«От меня ты не скроешь, не обманешь, так и знай Как сама себя губишь, слышишь, руку мне подай Говоришь, что любила, только сердце бьется в такт Что же ты натворила, раз решила — будет так…» © Дима Билан — Как Ромео
После звонка подруги Полина, как угорелая, сорвалась из дома и на всех парах помчалась к подруге. Кто бы мог подумать, что безобидная шутка на пьяную голову может обернуться практическим разрушением примерной семьи?***
Девушки устроились в гостиной. Пелагея лежала на коленях Гагариной, не переставая плакать, а та, виновато опустив голову, молча слушала и успокаивающе гладила своими нежными руками ее по волосам и лицу, постоянно повторяя, что все будет хорошо, скоро приедет Дима, он остынет, они обязательно поговорят. — Милая, успокаивайся, пожалуйста, — больше не в силах слушать душераздирающие всхлипы, попросила Полина. — Поль, подумай о малышке, она ведь все чувствует, а это не приносит ни ей, ни тебе никакой пользы. — Полина, а если он не приедет… — Поле даже страшно было об этом подумать. Сильно зажмурившись, будто бы от кошмарного сна, девушка свернулась калачиком, прижимая к груди игрушки, подаренные Биланом ей на день рождения. — Кто меня за язык тянул… — она приложила холодные пальцы к вискам, в которых была слышна барабанная дробь. Марш какой-то. Похоронный. — Поля, что сделано, то сделано! Я уверена, муж твой сейчас у Рудковской, скоро приедет. Хочешь, я позвоню ему? Ничего не ответив, Пелагея перевернулась на другой бок, утыкаясь носом в живот подруги, выпуская наружу надоедливые слезы. Она уже не слушала то, что говорила ей Полина, а лишь накручивала себя новыми ужасами, которые только могут произойти. Вспомнила, как они ругались с Димой раньше по абсолютным пустякам, причиняя друг другу какое-никакое горькое разочарование. Тогда им даже больно не было, что некогда близкий человек так подло поступает по отношению к другому. Мир без Димы погрузился во мрак, и он начал рассеиваться, когда каждым уголочком своей души, Пелагея почувствовала его любовь. А теперь они снова отдаляются друг от друга. И причиной этому лишь глупость Поли, ее длинный язык, возможность измены ее мужа, которую она допустила не только мысленно, но и твердила об этом. Если Дима сочтет, что этот брак после всего случившегося больше не может существовать? Если он все же передумает и решит развестись?.. — Поль, Мия проснулась, — неожиданно вытащила ее из мира мыслей Гагарина, слабо потормошив Полю по плечу. Сколько прошло времени, блондинка не могла ответить. Да и не важно это было, Билан-то все равно не приехал. — Ты пойдешь ее кормить? — спросила Полина, кивнув в сторону лестницы. Плач Мии со второго этажа лишь усиливался. — Я не могу, — одними губами прошептала Пелагея, повернувшись на спину и подняв опечаленный взгляд на подругу. — У меня нет молока, я не знаю, чем мне ее кормить. — Как нет молока? — опешила Гагарина. — Я когда в последний раз кормила Мию, обнаружила, что у меня его не хватает, а сейчас его и вовсе нет. Пока ты добиралась до меня, я съела все, что могла, лишь бы оно появилось. Но оно пропало. Полина выдохнула через рот. — Поль, послушай меня, Мия уже девочка большая, вполне может питаться не только грудным молоком, но и искусственным, пюрешками разными. Я вообще Ондрика от груди отучила в три месяца, ничего, смотри, какой кабан вырос! — А если она ничего не будет кушать? Вдруг у нее пойдет какая-нибудь не такая реакция на эти смеси, пюре, — недоумевала Поля, присев на диване. — Полин, я же ей ничего другого не давала. Она вполне наедалась моим молоком. — Так, все, давай успокаивайся и иди к ребенку, — скомандовала Гагарина, поднимаясь на ноги. — А тетя Полина пойдет вспоминать молодость — готовить для крестницы вкусную-вкусную, я надеюсь, пюрешку, — взяв Полю за руку, она подняла ее с дивана следом за собой и мягко подтолкнула к лестнице. Вцепившись в перила, едва передвигая ноги, Пелагея поднялась на второй этаж. В спальне, перевернувшись на животик и подняв головку, малышка смотрела на входную дверь со слезками, в которой показался силуэт мамы. Феликс лежал рядом с девочкой и слизывал с ее щечек влажные дорожки. — И чего ты расплакалась? — ласково спросила она и взяла Мию на руки, присев с ней на краешек постели, что она встала ножками на носочки. — Проснулась, а мамы нет, да? Малютка в объятиях Поли практически сразу же успокоилась, прижавшись к ней и положив головку на ее плечо, обняв одной ручкой за шею. Переключив все свое внимание на Феликса, развалившегося рядом с большой и маленькой хозяйками, Мия что-то залепетала на своем языке и потянула к нему ручки, то сжимая их в кулачки, то разжимая. — Да, Филька всегда рядом, — улыбнулась девушка, ласково погладив собаку по пузу, отчего тот смешно выгнулся. Звонко рассмеявшись, малышка запрыгала на Полиных руках, заставляя отпустить ее на кровать к любимой мохнатой няньке, чтобы его помучить. Почувствовав под крошечными ладонями мягкую шерстку, Мия начала громко смеяться, наблюдая за тем, как пес выкручивался под ней, а затем перевернулся и одной лапой обнял проказницу, высунув язык и посмотрев на Пелагею.***
Все это время Полина умело (почти) кашеварила: крутилась туда-сюда, словно юла, переставляла посуду, то открывала, то закрывала кухонные ящики. До сих пор не отпустившее ее переживание чуть не переварили картошку в кастрюле (задумавшись, она совсем забыла о ней) и не спалили кухню. Она не без труда нашла чудо-блендер, который очень кстати облегчил ей всю работу неопытной поварихи. — Твою мать! — взвизгнула блондинка, когда обожглась при вливании горячего молока в картофельную жидкость. — Господи, я так с ума сойду! Поставив приготовленное пюре на выключенную плиту и убрав посуду в раковину, Полина вытерла руки полотенцем и набрала номер Рудковской. Волнение вновь напало на нее — вслушиваясь в томные телефонные гудки, девушка нервно расхаживала по кухне, барабаня пальцами по корпусу айфона. — Да, Полин, — на том конце провода послышался не менее взволнованный, какой-то уставший голос Яны. — Как там Поля? — Значит, у тебя, — Гагарина облегченно выдохнула и присела на диванчик. — Поля… — она потупила взгляд. — Поля плохо. Плачет постоянно, сейчас наверху с Мией. Ян, у нее молоко пропало. Я картофельное пюре сделала, но боюсь, что Мия не станет его есть. — Как пропало? — ужаснулась продюсер. — Не удивительно, вот вообще, знаешь, — в ее голосе прозвучали нотки упрека. — Дима такой бешеный приехал. Полина, я тебя умоляю, ты-то хоть раньше времени не паникуй. Мия уже взросленькая девочка, думаю, не будет большой проблемой, если она перейдет на искусственное питание. — Хорошо. Что там с Димой? — Ничего разумного. Говорит, его сильно слова Поли о дочери задели. — Нет, я все понимаю, обиделся на жену, но и Полю понять можно! — встала на защиту подруги Полина. — Приперся, знаете ли, с засосом на шее! Я бы Исхакова тут же из дома пинками выгнала, а тут посмотрите, ранимый какой! — Ой, ты вообще лучше молчи! Напомнить, по чьей воле он с засосом пришел? — Ну я же была пьяной. Ян, поговори с ним, а. Поле, правда, очень плохо и страшно. На кухню забежал Феликс, следом появилась Пелагея, державшая девочку на руках. Попрощавшись с подругой, Гагарина отключила вызов. — Ой, кто у нас тут такой сладенький проснулся, — нежно залепетала она, поднялась со стула и забрала малышку себе. — А что мама Полина своей любимой девочке приготовила? — блондинка поцеловала Мию в щеку, отчего-та улыбнулась. — Моя ты солнечная девочка! Полюш, ты как? — Не спрашивай, — отмахнулась та и присела за стол, приняв дочь в свои объятия. — Кормите нас. — Тебя тоже с ложечки покормить? — попыталась поднять ей настроение Полина. Но подруга лишь состроила смешную, уставшую гримасу. Хоть какое-то разнообразие за последние часы. — Так, сейчас на тебе поэкспериментируем! — и достала из раздвижного ящичка ложечку, положила в тарелочку пюре и села напротив голодного ребенка. — Не, ну выглядит очень даже прилично, — заключила она, тщательно перемешивая картофельную массу. — Поль, попробуй, — зачерпнув, Гагарина протянула ложечку Поле. — Это же не брокколи, да? — недоверчиво уточнила Пелагея, покосившись на непонятное пюре. — Какой брокколи? — наигранно возмутилась Полина. — Это картошка! — воскликнула она и запихала свое изобретение кулинарного искусства в рот девушке, нахмурившись. — Ну как? Гадость редкостная? — Пюре, как пюре, — пожала плечами Поля и поудобнее перехватила ерзающую малышку. — Осталось этим Мию накормить. — Сейчас накормим! Миюш, смотри, что у меня есть, — блондинка немного зачерпнула пюре в ложечку и поднесла ее ко рту девчушки, которая непонимающе смотрела на девушек. — Она на меня как на дуру смотрит. Давай-ка, солнышко, открывай ротик. Пюре, между прочим, такое же вкусное, как мамино молочко. Быстро похлопав пушистыми ресничками, Мия насупилась, и не поняла, как ей успели запихать это пюре в рот. От незнакомого вкуса малышка забавно высунула язычок и проглотила его, подняв головку на маму, которая с замиранием сердца наблюдала за поглощением пищи ее сокровища. — Смотри-ка, — довольно улыбнулась Полина, вытерев салфеточкой ротик крошки, — а еще говорят, что я готовить не умею! Вот, Мие нравится! — оживилась девушка и самолетиком отправила новую маленькую порцию к малышке. Мия звонко рассмеялась. — А сейчас самолетик залетает в гараж, — маленькая проказница послушно открыла рот.***
Когда тарелочка была пуста, а крошечный животик наелся, Полина, по просьбе подруги, занялась малышкой: сначала они немножко поиграли, затем поплавали, словно рыбки, в ванной, и уже готовились ко сну. Пелагея осталась наедине со своими мыслями. — Он меня никогда не простит, — шепотом заключила она, когда привела кухню в порядок, и взглянула на дисплей молчаливого телефона. Ни одного звонка или сообщения от мужа так и не поступило. Трудно трезво осознавать, что ты собственноручно разрушила свой счастливый брак. Дима за это время наверняка принял важное решение, которое изменит их дальнейшую жизнь. Слишком опасно делать то, что сделала Пелагея — ранила сердце гордого мужчины. Как будто с огнем играешь: никогда не знаешь, то ли тебе это обернется легким дымом, то ли огромным пожаром. Тяжело вздохнув, Поля легла на свои руки, мирно покоившиеся на кухонном столе, и устало прикрыла глаза. Кто бы знал, как хотелось вытащить из глубин себя этого противного червяка, именуемого совестью. Грыз-грыз-грыз, будто она весь мир обидела. Наверное, так оно и было, ибо Дима и был ее маленьким счастливым мирком, в котором, если бы не эта нелепая ссора с недоверием, она продолжала с радостью находиться.***
Приехав домой к двум часам ночи, Дима сразу заметил, что в доме горит свет. А ведь Поля постоянно ругается, если он оставляет это «светопредставление» не выключенным. Отряхнув куртку от снежинок, молодой человек разулся и стянул тяжелую куртку с плеч, повесив ее в шкаф, и направился на кухню, где обнаружил жену, спящую на своих руках, сидя за столом. Очень милая и домашняя в халатике, с растрепанными волосами, спускающимися водопадом ниже лопаток, и с высохшими слезными дорожками на щеках. Не в силах сдержать умиления, Билан улыбнулся уголками губ и, подойдя к любимой, поднял ее на руки, бережно прижав к себе. — Когда же ты за своим язычком научишься следить, а? — шумно выдохнул он, аккуратно придерживая жену, выключил свет и направился на второй этаж. Открыв спиной дверь спальни, Дима удивленно поднял брови «домиком», обнаружив на их с Полей кровати спящих, обнимающихся Полину и Мию. — Ну кто бы сомневался… Дабы не беспокоить сладкие сны девочек, мужчина прикрыл дверь ногой и пересек коридор на пути к комнате малышки, которая еще пустовала, ожидая, пока ее маленькая владелица еще чуть-чуть подрастет. Билан осторожно положил Полю на большую кровать и накрыл ее воздушным одеялом. И на несколько минуточек покинул спальню, чтобы переодеться в домашнюю одежду. Вернувшись, Билан уселся подле кровати девушки на полу, вытащил из-под одеяла холодную руку Пелагеи и переплел их пальцы, медленно отправляясь в царство Морфея.