***
В недрах резиденции Высших Сфер, как и во всём Энджи Тауне, тем временем царил порядок, безукоризненно поддерживаемый абсолютно каждым жителем города. Система безопасности и доступа к объектам здания работала без сбоев, а служащие Сфер с привычной вежливостью и уважением здоровались и желали доброго дня, параллельно выполняя свою работу как можно усерднее. Как, к примеру, милая Архангел, что только что сопроводила другого Хранителя. — Прошу, следуйте за мной, Херувим. Достопочтенные Серафимы ожидают Вас в Павильоне Портретов, — с опущенным взглядом поклонилась она, пропуская гостя вперёд. После она не проронила ни слова в его сторону — лишь скромно порхала рядом по пути. Гейба, разумеется, это ничуть не удивило. Такая дисциплина не была особенностью в мире благодетелей, а являлась чем-то должным, целой частью рутины Ангелов, порицавших лень и наглость. Это светлое место, обитель чистоты духа и разума, крепость добра, с которой не сравниться ни одному другому месту в мире. Мимолётная мысль о бардаке, который ему довелось наблюдать в смертном офисе, даже вызвала у него отвращение. «Смертным потребуется не один век, чтобы достичь той же гармонии,» — подумал он, в очередной раз смирившись с тем фактом, что люди всё ещё остаются существами, склонными к греху и порокам. Остаются теми, кто нуждается в опеке и наставлении высших. Белокаменный Павильон Портретов встретил его светом зенитного солнца и нескончаемым потоком чистых душ, освобождавшихся от рамы, что провела их к покою на неопределённое время. Архангел сопроводила его к бельведеру мимо величественных статуй-добродетелей, хранящих планеты и луны Солнечной системы, а затем остановилась у ступеней, не смея подступиться к Ангелам выше её по чину без позволения. — Достопочтенные Серафимы: Салафиил, Иеремиил и Иегудиил, — с поклоном обратилась она к Серафимам. — Херувим Гейб прибыл в Павильон Портретов. Пожилой Салафиил медленной, но твёрдой походкой спустился к прибывшим, и невесомо коснулся лба Архангела. — Благодарю тебя, Нова. Ступай, дитя. Проводник вновь поклонилась, чуть шевельнув рыжими волосами, и поспешила удалиться. Салафиил с коллегами же сосредоточил своё внимание на молодом Хранителе и жестом раскрытой ладони пригласил того подняться. Дисциплина и уважение к главным представителям Высших Сфер требовали безукоризненного соблюдения правил во всех мельчайших деталях. — Достопочтенные Серафимы, приветствую вас! — поклонился Гейб. — Чем могу служить вам и Высшим Сферам? — И мы приветствуем тебя, Гейб, — ответил ему Иеремиил, что по привычке всегда прятал ладони в широких рукавах своей рясы. — Мы, Ангелы, как ты помнишь, служим лишь на благо смертных, а не тем, кто выше нас по чину. В этом заключается сила Высших Сфер, в отличии от власти Низших, не забывай! Гейб, тихо сглотнув, извинился за неосторожные слова. Даже сказанное в присутствии Серафимов имело большое значение для того, кто считает себя достойным помогать сеять добро в мире несовершенных существ. — Полно, брат Иеремиил, — Херувим разглядел улыбку под густой бородой Салафиила. — Гейб лишь желает пособить нам выполнить нашу миссию на Земле, а не прислужить ради корыстной цели. Именно поэтому он здесь пред нами, в святыне Энджи Тауна. — Ваше милосердие безгранично, достопочтенный Салафиил, — молодой Ангел вновь поклонился. В отличие от прежних формальностей, эта благодарность старцу прозвучала от всего сердца. — Благодарю Вас. Да сохранят Вас Высшие Сферы! Салафиил, однажды спасший Гейба от вечного позора, всё так же трепетно оберегал его от укора коллег, что, наоборот, относились к нему со всей строгостью. Когда лучший выпускник Золотой Школы, подающий большие надежды, упустил доверенного ему на попечение Ангела, не менее страшный суд ждал его по возвращении в родной город. И пока многие Серафимы и Херувимы требовали справедливого запрета на возвращение к обязанностям Хранителя людских душ, милосердный Серафим попросил Высших сжалиться над провинившимся. Юный Ангел тогда и представить себе не мог, что за ошибкой последует помилование и дальнейшая возможность занять своё место в ангельской иерархии. Неодобрительные причитания и суровые взгляды представителей Высших Сфер тогда сулили только разбитые мечты. Лишь облегчающее обстоятельство в виде причастности Нейтрала к кощунству и доброе сердце Салафиила дали Гейбу надежду на продолжение своего пути, с которого теперь он не сойдёт ни за что на свете. — Пусть Высшие сохранят и тебя, мальчик мой, — взгляд старца неожиданно погрустнел. — Нынче их благословение и покровительство особенно нужны тебе. Под строгие взгляды Иегудиила и Иеремиила, что в очередной раз уступили мудрости коллеги, он провёл Гейба в центр бельведера, куда спустилась чёрная, как сердце Дьявола, рама с портретом подопечного. К сожалению для них всех, лицо Карлоса не выражало ничего, кроме порочного самодовольства, а глаза горели огнём алчности и гордыни, ровно как и на портрете другого смертного, что спустился к Серафимам в тот момент. Чёрный металл обрамлял изображение ещё одной искажённой, ранее ключевой фигуры в «Ornello Caru» — ныне заключённого в псих больнице Паоло Трентини. Тысяча неприятных мурашек волной прошлись по телу Херувима. Портреты смертных, казалось, с каждой секундой искажались всё сильнее, отражая уродство их грешных душ, и именно он, будучи Хранителем Карлоса, остался за них в ответе. Сульфус снова обвёл его вокруг пальца, заручившись предательской поддержкой Раф… — Гейб, мы обратились к тебе за помощью, чтобы уберечь душу Карлоса Карузо от искушения, но твоих стараний оказалось недостаточно, — разочарованно начал Салафиил. — Более того, как видишь, последствия твоего влияния оказались весьма губительными для другого смертного, — серьёзно добавил самый молодой из достопочтенной троицы Иегудиил. — И теперь судьба Паоло Трентини на совести Карлоса и на твоей — тоже! Серафимы, один за другим, разом ополчились против него, словно пытались навязать чувство вины за решение, принятое не им самим. Херувим, рискующий вновь потерять всё, поспешил оправдаться: — Я предложил своему подопечному справедливый метод для решения проблемы, с которой он столкнулся, — спокойным тоном добавил Гейб, не смея перебивать их. — Ведь мы не можем решать за смертных и, таким образом, лишать их права выбора. Это запрещено. — Верно, — нервно кивнул Иеремиил, слегка пригладив короткую бороду. — Однако, нам известны некоторые обстоятельства, из-за которых мы были вынуждены вынести тебе и Ангелу-Хранителю Паоло Трентини выговор! Капля пота незаметно скатилась по лбу Гейба от одного лишь упоминания этого страшного для любого Хранителя слова. Выговор Серафимы выносили особо провинившимся Ангелам, несущим службу в резиденции Высших Сфер и серьёзно провалившим данное им на Земле задание. Рядовые Ангелы, охранявшие души простых смертных, в случае провала ограничивались судом с не особо суровым наказанием и в последствии сменой подопечного. Ангелы же высших чинов опекали правителей, бизнесменов, глав государств и прочих важных персон, от чьих действий зависели судьбы тысяч других людей. Оплошность в работе с ними каралась увольнением и отдалением от Серафимов и от службы Высшим Сферам. Допустить этого было нельзя. Молясь о милосердии, Херувим внимательно и с достоинством выслушал всё, что Салафиил зачитал с перламутрового пергамента. — Я, Серафим Салафиил, в присутствии своих коллег, достопочтенных Серафимов Иегудиила и Иеремиила, настоящим документом выношу выговор Херувиму Гейбу, Ангелу-Хранителю смертного Карлоса Карузо, за ненадлежащее исполнение его обязанностей в качестве Хранителя смертного особой важности… Тут старец осёкся и, с глубоким вздохом свернув пергамент, вручил его коллегам. Он пожелал высказать всё своему протеже в лицо и как можно деликатнее, и они не стали тому препятствовать. Добрые и милостивые глаза Салафиила словно заглянули Гейбу в самое нутро, когда он продолжил уже своими словами: — Гейб, до тебя здесь был Ангел, ответственный за душу Паоло Трентини и частично причастный к его принудительному лечению в психиатрической больнице. Ты абсолютно прав, Ангелы не имеют никакого права решать за смертных, но нельзя давать прорастать дурному семени, которое в их душах и умах сеют Дьяволы. Мы должны делать всё возможное, чтобы одни смертные не поддавались грехам, а вторые — своими действиями не подталкивали первых на неправильные поступки. — Не разобравшись в ситуации, ты дал подопечному неверный совет, и теперь рамы, как минимум, двоих смертных окрасились в чёрный! — с явным волнением воскликнул Иегудиил, вновь обращая его внимание на обрамление портретов. — Это серьёзная ошибка для Херувима! На том в павильоне воцарила тишина. Иеремиил воздержался от порицаний и лишь сухо спросил, есть ли что сказать провинившемуся. А сказать Гейбу было нечего. Выговор беспощадно указал на малейшие детали его оплошности и на один шаг приблизил Херувима к отстранению от должности и той точке невозврата, когда уже даже доброта Салафиила ему не поможет.Серафим был милостив, но в следующий раз чашу весов склонит именно справедливость…
— Я смиренно прошу прощения за свой проступок. Подобное влияние на смертного, действительно, непростительно для Хранителя, — пряча стыд под вуалью покорности и принятия, ответил он. Ангел выждал паузу, выпрямился и осторожно продолжил, дабы ненароком не навлечь на себя чего-нибудь похуже. — Позвольте мне оправдать себя и ваше доверие. Возможно, друг моего подопечного оказался на лечении не только из-за того, что за ним не доглядели Ангелы. Лбы троих Серафимов тут же сморщились в недоумении, что для Гейба означало явную заинтересованность к его невзначай брошенному предположению. Они должны были зацепиться за эту мысль, и насупивший брови Салафиил, кажется, вздумал снова помочь своему протеже. — Что ж, тогда изъясняйся более прямолинейно, Гейб. Что ты имеешь ввиду? — Я подозреваю, что Паоло Трентини могли подставить. Пока я не до конца уверен, как именно, но седьмое чувство мне подсказывает, что… Раскрытая ладонь Иегудиила тут же пресекла любые попытки высказаться и буквально заставила замолчать. Гейб было понадеялся на Салафиила, но тот не сказал ни слова, чем предоставил коллеге-Серафиму абсолютный карт-бланш. На мгновение в Павильоне Портретов стало настолько тихо, что священную тишину в нём мог нарушить разве что шёпот освобождающихся от рам душ. — Серафимы и Высшие Сферы не примут домыслов и подозрений! — наконец сказал молодой Серафим. — Любой суд, наказание или помилование должны основываться на фактах, а не предчувствиях, иначе они несправедливы! — Гейб, выговор — не приговор, а лишь предупреждение, — Салафиил поспешил справедливо утешить его. — Мы, Ангелы, стараемся достичь совершенства, однако в стремлении к нему нельзя руководствоваться гордыней. Просто признай ошибку и будь внимательнее, мальчик мой, будь честен, в первую очередь, сам с собой. С особой лаской и отеческой нежностью ладонь старца дотянулась до плеча Херувима. Казалось, этим жестом Салафиил вселял в молодого Ангела больше уверенности и смелости, чтобы отогнать прочь уныние и не позволить тому опустить руки. И Гейб, слепо веря в чудо мудрого Серафима, вновь нашёл в себе силы продолжить путь к своей цели. — Я не подведу Вас, — со всей серьёзностью, воспрянув духом, пообещал он. — Клянусь. — Да будет так, — Салафиил синхронно кивнул вместе с двумя коллегами, не скрывая тёплой улыбки. — Ступай, Гейб. Да сохранят тебя Высшие Сферы. Херувим вновь поклонился Серафимам и решительно зашагал в сторону выхода. Его громкие шаги и ускорившееся сердцебиение напрочь заглушили голоса окружавших его душ. Их шёпота и пения он уже не слышал — пульс и отчаянные мысли звучали в его голове намного громче. «Я не подведу… Я не виновен!.. Я найду способ себя оправдать!..» — думал он, ступая по синему ковру и едва ли не проклиная неугомонную парочку, из-за которой ему теперь грозит отстранение от должности и от службы Сферам. Чистая, как души в Павильоне Портретов, Раф могла стать частью его заслуг. Старательный и послушный Ангел был идеальной глиной, из которой своим покровительством он мог слепить образцового Хранителя, и из которой в итоге вышла сплошная катастрофа. Девушка и без того оказалась сплошной проблемой для Сфер ввиду своего земного происхождения — проблемой она и осталась, даже уже будучи смертной на все сто процентов. От ангельской сущности она отказалась, а от чувств и поддержки Дьявола, с которым совершила кощунство — нет. Ему вспомнилось унизительное возвращение в Энджи Таун десять лет назад. Снова в памяти мелькнули осуждения от профессоров Золотой Школы и Серафимов. Страшное чувство угрозы его карьере и репутации больно кольнуло его в грудь от одного лишь осознания того, что тогда и сейчас причиной являлась девчонка, на благо которой он напрасно старался половину учебного года… Вот только теперь он имеет дело не со школьницей и с малолетним чертёнком. Теперь он тягается с Искусителем на равных и со взрослой смертной девушкой, имеющей определённую силу и воздействие на его подопечного и, в особенности, на его соперника. И теперь нести ответственность за свои деяния они должны в полной мере… «Сферы не простят мне второй ошибки…» — подумал он, оказавшись за дверьми павильона. — Вы в порядке, Херувим? — осторожно поинтересовалась появившаяся из ниоткуда Нова. Подрагивающие в недовольстве уголки губ и напряжённые мышцы лица, отражавшие весь спектр его злости, не остались незамеченными. — Не беспокойтесь, Нова. Благодарю, со мной всё хорошо, — Гейб кивнул в ответ и как можно убедительнее приукрасил своё состояние. Не хватало ещё попасться на вранье слуге Высших Сфер… Вполне удовлетворённая его ответом Нова улыбнулась и запорхала в сторону выхода из Резиденции. Яркий блеск её пышных зеленоватых крыльев ненадолго скрыл от чужих глаз лицо Херувима, что всё это время продолжал обдумывать дальнейший план действий. Чего бы ему ни стоило, он должен был найти способ восстановить справедливость и вернуть себе честное имя…Даже если ради этого придётся пойти на крайние меры…
***
— Сейчас-сейчас! Я выхожу! — громко сообщил Дьявол, когда настойчивый стук по ту сторону двери побудил его поторопиться. Уголки шёлкового платка, который он безнадёжно старался завязать на шее, выскользнули у него из рук, и ему осталось лишь с обречённым вздохом наблюдать, как аксессуар безвольно упал на пол. — Сатана-а-а!.. Раф, я же предупредил, что задержусь! — проворчал Сульфус, кинувшись к двери номера, за которой к его удивлению, ждала отнюдь не Раф. Его побеспокоил персонал рум-сервиса. — Signore, buonasera! Заказывали нарезку из сырого мяса для собаки? — учтиво спросил мужчина в элегантном костюме и с подносом в руках. — Buonasera… А, да, точно! Совсем забыл! — опомнившись, Искуситель неловко усмехнулся. — Благодарю, синьор! Мой… пёсик… страшно проголодался в пути. Официант умилился заботе гостя о питомце и, даже не подозревая о том, что мясо на самом деле предназначалось не собаке, а ядовитой коралловой змее, удалился обслуживать другие номера. Только Дьявол собрался захлопнуть за ним дверь, как его взгляд зацепился за идущую навстречу Раф. — Ты готов? — Почти. Не стой в дверях, проходи. Он завёл её в комнату и, закрыв дверь, пошёл искать отдыхавшего от поездки и жары Василиска. Сидящий у вентилятора змей недовольно зашипел и высунул язычок, когда хозяин оказался в его поле зрения с тарелкой, наполненной мясом. — Хватит ворчать, я тоже сегодня не обедал! Лучше ешь, пока свежее, — пожурил его Дьявол. Упрашивать талисмана дважды не потребовалось — змей хищным рывком бросился на тарелку и принялся заглатывать алые кусочки, словно живую добычу, чем весьма порадовал своего хозяина. — Кушай, мой маленький кровожадный друг! Кушай сырое свежее мяско, — приговаривал Сульфус под любопытствующий взгляд Раф, что ждала его сидящей на софе. — Он с удовольствием съест и без твоего надзора, — усмехнулась она, затем требовательно постучала пальцем по циферблату наручных часов. — Сульфус, мы опоздаем на встречу! — Да, сейчас. Дай мне буквально одну минуту. Отпрянув от Василиска, Дьявол вернулся к зеркалу и упавшему платку, который тут же принялся завязывать на шее. Вечно недовольный результатом он не переставал проклинать своё обличие дизайнера, которому положено выходить в свет одетым с иголочки и доводить свой образ до идеала даже в таких мелочах, как чёртов аксессуар. Каждый раз выходило не так, как ему хотелось, и края платка всё больше сминались от очередного неудачного узла. — Твою мать!.. — тихо прошипел он, уже не сдерживаясь от недовольства и лишней траты времени. Руки резко потянулись к платку и едва ли не содрали его с бледной шеи, пока Дьявол не услышал тихое цоканье туфель за спиной и не почувствовал уже полюбившееся касание пальцев. Поддерживающе скользнув ладонью по его спине, Раф перехватила у него края платка. — Давай помогу, — на секунду улыбнувшись, чтобы подавить гнев дизайнера-перфекциониста, она принялась ловко завязывать аксессуар на своё усмотрение. Сульфус уступил ей без лишнего сопротивления или ворчания. Смирно и с неподдельным интересом он лишь замечал, как кончики деликатных пальцев порой ненароком касаются его шеи, что осталась беззащитной перед очарованием бывшего Ангела. Вены рисовали рельеф по всему его телу теперь лишь от возбуждения, вместо отступившего раздражения. — Решила сразить меня наповал? — тихим бархатным тоном спросил он, хитро поглядывая на девушку. — Нет, — равнодушно ответила Раф, неумело скрывая смущение. Один лишь аромат его одеколона и касания к почти белой коже вызывали блаженное тепло в груди и внизу живота, пока её неровное дыхание сводило Дьявола с ума. Отогнав не те мысли, она снова сосредоточилась на платке. — Просто даже такому крутому дизайнеру, как ты, иногда может потребоваться помощь… — А врать ты так и не научилась, — Сульфус нежно улыбнулся, улавливая её томный взгляд; его ладони невесомо упокоились на предплечьях девушки. — Ты даже не представляешь, что ты сейчас делаешь со мной, Ангел… На мгновение её руки замерли на верхних пуговицах его рубашки, затем, как ни в чём ни бывало, Раф пригладила лацканы пиджака в качестве завершающего штриха. Только после этого она нашла в себе силы совладеть с влечением и окончательно не потерять голову от всего происходящего. Они в другом городе, одни в уютном номере и так близко друг к другу. И пока он наслаждается её касаниями и еле сдерживается, чтобы не перейти черту, она из последних сил держится, чтобы не поддаться его искушению… «Не сейчас,» — в итоге решила она, почему-то всё ещё держась за лацканы. Ещё слишком рано, и полчаса до назначенной в ресторане встречи с потенциальным партнёрами были явно неподходящим для этого моментом. — «Если бы ты только знал, что со мной делаешь ты…» — Поговорим после встречи с «Tiberica», — решила она. Немного помедлив под терпеливый взгляд Дьявола, Раф высказала всё, как есть. — Сульфус, давай хотя бы в этот раз сделаем всё правильно? Последнее, чего я искренне хочу сейчас — так это продолжить «беседу» в этой постели и поставить под угрозу не только цель нашей поездки, но и наши хорошие взаимоотношения. Пожалуйста, я не хочу снова ошибиться, как тогда, на Турнире Света и Тени… Дьявол было смутился тому, как она охарактеризовала их единственный поцелуй, однако просьба сначала серьёзно поговорить тут же расставила всё по местам. Она не отвергала его, нарочно заставляя мучиться от невозможности хотя бы прикоснуться к ней. Она лишь не хотела бросаться в чувства с головой, не думая о последствиях, как это было десять лет назад… Ревность и детская драка, возникшие на фоне боязни потерять друг друга, стали тогда мощным толчком для нарушения всевозможных правил мироздания. Поддавшись эйфории, молодой Дьявол и юный Ангел буквально бросились в объятья от осознания того, что испытывают друг к другу, как только он вырвал её из лап смерти. Вторая такая глупость в порыве эмоций и бушующих гормонов уже не была нужна ни Раф, ни Сульфусу. — Конечно. Не переживай, я понимаю, — в итоге согласился он. — Сначала бизнес, а с нашими «деловыми взаимоотношениями», — как ты их называешь — разберёмся на холодную голову. Тень прежней улыбки тронула губы Дьявола, и девушке оставалось лишь улыбнуться в ответ.Он понял её без лишних слов…
Когда они вышли из отеля, солнце уже клонилось к горизонту, окрашивая небо в розовые и оранжевые тона, однако, несмотря на конец дня, суета на дорогах в самом центре не стихала. Нескончаемые пробки, шум и куча людей превращали Вечный город в жужжащий улей даже вечером, и, наблюдая эту картину с тротуара, Сульфус во второй раз убедился, что решение добраться пешком оказалось оптимальным вариантом. Путь к ресторану, в котором был назначен деловой ужин, лежал же через узкие улочки, сохранившие дух великого прошлого Рима. Вымощенная камнем дорога вела их по лабиринту из старинных, нетронутых временем домов, порой выводя на островки излюбленных туристами площадей пьяцца Треви и пьяцца Ротонда. Дьявол не успевал разглядеть всё по пути, постоянно цепляясь заинтересованным взглядом то за великолепный фонтан, то за скромный фасад небольшой церкви, то за обилие ресторанчиков, антикварных лавок и баров на каждом углу — краткое посещение города во время экскурсии с Гнозисом и Омнией не оставило того же впечатления. Сульфусу лишь оставалось оправдать своё былое равнодушие юным возрастом и тем, что тогда был больше озабочен шантажом со стороны генералов и желанием сбежать от скучной лекции преподавателей. Оказавшись в итальянской столице уже будучи постарше, ему казалось, что шея вот-вот заноет от постоянных поворотов головы в сторону не то достопримечательности, не то проходящих мимо людей разных возрастов и культур. Его познания о географии смертных ограничивались Земным городом и его окраинами, а сколько всего чертовски интересного и неизведанного было в других городах и уголках мира!.. — Красиво, правда? — Раф с улыбкой заметила его неподдельный интерес, аккуратно шагая рядом и порой внимательно смотря под ноги; цокот каблуков её туфель неустанно сопровождал их по пути в ресторан. Сульфус несмело приобнял её за талию, будто спрашивал разрешения — она не стала противиться. — Очень. Я давно не испытывал такого восторга, — поделился он, наблюдая, как солнечный свет утопает где-то далеко на западе, окрашивая небо в оранжевые оттенки. Мгновение спустя важная мысль ударила ему в голову. — Расскажи мне про «Tiberica». С кем нам предстоит заключить сотрудничество? — Ты бы ещё за столом спросил, — усмехнулась девушка. — Это вторая фирма, принадлежащая семье Карузо. Только возглавляет её сестра синьора Орнелло, Моника. С ней и её коллегами мы сегодня и ужинаем. — Та самая? Это с ней у Карузо старшего конфликт, а Карлос её обожает? — Я вижу, сотрудники язык за зубами не держат, — отметила Раф. — Не, это я в справочнике Карлоса прочитал, — Дьявол соврал без зазора совести. — Кстати, а почему он сам не приехал, раз так любит тётю? До его ушей дошёл еле слышный тяжёлый вздох спутницы. — Он… Он особо привязан к Монике, но он любит её так же, как и боится. Пять лет работаю в «Ornello Caru» и, с тех пор, как она пристыдила его за плохое руководство компанией, пока покойный синьор Карузо находился на лечении, я больше ни разу не видела Карлоса за столом переговоров с ней. Моника в этом смысле работает с коллегами и партнёрами, а не с родственниками, как синьор Орнелло. А Карлос… очень болезненно воспринимает критику, поэтому какие-либо попытки заключить сотрудничество с Моникой всегда предпринимали я и Трентини от его лица. — А зачем ему заключать сотрудничество с фирмой тётки, если обе фирмы — бизнес их семьи? — Потому что это не дочерние компании, а два отдельных бренда во всех смыслах этого слова, и один из них сейчас пытается выбраться из кризиса. После ухода Трентини коллаборации с одним немецким брендом без инвестиций нам уже не достаточно, чтобы «держаться на плаву». А Моника может нам очень сильно помочь остаться востребованными на рынке. Синьор Карузо негативно относился к её детищу, но это ничуть не умаляет её способностей ведения бизнеса. — Не понимаю, чего ему так не нравилось? Завидовал успеху сестры? — удивился Дьявол. — Орнелло был дизайнером, художником, а Моника — бизнес-вумен, — пояснила Раф. — И на семейное дело они смотрели с абсолютно противоположных точек зрения. Именно поэтому у «Ornello Caru» и «Tiberica» нет ничего общего, кроме кровного родства их глав. Каких-либо ещё вопросов Сульфус далее не стал задавать, ибо оказавшись вскоре в помещении небольшого римского ресторанчика, лично убедился в том, что из себя представляла эта женщина. Моника Карузо в окружении трёх доверенных лиц встретила их сидящей за столом, не торопясь вскакивать в приветствии и пожимать им руки. Взгляд светло-карих, почти янтарных глаз, женщины внимательно прошёлся по дизайнеру и новому вице-президенту её племянника. Имеющая огромный опыт за плечами бизнес-леди не упускала из виду ни одно движение, ни одну деталь и ни одно слово, по которым могла сразу же понять, что за люди стояли перед ней и знакомились с её ключевыми сотрудниками. — Signorina D'Angelo, signor Monti, buonasera! — элегантный молодой человек из свиты Моники с поочерёдным дружелюбием протянул им руку. — Очень приятно! Рауль Санти, вице-президент по маркетингу «Tiberica». — Buonasera, signor Santi! Очень приятно познакомиться с Вами лично, — Раф вежливо улыбнулась и пожала руку потенциальному партнёру, с которым до этого была знакома по телефону. — Позвольте представить моего коллегу и нового главного дизайнера «Ornello Caru» — синьора Сульфуса Монти. — Piacere, — слегка приподняв уголки губ в вежливой улыбке, Дьявол пожал руку Рауля. Молодой человек доброжелательно склонил голову и тут же представил им ещё двоих мужчин, занимавших руководящие должности в «Tiberica», а затем повернулся непосредственно к главе компании, что всё это время не спускала с них глаз. Деловая вежливость мгновенно скрыла острый прозорливый взгляд, как только женщина поприветствовала прибывших. — Синьорина Д’Анджело, рада встрече. Синьор Монти, а с Вами рада познакомиться, — сдержанно сказала она при рукопожатии, затем пригласила всех к столу. — Прошу, присаживайтесь. Это лучший ресторан римской кухни во всей Италии — уверена, вы останетесь под приятным впечатлением. Обменявшись обнадёживающими взглядами поддержки, Дьявол и бывший Ангел заняли единственные свободные места прямо напротив тётки Карлоса. Коллеги Моники сели по обе руки своей начальницы, а стулья напротив предоставили гостям, чтобы та, казалось, могла вести беседу, глядя подчинённым племянника прямо в душу. Их расположение за столом едва ли не предполагало допрос, от которого зависела дальнейшая судьба «Ornello Caru», но, к удивлению Сульфуса, деловая встреча началась далеко не с бизнеса. Первым делом Моника с лёгкой полуулыбкой на губах начала расспрашивать о том, как прошла поездка, был ли он когда-нибудь в Риме раньше, нравится ли ему город, и что он собирается заказать из огромного списка блюд местной кухни. Зазвучали первые аккорды от музыкальной группы, зал наполнился чарующим ароматом традиционной пасты аматричана, пиццы и свежевыпеченной фокаччи. В располагающей атмосфере этого ресторана Искуситель мастерски выдавал уверенность и энтузиазм, пряча за каждым весёлым ответом напряжение и странную тревогу. Он словно чувствовал, что за гостеприимством и неким интересом к его персоне тётка Карлоса в свою очередь скрывала корысть и желание выведать каждое слабое место своего собеседника. — Сульфус, должен признать, последние коллекции — это новый виток в эволюции вашего бренда! Несколько лет в мире моды почти ничего нового об «Ornello Caru», а тут появились Вы — такой молодой дизайнер — и теперь критики, журналисты и инфлюенсеры не перестают говорить о «чертовски восхитительном Кару»! — восторгался Рауль, не переставая с расспрашивать гостей едва ли не обо всём на свете. — Вы, словно Том Форд для «Gucci» в девяностых! Как Вам это удалось? Сульфус самодовольно улыбнулся, пригубив бокал вина. — Опыт, вдохновение и амбиции, Рауль. Я с юности учился черпать идеи из всего, что меня окружало, и превращать их в элементы гардероба. Но люди считают это божественным даром, и называют меня «дизайнером от Бога». Его напыщенная самоуверенность не ускользнула от синьоры Карузо. — Учитывая ваш стиль, я бы сказала, скорее «от дьявола», — уголки губ Моники энигматично приподнялись. — Вынуждена согласиться с синьором Санти, было очень непривычно видеть, как после скучных повседневных образов без изюминки из студии моего племянника выходят смелые сочетания самых мрачных цветов и откровенных фасонов. Ваши творения соответствуют Вам — такие же необычные, как и Ваше творческое имя. — Идея не новая, а как интересно у Вас получилось её преподнести публике и критикам! — вице-президент по маркетингу «Tiberica» неустанно восхищался успехам дизайнера, даже и не подозревая о том, что весь талант тому достался лишь с помощью перевоплощения. — Где Вы до этого работали? Откуда такой опыт? «Не нравится мне всё это…» — подумал Сульфус, ответив на вопрос Рауля, которому, казалось, одному было действительно интересно узнать потенциальных партнёров получше. Раф поспешила развеять его сомнения: «Не беспокойся, итальянцы часто проводят встречи по бизнесу в ресторане и начинают с болтовни ни о чём или спрашивают что-то о тебе. Это просто часть их культуры и делового этикета.» «Ладно, Ангел, тебе виднее…» — с каплей недоверия мысленно ответил он, а затем мягко, но уже искренне улыбнулся. Ладонь девушки подбадривающе сжала его руку, что покоилась на нервно подёргивающемся бедре, и надёжно спрятала переживания Дьявола от внимательного взора делегации из «Tiberica». Дальнейшая пустая беседа о трендах и оды о красоте столицы, которые Раф искусно «пела» из разу в раз, чтобы умаслить Монику и её свиту, плавно перешли в разговоры о предстоящем показе мод за бокалом вина и вкусным ужином. Вот только до самого главного, до обсуждения заключения сотрудничества, дело так и не доходило. Какое-то время спустя, положив приборы, представители обоих брендов стали расходиться то из-за телефонных разговоров, то из-за дурной привычки курить после приёма пищи. В один из таких моментов Рауль вежливо предложил Дьяволу составить ему компанию и вместе пропустить пару сигарет. — Синьора Карузо, синьорина Д’Анджело, не хотите подышать свежим воздухом? — спросил молодой человек в надежде, что совместный перекур поможет растопить лёд между начальницей и гостями. — Благодарю, Рауль, присоединюсь к вам позже. Уверена, Стефано и Энцо будут собеседниками поинтереснее, нежели мы с синьориной Д’Анджело. Только на лице Моники вновь мелькнула загадочная улыбка Моны Лизы, острый взгляд женщины переметнулся на сидящую напротив неё Раф, чётко давая понять абсолютно каждому, что возражений она не потерпит. К удивлению Сульфуса, девушка и бровью не повела. Всё так же невозмутимо и воистину уверенно восседая за их столом, Раф кратко кивнула, сдержанно улыбнувшись женщине и двум молодым людям. «Предоставь это мне, я разберусь,» — говорили её глаза прирождённого лидера, готового взять на себя всю ответственность за предстоящий разговор и дальнейшую судьбу бренда. Дьявол обомлел от изумления, не находя правильных слов даже в мыслях. Ещё пару месяцев назад она, прячущая волнение и страх за поддельным холодом, воспринимала переговоры и роль представителя Карлоса, как бремя. Теперь же, перед ним сидела истинная глава «Ornello Caru», что бесстрашно вела борьбу за их карьеру и придавала смелости и ему самому. И в том, что она справится с поставленной задачей и сможет найти общий язык с властной синьорой Карузо, оставаясь самой собой, у Сульфуса просто не осталось сомнений. «Конечно,» — согласившись в немом кивке, он одарил её гордым, полным обожания взглядом. — «Ты великолепна, синьорина Д’Анджело. Ангел или смертная — знай, что я никогда не перестану восхищаться тобой.» В тот короткий момент, борясь с желанием ответить ему самой счастливой улыбкой на свете, Раф и не заметила, как знакомый жар вновь обжёг её в груди. Её глаза, как никогда, загорелись мириадами искр, и Дьявол понял, что в этот раз вдохновил бывшего Ангела в нужном русле. Достаточно было всего лишь искренне открыться ей, чтобы она всё поняла без лишних слов… Обменявшись парой вежливых формальностей с Моникой, он удалился в компании Рауля, чувствуя, как та буквально прожигает его взглядом. — Теперь я понимаю, в чём секрет нового дизайнера Карлоса, — слегка пригладив кончики идеально уложенных золотистых локонов, начала женщина. — Похоже, синьор Монти черпает вдохновение не только от вещей, но и от прекрасных женщин в его окружении… Слегка смутившись наблюдательности Моники, Раф уже собиралась что-то сказать в ответ, но та её опередила, одной лишь фразой спустив влюблённую девушку с небес на землю: — …вот только, боюсь, даже такой профессионал, как он, уже не сможет помочь моему племяннику. — Могу я спросить, почему Вы так считаете, синьора Карузо? — осторожно спросила девушка. — В нашу последнюю встречу Вы отзывались о положении «Ornello Caru» совсем иначе. — Синьорина Д’Анджело… Раф, я знакома лично с Вами не первый год, поэтому сейчас хочу поговорить наедине и начистоту. Между ними сократилась дистанция, стоило Монике отодвинуть бокал в сторону, со всей серьёзностью глядя собеседнице прямо в глаза. Неприятный холодок, словно эффект седьмого чувства, волной пробежался по коже девушки, предвещая крайне нехорошее продолжение диалога. — Вы ведь и сами прекрасно понимаете, что успех в современном мире моды — это не только идеальная комплекция тела модели, огромный офис владельца бренда или исключительный талант кутюрье. Это, в первую очередь, грамотное ведение бизнеса: организация, правильное распоряжение ресурсами компании и навыками каждого сотрудника. Именно это — краеугольный камень будущей империи абсолютно в любой индустрии, и именно то, чего, к сожалению, у «Ornello Caru» больше нет. — Вы абсолютно правы, синьора Карузо, организация рабочего процесса и финансовый аспект — основа и для fashion-индустрии в том числе, — воспользовавшись паузой, Раф взяла слово. — Но, учитывая успехи компании за последние пару месяцев, я могу утверждать, что при должной работе с кадрами и тщательном следовании плану под моим руководством, у «Ornello Caru» есть все шансы вскоре вернуть себе престиж. Фурор, который произвели коллекции синьора Монти в Европе — это пока маленькое, но очень значимое событие, которое обязательно ещё не один раз поспособствует развитию. Цитируя Вашего коллегу: как коллекция «Тома Форда для «Gucci» — завтра Вы сможете сами в этом убедиться. Слова, произнесённые ранее Раулем, вызвали у женщины незлобную усмешку, однако обречённый вздох и сморщившийся лоб оказались более значимой реакцией на слова девушки. Всё ещё держа себя в руках, Раф обдумывала следующий ответ на слова главы «Tiberica», но в глубине души уже понимала, что этот раунд, по крайней мере до показа, будет за Моникой.Карузо прекрасно знала об истинном положении дел в «Ornello Caru»…
— Раф, скажите, Вы никогда не задумывались о дальнейшей судьбе Ваших бывших сотрудников? — спросила женщина, пригубив бокал. Последовал отрицательный ответ. — Так вот, я, признаться честно, тоже не интересовалась, пока в прошлом году до меня не дошла информация, что часть из моих подчинённых — к слову, очень способных специалистов — однажды работала в «Ornello Caru», и все эти люди между собой отзывались о руководстве далеко не лестным образом. В очередной раз испытав стыд за Карлоса, бывший Ангел был готов сквозь землю провалиться. Прежде, чем её лицо успело покраснеть, Моника продолжила. — Как Вы знаете, я часто наведывалась в ваш офис и предпринимала попытки образумить Карлоса и помочь выйти из трудного положения после смерти родителей. Вот только моему племяннику не нужны советы, не нужна аналитика и помощь профессионалов, чтобы научиться вести бизнес, как «любимая тётушка». Ему и Трентини нужны от тётушки деньги, чтобы тратить их на дорогие курорты и свинство со шлюхами. А я не вкладываю ни цента в совместные проекты с таким руководством. — Но Трентини уволен, и теперь должность вице-президента «Ornello Caru» занимаю я. Я продолжаю отвечать за финансы и руковожу компанией вместе с Карлосом в новом направлении: статистика за эти два месяца бьёт все рекорды предыдущих лет — у нас есть все шансы, — Раф поспешила деликатно возразить. — Синьора Карузо, Карлос не идеальный генеральный директор, но я абсолютно уверена, что наши совместные усилия помогут окончательно выйти из кризиса и даже привлечь большее внимание к двум компаниям. Представьте, какой интерес у прессы и критиков вызовет «перемирие» между «Ornello Caru» и «Tiberica». Настойчивость девушки позабавила Монику, однако сдержанная полуулыбка снова сменилась деловитостью. Её бокал вина тихо цокнул, соприкоснувшись с поверхностью стола. — Частично Вы правы, Раф, но я говорю, в первую очередь, как человек, который создал «Tiberica» самостоятельно, и который видит больше ввиду многолетнего опыта. Говорю это Вам, потому что речь идёт о вещах, которые Карлос не хочет принимать, но которые примете к сведению Вы. Перестав вертеть ножку бокала между кончиками пальцев, она сделала паузу и вновь обратила серьёзный взор на «правую руку» племянника. — Раф, я уважаю Вас, как профессионала в своём деле и как усердного и верного человека, который не опускает руки перед неудачами. Вы занимаете Вашу должность вполне заслуженно, вот только здесь — уже который раз, — передо мной сидит «шея» компании, а не Карлос — её глава, — разочарованно констатировала женщина. — И если владелец и глава компании — незрелый мальчишка, который не хочет учиться, брать на себя ответственность и прислушиваться к конструктивной критике даже от близкого человека, то компанию, которую он по истечению обстоятельств получил в наследство, не спасёт ни талантливый дизайнер, ни новый вице-президент. И история деловых взаимоотношений Маурицио Гуччи и Тома Форда — тому доказательство. Она замолчала, и снова поднесла бокал к алым губам, предоставив собеседнице несколько мучительных секунд на раздумья и принятие решения. Чувствуя себя едва ли не раздавленной горькой правдой, Раф слегка опустила взгляд, прокручивая услышанное вновь и вновь, словно несмышлёный ребёнок, которого только что высмеяли за глупую инициативу. И даже если этим ребёнком в речи Моники и был Карлос, девушка всё равно оставалась первой, в кого прилетали камни провала, вот только…Неужели Карузо собрала их там, только чтобы посетовать на Карлоса?..
— В таком случае, я правильно понимаю, что «Tiberica» готовы заключить сотрудничество с «Ornello Caru», но на каких-то особых условиях? — серьёзно спросила девушка; остальные члены делегации и Дьявол, тем временем, вернулись за стол. На лице Моники вновь появилась настораживающая ухмылка с прищуром, за которой последовала выложенная на стол копия договора. Под подозрительный взгляд Сульфуса, что настороженно присел рядом, Раф пробежалась глазами по документу. — Абсолютно верно. Возьмите эту копию для ознакомления, — подтвердила женщина, вновь сменив откровенный тон на деловой. Когда к столу подошёл официант с счётом, Моника без колебания оплатила ужин и встала из-за стола. — Коллеги, прошу извинить, но у меня запланирована ещё одна встреча. Остальные вопросы обсудим завтра, после показа. Синьорина Д’Анджело, Синьор Монти, до встречи на мероприятии. Как они попрощались со свитой Моники, Раф даже и не запомнила, машинально пожимая руки каждому коллеге Карузо и постепенно теряясь в наступившей панике. Разум и интуиция снова разошлись во мнениях: одно говорило, что ещё не всё потеряно — второе подсказывало о сокрушительном проигрыше. Для компании, для Карлоса…И для неё самой…
— Пойдём? — пальцы Дьявола невесомо коснулись её ладони, когда низкий с ноткой грусти голос спустя какое-то время вывел её из раздумий. Девушка с иронией отметила, что всё это время смотрела вслед делегации «Tiberica», словно от неё ещё что-то зависело. — Да… Идём… Она убрала копию договора в сумку, утратив всякое желание думать о документе и бизнесе до конца дня. Разочарование абсолютно во всех своих стараниях, изначально оказавшихся напрасными, напрочь отняло силы и оставшуюся мотивацию, и их место заняла апатия. На выходе из ресторана их встретил закат. Солнце садилось, унося за собой оранжевые краски и раскрывая в сумерках блеск первых звёзд, в сердце Рима стихала суета. То оглядывая окрестности, то поглядывая на Раф, Дьяволу казалось, что с концом дня уходила и тревога в душе девушки. Или, по крайней мере, ему хотелось в это верить. — Не вини себя. Ни твоей, ни моей вины в этом нет, — сухо сказала Раф, прочитав его мысли. Отвлёкшись, она всё же оступилась, чем едва ли не подвернула ногу. — Чёртовы каблуки!.. — Пойдём на набережную — там наверняка дорога поровнее. Придерживая спутницу за плечи, Сульфус вывел её к гранитным парапетам, ограждающих прохожих от тихих вод Тибра. — Насчёт этого… Прости, что не оказался рядом, я бы мог… — и тут, он осёкся, вспомнив правила и очередную словесную «оплеуху» от Темптель. — Чёрт… — Да, воздействовать на смертных магией запрещено, — вздохнула Раф. — Случай с Трентини был исключением. — Знаю. Я просто поверить не могу, что все усилия коту под хвост! Тётка оказалась крепким орешком… — едва ли не прорычал он. — Что будем делать? Но ответа не последовало. Зажмурившись от яркого света, Раф остановилась. Её руки легли на холодный камень, а взгляд устремился куда-то далеко, где солнечный диск тонул среди зданий и еле видневшихся верхушек холмов. Последние лучи того дня освещали золотом её умиротворённое лицо и мост Святого Ангела. — Сульфус, есть такие обстоятельства, которые от нас не зависят. Мы проделали колоссальную работу, сделали всё, что было в наших силах, чтобы хоть как-то помочь Карлосу… Но и мы не всемогущие… даже будучи его вице-президентом и Дьяволом-Искусителем… — глубоко и, казалось, облегчённо вздохнула она, чувствуя, как ветер вновь заиграл с её волосами. — Завтра доведём дело до конца, а там уже посмотрим. Когда девушка вновь обернулась, Сульфус уже не заметил прежнего разочарования. Вместо него, взгляд упал на её приподнятые уголки губ, что формировали усталую, но искреннюю улыбку, словно их обладательница была рада, что оказалась в такой ситуации не одна. Снова промелькнули воспоминания десятилетней давности, но он впервые и с лёгкостью от них отмахнулся, понимая, что картина перед глазами имела большее значение. Храбрясь с каждым плавным шагом, Дьявол вышел из тени и присоединился к девушке. Золотой закат между двумя статуями ангелов они теперь наблюдали вместе.В настоящем, а не в прошлом.
— Тогда, в ресторане… Точнее, даже до этого… Я так и не успел сказать, что… — с блуждающим взглядом начал он, подбирая слова, что, как назло, напрочь вылетели из головы. — Что просто хочу, чтобы ты знала, что я восхищаюсь тобой. Уже сколько раз мы попадали в трудности, а ты всегда находишь выход из любой ситуации и идёшь с высоко поднятой головой. Не сдаёшься, не убиваешься из-за этого — просто идёшь дальше. Она не стала перебивать, умолчав о том, что те же слова мелькали в его мыслях. Раф хотела услышать это уже лично, не сводя с Сульфуса пытливого взора. — Когда я по дурости… — он сделал паузу, прежде чем снова осмелился посмотреть ей в лицо. Мимолётный страх вновь встретиться с её гневом и ненавистью так и требовал замолчать, пока сердце велело оставаться храбрым и честным, в первую очередь, перед самим собой. — …оставил тебя у Пути Метаморфоз, я не ожидал, что всё повернётся вот так. Я, идиот, думал, что смогу всё обдумать и потом помириться с тобой, а ты не стала меня ждать и просто пошла дальше своей дорогой, пока я пытался отвлечься тусовками и алкоголем. Ты начала жизнь с начала, построила карьеру, поставила себе цель, которой следуешь, несмотря ни на что, а я убиваюсь, не зная за что взяться. Мне есть чему поучиться у тебя, Ангел… и за что попросить прощения. — Дьяволы не просят прощения, Сульфус, — грустно усмехнулась девушка, стараясь не прибегать к сарказму из-за укола былой обиды. — Ты же сам не раз говорил… Как и когда-то давно, она протянула руку к его щеке, ласково пройдясь по бледной коже кончиками пальцев. Он с долей облегчения заметил спокойствие и сосредоточенность в её погрустневшем взгляде и, наплевав на все правила поведения Дьявола, продолжил: — Я всё равно хочу извиниться за всё, что натворил. Я, как ты, учусь хвататься за последнюю надежду и просто хочу искренне попросить прощения, Раф. Осознанно и нет, я причинил тебе ту боль, с которой сам бы никогда не справился, и бесконечно сожалею об этом. Потому что ты не заслужила этого, и потому что… Ты дорога мне, и я сделаю всё, что в моих силах, чтобы загладить вину, и чтобы ты была счастлива, даже если мы останемся друзьями или просто коллегами. — Ты же знаешь, что я тебя простила, правда… Но друзьями мы уже никогда не разойдёмся, — бывший Ангел обречённо покачал головой, чем напряг Дьявола до предела. — Сульфус, отношения в юности и эти несколько месяцев в «Ornello Caru» перевернули наши жизни на сто восемьдесят градусов. После всего, что было: встреча в в кабинете Карлоса, попытки вновь привыкнуть друг к другу, ссоры, перемирия, работа и времяпрепровождение, и эта поездка… Мы же оба понимаем, что это невозможно. В золотистых глазах, отражавших солнечный свет заката, на мгновение мелькнула искра необъяснимого страха. Всего на долю секунды, которой оказалось достаточно, чтобы сердце бывшего Ангела пропустило удар, и девушка всё поняла. — Почему ты так уверена? Сквозь проступившие слёзы Раф мягко улыбнулась, слегка пожав плечами. — Опыт. В какой-то момент, слыша рядом лишь тихий свист ветра, оба поняли, что сказать больше было нечего. То ли всё то, что они хотели друг другу выразить, улетучилось в памяти, то ли слова и вовсе утратили всякий смысл, когда в игру вступили чувства двух израненных прошлым сердец… Большим пальцем Раф вновь скользнула по скуле Дьявола, прежде чем он перехватил её ладонь, запечатлив на ней поцелуй. В этом жесте не было раскаяния или мольбы дать второй шанс, а лишь нежность и уважение, которые он испытывал к ней, как ни к одной другой женщине. Настала пора ставить точку и мириться с последствиями. С чувством того, как сердце кровоточило от осознания всего происходящего, Сульфус лишь молча кивнул, всё ещё не отрывая взгляда от девушки, пока её губы неожиданно расплывались в широкой улыбке. — Нам явно надо научиться разговаривать. Стоило ему услышать добрую усмешку в её голосе, как бледное лицо Дьявола замерло в неверии, словно мрамор, а затем и вовсе порозовело, как у неопытного юнца. Казалось, он даже не успел задать глупый вопрос надежды самому себе, как ответ на него он разглядел в искрящихся голубых глазах. Несмело, но ласково он коснулся её шеи, чувствуя, как трепещущее сердце с новой силой загоралось бойким пламенем. Она больше не противилась и не смотрела на него с недоверием или гневом, как из-за его очередной выходки — только прежняя привязанность и даже капля радости отражались во взгляде бывшего Ангела. И чёрт знает, радовалась ли она тому, что они снова боролись с невзгодами вместе, или той искренней мягкости его прикосновений, в которых не было ни фальши, ни притворства. Её хрупкие пальцы дотронулись до красной татуировки в форме звезды, затем сместившись чуть ниже, к рельефной шее… А потом на его плечо… Раф замешкалась. Правильно ли она делает? Или опять осознанно совершает ошибку? Молчаливый взгляд выдал её сомнение без лишних слов или эмоций — Сульфус всё понял, ибо испытывал то же самое, хоть и не подавал виду. Восемь лет… Восемь лет взросления и разлуки только что дали о себе знать, когда оба поняли, какой чужой казалась такая элементарная ласка. Простые касания, невинные прикосновения влюблённых, которые и без того были редкостью в их былых отношениях, казались теперь настолько непривычными, словно всё это происходило впервые, и лишь сейчас, стоя на мосту, парень и девушка тактильно изучали друг друга.А может, они просто забыли эти ощущения?..
Связь двух взглядов оборвалась, когда, потянувшись друг к другу, они лишь неловко соприкоснулись кончиками носа, будто боялись проклятого V.E.T.O, что вот-вот ударит током за нарушение запрета. Но разве мощный разряд прошёлся по их телам в тот самый день? Нет, и сейчас не посмеет… Больше не посмеет… Дьявол невесомо прильнул к приоткрытым губам бывшего Ангела, уже не страшась ни боли, ни гнева небес. В тот момент ничего на этом чёртовом свете не волновало его так сильно, как она, едва сдерживающая счастливую улыбку в его объятьях и тут же тянущаяся к нему в ответ всем телом, всем сердцем и душой. По сильным плечам нежно блуждали её руки, под трепетный унисон сердец она отдавалась каждому чувственному прикосновению, словно боялась хоть на секунду отстраниться и разрушить волшебство их единства. Хотелось снова и снова переживать взрыв эмоций и полностью окунуться в подзабытые ощущения, вкладывая в поцелуй всю любовь, всё то нежное чувство, которое они не имели права выразить даже словами. Вновь и вновь касаясь и с наслаждением целуя друг друга, Сульфус и Раф воплощали в реальность сны и фантазии, восстанавливая всё то, что разрушили у Пути Метаморфоз: упущенное время и два года борьбы за запретную любовь, которая вообще не должна была зародиться между ними, как абсолютно разными по сущности бессмертными. Сколько лет они грезили о том, чтобы иметь возможность любить без страха перед высшими силами и без ответственности за жизни людей. Сколько лет искали способ убежать ото всех, чтобы вот так просто почувствовать себя счастливыми, любимыми и нужными друг другу, даже не подозревая о том, что столь желанный момент наступит при таких обстоятельствах. Казалось, сама судьба пожелала, чтобы это случилось лишь сейчас, когда, повзрослев, Дьявол и бывший Ангел вновь сплотились в непобедимую команду, а все обсуждённые обиды и недомолвки остались в прошлом, на этом самом мосту, в самом сердце вечного Рима… — Это просто безумие, — словно боясь открыть глаза и проснуться, в какой-то момент усмехнулась Раф. Тёплый шёпот скользнул по губам Сульфуса, что всё ещё грел её в своих объятьях. — Как вы, французы, говорите в таких случаях? — в своей привычной манере улыбнулся он, обнажив ряд белоснежных зубов. — После нас хоть потоп, мой Ангел. — Après nous, le déluge, да… — прозвучал ещё один томный шёпот, прежде чем утонуть в поцелуе. — Да… Счастливые улыбки ещё долго не сходили с их лиц, теряясь между всё более чувственными прикосновениями губ. Каждый жест, каждое касание символизировало уже не только проявление любви, а их свободу и право на эту любовь. Ни этот поцелуй, ни один из последующих больше не приведёт к катастрофе, не уничтожит этот город и не сотрёт с лица Земли целую цивилизацию — конец придёт только уходящему под журчание Тибра дню, когда солнце скроется за горизонтом. Сульфус нежил в объятьях Раф, давно утратившую противоположную ему сущность, и окружавшие их статуи ангелов Бернини были тому молчаливыми свидетелями… Пару накрыло чувство лёгкости и умиротворения, что вскоре уняло эйфорию и сладкое волнение. Всё ещё крепко обнимая девушку, Дьявол посмотрел куда-то выше и негромко усмехнулся. Раф, последовав его примеру, поймала на себе взор возвышавшейся над ними фигуры.Каменный ангел с блаженной улыбкой на устах скромно наблюдал их счастливое воссоединение с погружающегося в тень моста…