Soffia o trio

POV Тони Старка Судьба любит шутить. А кто страдает больше всего? Скорее всего, всеобщие любимцы публики очень несчастны в личной жизни. Так было и со мной. Я был популярным, да и сейчас им остаюсь. Многие хотели быть со мной. Многие мечтали хотя бы о ночи. А что я? Я мог только с огромной жалостью смотреть на свою всегда мертвою татуировку. Судьба каждому нашла пару. Так названные соулмейты. Родные души. Свою половинку найти очень легко. У всех людей, в возрасте десяти лет, появляется татуировка с именем того самого. Обычно существует всего два вида: обычные и серые. Но существует еще один вид меток. Чёрные. Мёртвые. Они могут означать только одно. У тебя больше нет второй половины. Твоя душа мертва. И больше ничего не может тебе помочь. У меня была как раз такая метка. Говорят, терять свою половину страшно. И просто невероятно больно. Но я не знал как это. Ведь в тот день, в день своего рождения, его половина была уже мёртвой. Я прекрасно помнил, как рыдала моя мать, прижимая меня к себе. Как нахмурился отец, и, именно тогда, он впервые обнял меня за все время. Прижал к себе очень крепко и, сев, тихим голосом произнес: крепись. С того момента я никогда не праздновал свой день рождения. Он стал для меня днем траура. Когда я похоронил свои последние надежды на то, что хоть кому-то буду нужен. С тех пор маленький и беззащитный мальчик умер. Стал только эгоистичный ублюдок. Надеюсь, ты рада, не знаю, кто там есть. Надеюсь, ты сейчас там смеешься и наконец сдохнешь от смеха. Первое время мне было больно. Я действительно страдал. А после? Просто забил. И дальше пошло поехало. А сейчас я устал. Мне хотелось ласки, тепла. По ночам, когда мне было слишком плохо, я орал, лупя кулаками по стенам. Сдирая кожу на руках до крови. В такие моменты меня спасал Роуди. Он прижимал меня к себе, шепча что-то успокаивающие. Но это никогда не помогало. Мне было больно. Я не понимал за что? Что со мной не так? Почему я? Что может быть хуже, когда не на кого вылить все свое тепло? Обаяние. Хотя бы что-то. Знать, что никогда не обнимешь свою половинку, что никогда не возьмёшь на руки своего ребёнка. Что может быть хуже. Ничего. Просто ничего. Носить часы, стало привычкой. Часы, браслеты. Хоть что-то, чтобы закрыть это. Неполноценности своего брака. Как я ненавижу эту судьбу. За что? Я ведь просто хотел быть счастлив. Неужели я много прошу? Видно, что много. Я не хотел иметь все это. Ни громкого имени, ни корпорацию. Ничего. Только одного, что мой человек был жив. Я хотел просто человеческой тепла. Просто быть любимым. Джеймс Бьюкенен Барнс. Почему именно он? Когда я стал взрослее, смог найти о нем информацию. И что за шутки судьбы? Просто пипец. Он же… герой второй мировой. Человек, героически погибший при войне с Гидрой. С того момента в моей душе возродилась ненависть к Капитану. Не спас. Не сохранил. Если бы он тогда спас его. Если бы подал тогда руку. Этого бы не случилось. Да. Он бы был стариком. Столетним. Но он был бы жив. Я бы знал, что у меня есть кто-то, что у меня сейчас хоть кто-то остался. У меня ведь не было никого. Только ИИ. Джарвис. Родители мертвы. Как и все близкие. Я один. Я бы хотел, чтобы я мог хоть кому-то рассказать о своих проблемах. О том что меня волнует. Но нет… я один. Просто один. А дальше было все хуже. Афганистан. Плен. Реактор в сердце. И шрапнель в груди. Сука. Судьба. Как я тебя ненавижу. Каждый раз, когда кажется, что хуже некуда. Оказывается, что есть. И снизу не стучат. Нет. Снизу ломятся. Выносят пол. И тебя затапливает. Дерьмом. Первое, что я сделал, вернувшись домой, это была пластина. Которую я надел на руку и больше не снимал. Никогда. Хватит. Просто хватит. Пора отбросить наконец все эти сопли. Желания о семье. Хватит. Ты отдашь свою жизнь ради счастья других. Так будет лучше. Тебе некого терять. Пора стать наконец той сукой, которой тебе и считают. — Старк. — Капитан. Как же я его ненавидел в этом момент. Он жив. Он выжил. Спустя все это время вот он. Стоит. Рядом. Живой. Как же мне хотелось вцепиться ему в глотку. Разорвать. Он не спас его. Как же я хотел, чтобы мой малыш оказался на его месте. Но нет. В нашем времени только Роджерс. Он здесь. Смеётся. Я понимал, что моя ненависть необоснованная. Нельзя ненавидеть человека только за его существование. Как же мне хотелось перестать. Но не получалось. Ведь стоило мне перевести на него взгляд, как перед глазами вставало другое лицо. Его. Эти карие глаза. Я пытался найти о нем все что можно. Любую информацию. Но её было мало. Безумно мало.