"Л" значит Лили. Часть I

Вечером Лили засела за эссе о факторе удачливости у магов и его влиянии на статистические закономерности. Мадам Помфри сказала, что Северуса завтра выпишут, и от этого мысли путались, слова не шли на ум, а перо царапало пергамент и оставляло кляксы, как у какой-то первокурсницы. Поэтому она почти обрадовалась, когда в спальню заглянула Эмма и сказала, что кое-кто внизу хочет с ней поговорить. «Почти» — потому что предательское сердце в очередной раз дрогнуло. И еще потому, что этим «кое-кем» оказался Джеймс Поттер. Лили скрестила руки на груди. — Сначала в библиотеке, потом в гостиной, а теперь еще и в спальне меня достаешь?.. Уймись уже, чудовище, дай хоть эссе дописать! — Так ты на меня не сердишься? Ну, за вчерашний вечер? — почти робко спросил он. — Вечер? А, ты о той шутке с завещанием… Нет, Поттер, я больше на тебя не сержусь. Нет, Поттер, я никуда с тобой не пойду. Доволен? Но стоило ей развернуться к лестнице, как он схватил ее за рукав. — Постой, не уходи! Мне очень… очень надо с тобой поговорить, — он оглянулся и тихо добавил: — Наедине. Вздохнув, Лили тоже покосилась в ту сторону — да, Роуз и Дейзи определенно навострили уши — и неслышно прошептала: — Муффлиато. А затем добавила уже нормальным голосом: — Можешь говорить. Нас никто не услышит. Он нахмурился — потом сообразил, и в глазах у него вспыхнул восхищенный огонек. — Ух ты, здорово! А меня так научишь? — Нет, не научу, — у нее окончательно лопнуло терпение. — Ты, кажется, от меня чего-то хотел? Либо выкладывай, либо я пошла. — Нет, Эванс, подожди! Я только… Сейчас, только с мыслями соберусь — Бродяга меня точно убьет, когда узнает, — пробормотал Поттер, запуская пятерню в волосы. В этот миг он напоминал растерянную птицу со встопорщенным хохолком. Ей стало совестно. Ну вот, напустилась на человека ни за что ни про что, расстроила беднягу. Ему и без того досталось — шутка ли, драться вчетвером против шестерых! Или даже втроем, если верить Люпину. А потом еще и к директору вызвали и наверняка отчитали за манкирование своими обязанностями — он же староста, с него и спрос больше. А Блэк застрял в лазарете, значит, и отработку пропустит… Это что же получается, набедокурили все, а отвечает один Поттер? Хорошенькая справедливость, ничего не скажешь… Усевшись на диван, она приглашающе похлопала возле себя ладонью: — Ладно, собирайся с мыслями. Я тебя не тороплю. Поттер внял совету и плюхнулся рядом. Повернул голову — в его очках заплясали огоньки свечей. — Ты утром сказала, что хочешь ему помочь… в смысле, Сириусу, — начал он, машинально крутя в пальцах палочку. — А вчера так настойчиво расспрашивала о той книге… И в зельях хорошо разбираешься, вот я и решил, что… Он, конечно, взбесится, когда узнает, но нам очень нужна твоя помощь! Очень! Мы сами не справимся… — Поттер, — мягко перебила Лили, — давай ближе к делу. Он сглотнул. Набрал воздуха, точно пловец перед прыжком в холодную воду, и на одном дыхании выпалил: — У Сириуса болен папа — его может спасти только эликсир Чистой крови — помоги ему, пожалуйста! — Кто, я? Какой-какой крови? Но… Нет, постой. Давай с начала, по порядку. С чего вы решили, что его отец болен? — Ему написала мать, хотя они уже давно не общаются. Сказала, что отцу нужна помощь, что целители наконец поставили диагноз — это темная скверна, рецепт лекарства у них есть… в смысле, они нашли книгу с рецептом, но пока неясно, сработает ли он… — И вы хотите, чтобы я это выяснила? — нахмурилась Лили. — Ничего себе задачка! Ты хоть представляешь, насколько это сложно? Я о такой болезни впервые слышу — кстати, а что говорят целители, какие у них прогнозы? Поттер вздохнул и поморщился. — Говорят, что никто из них с этой штукой не сталкивался, думали, она только в учебниках и осталась, — неохотно признался он. — Тот рецепт вообще считался утраченным, пока Блэки его не отыскали. Мы со своей стороны тоже кое-куда заглянули, но как-то… не слишком удачно. В книге Блэков были одни наблюдения за больными и рецепт — и еще упоминание этого Дамьена Кроткого, мол, он был прав, в крови действительно оказались частицы скверны. Вот мы и решили посмотреть, кто это такой — может, хоть один объяснил по-человечески, но куда там. Только и поняли, что темная магия калечит душу, но это мы и без него знали. А дальше сплошные рассуждения о том, что чистота души означает чистоту крови, а душевная скверна переходит на тело и заражает кровь — и ни намека, что он вообще пишет о реальной болезни. И ни слова о том, как эту скверну лечить. Он раздраженно махнул рукой с зажатой в ней палочкой, и подсвечник на другом конце комнаты, будто сметенный невидимой волной, взлетел со стола и со всего маху врезался в стену. Хорошо хоть на голову никому не свалился… Укоризненно взглянув на Поттера, Лили отлевитировала подсвечник обратно на место, и тут до нее дошло. — Стоп. Так вы за этим сперли ту книжку? Чтобы ее прочитать? И устроили тот цирк с носками, чтобы под шумок смыться из гостиной? — от возмущения она так повысила голос, что вздрогнул даже нарисованный моряк, задремавший на картине у камелька. — Э-э… Ну вроде как да. Слушай, я все понимаю, но Сириус себе места не находил, нам нужно было его отвлечь, иначе он бы просто взорвался! И вообще, мы же не навсегда ее взяли, а только временно одолжили! — Одолжили?.. Чтоб завтра же вернули на место! И почему он не может отвлечься как-то по-другому? Ну там домой смотаться, с больным отцом посидеть, мать утешить — чем не занятие? Или у вас никто, кроме Люпина, больных навещать не умеет? Или… или… — она похолодела от внезапной догадки, — он просто не может, да? У них дома карантин? — Ну-у… Не совсем. Карантина у них нет, просто Сириусу лучше там сейчас не появляться. Это… небезопасно. Видишь ли, если верить его матери, в рецепт того зелья входит кровь. Чистая кровь прямого родственника, не запятнавшего душу никакой скверной. И они попросили Сириуса. Только мы… ну, знаешь, не очень уверены. Что это правда — и насчет болезни, и вообще. С кровью Сириуса… можно многое сделать. Если это будут его родители. Заставить его вернуться домой, превратить в послушную марионетку, подчинить своей воле… Темная магия, конечно. Очень темная. Как раз в духе Блэков. Мы… не знаем наверняка, чего они хотят. Не можем определить, что это за зелье. Понимаешь? Каждое слово давалось ему с трудом. Он смотрел куда-то в сторону и едва шевелил языком, словно ворочал неподъемные глыбы. Лили полностью разделяла его чувства. Бедный, бедный Блэк, совсем свихнулся со своей паранойей — это надо же, подозревать собственных родителей в таком изощренном коварстве! Какой ужас. Как же он с этим живет? Хотя совсем уж психом считать его не стоит — она никогда не слышала, чтобы человеческую кровь применяли для чего-то, кроме темной магии. Взять хотя бы Гормлайт Гонт с ее зельем Перевернутой реальности… С другой стороны, теория об особых свойствах «крови безгрешных» тоже не с потолка взялась — Дамьен Кроткий апеллировал к огромному количеству примеров, от единорогов до крови маггловских младенцев, которая особенно ценилась у колдунов того времени. Так почему бы не существовать зелью, в котором эти «особые свойства» направлены на благо, а не во вред? Северус, правда, ни во что такое не верил, но он мог и ошибаться, верно? — И вы хотите, чтобы я определила, что это за рецепт? — после паузы спросила она. — Но я уже сказала, что… — Нет, — перебил он. — Это не решит нашу проблему. Даже если окажется, что он подлинный, они могут использовать кровь… в чем-то другом. Не обязательно в нем. Но если передать им уже готовое зелье… Может, ты хотя бы попробуешь? Мы бы дали тебе рецепт и все ингредиенты, договорились с Дамблдором и Слагхорном — никаких секретов, все только с их ведома! Ты бы просто сварила его, и все. Пожалуйста, Эванс! Пожалуйста… Она не знала, что сказать. Так вот почему ей приснился тот кошмар — все сбылось, но не с матерью Северуса, а с отцом Блэка! Этот умоляющий голос — точь-в-точь как тогда, во сне, и взгляд, в котором читалась надежда пополам с отчаянием… словно она, Лили, их последний шанс, и если она откажет, то им уже никто никогда не поможет… Никто? Стоп. Стоп-стоп-стоп… — А почему я, Поттер? — сощурилась Лили. — Почему ты не попросишь об этом отца? — Ну, во-первых, он давно отошел от дел, — как-то слишком легко ответил Поттер. — И возраст не тот, и здоровье… Продал все наработки и закрыл лабораторию, я же рассказывал. И вообще, как только я заикнусь, что это за зелье и для кого оно нужно… Да, уж что-что, а такие проблемы Лили очень хорошо понимала. — Не удержится, да? — вслух посочувствовала она. — Захочет сварить, наплевав и на возраст, и на здоровье? Боишься, что он сам сляжет, на пару с отцом Блэка? Он дернул плечом, будто говоря: ну ты же знаешь этих маньяков, никакого чувства меры… Покосился в сторону — и тут его лицо напряглось, на скулах заходили желваки; он шевельнул палочкой — и белобрысый мальчишка на другом конце комнаты взвыл в голос и отбросил загоревшийся у него в руках журнал. Взметнулись языки пламени — побежали по страницам, жадно глотая их одну за другой. Лили невольно сощурилась — там, на обложке, была колдография какой-то размалеванной девицы в синем платье… она корчилась, выгибалась, разевая рот в беззвучном крике — бумага чернела и съеживалась, рассыпаясь пеплом… Едко запахло паленым — там же ковер, сейчас он тоже вспыхнет! — Ты что творишь? — опомнившись, Лили невербально потушила огонь и сердито уставилась на Поттера, но тот и ухом не повел. — Гаденыш получил за дело. Еще раз увижу у него эту дрянь — руки-ноги пообрываю, — он так твердо встретил ее взгляд, что она невольно заколебалась. Рядом с останками журнала уже стояла Дейзи. Брезгливо скривила губы, носком туфли поворошила обгоревшие страницы, а потом что-то бросила заплаканному мальчишке — тот побледнел и отвернулся, только плечи вздрагивали от еле сдерживаемых рыданий, — и махнула палочкой. На ковре осталась маленькая кучка серой золы — потом исчезла и она, а сама Дейзи высоко вскинула голову и зашагала к шахматному столику, где ее уже ждала Роуз. Как странно… За близняшками никогда не водилось привычки обижать младших. И выходки Мародеров они тоже не одобряли… — А что это за журнал? — спросила Лили — и впервые увидела, как краснеет Поттер. У него порозовели даже уши, а на щеках вспыхнули ярко-алые пятна. — Так… гадость всякая, — уклончиво ответил он и, меняя тему, добавил: — Ну так что, ты поможешь нам с зельем? Почему он так отчаянно смутился? Там было что-то… непристойное? Тогда это меняет дело, таким журналам в школе не место. Но озвучивать свои подозрения она не рискнула и только спросила: — Ты уверен, что вам нужна именно моя помощь? Я ведь не профессиональный зельевар, у меня даже диплома нет. Да и согласятся ли Блэки взять лекарство… — «у грязнокровки», — у неизвестно кого? — Согласятся, — уверенно заявил Поттер. — Если их человек будет следить за тобой по двустороннему зеркалу и подтвердит, что все в порядке. Заодно и советом поможет, если что. Все равно они кого-то наймут, вот пусть и отрабатывает свои деньги. Одно зеркало повесим у него, второе — в школьной лаборатории: и смотреть удобно, и давать указания. — Двустороннее зеркало? — Лили уставилась на него во все глаза. — Да ты хоть в курсе, сколько они стоят? И вообще, зачем вам я, раз основную работу все равно сделает другой?.. Ах да, ну конечно. «Темная магия требует желания навредить», верно? Во мне вы уверены, в зельеваре Блэков — не очень, вот и не хотите подпускать его к котлу… А ты все тщательно продумал. Настолько мне доверяешь? — Тебе — да. Ты хочешь помочь Сириусу, а не отнять у него свободу, и даже если нам подсунут рецепт какой-то темной дряни, у тебя он все равно не сработает. А другие зельевары… Их семеро на всю страну. Если бы речь шла о ком-то другом, я бы первый назвал себя параноиком, но Блэки… умеют убеждать несогласных. А ты в школе, под защитой Дамблдора, с ним даже они не рискнут связываться, — он заглянул ей в лицо и с жаром добавил: — И вообще, ты себя недооцениваешь. Ты очень талантлива, очень! Если кто и может сварить такое зелье, пусть и под чужим руководством, то только ты. А насчет зеркал — так это ерунда, не так уж дорого они и стоят. Подумаешь, полетаю пару месяцев на старой метле — зато тренироваться буду чаще! Свистну у мадам Хуч еще парочку снитчей — и вперед. — Стащишь?.. Вы же Мародеры, а не клептоманы? — удивилась Лили, затылком откидываясь на спинку дивана — волосы немедленно выбились из пучка и рассыпались по обивке. — Ага, — внезапно охрипшим голосом выдавил Поттер. — Мы не подчиняемся ничьим правилам, кроме своих собственных! — и добавил, словно оправдываясь: — Но вообще-то школа не пострадала. Снитчи одноразовые — они запоминают, кто их первый поймал, поэтому после игры просто лежат и пылятся в архиве… Так что ты решила? Ты поможешь нам с Сириусом? Лили уставилась в потолок. С одной стороны, рассказ Поттера звучал гладко — настолько гладко, что в нем невольно мерещился какой-то подвох. С другой — ну, а что, собственно, может случиться? Если все будет происходить с ведома преподавателей и под руководством опытного мастера? Почти как очередной индивидуальный проект, только лучше — не какая-нибудь ерунда вроде ускорителя роста ресниц, а забытый рецепт из старинной книги… Плюс знакомство с настоящим зельеваром, одним из лучших в Британии — это же такая возможность научиться чему-то новому! Да и Блэку заодно помочь. Если ему так нужно, чтобы зелье сварила она, а не тот, кого наймут родители, то кто она такая, чтобы лезть в его отношения с семьей? И все же была в этой истории какая-то странность, которая не давала ей покоя. Мелочь, сущий пустяк, который ее насторожил, но потерялся в ворохе других деталей. Что-то, о чем Поттер упомянул — или, точнее, не упомянул, хотя оно так и напрашивалось… Она повернула голову. Он ждал ее решения, рассеянно поигрывая палочкой. Небрежный взмах — и портрет моряка со шкиперской бородкой обзавелся длинными седыми усами. Лили уже хотела вмешаться, но новоявленный усач выпустил изо рта трубку, провел рукой по верхней губе, а потом разразился такой смачной и забористой тирадой, что Поттер восхищенно присвистнул и отменил свои чары. Лили невольно фыркнула. — Ладно, я подумаю. При трех условиях. Во-первых, — она разогнула первый палец, — вы договариваетесь с преподавателями и получаете разрешение на использование школьной лаборатории. Никаких тайн и нелегальных зелий. Во-вторых, я должна сначала взглянуть на рецепт и книгу, в которой он напечатан… Темная магия или нет, но варить неизвестно что под руководством неизвестно кого я тоже не собираюсь — и это, кстати, было третье условие: я хочу знать имя того зельевара, с которым мне предстоит работать, — она разогнула два оставшихся пальца. — Три пункта, Поттер. После этого я приму решение. Сказать, что он обрадовался, — значит ничего не сказать. Лицо его просияло от чистого, по-детски искреннего восторга, в глазах будто зажегся Люмос, озарив каждый закоулок души. — Только после этого, Поттер! — строго напомнила Лили. — И если ты примешься в лаборатории за свои фокусы — начнешь хулиганить или приставать ко мне со всякими глупостями, — я тебя в котел уроню и скажу, что так и было. Опять замечу, что мои эссе подписаны «Лили Поттер» — и привет, принудительное купание. Мы друг друга поняли? Он закивал, всем своим видом излучая покорность и восхищение. — Эванс, ты просто чудо! — Чудо уже то, что я тебя вообще выслушала, — она отменила Муффлиато. — Все, Поттер, мне надо дописать эссе. И не забудь, о чем мы говорили. Рекомендую начать с книги. — Конечно-конечно, — он послал ей воздушный поцелуй и повторил, повысив голос: — Все слышали, что Эванс просто чудо? Улыбнувшись, Лили покачала головой. Нет, ну каков нахал, а… Но на душе все равно скребли кошки. Стая саблезубых кошек, и каждая — размером с нунду.

***

Поттер сдержал слово: когда Лили переодевалась ко сну, в окно постучала сова с каким-то свертком. В нем оказалась тонкая книжка в сером переплете — «Дневники наблюдений» Квинтии Маккуойд, как значилось на обложке. Той самой Квинтии Маккуойд, которая уже в двадцать пять считалась лучшим зельеваром своего времени, а в двадцать девять загадочно погибла, якобы от неправильно сваренного жаропонижающего. Одно это наводило на подозрения, но Лили, захваченная жаждой знаний, легкомысленно от них отмахнулась. И горько пожалела об этом к утру. После бессонной ночи глаза слипались, под веки будто насыпали песку, а перед мысленным взором все еще стояли жуткие картины, описанные в «Дневниках…» — все эти люди, которые в одночасье менялись до неузнаваемости: кроткие бросались в драку, весельчаки теряли вкус к жизни и замыкались в себе, честные лгали, воровали и домогались до женщин… Кровь лилась из-за пустяков — серебряной вилки, неприятного запаха или изысканного кушанья; больные будто теряли человеческий облик, разом превращаясь в диких и опасных животных. Но настоящий ад наступал только потом. Незадолго до смерти, когда их начинала покидать магия — сначала высшие ее формы, как трансфигурация или сложные чары, потом простейшие, вроде Люмоса или Левиосы. Нужные слова и движения сохранялись в памяти, но тело не слушалось и отказывалось их повторять, и каждая попытка колдовать сопровождалась жуткими головными болями. Череп будто пожирало невидимое пламя — или заливала кипящая лава, или пронзало раскаленное шило, тут описания разнились. Лили в ужасе переворачивала страницу за страницей… Полная потеря личности, словно сама душа больного постепенно стиралась с лица земли, оставляя только пустую оболочку вместо бодрого, полного сил человека… Слабеющая память, дрожащие руки, ступор и взгляд в никуда — а дальше судороги, пена изо рта и закатившиеся глаза, все чаще, чаще и чаще. И наконец паралич, остановка дыхания и смерть. Судя по записям, этот недуг появился из ниоткуда и через какое-то время захватил всю страну; он выкашивал жертв целыми семьями, через многие мили дотягивался до тех, кто жил далеко и не общался с родными — но время от времени щадил стариков и совершенно не трогал детей. Он словно нарочно пренебрегал слабыми и немощными, выбирая сильных и здоровых, тех, кто вызывал ненависть и ужас… тех, кто больше других преуспел в темной магии. От одного списка имен бросало в дрожь: Малфои, Певереллы, Доджи, Сейры, Трэверсы, Яксли… и Блэки. Конечно же, Блэки. И — финальным аккордом — рекомендация целительницы в одной из последних глав. Сухой, бесстрастный совет, отчего-то пугающий куда больше, чем любые красочные описания: непременно связывать больных Инкарцеро и убирать подальше палочку, иначе после очередного приступа головной боли они попытаются покончить с собой. Лили бросало в холодный пот от ее вчерашнего легкомыслия. Было невыносимо стыдно — и перед Блэком, и перед Поттером. Какая же она дура — вместо человеческой жизни… человеческих жизней, если верить «Дневникам…», думала только о том, как и перед кем щегольнет своими талантами. Утешало только одно: темная скверна прогрессировала медленно. Самые ужасные симптомы начинались через полтора года после того, как целитель ставил диагноз. А когда в записях появились упоминания о том самом чудодейственном зелье, все пациенты стали выздоравливать уже на ранних стадиях. Достаточно было взять немного крови у кого-нибудь из детей, и где-то через месяц человек приходил в себя. Вылечился даже Найджел Гамп, который много лет провел в анимагической форме, чтобы остановить развитие скверны — в крови животного она не размножалась, но как только он принимал человеческий облик, болезнь набрасывалась на него с удвоенной силой. Однако чудо-снадобье спасло и его, и благодарная жена залила целительнице слезами единственную приличную мантию. Рецепт занимал последние шесть страниц. Десятки ингредиентов, сотня с лишним стадий, подробные описания, напечатанные причудливым готическим шрифтом… Больше месяца работы — и чудовищная, непоправимая цена ошибки. Лили захлопнула книгу. Нет, так нельзя — это зелье для мастеров, для корифеев этой науки, а не возомнившей о себе семикурсницы! Все, с чем она имела дело, просто детский лепет по сравнению с этим левиафаном. Нужно найти Поттера и Блэка, объяснить, что ничего не выйдет, такая задача ей не по плечу — разве что Северусу, если бы он за это взялся, да и то не факт… Послать им записку, встретиться где-нибудь после занятий… можно даже в лаборатории, там всегда пусто — да, пожалуй, так будет лучше всего. Но сначала нужно убраться из спальни. Подальше от пытливых глаз и неудобных вопросов. Наспех покидав в сумку учебники, Лили накинула чистую мантию и одной из первых спустилась к завтраку. И едва не вскрикнула, наткнувшись взглядом на темную одинокую фигуру за слизеринским столом… Потупилась, собираясь с мыслями, а когда снова подняла глаза — он уже исчез. Остальное утро прошло как в тумане. К счастью, в понедельник у нее в расписании стояли только чары и руны; ни те, ни другие в памяти совершенно не отложились. Запомнились только какие-то сложные взмахи палочкой, которые показывал профессор Флитвик, и недоуменный взгляд Эммы с противоположного конца аудитории. В себя Лили пришла лишь по дороге в школьную лабораторию, когда впереди послышались знакомые голоса: —…я никогда и не говорил, что это были мы. Просто… не отрицал. — Но Хьюго… Она резко остановилась. Ну надо же, настолько задумалась, что чуть не выскочила навстречу Фоули и его дружкам. Повезло еще, что они заболтались и ее не заметили… Лили высунулась из-за угла, но увидела только их спины — и, выждав еще пару минут, прошмыгнула в кабинет, отведенный под самостоятельные студенческие проекты. Вдохнула привычный запах дыма и застоявшихся испарений — казалось, им было пропитано все, даже каменные стены, — и огляделась по сторонам. Там было пусто — Блэк и Поттер еще не пришли с ЗОТИ. Впрочем, зельями вообще мало кто интересовался, поэтому висящее на видном месте расписание пестрело сплошными пробелами. Сама Лили, к примеру, в этом году взялась всего за один проект — в дальнем латунном котле настаивалось улучшенное зелье для ресниц… уже третья порция, потому что первые две разлетелись в момент, и после этого даже тихоня Лу попросила себе пару флакончиков. На самом деле Лили старалась не столько ради девчонок, сколько назло Северусу, и всякий раз, разливая по склянкам готовое снадобье, злорадно представляла, как он бесится от ее маленькой мести. Он всегда считал косметические зелья блажью тщеславных дураков, профанацией настоящей науки — «только ингредиенты зря переводите!» — и наверняка злился, что она смеет заниматься такой ерундой. Зато девчонки были довольны, да и сама Лили тоже. Они — потому что мечтали о густых ресницах, она — потому что латунный котел такого размера в школе был всего один, и рано или поздно Северусу он потребуется. Она почти надеялась, что бывший друг пожалуется профессору Слагхорну, и уже настроилась закатить ему скандал — припомнить и Абигайль Блишвик, и его мерзких приятелей, и прочие фанаберии… Но он просто взял и занял маленький котел. Молча. Впрочем, ничем важным в «официальной» лаборатории он все равно не занимался. Для этого у него была вторая, тайная, о которой знала только Лили — в Южной башне, в заброшенном классе, куда не поднимался никто из студентов, и даже преподаватели старались лишний раз не соваться из-за ужасно вредной лестницы, которую смог приручить только Северус. Там стояло кое-какое списанное оборудование — Лили помогала его чинить — и хранились запасы ингредиентов. Чтобы на эти сокровища никто не позарился, вход на этаж был запечатан: Северус покопался в материнских книгах и добавил парочку собственных изобретений, а Лили напросилась на консультацию к Флитвику, неделю просидела над расчетами и выдала такую убойную связку стандартных и модифицированных заклинаний, что с ней пришлось бы повозиться даже аврорам. После ссоры она ни разу туда не заглядывала. Не хотела знать, пропустят ли ее чары, или он уже переделал там все под себя. Дверь скрипнула, и Лили обернулась. Ну наконец-то — явилась неразлучная парочка, а вслед за ними в комнату просочился Люпин и тенью замер у камина. — Хвост бы тоже пришел, но у него сейчас маггловедение, — по-своему истолковал ее взгляд Поттер. — Так что ты решила? Ты нам поможешь? Блэк молчал, всем своим видом давая понять, что этот разговор его не касается. — Господи, Поттер, отчего ты вчера ничего не сказал? Это же… это… просто ужасно! И зелье… сто две стадии! Сто две, с ума сойти! Нет, исключено — я просто не справлюсь… — Я же говорил, зря ты к ней обратился, — презрительно бросил Блэк, но его приятель предупреждающе вскинул руку: — Бродяга, подожди, — и добавил, глядя Лили в глаза: — Да, я с тобой согласен — это ужасно. Такой смерти никто не заслуживает. И если ты попробуешь, то у тебя есть шанс что-то исправить. Хотя бы для одного человека. — Не трать на нее время, пойдем. Неужели ты не видишь… — Слушайте, не знаю, как для вас, но для меня это не какой-то там шанс, а прежде всего ответственность! А что будет, если я не справлюсь? Давайте хоть запасной план придумаем! Пусть параллельно со мной это зелье делает кто-то еще, — она повернулась к Блэку. — Ведь у тебя же есть брат, или я ошибаюсь? Так пусть второе зелье будет с его кровью. Две попытки все же лучше, чем одна. Я не могу все взвалить на себя, ну как ты не понимаешь!.. Лицо Блэка закаменело. На скулах заходили желваки. Но он молчал. Вместо него ответил Поттер: — Мы… уже предлагали нечто подобное. Но они отказались. — Как? Но почему? — опешила Лили. — Да уж точно не потому, что моя дура-мамаша и идиот-папаша по уши втянули братца в свои темные дела! — взвился Блэк. У стенки пошевелился Люпин. — Сириус, мы ничего не знаем наверняка, — мягко напомнил он. — Вот-вот, — подхватил Поттер, — не делай преждевременных выводов. Дождись хоть ответа кузин, тогда и… …и именно в этот момент дверь лаборатории распахнулась настежь. Лили обернулась — невольно подалась к Северусу, но он стоял на пороге с палочкой наголо, и Блэк выхватил палочку, и Поттер тоже… В нос ударил запах озона, в воздухе мерцала и пела магия — то ли щиты, то ли боевые заклятья, сейчас кто-нибудь атакует… — Прекратите! Сейчас же прекратите! — не своим голосом вскричала она. На этот вопль обернулись все — включая Люпина, который выставил перед собой пустые ладони. — Если… если вы мне что-нибудь разнесете, то я за себя не ручаюсь! Надену вам на голову вон тот котел — и в Мунго не расколдуют! Сердце колотилось как бешеное, палочка дрожала и прыгала во вспотевшей руке. Сработало? Или нет? Если они нападут… Северус — его только что выписали, какой же он бледный… Первым очнулся Поттер. — Ну, раз дама так защищает плоды своих трудов… — он показательно убрал палочку и развел руками. — Кто сможет ей отказать? Живи пока, Нюнчик. Северус словно не услышал — смотрел куда-то в сторону, и его лицо ничего не выражало. Но потом гудение стихло, и его магия рассеялась. — Не знал, что в лаборатории завелись паразиты, — он перевел взгляд на Мародеров. — Будем считать, что сегодня она закрыта на дегельминтизацию, — и бесстрастно добавил, обернувшись к Лили: — В дальнейшем советую оставлять на видном месте расписание этой столь необходимой тебе процедуры. И вышел, почти бесшумно затворив за собой дверь. Блэк лениво сунул палочку в рукав. Проворчал, ни к кому конкретно не обращаясь: — Зря мы его отпустили — спорим, чумазое чмо уже побежало жаловаться. И только тогда Лили опомнилась. — Не смейте так его называть, слышите? — прошипела она, бросаясь за ним вдогонку. — Ты опять его защищаешь? Он же… — возмутился Поттер, но Лили уже выскочила в коридор. — Северус, погоди! Он успел уйти довольно далеко — черная сутулая фигура маячила уже у поворота, — но остановился, услышав ее голос. И повернулся. Темные глаза смотрели спокойно и холодно. На лице не дрогнул ни один мускул. Он словно парил на таких недосягаемых высотах, куда не взлететь никому из смертных. — Да? — Я только… только хотела спросить — как ты себя чувствуешь? Он ответил не сразу — долго молчал, и в глазах будто щелкало: мене, мене, текел, упарсин… И лишь через несколько секунд их выражение смягчилось. — Ты что же, — небрежный кивок в сторону лаборатории, — пытаешься извиниться… за них? — Извиниться? — удивилась она. — То есть? За что? Его лицо мгновенно стало замкнутым и отрешенным — словно захлопнулись стальные ставни. — Значит, я ошибся. Взметнулась черная мантия, по щеке мазнула прядь его волос — точно в злой пародии на ласку… и все. Он скрылся за поворотом. Лили стояла будто оплеванная. Опять нахамил, и опять в ответ на заботу — да что же это такое, когда она научится не лезть со своей помощью куда не просят?.. И все из-за того, что она привела Мародеров в его святая святых? Да он сам на Абигайль Блишвик пялился, чуть дырку в ее декольте не просверлил! И вообще, это общий кабинет, туда всем можно! В глазах вскипали злые слезы; стиснув руки в кулаки, она решительно зашагала к лаборатории. Из-за двери доносился голос Блэка: —…сам видишь, плевать ей и на нас, и на моего отца… — он осекся, заметив на пороге Лили, и взглядом указал на нее Поттеру. Тот крутанулся на стуле, сверкнув очками-велосипедами. — А, ты уже вернулась… Так вот, когда нас перебили, я как раз хотел спросить: ты нам поможешь? Или нам варить это зелье самим? — Я… — начала Лили… …и вдруг осознала, что не может ответить, как собиралась. Что если сейчас им откажет, то фактически распишется в собственном невежестве. Признает, что все эти годы выезжала на подсказках лучшего друга, паразитировала на его талантах, а без него она ноль без палочки, и посиделки с Мародерами над зельем для ресниц — ее потолок и предел мечтаний. Но это же не так! Не так, верно? — Я попробую, — неловко закончила она.