Soffia o trio

POV Стива Роджерса. Я с самого детства был бракованным. Маленький, болезненный. Казалось, что хуже быть не может. Все деньги уходили на лекарства, матери приходилось работать в две смены, чтобы я смог бы жить. Отец… Его не было. Противные старухи. Они плевались вслед. Мне и матери. Называли ублюдком. А мать шлюхой. Казалось, я приносил несчастье. К началу войны у меня не осталось никого. Только Баки. Но он стал солдатом. И я остался один. Я всегда был один. В наше время было очень мало не помеченных пар. Но они попадались. Некоторые уже в моё время не обращали внимание на истинных, отпуская их и начиная встречаться с кем-то другим. Но я не был нужен хоть кому-то. Не нужен. Я был просто парнем, носящимся под ногами, что вечно всем мешает. И всё. Я хотел кого-то. Просто хотя бы одного человека. Неужели я так много прошу? Я ненавидел свою жизнь. Свое тело. Свое одиночество. Я ненавидел всех счастливых людей. Баки. Он оставил меня. Ушел на фронт. И я остался один. Окруженный злыми соседками и толпой. Они говорили, что у урода не может быть пары. Что это судьба наказала так меня и мою мать, они говорили, что мой отец был фашистом. Что я должен был сдохнуть в канаве. Что же мне теперь делать. У меня не осталось никого. Никакого выхода. Только война. А после мне казалось, что судьба повернулась ко мне передом. Я попал в армию. Эксперимент Эрскина. Я был нужен хоть кому-то. Я даже умер ради этого. Но не получилось. Просто не получилось. Когда я открыл глаза первое, что я почувствовал, был холод. Жуткий холод. Холод и боль. — Мистер Роджерс. Я не мог понять за что мне это. Я ведь просто хотел умереть. Просто умереть. Чтобы раз и нет больше. Ни боли, ни одиночества. Просто прекратить все это. Но за что судьба со мной так? Я ведь просто хотел оказаться без всего этого. Просто в тишине, спокойствии. Но нет. Почему? Что я такого сделал? Эти издевательства. Это все. Почему именно я? Что я сделал такого в прошлой жизни, что теперь так мучаюсь? Неужели я убил кого-то? — Меня зовут Ник Фьюри, я являюсь директором организации Щ.И.Т. Я оказался в будущем. Я оказался в том времени, где являлся национальным героем. На меня ровнялись. Меня считали примером. Я был кем-то для них. Но не был кем-то для себя. Я оказался потерянным. У меня не было для кого жить. Я хотел отдать все. Свои способности. Свой улучшенный метаболизм. Да что угодно. Я готов был отдать все, что иметь своего человека, чтобы получить хоть кого-то. Хоть одного близкого человека. Вот за что мне это? Это случилось спустя неделю после моего появления в будущем, я пытался ознакомиться с этим миром, этими нравами. И я сожалел. Сожалел, что не родился в этом времени. Возможно, родись я сейчас, у меня было бы все немного проще. Хоть немного. Детство, наверное, оно было бы счастливей. Не было бы этих старушек-сплетниц. Этих плевков в спину мне и матери. Не было бы всего этого. Когда я оказался здесь, я очень удивился, что мать одиночка — это не что-то плохое. Это просто мать. К ней нет такого пренебрежительного отношения, как в мое время. Это норма. Да, плохо. Но это норма. А если твой соул мужчина в этом нет ничего плохого. Это было удивительно. Я помню Баки, у него было мужское имя и это было… Я прекрасно помню, каким взглядом на него смотрели окружающие, но он молчал. Всегда носил что-то закрывающее надпись. Но никогда не возражал, не жаловался. Смотря на то, с каким обожанием он гладит татуировку, я просто не мог оторвать глаз от этой картины. « Мне плевать на то, что они говорят, Стиви, — он обязательно в такие моменты прижимал запястье с надписью к губам, — плевать на их мнения. На то, что они говорят. Я выдержу, главное, чтобы выдержал он» И он выдерживал, ведь, если бы он относился плохо к Баки, их связи не была бы такой прекрасной. Это было особенностью любых парный татуировок. Если соул относился к тебе плохо, ненавидел или презирал. Она истощалась, постепенно вязь букв становилась все тоньше, постепенно исчезая. А она, она почти блестела. Я никогда не видел таких. Раньше я думал, что мой соулмейт отрёкся от меня. Раньше. До того времени, как увидел, что остается от татуировки. Шрам. Шрам в виде имени. Да. А у меня пустота полнейшая пустота. Я был готов отдать все. Но этого не потребовалось. Спустя неделю после моего путешествия. Я ощутил огромную боль. Просто раздирающую. Невыносимую. Боль в руке. Казалось, она горела. Просто невыносимо. Но нет, я смотрел на свою руку. На запястье. Оно было ужасно красным. Как будто к нему приложили кусок горячего железа. А после… Я затаил дыхание. Буква. Первая буква была Э. А после было имя. Энтони. Я не помню, сколько я смотрел на эту руку. Не помню, что было дальше. Но когда я пришел в себя, то понял, что прижимаю руку к себе. Энтони. Тони. Имя. Я не обращал внимание ни на что. Просто плача. Я захлебывался слезами, благодаря всех известных мне богов за такой подарок. Энтони. Я уже любил его. Я обожал его. Этого человека. Парень. Да плевать. Мне было плевать на всё. У меня есть соул. Он есть. Мой соул. Тони. Тони. Тони. Тони. Я засыпал и просыпался с этим именем. Я ждал, я ждал, когда появиться второе. Плевать, мне было плевать на всё. На время. На состояние. Я уже боготворил этого человека. Я не мог без него. Это было невероятно. Я сходил с ума. Когда спустя три дня, у меня начало появляться второе имя. Эдвард. Энтони Эдвард. Осталось только одно — фамилия. Но её не было. Я говорил, не знаю с кем, для чего. Но я говорил. Сам с собой. Но всегда, я всегда обращался к своей половинке. Каждый вечер. Каждый день. Я неустанно шептал о том, как люблю его. Как он мне важен. Я хочу, чтобы он оказался рядом. Он должен понять. Он должен был это увидеть. У него должна быть самая прекрасная татуировка в мире. Самая лучшая. Осталось только одно — фамилия, но её не было. Ни спустя неделю. Ни спустя две.

***

Месяц. Она появилась спустя месяц. Старк. Я почувствовал, как внутри что-то опустилось. Старк. Мой соул — это Старк. Я так не научился пользоваться интернетом. Но я помнил Говарда. И был знаком с прессой. Старк. Энтони Эдвард Старк. Сын моего друга. Человек, о котором говорят, что он никогда не снимал пластины с руки. Там где должна быть татуировка. Тони. Когда я увидел его на первой странице газеты, я почувствовал, как меня накрывает неизвестное чувство. Тепло. Я смотрел в эти карие глаза и не мог насмотреться. Я не мог оторвать от него взгляд. Железный Человек. Он был для людей героем. Спасителем. Он был… идеальным? А кем в этом мире был я? Никем. В этом мире я был никем. Не было ничего, к чему я стремился. Этому миру не нужны герои вроде меня. Это спокойное время. Но как мне подойти к нему? Он всегда был занят. И что бы я сказал ему: «Привет, Тони, я был знаком с твоим отцом»? Это выглядело бы смешно. И нереально. ТониТониТониТони. Это имя. Я засыпал с ним. Просыпался. И постоянно смотрел новости. Как же хотелось оказаться возле него. Прикрывать спину, защищать. Только быть с ним. Быть рядом. Но я не мог. Я молил судьбу об одном, дать мне возможность оказаться возле него. Быть ближе. Я понимал, что прошу очень много, но хотелось, хотелось. Мне уже выпал один шанс и, когда в тренировочный зал вошёл Фьюри, предложив дело, я начал надеяться, что судьба решила повернуться ко мне. — Лучше бы вы оставили его во льдах. Выходя из комнаты, я пытался сдержаться. Я буду работать с ними. Я, возможно, буду работать с Тони. Тони. Я уже представлял. Представлял, как обнимаю тебя. Твои карие глаза, которые светились добротой. И улыбку. Как же я хотел оказаться рядом с тобой. POV Тони Старка. Я не смотрел на Капитана и не понимал, за что я его ненавижу. Да, он был слишком правильным. Но это же не порок. А я не могу, просто не могу на него смотреть. Но не время думать о чём-то плохом. Ещё немного и город разрушат читаури. А это важнее моих волнений и предрассудков. Но как же я его ненавижу. — Ты никогда не терял солдата? — Мы не солдаты! Я едва сдерживал свою злость. Солдаты. Баки. Он тоже был для тебя просто солдатом. Вас считали лучшими друзьями. А ты предал его. Как же хотелось не видеть его. Просто, чтобы он исчез из моей жизни. POV Стива Роджерса. Когда он приземлился возле меня в Штутгарте. — Мистер Старк. — Капитан. Он не знал, что это я. Конечно, какова вероятность того, что умерший во время второй мировой солдат воскреснет. Но ты, то тепло в груди, что я ощутил, когда тебя увидел. Это было просто невероятно. Но мой запал быстро угас. На джете ты вел себя так, как будто я никто. Хотя точно знал, кто я. — Что-то здесь не так, — я пытался завязать разговор. Хоть какой-то. — Что? Демон ночи слишком легко сдался? — Ну, положим, не так легко. Этот парень не из слабаков. — Ну ты тоже весьма неплох. Для твоих-то лет. Дружишь с аэробикой? — Что? — Ну, такая зарядка. Ты много пропустил, пока был Капитаном Сосулькой. — Фьюри не говорил, что позовет тебя. И зачем я это сказал? Было видно, что мое замечание ему не понравилось. Но я сам хотел себя за это ударить. Кого как не тебя.Но стоило мне задуматься о том, что как-то сгладить углы. Как появился какой-то асгардец. — Старк, нам нужен план. Я пытался остановить тебя. Но не получилось. Мне казалось, что нужно отложить выяснение отношений на потом. Ведь миру грозила ужасная опасность. Как же я сожалел о своем желании. Ты ведь мог не выжить, отправляя ракету в космос. О чём я тогда думал? Но все закончилось. Мы смогли. Мы победили. А после ты предложил нам всем переехать тебе в башню. Конечно, мы согласились.