***
— Прямо так и сказал? — удивленно шепчет женщина, прикрывая рукой рот. — Да, — кивает мужчина. — Синдбад необычный ребенок, Эсра. И я уверен, что у нашего сына великое будущее, — съев еще один кусочек рыбы, серьезно говорит Бадр. — А как дела у Эйски? — более бодро интересуется мужчина. — Нас не было почти целый день, а когда я хотел увидеть ее, Син не подпустил меня, сказав, что я весь грязный и чумазый, — смеется Бадр. — Тише! Ты же разбудишь их, — недовольно бурчит та. — С ней всё хорошо, но бедная проплакала весь день. У нее режутся зубы. Уснула незадолго до того, как вы пришли, — устало выдыхает женщина. — Намучилась же я с ней… — Повезло тебе, что сегодня Син был со мной, а то бы он тебе тоже не давал покоя, — улыбается Бадр. В соседней комнате, закутавшись в потрёпанное одеяло, лежат Синдбад и Эйска. Мальчик спит без задних ног, а девочка, прижавшись к тёплому боку брата, жуёт край его майки во сне.***
Синдбад находит у старого колодца раненого мужчину. После долгих раздумий Бадр и Эсра разрешают торговцу из Рема Дариусу на время поселиться у них, пока он не поправится, но с учетом того, что мужчина не принесет им никаких проблем. Родители не могут не радоваться, видя, как неожиданный гость каждый вечер занимает непоседливого Синдбада рассказами о далёких землях. Эйска же, как двухлетний ребенок, не обращает на слова Дариуса никакого внимания. Лишь слышно, как она плачет, когда торговец пытается взять малышку на руки. Мать девочки спокойна, Синдбад говорит, что путешественник ничего плохого не делал. Син смеётся, когда ещё толком не умеющая ходить сестра падает, пытаясь убежать от великана. Спокойные будни длятся недолго, когда за Дариусом приходят военные силы Партевии. В тот день много нервов тратит Эсра, долго рыдающая и умоляющая народ помочь ей. С одной стороны ее первенец — ее дорогой Синдбад в руках у опасного человека, а с другой — двухлетняя дочь, которая осталась дома совсем одна и наверняка уже проснулась от всего того шума, который слышен на улице. Она помнит, как Бадр, вступивший на поле боя с плачущей Эйской на руках, отдает ей дочь и идет к шпиону из Рема. Как ее возлюбленный топчет свою гордость и встает на колени в попытке мирным путем забрать сына из окровавленных рук Дариуса. Однако единственное, о чем думает Эсра в тот самый миг — это полный решимости и отваги взгляд Синдбада. Он станет великим человеком. Она очень боится, что будет тянуть его назад, ведь он ещё не знает о её прогрессирующей болезни…***
Эйска, не знавшая отцовской любви, растёт достаточно счастливым ребенком. Хоть она и не помнит Бадра, всё равно знает про его подвиги из многочисленных рассказов матери и брата. Синдбад всё реже появляется дома, только вечером и иногда в обед. Уже с восьми лет мальчик начинает заботиться о матери и всячески помогать ей. С каждым годом Эйска сильнее походит на отца и брата. Чертами лица девочка напоминает Синдбада, но цвет волос ей достался от матери — тёмно-каштановый. Однако нет в её золотистых глазах того детского блеска, какой Эсра видела во взгляде Сина. Только во время их с братом игр женщина видит во взгляде дочери настоящую радость.***
— Синдбад! Я иду тебя искать! — развернувшись в сторону поляны, кричит девочка и стремится вперед. Сделав несколько кругов по периметру их лачужки, Эйска понимает, что Синдбад спрятался дальше, чем обычно. Тихо заглядывая за угол очередного дома, она недовольно топает ногой. Расстроенная, собирается возвращаться домой, но, увидев промелькнувший возле полуразрушенной постройки фиолетовый блик, со всех ног бежит туда. — А я говорила, что тебе пора стричься-а-а-а! Восклицание переходит в крик, когда Эйска оступается и падает в глубокую яму у стены. Прочесав спиной весь склон, она останавливается на самом дне. Девочка кашляет из-за поднявшейся пыли и морщится, ощущая боль в затылке и жжение в руке. Эйска с трудом садится, прижимает здоровую руку ко рту и шмыгает носом. Слёзы начинают течь из глаз, а хрупкое тельце сотрясается от подступающей истерики. — Синдбад! — единственное, что она может сделать сейчас — это позвать брата. Прижимая к себе разодранный в кровь локоть, Эйска поднимается и нетвёрдо подходит к краю ямы. Слёзы начинают течь с новой силой, когда она понимает, что не сможет выбраться сама. Девочка садится на землю, сжимается в комок и начинает трястись. — Братик… — шепчет она срывающимся голосом. Сколько прошло времени, девочка не знает. Она забывает о боли в затылке и руке, только когда слышит голос брата. — Эйска! Девочка поднимает голову и открывает рот, чтобы позвать Синдбада, но не может выдавить из себя и звука. Перед глазами всё плывет от застывших слёз. — Эйска, — голос повторяется, но теперь уже гораздо ближе. В следующий момент чья-то тёплая ладонь аккуратно касается её плеча. Девочка вытирает слёзы и видит перед собой брата. Тот выглядит встревоженным и виноватым. Синдбад садится перед ней на колени и начинает осматривать её. — Давно ты здесь? — взволнованно спрашивает Син, бережно сжимая плечи. — Вот дурёха! — заметив кровоточащую рану на руке, хмурится парень. — Забирайся на меня. Сейчас я тебя вытащу! Девочка чувствует, как слёзы, но уже от радости, подступают к покрасневшим от плача глазам. Она вскакивает, игнорируя усилившуюся головную боль и залезает на спину Синдбада, крепко обнимая его. — Прости, я замарала твою одежду… — Не думай об таких мелочах, — отмахивает Синдбад, и, поудобнее устроив сестру на спине, ловкими прыжками оказывается наверху. Солнце садится, последними лучами освещая деревню. Восьмилетний мальчик идёт по улице, придерживая свою шестилетнюю сестру, что сидит у него на спине. Эйска прижимается к нему, опасаясь того, что брат оставит её. Синдбад улыбается, думая лишь об одном — он всегда будет защищать свою сестру.***
Эсре становится хуже с каждым днём. Двенадцатилетний Синдбад работает в порту, а десятилетняя Эйска заменяет мать в домашних делах. И пусть у нее не всё получается сразу, она старается быть полезной. Никто не замечает того, с какой тоской девочка смотрит в спину удаляющегося брата. — Син, я хочу с тобой в город, — однажды признается Эйска, взволнованно переступая босыми ногами по холодной утренней земле. — С чего это? — удивляется Синдбад, перекидывая потрёпанную сумку через плечо. — Я хочу помочь тебе. — Не волнуйся, со мной всё в порядке, — отвечает парень с улыбкой. — Лучше помогай маме, — добавляет он и, потрепав сестру по волосам, разворачивается. — А, ну, тогда удачи… — тихо говорит Эйска, стараясь скрыть разочарование в голосе. Брату, наверно, виднее, да?***
— Нет! Ты не можешь так поступить со мной и мамой! — испуганно говорит Эйска, сжимая локоть брата. — Эйска, ты не понимаешь! Если не я, то кто положит конец этой войне? Сколько уже мужчин забрала Партевия для этого глупого противостояния?! У меня всё равно нет выбора! Или я пойду и покорю это подземелье, или сгину на поле боя! — Синдбад тоже на эмоциях и не пытается это скрыть. — И ты уверен, что покоришь его? — с опаской спрашивает девочка, сквозь упавшую на один глаз челку смотря на брата. — Я не собираюсь ждать того момента, пока меня насильно поставят в ряды солдат, поэтому сейчас же отправляюсь туда, — уверенно отвечает он. — Тогда… — она замолкает, думая, что говорить брату что-либо бесполезно: он всё равно не послушает. Девочка нехотя разжимает пальцы, отпуская брата. — Раз ты уверен в том, что победишь, то я тоже, — едва приподняв уголки губ, говорит она. — Да, — Синдбад улыбается. — Я обязательно вернусь. Хорошо смотри за мамой, ты ей очень нужна, — привычно потрепав сестру по волосам, добавляет он. — Не беспокойся об этом, — отвечает девочка, ещё больше поникнув. — До встречи, Эйска. Парень обнимает её, а после, быстро отстранившись, разворачивается и бежит к выходу из деревни. Эйска отворачивается только тогда, когда он окончательно скрывается из виду. Несмотря на заверения Синдбада о том, что всё будет хорошо, она уверена, что он не вернётся. Подземелье, в котором умерли тысячи воинов, и один четырнадцатилетний мальчик? Тут и думать нечего. Эйска молча заходит в дом, игнорируя полный сожаления взгляд Эсры. Девочка знает, что их мать тоже виновата в том, что Син ушёл: она отпустила его, дала клинок отца, на котором буквально расписана его смерть, и решила, что своей болезнью лишь обременяет его. Стоит ли что-то говорить о их новом знакомом по имени Юнан, которого она пытается игнорировать. С тех пор, как он появился в их жизни, Синдбад начал странно себя вести. Вспоминая о нем, Эйска всё больше злится, думая, что именно этот человек надоумил брата на покорения лабиринта. Что ему вообще нужно было от их семьи? Ночь проходит в горьких слезах. В памяти то и дело всплывают фрагменты их с Синдбадом жизни. Она понимает, что матери тоже недолго осталось. Осознание того, что скоро она останется совсем одна, пугает Эйску. Уже давно нет отца, не будет матери, и брат не вернётся…***
Взгляд Эйски, сидящей возле кровати матери, кажется стеклянным. С ухода брата прошёл месяц. Погиб. В один из дней, окончательно потеряв надежду, обречённо осознаёт девочка. Эсра говорит поистине печальные вещи, однако девочка не плачет, только поджимает губы, сдерживаясь изо всех сил. Ей ещё предстоит излить слезы: не только по брату, но теперь ещё и по матери. Эйска слышит, как женщина вспоминает сына. Она невольно улыбается, а Эсра все продолжает бормотать про Синдбада, будто бы разговаривает за чашечкой чая с Бадром. Она знает, что мать обязательно скажет пару слов про неё, однако женщина не перестает звать сына, пока горячая рука не расслабляется в руках дочери, а из глаз не льются горячие слезы. И это всё? Девочка небрежно отпускает руку матери, будто бы отталкивая, с пустыми глазами смотря на её бездыханное тело. Она до скрипа зубов сжимает челюсть, пытаясь не закричать. Неужели мать дорожила только Синдбадом, раз даже не вспомнила её? Медленно встав с колен, Эйска направляется к выходу, перед этим попросив соседок позаботиться о маме, как будто она не умерла, а всего лишь заснула. На улице ночь. В небе светятся миллионы звёзд. Мама говорила, что это все умершие люди, и они наблюдают за живыми. Среди мерцающих точек есть её отец, брат, а теперь уже и мать. Отныне они вместе будут приглядывать за ней.***
После ухода брата, несмотря на помощь горожан, девочка начинает работать на рынке, занимаясь физически тяжёлыми делами, вроде разгрузки товара. В такие моменты она чувствует себя поистине сильной. Ей сложно, но Эйска может работать хоть целый день: не давая себе отдыха, таскать всё, что скажут, а вечером сжимать в ладони горсть монет, заработанных самостоятельно. В такие моменты она по-настоящему гордится собой. Если бы брат её видел… Она впервые встречает свой день рождения в одиночку, без родных, а заявившегося однажды Юнана сразу прогоняет, вдогонку бросив какой-то фрукт. Дом уже давно пуст, здесь нет семейной атмосферы. Значит, девочке тоже нет смысла надолго задерживаться в этой деревушке, и не только потому, что тут ей нечего делать и у неё никого не осталось. Партевия пугает её. Страна обезумела страстью к войнам. Эйска не удивится, если в скором времени и женщин будут звать в ряды солдат, чтобы заполнить пробелы. Зевнув, девочка переводит взгляд в сторону и замечает потёртый, местами дырявый рюкзак. В следующую секунду она подрывается с места и выходит из дома. Умывшись водой из бочки, Эйска убегает в палисадник и срывает с веревок высохшую одежду. Вернувшись обратно, девочка запихивает вещи в рюкзак, после чего достает из-под подушки небольшой мешочек со звенящими внутри монетами. Этого должно хватить на некоторое время. Она справится, ей ведь уже двенадцать лет. Закинув рюкзак на спину, Эйска глубоко вдыхает и делает решительный шаг на улицу. Не обращая внимание на ослепляющий свет солнца, она стремится вперёд — к выходу из деревни. Оказавшись у почти разрушенных ворот, девочка останавливается и проводит рукой по пыльным кирпичам, вспоминая детство. Улыбка невольно появляется на лице, однако воспоминания делают теперешнюю жизнь в этом месте только хуже. Она должна уйти, и её ничего не остановит, даже появившийся словно из неоткуда Синдбад. Стоп. Девочка шокировано смотрит на брата, а затем часто моргает в надежде прогнать наваждение. Это точно он. — Синдбад? — сделав шаг навстречу, растерянно спрашивает Эйска. — Эйска, я вернулся! — воодушевленно говорит тот, улыбаясь во все тридцать два зуба. Он подбегает к сестре, довольно смотря в её глаза, и крепко обнимает. — Соскучилась? — ехидно улыбнувшись, отстраняется он. Девочка остаётся стоять в той же растерянности, только к ней прибавляется ещё и разгорающаяся злость. Его не было два месяца. Он оставил её на произвол судьбы, бросив вместе с больной матерью, а теперь смеет спрашивать, соскучилась ли она? Он понятия не имеет, что случилось с мамой, как ей самой пришлось зарабатывать, чтобы не умереть с голоду. А ведь именно он даже воду из колодца донести ей не позволял, говоря, что это слишком тяжело. — Почему тебя не было так долго? — сквозь зубы спрашивает девочка, сдерживая все те чувства в себе. Взгляд её наполнен болью, но заметит ли это окрылённый триумфом Синдбад? — Долго? — удивляется он. — Эйси, меня не было всего лишь день. Ты точно соскучилась по мне, — смеётся он, взъерошивая её отросшие волосы. — Как дела у мамы? — брат улыбается, но, увидев, как сестра мрачнеет, тут же замолкает. — И куда ты собралась? — спрашивает он менее решительно, уже догадываясь, что, задержись в лабиринте ещё на день, уже не застал бы сестру в деревне. — Мама умерла месяц назад, — промолчав пару секунд, отвечает девочка. Синдбад в удивлении распахивает глаза. — Это не смешно, — бормочет он, но взгляд девочки говорит за неё. Он стискивает зубы. В глазах появляется сожаление. — Прости, что оставил тебя одну, — Эйска едва вздрагивает, когда парень обнимает сестру. — В лабиринте мне казалось, что прошёл всего день… — Я не злюсь, — это вранье, но что изменится, если она скажет правду? — Расскажешь, что с тобой было? — Эйска отпрянывает и улыбается брату. Её разрывает между чувством обиды на Сина и радости оттого, что он всё-таки жив. Синдбад кивает. — И у меня есть для тебя подарок, — добавляет он, а затем отходит к мешкам. — Это сокровища подземелья, — поясняет он. — Этого мало, чтобы искупить мою вину, но думаю, тебе понравится, — говорит Синдбад, беря ладошку девочки в свою и надевая украшение ей на запястье. — Прости, что меня так долго не было… Девочка рассматривает золотой браслет, довольно широкий, но изящный, так неестественно смотрящийся на её тонкой руке, и даже представить боится, сколько такой мог бы стоить. Не считая серёжек-гвоздиков в ушах, которые брат ей подарил, когда только начал работать в порту, она никогда не носила украшения. — Спасибо… — она мягко улыбается. Парень отвечает ей тем же. — И кстати, Эйска, куда ты собралась? — заметив, что сестре подарок пришелся по душе, парень немного расслабляется. — Я… Собиралась уйти из деревни, — отвечает девочка, проводя пальцем по выпуклым линиям на браслете. — Уйти? — удивлённо спрашивает Синдбад. — Если бы я не успел и не пришел сегодня, что бы ты делала? — он совсем не рад, что его догадка подтвердилась. Как сестра могла решиться на подобное? — Я не думала, что ты придёшь, — честно отвечает она, опуская взгляд. — Когда тебя не было, я работала на рынке, — девочка не решается упоминать, что именно делала. — Накопила достаточно денег и собралась идти в Рем, чтобы… — Чтобы что? — перебивает Синдбад, беря девочку за руки и аккуратно сжимая ладони в своих. — Ты представить себе не можешь, что происходит в мире! И ты собралась уходить одна? — Брат, отпусти, — Эйска выдёргивает ладони и отступает на шаг. — Ты не можешь винить меня ни в чем, — обиженно говорит она, пытаясь сдержать слезы. — С тех пор, как умерла мама, я была одна: я заботилась о себе сама, даже накопила денег. Тебя не было целых два месяца, и ты представить себе не можешь, каково это — просыпаться в пустом доме одной! Я не смогла этого вынести, — Эйска почти плачет, но оттого, что она выговорилась, становится немного легче. — Прости, — он понимает, что вспылил. Ему следовало с большим пониманием относится к её чувствам. — Мы уйдём отсюда, вместе, — говорит Синдбад уже смелее и улыбается. — Вот увидишь, я добьюсь того, чтобы мы ни в чём не нуждались! — воодушевлённо восклицает он. Эйска поднимает взгляд на брата и видит решимость в его глазах. Что же такого нашёл Синдбад в лабиринте? — Я пойду с тобой, — девочка улыбается. Эйска снова под опекой брата, и она пока не уверена, хорошо это или плохо.