Понка в червоточине

Пинки увидела их на закате. Не то, чтобы в этом месте были настоящие закаты или рассветы — просто тени меняли направление в течении дня и удлинялись перед тем как становилось темно. Вот благодаря теням-то она и заметила почти на самом горизонте две бредущие фигуры. Пинки сбросила седельные сумки и взобралась на один из железных остовов, которые во множестве ржавели на дороге, иногда даже преграждая путь. Пони всматривалась вдаль, напрягая глаза чтобы разглядеть тех, кто шел впереди. Фигуры на вершине холма брели прямо по двойной белой полосе, разделяющей черное полотно дороги на равные половины — очень удобно чтобы держаться подальше от колыхающегося марева по ее сторонам. Они странно покачивались и отбрасывали длинные контрастные тени, хотя солнца нигде не было видно. Она допустила ошибку, которая могла стать для нее роковой — в темноте на дороге было совсем уж жутко и Пинки, взволнованная возможностью провести ночь не в одиночестве, забыла об осторожности и бросила взгляд слишком далеко — шоры, которые она носила поверх глаз не смогли скрыть от ее взгляда колыхающееся марево, стоящее вокруг дороги. Если посмотреть на что-то на обочине, марево начинает проникать в голову и со временем противиться голосам становится все тяжелее. «Что ты тут делаешь совсем одна?» — сказал голос в ее голове — «Где твои друзья?» «Они не могут идти этой дорогой» — пробормотала Пинки, ее взгляд медленно сместился с дороги — единственного, что было реально — на колыхающие образы, встающие по сторонам — «у них нет пинки-чувств». «Они все здесь» — взгляд Пинки поплыл по лесу, стеной вставшему вокруг и остановился на пяти поняшах, разбивших лагерь на небольшой поляне прямо возле обочины. Эпплджек пятилась, волоча по земле огромную охапку сухих палок, Флаттершай ставила палатку, Твайлайт раскладывала дрова, то и дело сверяясь со «справочником путешественника», а Рэрити возилась с газовой горелкой. Рэйнбоу делала вид, что очень занята чем-то на дереве. Она заметила Пинки и приветливо помахала ей. «Идем к нам, передохнешь немного и потом дальше пойдешь» — крикнула Рейнбоу и Пинки не обратила внимание, что голос не колебал воздух, а звучал прямо в голове. Пинки вяло улыбнулась, не в силах отвести взгляд от друзей, неловко спрыгнула с ржавой железяки и на ватных ногах заковыляла в сторону обочины. Сейчас мучения закончится, она расскажет подругам что повидала, покажет Твайлайт тот странный кристалл, что стащила в руинах. Или может быть Рэрити он заинтересует — она так любит большие блестящие камни. И вообще она столько всякого набрала. Может и не стоило нести лишние тяжести, хоть выносливость земнопони и позволяла, но иногда Пинки просто не могла не стащить очередную супер-интересную находку. Не то, чтобы это было воровство — не похоже, что в мирах через которые проходила дорога остался кто-то, кто мог заявить на них свои права. «Сумки! Забыла сумки!» — пронеслось в ее голове. Она рванулась назад, к своей поклаже, резво вскинула их на спину и замерла, уставившись на черную зернистую землю под собой. Только что она чуть не совершила фатальную ошибку. «Ну где ты, Пинки?» — прозвучал в голове голос Рэйнбоу. «Не дождешься» — прошипела Пинки сквозь сжатые зубы и побрела вперед, стараясь смотреть только под ноги. «Рэрити, НЕТ!» — выкрикнул взволнованный голос фальшивой Эпплджек. Раздался взрыв и за ним крики — ужаса и боли. Пинки пустилась бегом. Флатершай плакала, Твайлайт звала на помощь. Пинки перешла на галоп, тяжелые сумки, которые она не успела закрепить мотало из стороны в сторону, они больно били по спине. Она не останавливалась, пока не оставила голоса далеко позади, но и тогда долго отдыхать не стала, а лишь привязала сумки надежнее, чтобы так сильно не мешали бежать и снова бросилась вперед. Трудноуловимая дрожь где-то в желудке подсказывала ей, что в одиночестве ей не пережить этой ночи и она собиралась бежать пока не догонит тех двоих, кого видела в лучах заката. Или бежать всю ночь если понадобится. Если она заснет, то первое, что сделает ее тело, лишившись контроля — встанет и кратчайшим путем нырнет в марево на обочине. А там — смерть. Или даже что-то худшее, чем смерть.