Серокрылая

      Мрак.       И невозможно дышать.       Тьма не окутывает. Она пронзает. Отнимает даже самую крошечную надежду вырваться. Да и некуда бежать. Больше некуда.       Представьте себе степь. Вдалеке угадываются силуэты гор. Ветер гуляет среди трав, потревоженный ковыль отвечает ретивыми серебристыми волнами. Высоко в небе кружит ястреб, выискивая себе мышку на обед. Тут он складывает крылья и устремляется вниз. Всего пара мгновений свободного падения оканчивается удивленным и немного укоряющим писком полевки. Последним писком. И вновь тишина.       А теперь представьте эту степь вновь. Выжженную и полную безмолвного крика. Нет больше ястреба, его жизнь оборвала первая орочья стрела. Вторая, огненная, подожгла степь. Третья пронзила грудь моего друга детства. Четвертая… Нет, пятая, вонзилась в почву у моих ног. А дальше я уже не считала. Мир перевернулся, земля смешалась с кровью, воздух превратился в сплошной дым и пепел. А потом опять наступила тишина.       В ту ночь меня убили. Не тело, дух. Ноги сами собой несли сквозь багровый туман к порталу, я то и дело увязала в грязи, поскальзывалась, спотыкалась. Запах крови, казалось, въелся не только в одежду, кожу, но и в сознание, как бы напоминая, что он отныне всегда будет рядом, в мозгу, разрушая его, отравляя, пока наконец не отправит меня в деревянную коробку окончательно. Дома больше не было, а значит, и я теперь не существовала. Просто в одно мгновение меня не стало. С той самой первой стрелой.       Мрак.       И невозможно дышать.       Он пронзил меня, а я и не пыталась вырваться.       Портал. И никто, кроме меня, через него не пройдет. Я видела, как орочье копье пронзило моего брата. Видела его лицо, полное предсмертного смирения, слышала треск ломавшихся костей. Ужасный треск. Видела, как младшие сестры бежали от варга. Но не смогли спастись. Видела мать, прикрывавшую собственной грудью врата Эскалиона — последнего приюта серокрылых в Средиземье. Отныне действительно последнего. Дворец опечатали — больше ничей смех не потревожит его мраморный покой, ни один ребенок не будет играть в «лаву» в зале Советов, ни одна хозяйка не будет торговаться за упитанную, но староватую курицу на рынке.       Зачем мне идти в портал? Зачем жить? Где-то в глубине души я знала ответ. Но тогда все делала механически.       За спиной слышался приближающийся орочий говор. Звон металла. В одно мгновение с меня слетела пелена обреченности. Разворачиваясь, я вынула меч из наспинных ножен, но все уже было кончено. Тело с мерзким шлепком рухнуло в грязь. Голова покатилась прочь. На меня смотрели истинно синие глаза, глубине которых я поражалась всю жизнь. Это была Ученица Верховной.       — Нет времени предаваться горю, серокрылая, — прижимая к себе окровавленную руку, немного морщась, но сохраняя все свое достоинство, произнесла она. — Лучше помоги мне проститься с сестрами и братьями.       Вот и все. Воительница не требовала благодарностей за спасение жизни, да и вообще, насколько я помнила, болтала редко. Не смея промолвить и слова, я убрала оружие, подбежала к Ученице и попыталась подхватить её под руку. Но серокрылая оскорбленно отдернула локоть. Ей не нужна была жалость. Ей нужно было только отмщение. И в это мгновение я отчетливо осознала, что смысл жить есть. И всегда будет.       — Как вам помочь? — я кивнула в легком поклоне и осторожно осмотрела Ученицу, чтобы подхватить ее, если раны дадут о себе знать.       — Ищи умирающих, — (Я вздрогнула.) — Им нужно проститься.       Новая волна дрожи пронзила мое тело. Синие глаза смотрели прямо в мои. Воительница не шутила. Она хотела, чтобы я помогла раненым серокрылым уйти.       Оглядев поле битвы, я пришла в еще больший ужас. Оно казалось бескрайним, кровавые испарения превратили его в преддверие Ада. И это была дорога к Эскалиону.       Сталь тихо звякнула и засвистела, выскальзывая из ножен. Пальцы привычно перехватили рукоять поудобнее. Я сделала несколько шагов вперед под внимательным синим взглядом. Назад дороги не было.       Первым умирающим, которого я встретила, оказался парень из школы. Его глаза… Я не могла передать увиденное, такой покорности судьбе я никогда не встречала. Он не произнес ни слова в ответ на мое прощание.       — Libera vita, серокрылый, — я сглотнула и занесла меч.       Все просто. Плоть оказалась не плотнее масла. Юноша на мгновение дернулся навстречу клинку, замер и вновь опустился в грязь. Он… он был таким маленьким. Словно песчинка в море, куда я ездила с семьей каждое лето. Ведь мы никогда не задумываемся о песчинках, будучи на пляже. Так и сейчас. Я больше не сомневалась.       Глаза. Только они будили что-то непонятное в груди. Удар за ударом. Песчинка за песчинкой. Я никак не могла уловить это чувство. Но могла сравнить его с точкой невозврата.       — Достаточно, сестра, — голос Ученицы прозвучал неожиданно близко. — Портал ждет.       Я кивнула.       Остался один шаг. В вечность.       Мы его сделали.       И я проснулась.