Добро из зла

Впервые Жон встретился с директором Озпином в день собеседования, обязательного для каждого, кто решил поступать в Бикон. Он вошел в его кабинет, невежливо засунув одну руку в карман ветровки, а второй крепко, так, что скрипела кожа на перчатках, сжимая рукоять Кроцеа Морс – фамильного клинка семьи Арков, чтобы скрыть мелкую постыдную дрожь пальцев. Он был почти уверен, что сейчас его подлог раскроется – в лучшем случае его ждал простой отказ, в худшем – и в тюрьму можно было попасть. Ничего из того, чего он так боялся, не произошло. Директор с интересом расспрашивал его о семье (ничего удивительного, учитывая кем был его прадед), выразил искреннее сожаление о том, что после смерти прославленного Кейана Арка его сын разругался с тогдашним директором Бикона и Советом Вейл, да так, что покинул Королевство, отправившись жить в один из редких вольных городов Темных Земель. Спросил, почему его внук решил пойти наперекор родительской воле и вернулся в Бикон. Жон ответил правду: «Я всегда хотел быть героем – как мой прадед» и не смог удержаться от того, чтобы задать один из самых главных вопросов в своей жизни: «Вы поможете мне им стать?». Озпин в ответ на это только грустно улыбнулся и с сожалением покачал головой: «На самом деле, я сделаю все, что от меня зависит, чтобы вы никогда им не стали». Смысл этих слов Жон понял намного, намного позже – месяцы спустя, уже после смерти директора, на руинах Вейл. Если бы Жон попытался как можно более кратко сформулировать свое впечатление о директоре, он обошелся бы всего двумя словами: «спокойствие» и «мудрость». Казалось, его ничего не могло удивить – даже войдя в столовую после той знаменитой «Продовольственной Войны» и оглядев дыры в потолке, разрушенную колонную, вмятины и трещины в гранитных стенах, он лишь улыбнулся, будто вспомнил что-то веселое, да отхлебнул большой глоток из своей знаменитой кружки с кофе, пахшим коньяком. По академии ходили десятки, если не сотни историй, в которых, стоило студентам отчаяться, находясь в одном шаге от того, чтобы сдаться, как рядом будто невзначай оказывался Озпин и за пять минут случайного, непринужденного разговора разрешал неразрешимое и открывал невидимый путь. Озпин не был столь легендарен, как другие директора Бикона, и боевых подвигов за ним числилось немного, но учителем… учителем, пожалуй, был лучше многих. «Так вот каковы вы в гневе, профессор…» Все его существо умоляло бежать отсюда – отбросив оружие и срывая с себя доспехи, чтобы оказаться как можно быстрее и подальше отсюда. Фавн просто стояла и говорила – но делала это так, что умудрилась напугать его сильнее, чем когда-либо получалось у самых жутких и сильных Гримм. - Они называли его одним из самых сильных воинов мира, - тонко улыбнулась Вельвет чужой, полной ироничного веселья улыбкой. – Гребанное преуменьшение века. Существо, занявшее место тихой доброй Вельвет, не удостоило Жона и одним единственным взглядом – все внимание фавна занимала Пирра. Нетрудно было догадаться почему – он не был угрозой для Вельвет даже без силы Озпина. Он просто парень с неприлично большой аурой, без навыков и мастерства – даже Проявления и того до сих пор не открыл. Парень, который не может стоять, подобно Пирре, перед разгневанным божеством, гордо вскинув голову и всерьез рассчитывать победить. - Итак, дети… вы хотите узнать, на что НА САМОМ ДЕЛЕ был способен директор Озпин? Арк был уверен в том, что она отступит – он не знал более мягкого человека, чем Вельвет. Что, во имя Праха, должно было произойти с робкой девочкой, чтобы вызвать у нее столько гнева? Его ошибка – одна из многих. С другой стороны, он не мог отдать оружие Белому Клыку, раскаялись они там или нет. - Вельвет, подожди, мы можем поговорить… - Теперь ты хочешь поговорить? – Вельвет мельком глянула на него и Жон отчетливо различил презрение, на секунду обезобразившее прекрасное лицо. – Если заставить вас слушать можно только силой… то, может, Браун не так уж и ошибался. Уйдите с моего пути, дети. Я считаю до трех. …Раз. Жон бросил короткий взгляд на Пирру через плечо… и тут же понял, что ни о каком отступлении не может быть и речи. Холодное пустое выражение лица, что всегда всплывало в бою, было на месте… но зло сощуренные зеленые глаза горели тем самым пламенем, что он не раз наблюдал у других в ночь Падения Бикона – «Победа или смерть». Пирра не собиралась бежать или отступать – ее устраивала только победа. -…Два. Та ночь изменила каждого, но Пирру затронула больше всех из команды Джунипер. Потеря руки, смерть Пенни и что-то еще, о чем она не говорила, надломили чемпионку, оставили шрамы, которые нельзя было увидеть глазами – лишь почувствовать сердцем. Раньше ее никогда не волновала победа – но сейчас она отказывалась отступать, даже когда надо было. Однажды это уже едва не довело их до беды – в той самой авантюре с мародерами и секретными документами. Его партнер и лучший друг будто пыталась что-то доказать самой себе, избавится от чего-то, что отравляло ей жизнь. Жон пару раз пытался было поговорить с ней, но натыкался лишь на виноватое молчание. Он не стал настаивать – в конце концов однажды он тоже хранил постыдный секрет от своей команды и признание потребовало всего мужества, что у него было. Так что Жон просто убедился в том, что Пирра знает, что он всегда будет рядом с ней, несмотря ни на что, и поддержит в любом решении и принялся ждать, когда она будет готова, изредка напоминая о себе. Вернув свое внимание Вельвет, он почувствовал, как хлынула аура в мышцы – один из немногих простых приемов, которые он успел изучить. А потом произошло то, что всегда случалось с ним в серьезном бою – ушли страх и неуверенность, мир потускнел и замедлился, а разум принялся четко просчитывать ситуацию. Жон был уверен, что именно эта особенность была причиной того, почему директор сделал именно его лидером команды JNPR… вот только как он узнал, если о ней не подозревал и сам Арк? Время было слабостью Вельвет – лишь однажды она могла воспользоваться чужой силой, и удержать ее могла всего две-три минуты, после требовалась замена. Он был к ней ближе всех и любая секунда, которую она потратит на него, может помочь Пирре выстоять. Пусть она отмахнется от него, едва заметив, пусть отшвырнет в сторону, как щенка – секунда или две, капелька сил и внимания может оказаться той соломинкой, что поможет чемпионке победить. Жон бросил себя вперед, выставив щит – ударить, сбить с ног или хотя бы заставить отвлечься. На какой-то неразличимый миг он встретился взглядом с Вельвет – фавн улыбалась ему в лицо, а золотистая броня спадала с рук, отсеченная от куртки на мгновение получившей алмазную твердость нежно-розовой аурой. Белоснежная трость, созданная из полупрозрачных силовых полей, ударила сверху вниз, по верхнему ребру щита – с такой силой, будто забивала сваи в бетон. Заостренный кончик щита ударил о мостовую, брызнула каменная крошка. Тормозить было уже слишком поздно – рыцарь налетел на собственный щит, споткнулся и инерция бросила его кувырком. Уже в воздухе, способный лишь беспомощно наблюдать, как с бешеной скоростью вращается вокруг мир, он почувствовал тонкие девичьи пальчики, обхватившие лодыжку. Потянув на себя, Вельвет превратила пологую траекторию в крутое пике, добавив к его собственной инерции еще и свою силу. Столкновение с камнем вышибло из него дух, заставило коротко вскрикнуть от боли, прорвавшейся сквозь защиту серебряной ауры. Он успел лишь перевернуться на спину – и тонкий кончик трости ударил в лицо, заставив весь мир потонуть в боли и сиянии защитного поля. Он вслепую ударил мечом, что каким-то чудом умудрился удержать в руках: серебро его души потускнело на мгновение, но чудовищный по силе удар вывернул рукоять из мертвой хватки, и новая боль – от едва не вырванных суставов – заставила заскрипеть зубами. Сквозь потускневшую ауру он увидел над собой Вельвет – кончик призрачной трости застыл в паре сантиметров от глаза, почти касаясь едва тлеющего защитного покрова… а прямо над кроликом бессильно застыли в воздухе две легковушки, контролируемые Пиррой. Прямо сейчас любой удар по Вельвет был одновременно ударом и по Жону. Он снова ошибся. Даже видя, в кого превратила Вельвет сила директора, он все равно и представить себе не мог, что она будет действовать так: быстро, эффективно и безжалостно. Два удара, один захват – и весь бой зашел в тупик. У Жона еще оставалась аура, чтобы выдержать еще один удар, подобный предыдущему – но только один. В темных карих глазах, во взгляде, тяжестью в несколько тонн, Жон пытался – и не мог разглядеть снисхождение. - Отпусти его. Арк едва узнал этот голос: ярость и злоба исказили его, изуродовали до неузнаваемости. С трудом отведя взгляд от трости, готовой пробить ему череп навылет, он изогнулся, бросив взгляд назад и не поверил своим глазам. Она стояла там же, где и пару секунд назад, широко расставив ноги и готовясь к прыжку: напряженная, как натянутая до предела струна, готовая лопнуть в любой момент. Ее аура клубилась вокруг тяжелым дымным облаком, скрывая выражение лица и размывая контуры тела – лишь зеленые глаза сверкали, как два изумруда на солнце. Жон мог бы поклясться на чем угодно, что темная медь почернела, пошла мутными чернильными пятнами. Это было невозможно – аура может менять насыщенность, но не цвет… но тем не менее было. - Спусти ауру, - ответила спокойным, едва узнаваемым голосом Вельвет. – Мы с тобой обе знаем, на что ты готова ради него, Пирра. Умереть самой – это даже не самая верхняя позиция в списке. Ответ чемпионки звучал так, будто она с трудом вспоминала, как правильно говорить, не срываясь на животный рык. Простые короткие слова, произнесенные с заметными паузами, звучали как дважды передернутый затвор: - Отпусти. Его. Вельвет нажала чуть сильнее, чтобы поторопить Пирру. Когда кончик трости, вместо того чтобы заставить ауру вспыхнуть, беспрепятственно прошел через защиту и коснулся кожи на лбу Жона, она быстро посмотрела вниз, чуть нахмурившись. Жон криво улыбнулся, с вызовом глядя в эти безжалостные карие глаза и отказываясь защищаться. Он лихорадочно пытался найти выход, хоть какой-то способ вывернуться, но тщетно – изящная ножка фавна давила на грудь как две наковальни. - Ты не посмеешь, - все, что он мог сказать своему врагу. – Духу не хватит. - Вельвет, может, и не хватило бы, - кивнула Вельвет. Трость надавила чуть сильнее, слабо вспыхнув розовым на кончике. Жон почувствовал, как по коже побежала тонкая струйка крови, стекая по виску. – Мне – хватит. Спусти ауру, Пирра – это не игра и не блеф. Он едва успел заметить размытую красную вспышку, облако алых лепестков роз, мгновенно пересекшее площадь. В то же самое мгновение облако приобрело человекообразные очертания, а те лепестки, что обхватили призрачную трость, превратились в черно-алое лезвие косы. Руби даже не успела материализоваться до конца, когда ствол винтовки плюнул огнем, разрывая напряженную тишину грохотом выстрела, и трость едва не вырвало из рук Вельвет, заставив сделать шаг вперед, чтобы сохранить равновесие. Жон не упустил свой шанс – перекатившись, он поднялся сначала на четыре конечности, а следом – с низкого старта припустил прочь, тратя последние остатки ауры, чтобы подтолкнуть ноющие мышцы еще сильнее. За спиной вскрикнула Руби, жалобно зазвенела, ударившись о мостовую, ее коса – Арк сжал зубы и не замедлился ни на мгновение. Он ненавидел собственную беспомощность каждый день своей жизни, но еще никогда так сильно, до зубовного скрежета, как здесь и сейчас, когда единственное, чем он мог помочь своей команде, было: «не путаться под ногами». Дважды заскрежетал сминаемый металл: должно быть, это Пирра атаковала Вельвет автомобилями. В отчаянном стаккато выстрелов Жон узнал винтовку чемпионки – его партнер стреляла с такой скоростью, будто была вооружена автоматом. Почти сразу же грохот выстрелов сменился сухой рваной барабанной дробью – это сталь сталкивалась с силовыми полями. Он позволил себе остановиться, лишь оказавшись на самом краю площади. Замерев на секунду, Жон заставил себя оглянуться, страшась увидеть непоправимое. В центре площади бушевал медно-розовый вихрь, столь стремительный, что Арк не мог разглядеть ни одного отдельного движения – только разноцветные вспышки аур, выстрелы и сухие хлесткие удары, когда металл встречался с призрачной тростью. Крепко сжав кулаки, Жон до рези в глазах всматривался в этот вихрь, пытаясь хотя бы разглядеть, кто побеждает, найти какой-то способ помочь… - Нора! – прорычал он в Свиток, поднеся коммуникатор к лицу. - Занята! – с равной яростью огрызнулась Волкири. - Вы нужны нам! Вот из вихря вырвался сияющий розовый серп аурной энергии, вспоровший каменную мостовую, как пенопласт, и затухший лишь у края площади; следом сверкнуло багровое энергетическое копье, продырявив один из домов… Запоздало он вспомнил, что Вельвет была не единственным противником. Быстро оглядев площадь, он обнаружил двух фавнов там же, где видел в прошлый раз – сжимая в руках оружие, они пристально наблюдали за боем, не пытаясь вмешиваться. Видимо, они куда быстрее него сообразили, что будут лишь помехой… «Руби!» Он нигде не видел маленького снайпера, зато нашел ее косу – она лежала совсем рядом, только руку протяни. Мельком брошенный взгляд на Свиток утверждал, что аура у нее еще осталась, пусть и тревожно мигала темно-красным. - Руби! – позвал он, бросившись к оружию. Ответом ему было облако алых, как кровь, лепестков, пересекших площадь с такой скоростью, что превратились в его глазах в багряную полосу. Руби стрелой нырнула в вихрь и… - ХВАТИТ! – пронзительный девичий крик на мгновение перекрыл шум боя. Вихрь распался. Открывшаяся картина заставила сжать древко бесполезной в его руках косы до боли в суставах. Руби замерла между Пиррой и Вельвет – клинок чемпионки касался ее шеи, пустив тонкую струйку крови по белоснежной коже; с другой стороны, совсем рядом с артерией, к ней прижималась призрачная трость. Левой ладонью Роуз остановила щит Пирры, а правой – перехватила Вельвет за запястье. - Хватит! – повторила со слезами в голосе. – Пожалуйста, Пирра, Вельвет, ради всего святого, ОСТАНОВИТЕСЬ! И столько отчаянной мольбы в этом прерывистом, ломком голосе, что чемпионка вздрогнула на мгновение, отведя оружие в сторону и даже Вельвет не продолжила бой, замерев, будто в нерешительности. Отпустив руку фавна и щит Пирры, Руби прикоснулась голыми ладонями к мечу и трости, с силой надавив на оружие – рыжая была вынуждена опустить клинок, чтобы не поранить подругу. Жон точно знал, что аура у Роуз еще осталась – она сознательно не активировала ее, отказываясь защищаться. Помедлив мгновение и убедившись, что Никос действительно вынуждена подчиниться, опустила трость и Вельвет. Фавн отступила на шаг назад – ее призрачное оружие мигнуло и растаяло, и даже смертельная угроза, которую она источала, поблекла и спряталась. Выражение лица, чужое и величественное, впрочем, никуда не делось. - Она может активировать копию по частям, - озвучил Жон свою догадку в Свиток. – Думаю, без оружия и навыков она продержит Проявление дольше. Единственной, кто хоть как-то отреагировал на это, была Пирра – чуть повернув голову, она быстро оглядела его с ног до головы и отрывисто кивнула. Выглядела его партнер неважно, даже с такого расстояния, на котором замер Жон. Растрепанная прическа и тяжелое дыхание, оторванный правый наплечник… щит, в котором раньше легко можно было разглядеть свое отражение, уродовала глубокая зарубка, перечеркнувшая его наискосок – этот короткий бой длиной в двадцать секунд не дался ей легко. Вельвет же выглядела лишь слегка запыхавшейся. - Хватит… Пожалуйста, хватит… - продолжала шептать Руби, как заклинание, будто действительно надеясь, что этого будет достаточно. - Она едва не убила Жона, - резко ответила Пирра. - Нам нужно это оружие, - тут же вступила Вельвет. – Если сегодня я не доставлю его – погибнут люди, много людей. - Белому Клыку нужно это оружие. Я уже видела, что они с ним делают. - Я уже сказала тебе все, что могла, - покачала головой Вельвет. – Дала все доказательства, которые у меня есть, и свое слово – больше у меня ничего нет. - Ты получишь это оружие только когда директор подтвердит все сказанное тобой. - Разговор пошел по кругу, - скривила губы в разочарованной улыбке Вельвет. – Ты уже проиграла, Пирра, и не притворяйся, что не поняла этого сама. Не заставляй меня доводить все до логического конца. - Прекратите… Дрожащей рукой Жон вытер со лба кровь, заливающую правый глаз и замер, разглядывая Свиток. - Я могу вызвать подкрепление прямо сейчас, Вельвет, - выдохнул он, зная, что расширенный слух фавна позволит услышать его через коммуникатор Руби или Пирры. – Полчаса – и здесь все будет кишеть Охотниками и армией. Ты можешь победить нас, можешь даже убить – но власти узнают, что вы сделали, узнают, что Белый Клык собирает оружие. Сдавайся сейчас, и мы сделаем все по-тихому. Вельвет вздрогнула и бросила в его сторону быстрый взгляд. Почувствовав, что его слова достали ее, Жон продолжил, стараясь говорить внушительно – не слишком простая задача, когда жизни твоих друзей под угрозой, а ты не в силах их защитить: - Ты говорила, что фавнам нелегко приходится. Представь, что произойдет, когда Совет узнает обо всем этом. Его тошнило от тех слов, что срывались с губ: еще полчаса назад он бы разбил лицо любому, кто сказал бы что-то подобное в его присутствии. - Ты думаешь, к вам плохо относятся сейчас? Вас уничтожат, Вельвет, – нет прощения Белому Клыку, нет смягчающих обстоятельств для тех, кто разрушил Вейл… нет снисхождения для террористов. Мне достаточно нажать одну кнопку, сказать одно слово – и что бы не происходило в фавн-районе сейчас, после этого ты будешь считать нынешнее положение верхом милосердия. Он видел, как от этих слов вздрогнула Пирра, как съежилась Руби – и даже Вельвет сжалась, будто в ожидании удара. - Ты вообще слышишь себя, Жон?.. – прошептала снайпер. - Он слышит, - горько ответила Вельвет. – Он все прекрасно слышит. Что ж… Она резко выпрямилась. Мгновение назад Арк мог бы поклясться, что почти сломал ее, что еще одна секунда – и она сдастся. Сейчас… ему казалось, что ближе к смерти он не был еще никогда, а тихий голос интуиции где-то глубоко внутри кричал, что если раньше Вельвет отчаянно не хотела убивать своих друзей, то сейчас это желание умерло. Сейчас она не будет сражаться с ними – она будет убивать. - Выходит, я зря защищала вас. Зря верила, - ровным голосом сказала девушка, так, будто зачитывала приговор. – Вы такие же, как и все остальные. Все нормально, пока надо защитить слабохарактерного кролика от большого страшного Кардина. Все хорошо, пока дружба ограничивается лишь обедами в столовой да болтовней на занятиях. Но рискнуть, по-настоящему рискнуть ради меня и фавнов – нет, мы лучше будем бояться и угрожать геноцидом. Трость вновь вспыхнула в ее руке, тело покрылось розовым с ног до головы – будто оделось в доспехи... Жон, выпустив из рук косу, потянулся к тревожной красной иконке на экране… «Нет-нет-нет! Вельвет, не надо! Боги, я не хочу этого делать!» Если после всего этого Вельвет не сдалась – значит, у нее есть какой-то способ помешать ему. Он понятия не имел – какой, и от этого становилось только страшнее. Жон на самом деле понятия не имел, нажмет ли он кнопку, хватит ли у него духу исполнить угрозу. Боги, да он никогда ничего не имел против фавнов! Дома, в школе – одна из них сидела с ним за соседней партой! Блейк была его другом, он заступался за фавнов перед Кардином… какого Гримм все обернулось так?! Он никогда не узнал, чем бы все в итоге закончилось, стал бы он тем, кто навлечет на фавнов уничтожение или нет. Вспышка алого заполнила весь его мир, красные лепестки заключили в кокон, что-то рвануло за левую руку… а когда завеса рассеялась, в трех шагах перед ним стояла Руби, закинув косу на плечо. В левой руке она держала его Свиток, сорванный с запястья. - Что… - только и смог выдавить он. – Что ты делаешь, Руби?! Он не был единственным, кто мог позвать подмогу – но в быстрый доступ опция была вызвана только у него. Пирре не даст сделать это Вельвет, Норе и Рену – видимо, Ятцухаши. Вторая половина его команды даже не знала, что произошло – общее вещание было выключено, чтобы не мешать в бою, умная программа сама выставляла ранжировку по местоположению. - Что Я делаю?! Что ТЫ делаешь, Жон?! Он помнил Руби застенчивой девочкой, с которой они вместе блуждали по пустым по предучебному времени коридорам Бикона в тот самый первый день, когда он ступил под своды знаменитой академии. Помнил решительного лидера, ведущего за собой свою команду в бою на инициации. Помнил веселой, беззаботной и яркой, дающей мудрые советы и утешающей в трудную минуту. Сегодня он впервые увидел ее в отчаянном гневе. Большие серебряные глаза, что так ярко сверкали, когда она улыбалась, были наполнены слезами и яростью – откуда-то из черных глубин зрачков наружу рвалось белоснежное сияние, о котором ему рассказывали выжившие в ночь Падения Бикона. Она мелко дрожала – и не понять было, от гнева или боли. - Да вы здесь вообще все с ума посходили! – крикнула она. – Это же Вельвет, Жон! - А за ее спиной – Белый Клык! – ответил Жон, чувствуя, что и сам срывается на крик. Он не мог отделаться от ощущения, что оправдывается перед подругой. Он не сделал ничего неправильного! – Ты знаешь, сколько погибло из-за них? Ни черта ты не знаешь, ты была в больнице! А я знаю, я видел собственными глазами – две недели смотрел, как от их тел очищают улицы! Дело не в Вельвет – дело в них! Он с усилием заставил себя сбавить тон, прекратить кричать на нее: - Не глупи, Руби… Он хотел сказать ей, что все закончится хорошо, что они соврут что-нибудь по Свитку, что наткнулись на сильного Гримм или еще что-нибудь… но она не дала ему ни шанса. - Не глупить?.. – прошептала она, будто не могла поверить в то, что услышала. – Знаешь, что, Жон… Если отказать в доверии другу, который, рыдая, умоляет поверить ему – умно… то я лучше буду глупой. Жон, не выдержав разочарования, что звучало в ее голосе, отвел глаза. Когда Руби сделала шаг вперед, он инстинктивно отступил на шаг, вскинул руку, будто пытался защититься… - Если позволить своей ненависти и страху обречь на смерть невиновных – умно… то я лучше буду самой большой дурой на свете. Посмотри на меня, Жон! Арк, не в силах противиться силе, что звенела в каждом звуке, поднял глаза… и понял, что уже не сможет ни отвести взгляд, ни забыть это выражение лица: грустное, разочарованное и решительное, с блестящими дорожками слез и кровью на шее, текущей из раны, оставленной той, кто должна была быть другом. - Если то, что ты делаешь – законно, то я лучше буду преступницей. Если это путь, который ты выбрал… то я буду на другой стороне. Если то, что ты делаешь – правильно, то к черту такие правила! Следующие слова Руби произнесла так тихо, что Жону пришлось податься вперед, чтобы расслышать ее: - Мне кажется, что все вы здесь потеряли надежду. Она улыбнулась сквозь слезы. Зазвенела о камень выпущенная из рук коса. Руби шагнула вперед, потом еще раз и оказалась прямо перед Жоном. - Мне кажется, вам нужно напомнить, что такое вера. Что такое дружба и доверие. Мне кажется, что вы забыли о том, кто мы – мы Охотники. Наша работа не в том, чтобы убивать людей, любых людей – мы существуем, чтобы дарить надежду другим. Но как вы можете сделать это, когда в вас самих не осталось ни капельки? Вспомни об этом, Жон. Вспомни, о чем говорил профессор Озпин. В чем сила человечества? - В единстве… - тихо ответил Жон. - Почему Охотники работают командами? - Потому что четверо вместе сильнее, чем четверо врозь. Старые прописные истины слетали с его губ легко, будто сами собой – он повторял их тысячи раз, заучивал наизусть, отчаянно пытаясь соответствовать пути, который выбрал – быть Охотником. Героем. - Выбирай, Жон, - улыбнулась Руби, протягивая ему обе руки – пустую раскрытую ладонь и вторую, с зажатым в кулаке Свитком. – Вместе или врозь. Жон посмотрел через ее плечо на готовую к бою Пирру, на обманчиво спокойную Вельвет, на двух убийц и террористов из Белого Клыка – организации, которую он ненавидел всей душой после того, что они сделали… и снова вернул внимание Руби. Она улыбалась ему – легкой доверчивой улыбкой, не обращая внимания на слезы, бегущие по щекам. И взял ее за руку.