Слепой.

Мир своим неторопливым красивым голосом что-то втолковывал детям, объясняя, кажется, правила пунктуации в системе Брайля. Я не жалею его, да? Не понимаю его чувств? Такое ощущение, что я обращаюсь с тобой, как с вещью, да, Мир? Да я ни о ком прежде так не заботился, как об этом противном блондине. Никого не хотелось с таким постоянством… Я же тоже привязался, почему он не может поверить? У Мирослава такие трудности с доверием. Безнадежно. - Мир, - тихо позвал я, хотя слепой и так догадался о моем присутствии, да и дети повернули головы. Они уже все знают, что я неизменно привожу и увожу учителя, только не знают, почему я пропал столь внезапно. - Привет, - суховато отозвался блондин, продолжая урок. Но предательский для него звонок заставил его вздрогнуть, а Никиту на задней парте расплыться в только мне заметной улыбке. Я усмехнулся, а паренек мигом показал мне язык. Отличный мальчик, жаль его… И почему мне не жаль Мира? Может, потому что он хочет казаться сильным? - Все свободны, до свидания, - улыбнулся учитель, отпуская детишек, что тут же с тихим шумом потекли из класса. А я ошибся, когда выходил из дома – на часах не было так поздно, как на осеннем небе. Хотя я удивлен, что он так сильно задержал детей сегодня. - Мир, - повторил я, пытаясь собрать мысли в кучу. - Чего тебе? – спросил он, впрочем, пытаясь быть холодным и отстраненным. Вздрогнул, когда я подошел, обнимая его со спины, ведь он уже встал, убирая стол. – Ч-чего тебе? - Ничего, - я дыхнул сигаретным ароматом ему в волосы, опаляя жарким дыханием. Мирослав напрягся, не понимая, чего от него хотят. – Забей. Расслабься, - произнес я, тут же отпуская парня. Тот тихо-тихо вздохнул, снова укладывая вещи в свой небольшой рюкзак. Блять, и зачем я полез читать дневник? Тяжело рядом с ним, вдвойне тяжело, когда знаешь, о чем он думает. Что жалеет меня, что не хочет оставаться один, что ему страшно до сих пор от темноты перед глазами… Это я-то не жалею его? Я с какой-то затаенной болью посмотрел на чуть сутулую худую спину слепого, что тут же развернулся, сверля меня пустым взглядом. - Я чувствую, что ты на меня смотришь, - недовольно сказал Мир. – Что не так? - Ты мне нравишься, - просто улыбаясь, сказал я. Мир резко вспыхнул, стискивая зубы и меняясь в лице. Появилось какое-то его особенное недоверчивое, чуть болезненное из-за пустых глаз выражение, которое было присуще только ему. Щеки и уши неизменно пылали, а губы поджаты. Вот в таком виде он обычно дико смущается и злится. Одно из двух. - Идиот, - все же выдавил из себя блондин, проходя мимо и нарочно задевая плечом. – Полный придурок, - кажется, именно это я думаю про него? - Сам такой, - безмятежно отозвался я, выходя из комнаты. Мир пошел за мной, уже отлично ориентируясь в Центре, хотя неизменная белая трость всегда была под мышкой. Он же решил не лезть ко мне, потому что думает, что из-за него умер Никита? Ну что за вздор! Он то тут причем?! Глупый слепой. Мирослав натянул свое пальто, закинул за спину рюкзак, крепко взяв в одну руку белую трость, но я решил иначе, взяв его за вторую руку. Он дернулся, но не вырвал ее – прогресс на лицо. Зато уши все еще пылали, значит Мир по крайней мере сильно смущен. Ну, или зол. Надеюсь на первое. Странно, но за это время с ним я ни разу не вспомнил, что нетрадиционная ориентация мне противна, что педики – это на самом деле уродство, что я думал, что никогда таким не стану… Блять, а теперь гуляю за руку со СЛЕПЫМ парнем да еще и чего-то хочу от него. - Мир, ты дурак, - вот зачем я сейчас это говорю? Хреновая была затея прочитать, что он пишет, но теперь я просто не могу держать это в себе. – Идиот. Если что-то не так – просто скажи мне. Не надо отстраняться. Слепой вздрогнул, брови сошлись у переносицы. Недовольное, чуть испуганное от внезапной догадки лицо повернулось ко мне. Руку он тут же вырвал, намертво вцепившись в трость. - Как похороны? – резко сменил тему блондин. Ну нет, парень, не прокатит. - Нормально. Никого не было. Отец Никиты постарел, мне кажется. Я похоронил друга. Все, - резким, каким-то чужим голосом ответил я. Зачем он снова задевает больную струну в душе, которую я пытаюсь похоронить? - Прости, - он понял, замолк, глядя исподлобья на чернеющее небо, которого не видел. - За что? – не ожидал. - За то, что пытаюсь не пускать тебя в душу. Я не хочу этого. Я не хочу быть зависимым, зная, что потом ты наиграешься и свалишь в свою компанию, а меня вышвырнешь, - надломленным голосом произнес он. – Потому не надо больше твоих… этих… ну… - щеки чуть покраснели. - Идиот. Почему ты мне не веришь, придурок?! – взвился я, хватая парня за руку и таща за собой. До дома оставалось недолго, оставшийся путь мы проделали молча, я – в неистовой ярости, он – в тихом бессилии. Ну почему, почему?! Может, хватит тыкать меня носом в ошибки? – Мир, прошлое – прошлое. Оно прошло, - глухо сказал я, отпирая дверь одной рукой. Второй я отчего-то боялся отпустить теплую узкую ладонь блондина, словно он мог убежать. Вряд ли. Ему безнадежно некуда идти. Как дать ему надежду, что я не оставлю? Правда, не хочу его оставлять. После смерти Никиты я явственно понял, что он со мной будет до конца. Он просто не видит уверенности. Это сквозит в его дневнике постоянно – одиночество, один, остаться одному… - Прошлое в нашей памяти не станет прошлым. Оно будет там жить, пока наша память не прохудится, пока… - Замолчи. И оставь прошлое своей памяти. Я живу настоящим, - я затащил блондина в квартиру, только тут отпуская ладонь Мира. Скинул ботинки, пальто, но не прошел вглубь, дожидаясь Кантемирова. - Зато у меня слишком мало воспоминаний, чтобы и это забывать, - с болью отозвался парень, аккуратно ставя трость около обувной стойки. - Я спрашивал тебя однажды, я такой мудак, что ты не можешь мне доверять? – обреченно, очень усталым голосом спросил я. - Да, ты мудак, каких свет не видывал, - между тем, кончики тонких губ Мира дрогнули вверх. Издевается? Ах, ну да, он писал, что мы идиоты. Но он точно не имел зла против меня. - Мир, - серьезно спросил я, опираясь на стенку и доставая из кармана пачку сигарет. Но лишь чиркнула зажигалка, парень нахмурился. - Бесит, когда ты в квартире куришь, - он снова поджал губы. Ишь чего! И я что, бросить должен из-за тебя? - Бросить? – насмешливо спросил я. - Брось, - вызывающе ответил Мир, уставившись серыми пугающими глазами. - А еще что сделать? – хохотнул я, все же убирая сигарету. Знал бы этот парень, какую странную власть он надо мной имеет… - Что хочешь, - огрызнулся он, проходя мимо меня, видимо, намереваясь идти в комнату. Но я перехватил его за плечо, разворачивая и впечатывая в стенку, не ударяя, просто прижимаясь. - Не будь злюкой. Спорим, я никуда не уйду? Мир, ты мне правда нужен. Хотя бы вот так. Я оттолкнул тебя всего раз, а сколько раз ты? – произнес я, заглядывая в слепые глаза, но он отвел их, уставившись куда-то в сторону. – Не пора ли закончить возвращение долга. Мир, правда, я говорю тебе правду, - это было дико смущающим открывать перед кем-то душу, честно. Очень ново и смущающе для меня. Может, потому что моя душа всегда была заперта для всех? Глупый слепой, в кого меня превратил? Жил бы я своей жизнью обычного богатого, циничного и взбалмошного парня. И все, та жизнь казалась мне просто сказкой, а теперь… теперь была противна. Блин, и почему я не могу достучаться до него?! - А я. Тебе. Не верю! – я попросту заткнул наглый вредный рот поцелуем, своим напором руша всяческие его нравственные барьеры. Я хочу его уже серьезно. Блять. Я хочу парня… Да плевать, потом об этом подумаю… - Я хочу тебя, - задыхаясь, как после долгого бега, прошептал я, напоследок лизнув податливые губы. – Понимаешь, только тебя! Парня! Впервые парня! Да я сам в ахуе от такого расклада. А ты не веришь. Может, хватит твердить одно и то же? - Зато я тебя не хочу. Ты хоть раз спросил, чего мне хочется?! – разозлился блондин, толкая меня руками в грудную клетку. – Ну, хоть раз? Один гребанный раз! Никогда. Тебе плевать, чего хочу я! - Нет, не плевать, идиот. Я, блять, не могу уже! Ты не понимаешь, что ли, как измотал меня?! Не понимаешь? Что я уже жить не могу без того, чтобы не быть рядом! Что я, блять, постоянно думаю о тебе! О ебанном тебе! Понимаешь? Думаешь, я в восторге, что стал педиком? Что мне нравится парень! Что я, ебанный в рот, в парня влюбился! Сука-любовь! Бля-я-ять. Все, Мир. Хватит с меня. Я отодвинулся, как он того и хотел, закончив свою тираду. Очевидно же - уже давно не могу без него. Почему я постоянно врал себе, что это просто одержимость? Да, я больной. Больной влюбленный кретин. Влюбился безнадежно в того, кто оскорблен моим поведением до глубины души. Кто презирает меня. Хватит. Сдаюсь, да? Пока слепой ошеломленно хлопал глазами, на слабых ногах сползая по стене, я накинул пальто, снова натянул ботинки, выходя из квартиры. Может, я надеялся, что он меня остановит? Надеялся, еще как, хотя было и противно это признавать. Гребанный мудак я. Наверное, я величайший неудачник в жизни. Лавочка около дома как нельзя кстати оказалась пуста. Сигареты, правда, снова сверхъестественно быстро кончались. Я, наверное, слишком много курю – так и рак легких будет. Ха-ха, а впрочем, плевать. Окна моей квартиры, видные отсюда, оставались темными. Интересно, что он делает? Уже было темно, похолодало, да дул сильный северный ветер, завывая между домов, снося пепел с сигареты куда-то в сторону. А я просто сидел, ни о чем не думая. Думать не хотелось, да и мысли шли не слишком приятные. Надо было искать, где переночевать… Я бы пошел к Никите. Я всегда к нему приходил по ночам. Мы бы взяли денег и поехали бы в клуб, сняли бы девочек и потрахались, напились и обдолбались бы в хлам. Я бы не думал ни о чем, развлекался бы и радовался жизни. Но Никиты больше нет, и нет смысла веселиться как прежде. У меня больше вообще никого нет. Сегодня я, наверное, потерял и Мира. А ведь вправду, хоть раз я думал, чего хочет ОН? Да нет, я думал о себе… И потому не жалел его. Я не считал нужным поставить себя на его место. Эгоизм прет из всех углов. Окна до сих пор горят темнотой, что же делает Мир? Я вставил в уши наушники, собираясь ночевать прямо тут, натянул воротник пальто до ушей, чуть съехав на скамейке вниз. Ни капли не согрело это меня, но в уши полилась какая-то музыка из радио. Дерьмово же на душе, будто туда снова плюнули, смачно так, от всего сердца. Шум ветра стал для меня неслышен, а я закрыл глаза, ежась от холода, но все же пытаясь заснуть. Немыслимо! Мог ли я когда-нибудь подумать, что буду ночевать на лавочке?! Разумеется, нет… Какой же ты, слепой… В кого превратил?..