Роберт Балш
9 марта 2018 г. в 22:37
«Если вы ищите самого сумасшедшего в этом приюте — зайдите в мой кабинет с чашечкой кофе» © Роберт Балш
Театр начинается с вешалки, а любая больница начинается с… Нет, не с бахил. Пожалуй, нельзя говорить о приюте, не рассказав о человеке, который любезно предоставил мне возможность начать мое расследование. Роберт Балш является высококвалифицированным врачом, специализирующемся на психических расстройствах. Он был направлен на работу в «Приют **** ** Роз» для того, чтобы улучшить благосостояние больницы и качество предоставляемых услуг. Признаться честно, субъективщина в подобного рода работах неприятна, но могу сказать откровенно, что мне Роберт показался очень приятным человеком, но при этом чрезмерно спокойным и забавным.
— Роберт, чего вам стоило разрешить журналисту начать «рыскать» по вашей больнице?
— Будто вы не знаете. Почему бы самому об этом не написать?
— Я хочу услышать вашу версию.
— (смеется) Хорошо, видимо, надо привыкать к вашим заморочкам. Одной из непосредственных задач, поставленных мне руководством, стало продвижение больницы. Не секрет, что состояние приюта далеко не самое лучшее, и спонсоры да и просто неравнодушные люди нам не помешали бы.
— А как же заявление общественности о проблеме психически недееспособных людей?
— А разве общественность об этой проблеме не знает?
Все это время он пил чай и улыбался, от чего у меня были мурашки по коже. В тот момент я хотел встать и уйти. Мне было неудобно рядом с врачом. Мысль об общении с «психами» в тот момент убивала меня.
— Я так понимаю, Филлип, вам нужны самые интересные случаи. На кой-черт писать о сорокалетнем мужике, возомнившем себя Наполеоном?
— А такой есть?
— Такие. У них есть даже свой клуб. Наполеон, Гитлер, дайте-ка припомнить… А, Сталин, вроде, тоже был. По вторникам медсестры накрывают им на кухне, и, вы знаете, так душевно беседуют.
Я не понимал, шутит ли Балш, водит меня за нос или рассказывает правду. Его лицо было шутливо-приветливым, а я был не на шутку напуган его спокойствием и радушием.
— Если вы хотите нормальное объяснение данной проблеме, я скажу легко и просто — чужую личность, к тому же такую, о которой написаны сотни книг, на себя всегда легче примерить, чем придумывать свою. Куда интереснее, когда человек прорабатывает себя «от» и «до», а это, мой дорогой Фил, называется «социализация» и «становление личности».
— Далеко не все люди становятся «личностями». Многие остаются «индивидами» — простыми человеческими единицами.
— А как же лже-личность?
— Вы о посиделках Наполеона и Гитлера?
— Ну что вы. К примеру, возьмем… Ким Кардашьян.
— Вы серьезно?
— Я вообще серьезный человек, вы не замечали? Так вот, Ким вкачивает деньги в себя, в разные места себя, скажем так, зарабатывает деньги на вкачанные в себя деньги, как бы странно это не звучало, живет роскошно и выкладывает обнаженные фото в сеть.
— Я знаю сотни девушек, которые делают точно так же.
— Вот! А вы меня начали понимать. Они Ким Кардашьян?
— Нет. Только Ким Кардашьян — это Ким Кардашьян. Они ее копируют.
— А вы молоток! В том то и дело. Они делают все в точности, как Ким Кардашьян, но они не Ким Кардашьян. Они Энн, Виктория, Шайя и может быть даже Майкл. И скажите мне тогда — чем они отличаются от моего Наполеона, который делает в точности все так же, как это делал французский коротышка?
— Тем, что они… Не так жестоки?
— Я вас перехвалил. Они отличаются лишь тем, что им хватило ума называться своим именем, а не именем Ким Кардашьян. Они на грани, но они не сошли с пути. А те, кого вы встретите здесь, растворились в личности других. Больше нет Винсента, есть только расхаживающий в простыне Наполеон.
— И как вы его лечите?
— Говорим, что Москву не сожгли.
Он мерно попивал чай, а я думал о том, что только что услышал. Слова доктора были настолько очевидными, что я не понимал, почему люди никогда не задумывались над этим вопросом. Кажется, в тот момент Балш понял, о чем я задумался, и снова расплылся в улыбке.
— Я могу опросить Наполеона?
— Скука. Историк, умерла жена, чтобы отойти от потери ушел в работу… И потерялся в ней.
— Тогда можете ли вы…
— Посоветовать персонажа поинтереснее? Для первого раза могу. Я знал, что вы растеряетесь в нашем волшебном замке, так что медленно находитесь, а я пока подкину вам интересное дело.
Он протянул мне старую потрепанную папку.
— Меня смущает пометка «особо опасен».
— Не обращайте внимание, это пустяк.
— А за что ее дают?
— Ну давайте так. Просто «опасен» — это агрессивное поведение.
— А «особо опасен» — это убийство?!
— Не переживайте.
— Он убил человека?!
— Во-первых, чисто технически он никого не убивал, а во-вторых не человека, а людей.
— И этим вы хотите меня успокоить?!
Я признаю, что в тот момент потерял контроль над собой, но скрывать это от читателей не вижу смысла.
— Слушайте, мне не выгодно, чтобы вас здесь убили. Можете тешить себя надеждой, что опекун не разрешит вам общение с пациентом, да и пометка эта старая. Более того, не сомневайтесь, я не доверю вас своим пациентам, так что персонал будет ходить за вами по пятам. И вообще, почему я вас уговариваю? Это вы должны меня уговаривать!
Это меня немного успокоило.
— Я могу изучить дело?
— Только в стенах больницы.
— Даже если я решу пообщаться с этим Гарри П., мне нужно разрешение опекуна?
— Конечно, мы не имеем права просто так вручать вам пациентов. Но что-то мне подсказывает, что в данном случае вам не откажут.
— Вы можете поговорить с… опекуном?
— Ну, дорогой мой, дело ваше — вот и делайте. Я могу лишь сказать «да, хорошо» в нужный момент.
— Хорошо, куда звонить?
— Открывайте папку. Ага, вон и стикер зеленый прилеплен. Петуния Дурсль. Да-да, этот самый номер.
Я поблагодарил Балша и вышел из кабинета. Набравшись смелости и даже не прочитав дело, я набрал Петунии. Мы поговорили, она обещала мне перезвонить, но в целом я понял, что она готова была на сотрудничество. Лишь тогда я сел разбирать дело и понял, что ошибся. Не стоило звонить ей. Не стоило вообще начинать это расследование.
Через неделю мне дали разрешение и я вернулся в «Приют **** ** Роз» для того, чтобы пообщаться с Гарри П.