***
После завтрака миссис Веспер повезла дочь в больницу. Отсидев приличную очередь к хирургу между бабулькой, все время жаловавшейся на боль в суставах, и молодым парнем с переломом правой руки, в кабинет к врачу Эмма зашла уже никакой. Доктор осмотрел ее, покачал головой (почему все взрослые всегда качают головой?) и выписал направление на рентген. Не выдержав просиживания в еще одной бесконечной очереди в душном коридоре, девушка просилась у мамы выйти на улицу. В парке у больницы на нескольких деревьях уже успели пожелтеть листья, да и в принципе пахло осенью. Где-то в глубине насаждений упорно трудилась косилка, повизгивая от напряжения на всю округу. На скамейке сидела пара старичков и о чем-то усиленно спорила. Проходя мимо них, Эмма заметила шахматную доску. В общем, типичный такой больничный парк. Кутаясь в бомбер, она медленно шла по аллее без всякой цели, стараясь больше смотреть по сторонам, чем думать, чтобы не зацикливаться на боли в спине. — Отличная погода, не так ли? — знакомый голос заглушил шелест листьев и тихое чириканье воробьев. — Люблю такое время осенью, когда уже не жарко, но еще и не начались промозглые ветра. Как считаете? Эмма задохнулась от неожиданности, и ее взгляд заметался по парку в поисках пути для бегства. Не найдя такового, она поняла, что придется вступить в беседу. — Хорошая, но не самая замечательная: солнца гораздо меньше, чем вчера, — девушка с осторожностью обернулась и посмотрела на того самого длиннобородого старика, приятеля псевдоучителя истории. — Пожалуй, вы правы, — собеседник немного наигранно взгрустнул. — А отчего такая прелестная леди оказалась в больничном парке, если не секрет? «Прелестная леди» слегка сощурилась. Смекнув, что странному мужчине очень важна данная информация, она решила увильнуть, как в старых шпионских фильмах. — Так уж получилось, что оказалась, — Эмма, копируя старика, изобразила грустный вид. — А вы здесь какими судьбами? — О, шел я по парку не так далеко отсюда, споткнулся и упал, — он игриво подмигнул. — Теперь вот гуляю здесь и жду, когда моя очередь к хирургу подойдет. Веспер впала в ступор: где этот мужчина нашел парк? Странноватое алиби, если учесть, что жертва знала свой родной город вдоль и поперек. Уже менее чем через секунду до нее дошло, что старик прокололся: ближайшим «зеленым островком» в пучине коттеджей была довольно запущенная роща, куда даже днем лучше не соваться без надобности. — Вы, наверное, приезжий? Ближе всего к нам не парк, а роща Святого Патрика, туда не стоит ходить, — Эмма постаралась скрыть свой интерес, она даже дрожала от нетерпения, превосходства и… Страха? — Вы абсолютно правы, юная леди, я действительно приезжий. Приму ваши слова к сведению, а мне так нравилось там гулять, — друг мистера Гринвуда немного огорчился. — Может быть, присядем, и вы еще что-нибудь расскажете мне о городе? Все равно мы с вами оба ждем своей очереди. Девушка поняла, что перехитрила саму себя. Собеседник оказался умнее, а она слишком заигралась в Шерлока. Деваться было некуда. Эмма аккуратно опустилась на ближайшую скамью, стараясь как можно естественнее улыбаться и не касаться спинки лопатками. Все, что ей оставалось — это защищаться, инициативу полностью перехватил старик. — Ну что же это я, давайте познакомимся, — мужчина очень шустро для своего возраста и длины бороды присел рядом и повернулся к ней. — Мое имя Гэндальф Серый. Ну да, он решил назваться другим именем, что и требовалось ожидать. Веспер прекрасно помнила, как мистер Гринвуд в кафе назвал своего спутника Митрандиром. Но, нужно отдать должное длиннобородому, псевдоним, который он себе выбрал, звучал не менее чудно. — Какое необычное имя, — едко заметила девушка. — А меня мама просто Эммой назвала. — Почему же просто, — старика, казалось, невозможно было смутить, — Эмма — очень красивое имя. Древнее, с историей. Обладательница красивого имени подняла бровь и скрестила руки. Что ему нужно? Этот приторный оптимизм давил на психику больше, чем если бы «Гэндальф» начал на нее кричать. Она поежилась и аккуратно опустилась плечом на спинку скамьи: спина в подвешенном состоянии болела еще больше. Эти манипуляции не укрылись от собеседника. — С вашей спиной все в порядке? — он участливо улыбнулся. — Похоже, сильно болит. — У меня болит плечо, — Эмма отбивалась, как могла, но с треском проигрывала. — Так же, как и вы, упала… на физкультуре. Митрандир серьезно кивнул и задумался на несколько минут. Девушка, решив воспользоваться паузой, вновь судорожно начала придумывать план побега. И только она приготовилась вставать, как мужчина заговорил. Совершенно другим тоном. — Эмма, не уходите, пожалуйста, — «Гэндальф» серьезно посмотрел на нее, образ доброго старца слетел точно так же, как пожелтелый лист с соседнего дерева. — Я хочу рассказать вам сказку. Веспер остолбенела. Такого поворота событий она не ожидала совсем, в ее фантазии старичок уже доставал из-под своего серого плаща пистолет и приставлял ей к боку. Пытаясь скрыть нервоз, Эмма поправила золотисто-коричневые прядки и поглубже закуталась в бомбер. — Представьте себе колесо с деревянными спицами, — длиннобородый медленно подбирал слова, будто рассказывать предстояло что-то совсем невеселое. — Ось — это истинный Мир, а спицы — его отражения. И в каждом из них история пошла совершенно особенным путем, настолько, что вскоре отражения перестали походить на оригинал и зажили собственными жизнями. Митрандир не отрывал от девушки взгляда, пытаясь понять, уловила ли она мысль. Эмма заерзала на месте под пронзительными голубыми глазами. Старик нес какую-то ахинею. Ни одна из сказок не начиналась так, да что там, даже в фантастике редко встретишь подобные описания. Похоже, этот мужчина совсем с катушек съехал. Девушка вежливо кивнула и покосилась на дверь больницы, умоляя макаронного монстра, чтобы оттуда как можно скорее вышла мама. — Нет, не поняла, — «Гэндальф» лишь сморщился в ответ на кивок. — Тогда попробую объяснить вашими словами. Есть Мир, он расположен в центре. А вокруг него двенадцать измерений-отражений. Ясно? Старик кивнул в ответ на собственный вопрос, безотрывно смотря на нее. И вправду, в этот раз было куда понятнее. Эмма вздохнула: раз у нее не получилось уйти, то можно было порадоваться хотя бы тому, что не нужно ничего отвечать. — История возникновения каждого из измерений уникальна. То, о котором пойдет речь, создал Эру Илуватар. И назвал он свой мир Ардой. В ней уживалось вместе множество рас, среди которых были серокрылые, населявшие один из континентов, Средиземье, — Митрандир буквально впечатал девушку взглядом в скамейку. — Много лет измерение не знало бед, пока один из слуг Илуватара, Мелькор, не решил подчинить его себе. Война длилась веками, и однажды серокрылые были изгнаны из Средиземья. Прошло почти три тысячи лет, и им пора бы вернуться домой. Как считаешь? Эмма, с трудом успевавшая обрабатывать информацию, с недоумением посмотрела на странного мужчину. Это что, сказка с элементами интерактива? Но, как оказалось, вопрос был риторический, и «Гэндальф» продолжил: — Мы с Леголасом прибыли в ваш мир в поисках выживших потомков древней расы серокрылых, — Митрандир вновь заговорил медленнее, следя за реакцией собеседницы на каждое его слово. Веспер почувствовала, что ее пробирает холодный пот. Что, простите? Прибыли? По этому старику явно плакала психиатрическая больница, если, конечно, он из нее-то и не сбежал. Она напряглась, готовая в любое мгновение сорваться с места и метнуться к пенсионерам, занятым игрой в шахматы, с криком: «Убивают!». Но, как назло, именно в этот момент мужчины поднялись и скрылись за дверью в здание. Эмма сглотнула. — Это очень благородно с вашей стороны, — она решила, что согласиться будет лучше всего, ведь если верить фильмам ужасов, то с психами нужно разговаривать именно так. «Гэндальф» сразу уловил нотки покорности в ее голосе. Но не разозлился, как она ожидала (как все нормальные психи, он просто обязан был это сделать), а грустно усмехнулся. — Не нужно бояться, Эмма, — взгляд Митрандира стал мягче. — Да, ты не веришь мне. Ваш мир так приземлен и безграмотен в магии, что диву даешься, как вы еще живы. Но это правда. И те старики, которых ты высматриваешь у меня за спиной, ушли по моей воле. Девушка испугалась еще больше, мысли хаотично запрыгали. Она никак не могла понять, откуда этот странный мужчина узнал, что пенсионеры с шахматной доской ушли. Если только это не было подстроено. — И да, это не было подстроено, если ты решишься так предположить, — «Гэндальф» закинул ногу на ногу. — Но не будем отвлекаться. Ты сказала, что это благородно. Знаешь, я сам отчасти виноват в случившемся. И именно поэтому взял на себя ответственность вернуть твой народ домой. Эмма, ты — серокрылая. И спина у тебя болит, потому что твой дар пробуждается и совсем скоро покажет себя во всей красе. Веспер вытаращила глаза. Ну, приехали. Теперь-то она точно не сомневалась в неадекватности собеседника. Нужно было срочно бежать. Девушка аккуратно встала со скамьи и мягко улыбнулась, хотя впору было кричать от страха. — Это все очень интересно, но я пожалуй пойду, — она едва заметно кивнула головой на прощание. — Уже и мама зовет… — Разумеется, не стоит заставлять миссис Веспер ждать, она очень о тебе заботится, — (Эмма почувствовала, как у нее на лбу проступает холодный пот: она не говорила этому психу свою фамилию.) — Спроси у нее, как поживает твоя бабушка Пруденс. Пусть передает ей от меня привет. — Конечно, — голос превратился в испуганный писк: откуда этот человек знал имя ее бабушки? — Прощайте. Эмма, стараясь сохранить все свое достоинство и не побежать от страха, медленно пошла в здание. Что, черт возьми, это сейчас было? Она понимала, что о произошедшем нужно срочно рассказать маме, а лучше позвонить в полицию. Только откуда такое жгучее любопытство и желание поговорить с бабушкой? Нет, конечно она не поверила… Но вдруг? Все детство девушка бредила Гарри Поттером, но смотрела его только дома: бабушка всегда возмущалась, стоило лишь мелодии из этого фильма заиграть в ее присутствии, и утверждала, что вся эта магия — бред сивой кобылы. А этот «Гэндальф» прямо сказал, что магия существует. Веспер представила, как будет отплевываться от рассказа бабушка, и невольно улыбнулась. Маму «серокрылая» встретила возле самой двери. Женщина была крайне возмущена. — Представляешь, этот врач, — (дальше последовал набор слов из папиного футбольного арсенала). — Этот врач сказал мне, что ошибся, и тебе не нужно на рентген! Ну разве так можно? Больше никогда не поедем к нему. Как ты, малыш? Эмма побледнела и обернулась к скамье. Но та уже была пуста.***
К вечеру спина заболела еще больше. Девушка заперлась в своей комнате и свернулась в клубочек на кровати. Бессчетное количество раз вибрировал телефон, но она не хотела ни с кем разговаривать, тем более с Диланом, и просто созерцала его имя на экране, даже не пытаясь ни о чем думать. Хотя стоило бы. Странный старик всю дорогу домой не давал ей расслабиться: то мелькал на перекрестках, то отражался в боковых зеркалах машины. Попытка запрограммировать себя, что это был просто страх, провалилась с треском почти сразу. Если длиннобородый решил довести Эмму до психоза, то у него это получилось. «Окей, ты права. У мистера Гринвуда серебристая Ауди.» Она горько рассмеялась, прочитав СМС. Что и требовалось доказать. Эти двое от нее не отстанут. Она отвернулась к стене и попыталась отключиться, чтобы не мучиться от боли и едкого страха. Но ничего не получалось. Девушка проворочалась несколько часов, пока родители не уснули, и только тогда решилась на радикальные меры. На кухне миссис Веспер хранила баночку снотворного на самый крайний случай. И он явно наступил. Эмма откинула одеяло, медленно встала — и упала вновь. Спину прострелила настолько сильная боль, что потемнело в глазах. Выругавшись, девушка с трудом села. — Да что за черт, — она поднялась с кровати и подошла к зеркалу, задрав футболку вверх. — Твою шоколадную фабрику, Вилли Вонка! Почему на ум пришел именно этот фильм, Эмма объяснить не могла. Как и то, что творилось с ее спиной. Да ни один анатом не смог бы! Лопатки неестественно искривились, образуя горб, позвоночник так сильно выдался вперед, что можно было пересчитать все кости. Это точно ненормально. Девушка вспомнила слова Митрандира о том, что пробуждается ее «дар». Неужели это было правдой? Бред. Она поправила футболку и, опираясь на стену, медленно заковыляла вниз. Впервые за всю свою жизнь Веспер проклинала их большой дом. — Лучше бы в квартире жили, — пробурчала она и тихонько открыла дверь в коридор. Из родительской спальни доносился папин храп. Хоть что-то в этом мире неизменно. Звук немного отрезвил Эмму, она закусила губу, с дрожью в коленях сделала пару шагов к лестнице и поняла, что не сможет. Не дойдет. В комнату девушка ввалилась без усилий, просто потеряв равновесие и упав на многострадальную спину. Она закрыла дверь ногой и окончательно провалилась в забытье. В привычном уже сне-воспоминании не было больше сокола, горящей степи, земли, пропитанной кровью. Только бесконечная дорога, растворявшаяся где-то за горизонтом. И понимание, что ей нужно именно туда, в неизвестность. Эмма выпрямилась: во сне спина не болела (хоть один плюс), и посмотрела на указатель, все так же одиноко стоявший у обочины. Древние символы больше не казались абракадаброй, она будто бы знала, что там написано. «Вернется лишь тот, кто поймет себя. Легкого пути, серокрылая.» Девушка сглотнула. Этого не может быть. Это просто ее подсознательный страх. Но откуда тогда чувство, что она вовсе не спит? Нет, нельзя поддаваться. Нельзя верить. Эмма отшатнулась от указателя и волчком закрутилась вокруг своей оси. Только степь и дорога. Нет, не может быть. Не может! Магии не существует, бабушка Пруденс так говорила, а она всегда права. Нужно проснуться. Она зажмурилась, ущипнула себя за руку и невольно зашипела: получилось больновато. Но ничего не произошло. Только не это. Эмма открыла глаза. Все та же степь и дорога. Нет, она просто себя щадила, боясь причинить настоящую боль. Выдохнув, девушка рванула себя зубами за предплечье. Во рту мгновенно почувствовался металлический привкус, руку словно обожгло огнем. Только дорога с издевкой продолжала мозолить глаза. Вот черт. Указатель напоминающее скрипнул, как бы говоря, что у нее нет иного пути. Ага, сейчас, размечтался. Веспер развернулась и пошла в другую сторону. Рука немного ныла, но из-за паники «серокрылая» почти не обращала на это внимание, изредка зализывая укус. Минут через пятнадцать быстрого шага она различила что-то в тумане перед собой. Да! Эмма собрала последние силы в кулак и побежала навстречу объекту. Ей уже было не важно, что скрывающееся в дымке нечто может таить в себе опасность, главное, в этом месте появилось что-то кроме степи и дороги. И это был указатель. Девушка резко затормозила. Да они издеваются! Деревяшка лишь ехидно громыхнула. Эмма, не сдержав эмоций, продемонстрировала ей средний палец. Хотя кто кому показывать должен. В ярости она еще и пнула указатель, в ответ услышав лишь обиженное поскрипывание. Супер! На нее обиделся столб! Эмма села прямо на дорогу и посмотрела вверх. — Ну, «Гэндальф», и как это понимать? Хочешь, чтобы я тебе поверила? Подсыпал мне что-то, — (и плевать, что он никак не мог этого сделать). — А ты чего скрипишь? Весело тебе? «Серокрылая» со всего размаху врезала кулаком по деревяшке и зашипела от боли. Но в этот раз Веспер добилась реакции. Раздался гром где-то далеко позади. Еще один намек. Да поняла она, поняла! — Если меня там убьют, вернусь к тебе с топором! Указатель в ответ лишь смиренно промолчал. Веспер поднялась на ноги, вздохнула, поправила остатки прически и пошла вперед. С каждым шагом что-то неуловимо менялось: в степи, в дороге, в самой Эмме. Песчинки дорожной пыли беспрерывно двигались, влекомые потоками воздуха, но увидеть это было невозможно — только почувствовать. Время, казалось, исчезло, смешалось с этой самой пылью и развеялось по ветру. Когда на дороге показался первый большой камень, девушке сначала почудилось, что она вновь вернулась к указателю. Но чем дольше Эмма шла, тем чаще и чаще мраморные глыбы встречались на пути. Они высились среди бескрайней степи, напирали на дорогу и угадывались вдалеке едва заметными силуэтами. Что-то приближалось, но она пока не понимала, что именно. На некоторых камнях начали проявляться символы, ощущение, будто она идет по кладбищу, не покидало Эмму. От нечего делать, «серокрылая» стала «читать» эти знаки. «Берегись». Оптимистичненько однако. Девушка начала вспоминать, где она видела небольшой камешек, чтобы сделать из него если не топор, то хотя бы кувалду. «Они следят за тобой». М-да, здесь за ней, очевидно, следили только булыжники. «Они придут за тобой». Уже пришли, ага. «Берегись неушедших». Кого? «Серокрылая». Спину пронзила боль. Эмма почувствовала, что теряет ориентацию в пространстве. Вовремя конечно, а она так мило с камушками болтала. В полубреду Веспер приоткрыла глаза, потолок кружился в быстром танце. На спине лежать было невозможно. Собрав последние силы, она перевернулась на бок и замерла в позе эмбриона. Следующая вспышка боли заставила ее выгнуться дугой, сжав зубы. «Серокрылая». Вокруг снова была степь. Что это было? Эмма встала, задыхаясь — от испуга мышцы шеи сковали спазмы, — и в панике огляделась. Ничего. Хотелось срочно развернуться и убежать к любимому указателю: он хотя бы с ней болтал… Нет, это бред. Назад было нельзя. Если верить символам, то за ней следили. Только вперед. И с максимально расслабленным видом, будто ее сейчас не разрывало на две реальности, в одной из которых скручивало от боли, а в другой угрожали булыжники. Девушка вздернула подбородок и направилась дальше по дороге. «Серокрылая». Опять. Свет померк, и в темноте на мгновение мелькнул белый потолок ее комнаты. Запахло кровью. А спина… Из тела Эммы будто выползала змея. Девушка изогнулась, пытаясь хоть за что-то схватиться и закричать, но ни опоры, ни крика не было. Она из последних сил рванула с себя футболку, в надежде избавиться от змеи, но холодное слизкое существо лишь теснее обвило ее. Нет, так не должно быть! «Не бойся». Эмма почувствовала щекой песок. Нет. Она приоткрыла глаза, степь встретила ее все тем же безмолвием. Вокруг не было ни души. Девушка больше не могла двигаться. Она перевернулась на спину и посмотрела в небо. По лицу потекли слезы. За что? Что она такого сделала? И самое главное кому? Кто такой этот Гэндальф? Что с ней происходит? Веспер села на колени и посмотрела вдаль. Точнее хотела. Перед ней уже возвышалось огромное строение, метров восемь в высоту, бетонное, заросшее мхом и плющом, с единственным входом, будто это был… Лабиринт? «Теперь ты одна из нас». Боли больше не было. Ничего не было. Запах металла витал в воздухе. Эмма лежала в луже крови и боялась пошевелиться. Она уже и не надеялась пережить этот нездоровый бред. Сердце сжалось от жалости к родителям. Девушка в точности представляла эту картину: она не спустится к завтраку, мама, немного ворча, пойдет будить ее, откроет дверь и увидит… А что она увидит? Что с ней? Любопытство победило. Эмма открыла глаза и первым делом увидела красные разводы на ламинате. Папа ругаться будет. Следующей в глаза бросилась футболка, пропитанная на спине —лишь в верхней части — кровью. Так, значит, у нее там не такой уж и огромный «сюрприз», это уже радует. Она попробовала подняться на четвереньки. На удивление получилось достаточно легко. Веспер по памяти поползла к шкафу. Интересно, как выглядит теперь ее позвоночник? Или лопатки, что там торчало? Она натолкнулась лбом на зеркало. Пора. Эмма открыла глаза. На нее смотрело измазанное кровью отражение. Пожалуй, не все так плохо. И тут из-за спины немного приподнялись крылья. Серые крылья. Твою шоколадную фабрику, Вилли Вонка!