Слепой.

Мир молчал. Упорно, долго, не отзываясь на мои вопросы и предложения. Словно замкнулся в себе. А все из-за чего? Конечно, из-за меня, идиота, что спросил, отчего он боится прикосновений. - Да что здесь такого? – снова произнес я, продолжая шагать по улице, сжимая в одной руке ладонь слепого, во второй пакет. – Ну, скажи, я хоть буду знать, чего не делать. - Заткнись, - резко и зло оборвал меня блондин, с силой выдергивая руку из моей, словно опомнившись. Ну, все, закончилась передышка, Мир снова со мной. В материальном смысле, потому что мыслями он был где-то далеко, морщась от чего-то неприятного. Да знаю я, что он подвергался насилию, но, господи, сколько в жизни я сам дрался? И ничего! Я почему-то не замыкаюсь в себе, как Мирослав, не становлюсь злюкой и колючкой, которую только тронешь – либо шипы, либо слезы. Ненавижу слезы. Покрасневшие пустые глаза Кантемирова бездумно шарили по серому асфальту под ногами, одна рука в кармане, вторая ритмично постукивает тростью перед собой. Слишком обычно выглядит, словно ничего и не произошло. Я отчего-то украдкой наблюдаю за тростью, как ее белый кончик подскакивает на выбоинах, и снова опускается вниз. Быстрое, отточенное движение… Мир, кажется, слушает тоже только его. На улицах удивительно тихо – словно и не будний день, словно не всего-то три дня. Цок-цок… Точно, вот что мне напоминает этот звук – цоканье копыт лошади. Хах, я невольно усмехнулся, снова поглядывая на Мирослава. Редкие листья, попадающие под ноги, заманчиво хрустят, потом поднимаются и летят дальше, подхваченные редкими порывами промозглого ветра. По дороге проскальзывают немногие машины, стремглав спеша куда-то. Мир осторожно обходит лужу, которую определил по «бульку» кончика трости. Наверное, это очень тяжело – вот так жить, когда тебе даже прогуляться никак в незнакомом месте, как, для Мира, например, тут. Он же явно растерян, не знает, где находится, да еще и испуган недавним происшествием. Благо, до дома совсем недалеко, а собирается дождь… - Мир, надо чуть поторопиться, а то под дождь попадем, - тихо, в тон осени, говорю я. Блондин невозмутимо кивает, неожиданно второй, незанятой рукой хватаясь за край моего пальто. - Поторопись, - хмыкает он как-то тоскливо и совершенно не в его стиле. Мне кажется, что после ссоры или раздора у нас с ним всегда так: не о чем поговорить, нечего добавить, да и настроение убитое в хлам, так, что совершенно нет желания болтать. Собственно, как я уже сказал, и не о чем. И это Мира совершенно не волнует. Хотя вот сейчас… ему явно нужна моя помощь, но какая-то презрительная эта немая просьба. Отбивает все желание идти быстрее, хочется назло встать и стоять, а еще накатывает злость. Он специально меня выводит из себя? - Слушай, ты заколебал, правда. Можешь нормально общаться?! – правда, достал. Неожиданно мне стало глубоко плевать на то, что подумают окружающие и сам Мир. Я, вообще-то, живой, вполне себе понимающий человек! А не зверь. И я предложил нормально общаться! Я, блять! Так какого хера я получаю?! За что уже? Собственно, это я ему и высказал, остановившись и резко развернувшись. - Знаешь, я не обещал тебе ни разу, что смогу нормально к тебе относиться! – слепой, оказывается, и так был на взводе, потому что резкие слова тут же вырвались из-за его тонких губ. – У меня могут быть свои тайны? Или кто ты мне, чтобы я рассказывал все о своей жизни? Ну? Кто?! – пустые глаза презрительно сузились. Скотина. Вот же… И кто из нас больший урод? Хотя, пожалуй, после следующего действия, я… - Нахуй рот закрыл, понял! – заорал я, встряхивая блондина. Тот качнулся, поджал губы, полупрозрачные глаза неуловимо быстро наполнились слезами. – Что ты ревешь опять?! Ты мужик или баба сопливая?! – кулак прилетел в скулу, заставив меня чуть отстраниться. Мир отошел на шаг, тряся ушибленной рукой и матерясь сквозь зубы. Смотрелось довольно необычно в контрасте с заплаканными глазами. Блять, что же я опять делаю… Какого хуя я вообще терплю подобное?! Я в ярости сплюнул на землю, доставая сигарету и, только когда прикурил, успокоился. Мирослав не двигался с места, глядя в землю. На асфальт упали первые капли, оставляя темные круглые следы. На макушку приземлилась еще одна капля, заставив меня вздрогнуть. Ну, бля-я-ять… Сигарета быстро промокла под нарастающим ливнем, а я бесцеремонно схватив парня за запястье и подхватив уроненный пакет, понесся к ближайшему козырьку дома. Мы встали около подъезда, мокрые, со стекающими дорожками мутноватой воды на лицах. Мир либо уже перестал рыдать, либо дождевая вода смешивалась с его собственными слезами, отчего он выглядел как несчастный… зверек? Котенок? Тьфу, бред какой. Хотя, на секунд… десять?.. мне стало его жаль. - Слушай, Мир, знаешь, у нас ничего не выходит. Мы даже разговаривать не можем, как обычные адекватные люди, - произнес я, глядя на нарастающий ливень, сплошной стеной отрезающий нас от города. - Пожалуй, ты прав, - а скула-то болит, я только сейчас заметил, поднимая руку и потирая ее. Ну и что? Вот так и разойдемся? Нет, конечно, это просто, мы же, как тонко заметил блондин, никто друг другу. Но отчего-то не хочется его отпускать. Я и правда какой-то одержимый, больной придурок, раз практически насильно удерживаю слепого рядом с собой. Я тоскливо взглянул на парня перед собой. Вот что в нем такого? Не понимаю… Что за бред вообще? И чего я, в самом деле, привязался к нему, ведь видно же, что он-то этого активно не хочет… - Вот так просто? – не знаю, что мне делать. Обычно я всегда легко принимаю решения, но тут… Не могу решиться, как мелкий тринадцатилетний подросток перед первым поцелуем…Стоп. Решиться на что? Я поставил пакет на землю, все равно нам стоять тут еще достаточно долго. Может, снова покурить? Я потянулся за пачкой, шуршанием разрушая повисшую тишину. Погано как-то на душе. Пачка, к сожалению, оказалась пуста – я неожиданно осознал, что стал курить намного больше. Это херово, откровенно херово. Это уже что-то да значит. Например, то, что я настолько больной, что искренне, кажется, впервые в жизни так привязался к кому-то, кто меня отталкивает. Блять, вот это самый настоящий финиш. Катастрофа. Это еще хуже, чем осознать, что я просто не могу его отпустить – эта хрень сопливая мне нравится. Со всеми своими ебучими заморочками и скандалами. Я, блять, даже спокойствие сохранить не могу, когда он ревет, а я знаю, что из-за меня. И те парни… Я бы даже не стал смотреть на них, не трогай они МОЕГО слепого. Да, блять, мой слепой. Докатился. Охрененно. Я гребанный пидарас. Я сплюнул на асфальт еще раз, потирая скулу и глядя на блондина, что прислонился к стене и кусал губы. Может, я все же не пидарас? Не гомик? Нет, я же был нормальным… Все этот, точно. Это же… блять, опять я ищу виноватого. Чем это поможет лично мне?! Вот именно, ничем. Если меня будет продолжать тянуть к этому блондину, то тут только два выхода: либо я плюю на все и отступаюсь окончательно, ухожу в запой, на крайний случай, а там будь что будет, либо… Я шагнул к Миру, вжимая его в стену. Он возмущенно открыл рот, пытаясь отпихнуть, но я уже прихватил его губы, выдыхая ему в рот горьковатый привкус сигарет, сразу целуя глубоко и быстро, перехватывая руки, что пытаются меня ударить. Довел, не могу больше. Не могу… Мир всхлипнул, не в силах противостоять мне и задыхаясь от поцелуя, судорожно вдыхая влажный воздух через нос, сопя и забавно жмурясь. Не надо, я же вижу, что тебе нравится. Сколько можно сопротивляться? Словно корабль, который идет ко дну, неистово заколачивает огромные пробоины. Ты, Мир, наивный, если подумал, что мы вот так разойдемся своими путями. Если разойдемся – я сделаю это так, что ты никогда не забудешь. И останешься со мной. Во что бы мне это не обошлось. Мир тоскливо втянул воздух носом, расслабляясь и словно сдаваясь. Вот так, только доверься…