The Red Wine of My Love

       Из комнаты доносились стоны и звуки качающейся кровати. Кажется, еще чуть-чуть и услышишь, как эта самая кровать, с грохотом развалится. Единственный плюс будет, если стоны и крики, не приносящие никакого удобства, наконец прекратятся. Но, к огромному сожалению, всему семейству Галлагеров придется подождать еще часок. А может два.        — Вы заебали уже! — орет с нижнего этажа раздраженный Лип. — Сколько можно!        Старший Галлагер медленно потягивал пиво из банки, когда его братец Карл ввалился в дом с какой-то блондинистой нафуфыренной девушкой. Девушки такой внешности описываются в фильмах, как глупые блондики, жаждущие в основном только одного. Как жаль, что всех светло-русых представительниц прекрасного пола сгребают под одну гребенку. Но конкретно в тот момент, будь эта девушка и с зелеными волосами, всем были сразу ясны ее намерения насчет Карла. Она так яростно вцеплялась своими тонкими пальчиками в шею парня, оставляя красные отметины, что, наверняка, делала это намеренно. Позже в школе будет хвастаться перед подругами их с Карлом «развлечением», приводя доказательства.       Они никого не замечали и сметали абсолютно все, что мешало им провалиться в сказочный рай наслаждений. На возмущенный крик Фионы, они лишь на секунду оторвались друг от друга, и Карл ответил маленьким «отъебись», на что девушка в его руках самодовольно улыбнулась, не отрывая глаз от распухших губ Карла, находящихся так близко. Как только парень снова обернулся на нее, то она тут же впечаталась своими губами в его, вызывая бурю, неизвестно откуда взявшегося, отвращения внутри. Галлагер слишком резко разорвал поцелуй и поспешил поскорее подняться в комнату.        Сейчас, уже второй час, родственники Карла слушают эти раздражающие слащавые крики девушки, которая так долго и упорно пыталась запрыгнуть в кровать главного красавчика — Карла Галлагера. Конечно, она была далеко не единственная девушка, желающая сделать это. Почти каждая вторая в школе, где учился Карл, так или иначе была влюблена в этого парня, который отсидел в колонии за продажу наркоты. В гетто школы полны таких парней, но Карл как-то выделялся. Спасибо Монике и Френку за неплохую внешность, что и завлекало девушек. Только вот, одни девушки тщательно скрывают свои чувства и всеми силами избегают объект симпатии, но большинство — это типичные девчонки из гетто: с длинными квадратными ногтями, короткими юбками или обтягивающими спортивными костюмами и «боевым» характером.        Что касается боевого характера: эти девочки любят мальчиков с цепями на шеях, блестящими грилзами. Но девочек-то много, так что некоторые особо выделяются, надевая вещи чуть короче, чуть более обтягивающие, и чуть более длинные ногти наращивают. Забавно, не правда ли? Вот и самому Карлу кажется так же. Ему глубоко наплевать на всех этих несчастных девушек, старающихся для него, но когда хочется перепихнуться, то он одаривает их толпу своей очаровательной улыбкой и выбирает самую красивую — по своим параметрам, конечно. Чем больше ее вырез на груди и чем больше мини — юбка обтягивает ее пухлую задницу — тем, безусловно, лучше. Парень из гетто, что поделать — пояснений не будет.        Сегодня вышло так же. Карл поссорился со своей, на тот момент, девушкой Доминик — горячей красоткой с пышными формами и темными мелкими кудрями, которые весело «подпрыгивают», когда девушка идет. Галлагер не купил ей какую-то очередную побрякушку и та устроила скандал и выгнала его с криками:        — Вали отсюда, жмотяра!        Этот образ пафосной сучки уже настолько сильно надоел, что Галлагеру начало казаться, что его череп будто по сотни раз в день сверлят тупой дрелью. Он без капли стеснения высказал ей все, что думает о ней, её просьбах, её поведении. Это поставило точку в их отношениях, состоящих из сплошного секса. Сам Карл не раз признавал это. Как самому себе, так и в компании друзей. Доминик расцарапала ему своими ногтями не только спину, но и весь мозг.        «Карл! Боже! Ох… » — стонала девушка под телом Карла. Он вспотел, но еще не мог закончить и не мог позволить сделать это ей. Он мучал ее. Он игрался с ней, не давал ей испытать всю силу наслаждения. Но эта слащавая наигранность и приторные возгласы, так давили. Раздражение медленно накатывало на него. Карл лишь хотел отыграться на ней. Выжать из себя всю злость на Дом и выплеснуть на эту блондинку. Светлые волосы девушки липли к раскрасневшемуся лицу парня и он, наконец, «разрешил» ей ощутить сладкое наслаждение. Она издала последний стон и обессиленно легла на бок, смотря в усталые глаза партнёра. Карл до ужаса измотался с ней, но сложно не признать, что это было не плохо. Очень даже не плохо.        — Ты прекрасен! — хохотала девушка. Косметика растеклась по ее лицу, и теперь черные круги из туши вокруг глаз делали ее похожей на панду. Немного страшную панду. Галлагер немного скривил губы, глянув на нее ещё раз. Так сложно обойтись без этих метровых в толщину тональников на лице и «паучьих лапках» на глазах?        Галлагер не повёл и глазом на её эмоции. Сладкая девочка, новая игрушка, очередная простушка. Весёлая считалочка, что преследовала Карла, создавая ему образ того самого плохиша-бабника, какого описывают во всех книгах и какого показывают во всех фильмах. Друзья подшучивали над ним, но не пересекая границ. Всё таки это, как никак, Галлагер.        — Всё, собирай шмотки и вали, — спокойно сказал Карл, тяжело дыша. Он провел ладонью по, туго заплетенным в девять косичек, волосам.        — Что? — с лица девушки медленно сползла улыбка.        «Боже, за что?» — пронеслось в голове. Серые глаза не выражали чувств. Особенно тех, что излучала рядом лежащая особа. Её пальчики, с аккуратным, слегка вызывающего цвета маникюром, провели замысловатый узор на плече парня. Кожа будто покрылась волдырями, и стало ужасно неприятно. Рука девушки, наверняка, каждую неделю «рисовала» такие — только ей понятные — узоры на разных мужских телах.        — Ты глухая что ли, блять? — Карл сел на край кровати, сдергивая с себя нежную ладонь. — Повторяю: иди отсюда.        Карл всегда так разбивал сердца несчастных девушек, желающих почувствовать ответную любовь со стороны Галлагера. Даже эта, что и считалась одной из самых разгульных, просто хотела его внимания. А раз Карл хочет больше вырезов и меньше ткани, то придётся меняться. До нее не сразу доходит смысл сказанных слов, и она просто смотрела в спину парня, широко открытыми глазами с размазанной, вокруг них, тушью.        — Как там тебя зовут? — спросил, как бы невзначай, Карл и потянулся за пачкой сигарет, лежащей на тумбе возле кровати.        — Хлоя, — девушка снова улыбнулась и потянулась с объятиями к Галлагеру.        Но Карлу не особо нравятся ее прикосновения, и он спешно отклонился от надвигающейся ладони. Медленно поджигает сигарету и затягивается.        — Так вот, Хлоя, — начинал парень, снова проведя рукой по косичкам. — Что не понятного? Собирай шмотки, одевайся и съебывай в закат, — грубые слова, отразились на лице девушки в виде явного недоумения. А может она и поняла, но до последнего не хотела верить в это.        — Но, Карл, — чересчур сладко тянет Хлоя, подсознательно надеясь на теплоту и то, что подруги не были правы в том, что после заветного момента, Галлагер её бросит. «Не бросит, конечно, » — утешала она себя. — Я хочу еще…        — А ты знаешь, что я хочу? — начинал все больше закипать Карл — он ненавидит таких сладких как эта. — Чтобы ты съебалась из моей комнаты! Надо будет — я тебя еще раз позову, бля.        Слова камнями летят в обнажённое тело, только что использованное им. Глаза девушки наполняются слезами. За что он так с ней? Ох, милая, знала бы ты, сколько было таких простушек.        Хлоя быстро собирает свои вещи, попутно матеря Карла. Судорожно ищет свой лифчик, а когда видит его в руках у парня, который только что разбил ей сердце, отказывается забирать его. Натягивает платье и выскакивает из комнаты, кинув еще парочку матов в «самовлюбленную рожу» Галлагера.        Тот приподнял брови, со вздохом поднимается и закрывает за ней дверь. После этого выкидывает бюстгальтер в мусорку, где уже лежит упаковка от презирвативов.

***

       — Что это было? — в комнату заходит Фиона и застает Карла, курящего уже третью сигарету.        Парню и десяти не было, наверное, когда он первую сигарету выкурил. Спасибо ебанутой семейке и охеренному воспитанию в ней.        — Что? — Карл поворачивает голову в сторону старшей сестры и выдыхает сигаретный дым. Была бы Фиона ближе, выдохнул бы прямо в лицо, не стесняясь.        — Ты три часа трахал какую-то очередную несчастную девушку, не давая нормально отдохнуть своей, хоть и поехавшей, но семье, — Фиона говорит громко, но еще не орет. — А сейчас, эта шлюха вылетает из нашего дома в слезах. Что это, блять? — глаза выглядят опухшими, как обычно бывает после продолжительной истерики.        — Мне похуй, — так просто, словно ничего и не было, отвечает Карл и снова выпускает струйки дыма.        — Тебе всегда на все похуй, — как приговор. Чётко и с растоновкой. Так говорят все в этой семье.        Фиона хлопает дверью и уходит. Она расстроена. Конечно, все Галлагеры конченые мрази, но ей все равно было неприятно. Девушка спускается по лестнице на первый этаж и причитает:        — Что за семья, блять? Я заебалась всем вам жопу подтирать! Одному то, другой ебется со шлюхами каждые пять минут! За-е-ба-ли. — пусть все слышат.        Она плюхается на диван и ищет пульт. Лип куда-то умотал, а его пустая банка пива стоит на столе. «Где он, твою мать?» — Фиона рыскает глазами в поисках пульта. Но тот, как назло, лежит в дальнем углу зала.        Карлу действительно похуй. Абсолютно фиолетово на чувства этих дамочек в коротких платьях. Всё равно на то, что сказала Фиона. Насрать на любовь. А что это вообще, извините? Это дерьмо. Карл не хочет даже вспоминать, когда он последний раз был влюблен. Или ему просто нечего вспоминать? Он чувствовал любовь с Бонни. Но это спорно. Они просто грабили вместе магазинчики и мечтали ограбить банк. Да и какая любовь в тринадцать? Карл ухмыляется. Так странно вспоминать это сейчас. Ему было хорошо с этой странной девочкой Бонни, но она кинула его и до сих пор непонятно почему. Галлагер делает еще одну затяжку. Медленно никотин расползается по телу парня. Выдох. Дым поднимается под потолок и рассеивается. Карл прикрывает глаза. На обратной стороне век появляется миловидное лицо загорелой красотки. Доминик, лишь его собственная «девочка по вызову». Была. Он вспоминает ночи с Дом — такой желанной, но такой надоедливой со всеми своими запросами. Карл снова затягивается. И все. Больше ни одной девушки не задерживалось с ним дольше, чем на ночь.        Любовь, как вино. Странная. Эта «любовь» ко всем девицам, которые готовы сделать все, лишь бы быть оттраханными самим Карлом Галлагером — слащавая, ненастоящая и вообще не любовь даже.        Карл докуривает сигарету и тушит ее об изголовье кровати. Пальцами он зарывается в свои косички. Снова закрывает глаза. Мысли не могут прийти в порядок. Шумят. Раздражают. Одна за другой. Каждая нахлынывает с новой силой, словно волны бьются об скалистый берег. Осознание приходит медленно, будто крадется:       А он ведь не знает что такое любовь.        И как жаль, что вину, он больше предпочитает пиво.