Божественное самомнение

Хайд был вполне счастлив: у него был успешный брак с Хасаном, власть над морями и океанами и сотни нереид в подчинении. Но его уже несколько тысячелетий не отпускает после великого спора за Петербург. Потому что, почему его брат Миро отдал город своему сыну Чейни, Антон понять не мог. И мальчишка его бесил до жути: умный, красивый, на хорошем счету у Окси. За его сердце в свое время боролся Локи, а последние лет триста за ним пытается приударить Саша, на что получает только отказ. Даже мойры, эти три невыносимых еблана, Дена почетают и предсказывают ему будущее. Хайд Чейни ненавидит, но почему-то всегда выступает на его стороне. — Это моя война! — в очередной раз крикнул Замай, обращая на себя всеобщее внимание. Чейни напротив стоял спокойно и собрано. Он был уверен в своей победе. — Это не варварская битва, Замай, а справедливый поединок. Эта война моя. И никто не хотел спорить с этим уверенным тоном, никто не мог перечить богу мудрости. Антон таял на глазах. Потому что мальчишка, весь такой уверенный в себе, каждый раз терялся при разговоре с ним и умильно оправдывался за Петербург. Если бы боги умели краснеть, он бы зарделся. Кожа у него молочная и чистая, не удивительно, Чейни же смог сохранить девственность. Антону приятно, что он будет первым. Укус в шею выходит слишком животным, но Дену, судя по стону, нравится. Он хватается за чужую рубашку, утыкается в чужое плечо и выглядит так беззащитно и неуверенно. Они в его квартире, в его городе, и все здесь выглядит настолько скромно и организованно, что Хайд осознает: не его это город, хорошо, что Окси отдал ему Краснодар. А вот Чейни, чуть ли не светящийся, сжимающий бледные простыни, открытый и милый, смотрится в бледно-сером Питере органично. Он аккуратно стягивает с Антона рубашку, расстегивая каждую пуговичку, сам стягивает свою однотонную футболку и закусывает губу. — Я не знаю, как буду смотреть в глаза Хасану, — говорит и отворачивается. Хайд облизывает ключицы, колет своей бородой и водит руками по ребрам. Хайд не влюблен, правда, это просто помешательство какое-то. Они проводят вместе ночь, а на утро Антон уже обнимает своего мужа, лежит в своей кровати и чувствует свой город. Он надеется, что его отпустит. *** Когда Чейни впервые в жизни проиграл поединок с Замаем, даже он начал волноваться. Потому что Чейни не действовал наугад, все сверял и продумывал, он был стратегом, а не горой мышц и амбиций. Гнойный, сидя в очках (потому что единственный глаз сейчас был у Вани, рубившегося в очередную игруху), пытался успокоить давнего друга. — Может навестишь старых друзей? Май в Питере был дождливым, а в Москве ветренным. Ден мог переместиться, но захотелось полетать на самолете (хоть и иллюзорно, но быть ближе к отцу в этот тяжелый момент). В аэропорту его встречают Ники и Глеб, ведут его к Олеже на квартиру. Олежа, вечно живой и цветущий, когда рядом сын, встречает его улыбкой и заверением, мол, оставайся хоть навсегда. Ники рассказывает, как они с братом зимой охотились где-то в Подмосковье, Глеб — о том, что муж вечно передает записки через Тему или Назара. Олежа начинает ругать своего зятя, и все смеются. На следующий день они едут в клуб к Бамблу, потому что Ден соскучился по всей компании. Ники заметно расстраивается, когда видит его в окружении семи муз, но привычно молчит и улыбается. Ден думает, что что-то не меняется тысячелетиями. Вчетвером они обмывают всем косточки, жалуются на жизнь и дела. Глеб с ухмылкой говорит, что к ним часто наведывается бог виноделия, Олежа рявкает что-то про его адский притон. На последний, шестой, день они переходят к действительно серьезным темам: Ники рассказывает о своих чувствах к брату, который все свое время уделяет только музам. Зимой они ездили только на одну охоту, поэтому на следующую его спутником стал Забэ. Чейни возмущается, что с богом раздора Ники не может иметь общих дел. Чейни все еще помнит содрогнувшуюся «Федерацию», когда яблоко Забэ Мирон отдал Денису, а не ему или Ване. Ники смущается, говорит, что сам Забэ может и не очень хороший, но его ребята, Волки и Дип, очень милые, а Антон, его любимый и ненаглядный Антон все равно забывает о нем уже пару столетий точно. Потом все внимание переключается на Дена, который нехотя рассказывает о ночи Хайдом. — Тяжело быть влюбленным в мудака, — завершает он, и все пьют без тоста. В Петербург Чейни возвращается посвежевший, снова готовый пахать и контролировать все и вся. Просто воспитанникам Олежи не везет на Антонов. Просто нужно смириться.