Просто... повезло!

Нимхейн закатил глаза, наблюдая за щебечущими пикси, носящимися над головой. Мелкие феи, ростом не больше сорока сантиметров, носились на радужных бабочкиных крыльях, просыпая разноцветную пыльцу, или стрекотали слюдяными стрекозиными. Пикси считались Малым народом в дворах сидхе, однако невзирая на свой статус, были неприкосновенными. Поговаривали, что маленькие феи являются самыми первыми обитателями Тир-на-Ног, что именно они воплощают в себе изначальную магию этого мира, что стоит их популяции уменьшиться - и магия начнет утекать, как вода в песок. Сидхе, обычно надменные невероятно и обладающие чрезвычайно раздутым эго и самомнением, эти шепоты никогда не комментировали. Ни в Темных дворах, ни в Светлых... Ни в каких. Они просто молчали, ничего не подтверждая, но и не опровергая. Сейчас крошки-феи, которых многие сочли бы безобидными и просто милашками (ну что может сделать мелочь ростом с куклу?), не задумываясь о том, что они таскают с собой оружие, умеют насылать крайне убедительные иллюзии, а также являются обладателями очень острых зубов, дикого аппетита, и любовью к сырому, а лучше - живому мясу, носились как сумасшедшие, готовясь сопровождать правящую пару на бал. Чистились оружие и доспехи, подбирались самые красивые одеяния, сооружались замысловатые прически. За право сопровождать принца и принцессу развернулись натуральные бои - крайне жестокие и кровавые. Королева фей-крошек и ее фаворит придирчиво отбирали счастливчиков, желая не ударить в грязь лицом - уже крайне давно Дом Алого рассвета никому не оказывал честь своим присутствием, так что ажиотаж поднялся до небес. Нимхейн наблюдал за творящимся вокруг сумасшествием, пытаясь сохранять спокойствие и чувство юмора. Его эта кутерьма утомляла, но спрятаться где-то, чтобы переждать - не вариант. Хорошо хоть за Мортимера не было нужды волноваться: воспитанник находился дома, в поместье, так как оставлять его в Хогвартсе было откровенным идиотизмом. Что ему там делать? Зимние каникулы, время отдыха и празднования. В Хогвартсе оставались только полные сироты, или те, кого дома откровенно не ждут - то есть, не их вариант. Пусть соглядатаи, заботливо взятые на прокорм и обеспечение, к слову, весьма щедрое, сообщали о странных шевелениях Дамблдора, Нимхейн совершенно не хотел, вернувшись с Бала (а подготовка и визит занимали для Даркеварра минимум два дня), обнаружить, что мальчишке промыли мозги, как-то шантажировали, убили, похитили... Да мало ли что можно придумать и осуществить! Защите замка Нимхейн не верил. Может, Диппет пока что директор, может, он строго следит за дисциплиной и прочим, не желая потерять место, деньги и власть; абсолютным хозяином Хогвартса он не являлся, а при желании, всегда можно найти лазейку и напакостить. И хорошо, если пакость проявится сразу... А если через годы, каким-нибудь причудливым образом? Нет уж. Поэтому, сидеть Мортимеру дома, в компании охраны, развлекаться, отдыхать, лопать вкусности и ни в чем себе не отказывать. Даже если случится форс-мажор, и Нимхейн не уложится в срок, в школе бучу поднимать не будут, так как об этом Даркеварр тоже позаботился. Диппет пошел на уступки, получив весьма щедрое пожертвование в "Личный Фонд Помощи Директору". Меркантильность Нимхейн понимал и иногда даже уважал, особенно в такие моменты. Вот чего он не понимал, так это попыток Дамблдора пролезть туда, куда не надо. Ова и Офа с удовольствием помогли своему принцу, наставив очень интересные следилки, а еще были шпионы, самые разные... Они сообщили, что Альбус землю носом роет, пытаясь найти подходы хоть к тем, кто может поспособствовать приглашению на Бал в Доме Полуденного огня. Если честно, то Нимхейна это шокировало - он ожидал от мужчины большей адекватности. Парень помнил, каким нездоровым блеском сверкали глаза мага, присутствовавшего в кабинете Диппета при разговоре последнего и Даркеварра. Было полное впечатление, что Альбус себе напредставлял невесть что, и теперь горит желанием попасть туда, где людей воспринимали лишь как слуг, источник веры, пищу, или рабов. Честно говоря, поведение мужчины было странным. С такой настойчивостью искать возможность попасть в один из Домов... Пусть Дом Полуденного огня и относится к Светлым, это не значит, что они добрые. Светлые сидхе отличались от Темных большей формальностью... Вот и все. Такие же жестокие, надменные, ни в грош не ставящие никого ниже по положению. Они так же убивали и пытали - просто резали жертв чуточку аккуратнее, более вежливо. Поэтому, или Альбус сошел с ума, или у него был покровитель, способный оградить мужчину от опасностей на время посещения Тир-на-Ног. А это уже было серьезно. Нимхейн сомневался, что таким щитом от произвола сидхе может стать Фламель. Ведь кто он? Третье сословие, грязь под ногами господ. Что с того, что Николя добился успеха и создал Философский камень? Таких умников, как он, было много, как узнал Нимхейн. Самый простой способ - чтобы продлить одну жизнь, надо отнять другую. Это тебе не Нирвикальпа-самадхи индийских йогов, не транс шаманов и не осознанная реинкарнация тибетцев. А простое, грубое и откровенное насилие. Таких фальшивых бессмертных откровенно презирали на востоке, а вот во Франции и Англии - слава средневекового алхимика целенаправленно раздувалась. При этом никто этого самого Фламеля давным-давно не видел. Он не появлялся на различных съездах и прочих мероприятиях, не подтверждал свои знания делами, не терроризировал учеников и конкурентов. Прошло шесть сотен лет с тех пор, как о Фламеле пошла слава добившегося своей цели счастливчика. Из них маг появлялся в обществе от силы двести лет. Все остальное время прятался - паранойя одолела, что его драгоценный булыжник могут спереть. Вот только если б кому так и повезло, результат потом был бы совершенно противоположным. Как просветили озаботившегося информацией по этому поводу Даркеварра, Камень создавался только под одного конкретного человека, основой служила его кровь. Для всех остальных мерзкое порождение чьего-то ленивого разума являлось ядом, от которого нет спасения. В свете этих данных подманивание Волдеморта на сверхпривлекательную наживку, устроенное в каноне, приобретало совсем другой смысл. Единственным, с кем в последнее столетие контактировал алхимик, был Дамблдор. Про него говорили, что Альбус является учеником Фламеля, и даже соавтором каких-то мутных научных трудов, которые, как опять-таки разузнал Нимхейн, серьезно в узких кругах специалистов никто не воспринимал. Что не мешало Дамблдору надувать щеки. Впрочем, про Альбуса много чего говорили, но не факт, что эти слухи соответствовали реальности. Как и про Фламеля... Даже Ова и Офа, записные сплетницы, мимо которых ничто не могло проскочить незамеченным, не могли припомнить, чтобы хоть кто-то упоминал о том, что знаком с французским магом. Сидхе вообще людей не очень-то и жаловали. Так что, деятельность Альбуса выглядела странно. Лезть в пасть дракону, надеясь непонятно на что... Или на кого? Единственный вариант - Гриндевальд. Альбус еще не расплевался демонстративно со своим другом и единомышленником - может к нему обратиться. А вот эта кандидатура выглядела уже гораздо более внушительной, чем полумифический Фламель, который непонятно, существует ли. Совершенно некстати вспомнилось, что строители Третьего, или какой он там по счету, Рейха, кипятком писали от всяческих тайн и мистики. Экспедиции отправлялись в Индию, на Тибет, пронырливые искатели лезли во все щели, откапывая погрузившихся в транс йогов и лам, артефакты вывозились составами и кораблями, а настойчивые поиски бессмертия и могущества посылали волны по всему миру. Кроме того, в Аненербе настойчиво искали пути подхода к древним богам, в частности, к скандинавскому пантеону - и вроде на этой почве были даже успехи… Во всяком случае, именно это Нимхейн выкопал из памяти о прошлой жизни, и глубоко задумался. Участвует во всем этом Альбус, и если да, то насколько плотно? Или эта отрасль отдана на откуп его дружка, чтобы если что, Дамблдор мог абсолютно честно поклясться, что ни ухом, ни рылом? И вообще не при делах? Ведь пройти мимо тайн маг не мог физически, да и крайне мутная дуэль с Геллертом, до которой в этом мире еще как до Луны на карачках, намекала, что не все гладко в Датском королевстве. Прогнило что-то. Но не имея точных данных, гадать можно было до позеленения, поэтому Нимхейн решил исходить из самого худшего варианта и готовиться к нему. Наступит Армагеддон - он будет готов. Не наступит - бункер и запасы на черный день никогда лишними не бывают. Приняв решение, Нимхейн повеселел и принялся советоваться со своими Стражницами - он, конечно, умный, а временами так вообще практически гений, но сестрички в этом плане гораздо более опытные. И этот опыт наработан веками не самой легкой и беспечной жизни. Близняшки отнеслись к откровениям своего господина крайне серьёзно. Покивали, подумали... И принялись за работу. *** Ситтин Дома Полуденного огня впечатлял. Если место обитания родителей Нимхейна было мрачно-роскошно-торжественным, напоминая смесь дворцов эпохи расцвета Древнего Рима и фентезийных замков Темных Лордов и прочих злодеев, то этот сид или ситтин, как называли холмы, в которых жили сидхе, походил на Версаль. Все роскошное, пышное, воздушное и изящное. Впечатление усиливали обитатели - дамы и кавалеры, по-другому и сказать было нельзя, подчеркнуто галантные, трепещущие и манерные. На первый взгляд можно было принять их за изнеженных придворных прожигателей жизни, беспечных и знать не желающих о суровой реальности за пределами стен, вот только Нимхейн давно отучился судить по внешнему виду. Мало ли как эти сидхе выглядят. Если дракона раскрасить "под хохлому", он тоже будет выглядеть игрушечным. Но будет ли он таким являться? Разумеется, нет. Светлые сидхе тоже были совсем не игрушечными. Нимхейн, горделиво идущий за своими родителями, ясно видел и острые взгляды, и слишком плавные движения, и всполохи магии, кружащей вокруг. Может, члены Дома Полуденного огня и вырядились, как куклы, это не отменяло тяжелого гудения власти вокруг. Особенно возле Титании. Королева была неимоверно прекрасна. От ее вида вышибало дух, и Нимхейн просто завис, едва удержав позорно отваливающуюся челюсть. Пышные золотые локоны, собранные в затейливую прическу, увенчанную короной. Огромные трехцветные глаза: вокруг зрачка ярко-синие, затем серебряные, а внешний круг - переливающийся зеленый. Белая, с легким розовым оттенком, кожа - как самый дорогой костяной фарфор, просвечивающий в лучах утреннего солнца. Блеск драгоценностей, каскады тончайшего шелка. Королева была неимоверно прекрасна, чудесна и божественна... А еще абсолютно безжалостна - как Нимхейна успели просветить, правила она уже несколько тысячелетий, и пикнуть против никто и не смел. Как говорится: вокруг меня одни друзья - потому что враги все вымерли. Встретили их по высшему разряду: полный церемониал. Нуада и Нуала казались чуждыми здесь, со своими черно-алыми одеждами, расшитыми настоящей золотой нитью, янтарными глазами без белков, шрамами и аурой подавленной агрессии. Нимхейн и вовсе не вписывался - сапоги, обитые лунным серебром, штаны и прошитая металлом боевая юбка, не дающая разглядеть движений ног. Пояс, на пояснице - ножны с кинжалами. И ажурные наручи, гармонирующие с таким же ожерельем, лежащим на плечах. Странный наряд для выхода в свет, но от традиций никуда - как говорится, товар лицом. Все видят, что Наследник Дома Алого рассвета здоров телесно, что он воин, а отсутствие доспеха или даже рубашки намекает на то, что он может себя защитить. Простой и ясный посыл, от которого чудесные глаза Титании стали еще холоднее, полосуя не хуже ножей. Кукольное личико королевы изобразило подходящее случаю одобрение, но на этот цирк никто не купился, и Нимхейн в том числе. Пусть между их домами нет вражды, это не значит, что сидхе не могут под настроение пустить друг другу кровь. А тут еще и ткнули в больное... Титания давно изощренно ковыряла не подживающую болячку - отсутствие детей. Нет, дети были - все знали о союзе с демоном, но... Дети были, но их не было. Они - демоны, они ушли в другой дом, они не наследуют Нуале... Их нет. И плевать, что принцесса родила троих, доказывая свою плодовитость, на нее все равно смотрели, как на пустоцвет. А тут... Почти взрослый ребенок, здоровый, не изуродованный неожиданно прорвавшимся наследием слуа, красивый. Сильный. И по крови - действительно сын Нуалы! Уж это сразу видно. А еще он - сын Нуады, и вот это для Титании стало ударом ниже пояса. Когда они собирались на бал, Нуала, изящно обмахиваясь любимым боевым веером, неторопливо и обстоятельно просветила Нимхейна о том, в какую клоаку они направляются с дружеским визитом. Как рассказала принцесса, Титания была когда-то влюблена в Нуаду. Она даже сделала попытку прощупать почву насчет если не брака, то хотя бы союза - принц силен, здоров, от него должны были получиться хорошие дети, да и как союзник он бы очень пригодился. Вот только Титания была совсем не во вкусе принца, кроме того, хоть сексом он занимался регулярно с теми, кто привлекал его внимание, любил мужчина только свою сестру, и о браке или детях от другой женщины и слышать не хотел. В принципе, не такое уж странное или необычное явление - инцест у сидхе процветал, недаром в древнегреческих мифах повально сестры с братьями женились, плодились и размножались. И никого это не удивляло - магия и не такое позволяла. Отказ Титания пережила, но недовольство затаила, мстительно отправляя приглашения то на чествование рождения сыновей и дочерей, а также племянников и внуков, то просто на балы и празднества, проводимые в тесном семейном кругу. Новость о том, что у Нуалы и Нуады появился потомок, стала просто ударом по самому дорогому, ведь усыновление, проведенное ими, было эквивалентно браку и рождению ребенка. Нуала провокаций не опасалась - Титания не глупа и не мелочна, она не допустит не то, что нападения, а даже косых взглядов и грубых разговоров, ведь это урон ее чести, но все равно советовала смотреть в оба. Нимхейн на такие новости отреагировал вяло. Ну подтвердились его размышления и прочее, так что? Ничего с этим не поделать, надо работать с тем, что есть. В любом случае, здесь безопаснее, чем в Инферно. Относительно. Поэтому он не отходил от родителей, вел себя образцово вежливо, танцевал, не поддавался на провокационные взгляды красоток, и отсчитывал минуты до того момента, когда они все уберутся из этого насквозь провонявшего духами изящного ада. А еще постоянно шарил глазами по огромному залу, пытаясь понять: удалось Альбусу попасть на бал, или нет. Однако нигде не мелькало ни рыжей бороды, ни крючковатого носа, и постепенно Нимхейн успокоился. Зря, видимо, себя накрутил. **** Альбус раздраженно побарабанил пальцами по столу, недовольно отшвырнув очередное письмо с извинениями, больше похожими на изощренное издевательство. Все его друзья, все, как один, отказались помогать в крайне нужном и полезном деле обзаведения знакомствами в высших сферах. Их было всего трое таких, тех, кто мог ввести его в ситтин безбоязненно, и представить. И все отказались, мотивируя это самыми разными причинами, но Альбус идиотом не был, и легко читал между строк. Они считали это... блажью младенца. Даже Фламель, его учитель и, что уж греха таить, покровитель, лишь написал пропитанное изощренной издевкой письмо на архаичном французском, и магу пришлось долго продираться сквозь давно устаревшие выражения и идиомы, чувствуя себя осмеянным взрослыми малышом. А ведь если бы удалось попасть в ситтин... Маг аж прищурился от перспектив. Светлые сидхе могли бы стать его союзниками. О, он знает, что можно предложить бессмертным существам - вера. Давно уже ослабли тщательно выпестованные сидхе религии, давно уже друиды не приносят жертв в священных рощах, и слишком давно по земле Туманного Альбиона не ступала нога чистокровного сидхе. Он может вернуть тем, кого считали богами, веру людей... И посадить этим на длинный и необычайно крепкий поводок. Ведь вера не просто придает сил тому, кому молятся, это веревка с двумя концами: небожитель крепнет, но и его почитатели привязывают покровителя к земному плану. И чем сильнее вера, тем крепче поводок. И если его оборвать... Разрыв принесет ужасающие по своим последствиям результаты. Достаточно вспомнить Грецию. Не эту, нынешнюю, превратившуюся в музей и живописные руины, а ту, старую, которая диктовала свою волю практически половине, а то и больше, цивилизованного мира. Там сидхе ходили толпами. Плодились, как кролики. Размножались. И вера людей в живущих рядом с ними, вот буквально за следующим поворотом, под тем камнем, на той горе, в том вот ручье божествам... Она была мощной и полноводной, как океан. Сидхе Греции были сильны, могущественны, а еще дико ревнивы, и когда до них дошло, что девяносто процентов веры людей подпитываются верой в их потомков от смертных... О, это был шок. Делиться никто никогда не хочет, властью - тем более. Небожители решили проблему радикально - Троя. К стенам этой развалюхи, построенной с участием сидхе, притянули всех потомков бессмертных. Всех, кто мог ходить, бегать, ползать, и вообще хоть как-то шевелиться. Клятва, данная героями, не дала им возможности отмежеваться от участия в дурно пахнущем мероприятии, и растянувшееся на годы противостояние, идущее с переменным успехом, выкосило всех, кто имел в своих жилах хоть каплю ихора. Это был самый натуральный геноцид. Локальный, но от этого не менее ужасающий. Поначалу сидхе даже возрадовались, что за чуть более, чем десяток лет, выкосили всех конкурентов, вот только потом наступило протрезвление от эйфории, но было поздно. Народ перестал верить в непонятно кого, живущего хрен знает где, в тех, кого нельзя пощупать руками, от кого не остается зримых следов их существования. И могущество вытекло сквозь пальцы, как вода, постепенно и неумолимо, закрыв планы, в которых обитали совершившие фатальную ошибку божества. О, они трепыхались долго, но в конце концов потеряли возможность посещать эту бренную землю, полностью привязанные к своим мирам. Теперь до них не дозваться. Олимп пуст, и стал просто горой, по которой шастают любители древностей. А вот в Зеленом Эрине до сих пор есть ситтины. До сих пор можно наткнуться на сидхе и их слуг, до сих пор встречаются их потомки - вон, ходит один по Хогвартсу, и его можно даже пощупать. Ходит, сияет, источает власть каждой клеткой своей кожи, тварь такая! Альбус зло сжал кулаки, но смог самую малость успокоиться. Личное могущество всегда было больным местом. Ему с детства хотелось большего, но полученное от природы и не самых умных родителей не давало развернуться так, как хотелось. Альбус не унывал, рыл, копал, искал и находил ответы на животрепещущий вопрос: как стать сильнее? Он делал все, и даже больше, платил сам, но зачастую подставлял других, пока не смог приблизиться к своей мечте вплотную. Он даже нашел прекрасного кандидата в козлы отпущения (еще одного, вообще-то), но мальчишку перехватили. А потом в школу приперся этот слишком умный наглец, и у Альбуса от одного взгляда померкло в глазах. Да, он силен... Но потомок сидхе все равно сильнее. Даже сейчас, будучи подростком, он уже превосходит все потуги Альбуса, а что будет дальше? И можно только смотреть, строить планы, регулярно разваливающиеся, как карточные домики, и хотеть, хотеть, хотеть стать таким же. Совершенным. Альбус спать не мог, все представлял, как в крови плещется дурная сила, как одним движением брови, шевелением пальца, посланием мысли активизируются чары, недоступные ни тогда, ни сейчас, со всей его украденной мощью, как вокруг него кипит магия - словно океан над извергающимся вулканом. И восхищенные обыватели воздают хвалу, превозносят, снимают с себя последнее, отдавая ему, восхищаются мудростью... Это было настолько прекрасно, что пару раз маг даже рыдал от отчаяния, что это всего-лишь грезы. Проваленный шанс попасть на бал тоже не добавил радости. Да, он мог быть отвергнут вместе с предложением вернуть на Острова веру в Благих и Неблагих сидхе, но это не значит, что Альбус не составил запасной план. Ведь в ситтинах обитают не только сидхе, да и те, что есть, не все запредельно сильны. Есть же и слабаки, и середнячки... И дети. Всегда есть шанс заполучить желаемое! Но для этого надо завести знакомство с сидхе, а Нимхейн со своими телохранительницами его в упор не замечает. А если замечает, то брезгливо отворачивается. Наладить отношения не представляется возможным, добровольно или нет - без разницы. А кредиторы требуют погашения долгов, покровители все, как один, крутят пальцы у виска, наглец Мракс передвигается только в группах, не поймать, и вообще все просто плохо. Но он найдет выход. Вернее... Уже нашел. Пусть этот вариант стоит дорого, так что? Цена Альбуса не пугала. Платить-то все равно не ему, уж он об этом позаботится. Хуже другое. Пропал прекрасный шанс попасть в Холмы с проводником. Впрочем, этот вариант тоже очень даже ничего. - Что скажете, мистер Дамблдор? - низкий голос посетителя пробирал до костей, заставляя их вибрировать. Альбус мило улыбнулся, оценивающе глядя из-за бликующих стекол очков. Громадный. Просто громадный. Маг не мог подобрать какое-то другое сравнение. Очень высокий, за семь футов рост. Широченные плечи. Плиты и валуны мышц. Грубые, но не уродливые черты лица, однако в то же время ощущается какая-то подспудная неправильность. Цепкие глаза непонятного цвета. Копна волос по плечи, больше напоминающих лошадиную гриву. И странное чувство, от которого стынет сердце, а желудок сжимается. Его гость опасен. - Согласен. Упустить такую возможность - преступление. И риск того стоит. В конце концов, платить все равно будут другие. На словно каменном, грубом лице гостя ничего не отразилось. Он кивнул, встал - словно башня - и неторопливо, странной стелющейся походкой, совершенно неслышной, пошел в сторону выхода за гостеприимно указывающим путь Альбусом, который не видел, как с кисти руки его гостя упала на пол длинная черная капля. Она растеклась, заполнив собой щелочку между плотно подогнанными дощечками паркета, затаившись, словно змея в траве. Дверь захлопнулась, довольный маг, мурлыкая под нос фривольную песенку, вернулся в кабинет, не зная, что наступил на тут же прилипшую к подошве каплю, просочившуюся внутрь сквозь толстую кожу. Маг даже не замедлил движения, только заморгал, когда на глаза неожиданно навернулись слезы и все. Альбус сел, достал документы, и принялся планировать. Их совместный с Геллертом план пора приводить в исполнение. Нужно встретиться, лицом к лицу - переписка слишком опасна, а на сквозные зеркала или каминную связь полагаться тоже опрометчиво. Да и пора уже. И так слишком много времени ушло впустую: маглов удалось объединить под властью их марионетки, а война - это всегда возможности для пытливого ума. Можно будет расплатиться с учителем и еще парой кредиторов. А также и себе в копилочку под шумок положить. Правда, придется некоторые пункты подкорректировать... Маг писал, не зная, что в его глазах только что зажглась и погасла первая искорка безумия. *** Возвращение в школу прошло буднично. Недовольный бездействием Альбуса Нимхейн едва не сплюнул при виде встретившегося в коридоре мага, но спокойно прошёл мимо. Однако что-то его словно царапнуло. Ова и Офа тоже проводили вальяжно шествующего Дамблдора полными подозрений глазами, переглянулись и пожали плечами. Предъявить человеку было нечего, а то, что не нравится... К делу не пришьешь, цинично хмыкнул про себя Нимхейн. Но отметку в памяти сделал: все, что касается Альбуса, парень воспринимал крайне серьезно, считая, что лучше перебдеть, чем из-за своего снобизма лишиться всего. Сестры за спиной молчали, их хмурую сосредоточенность и напряжение Нимхейн ощущал кожей. - Что-то не так? - Не знаем, господин, - задумчиво протянула Ова, - но было что-то... - Знакомое, - уверенно добавила Офа. - Самую малость. - Опасно, - хором выдохнули вердикт сидхе. - Мы проследим. Следующие месяцы пролетели быстро. Нимхейн с Темучином дрессировали друг друга, совместно воспитывали Мортимера, учились и ждали, когда весь этот учебный кошмар закончится. Нуада с Нуалой в жизнь сына не лезли, по крайней мере, не делали этого слишком явно, им и своих забот хватало: обострилась холодная война с еще одним домом Темных, перейдя в горячее противостояние, на границах владений несколько раз видели порождения Хаоса, да и демоны как-то слишком тихо себя вели. Даркеварр не слишком волновался за родителей - столько тысяч лет без него прожили, и еще столько же и с ним проживут - ему хватало наблюдений за Альбусом и новостей из обычного мира, того, что знать не знает о постепенно назревающей в магическом обществе конфронтации. Магическая Германия все больше бурлила. Совершенно неожиданно начали пользоваться популярностью какие-то дикие идеи насчет чистокровности и того, что все маглорожденные и полукровки - существа второго, а то и третьего сорта. Настроения масс менялись как-то слишком резво и куда-то не в ту сторону, заставляя мучительно раздумывать над тем, что предпринять. Да и стоит ли предпринимать что-то вообще. Нимхейн давно решил, что встревать не будет, но сейчас аж зудело куда-то нестись и насаждать всеобщее благо. Причем методами совсем негуманными. Неожиданно начались сны. Душные. Кровавые. Полные убийств, насилия, пыток и расчлененки. Страшно не было - в бытность демоном он и такое творил, и ему понравилось - скорее одолевал вопрос: к чему бы это? Причем, кого именно он убивает, виделось во снах плоховато. Гуманоидные фигуры, уже хорошо, но вот кто? Каждую ночь Нимхейн во сне кого-то рвал руками, рубил в капусту мечом, стругал кинжалами, душил шипастыми цепями, подвешивая трупы на дереве - здоровенном кряжистом дубе со светящимися золотом желудями. Развешанные гирлянды из кишок, голов и просто ободранных тел только добавляли антуражу сюрреалистичности и какой-то романтичности. Последнее и вовсе ставило в тупик. Сестры, которым Нимхейн после коротких раздумий вывалил свои впечатления от сновидений, только переглянулись. Посовещавшись, пришли к выводу, что дело житейское: совершеннолетие. Одно из. Их, вообще-то была дюжина, и каждое являлось определенной вехой, вот как это. - Это явно указание на активирующиеся дары, - авторитетно заявила Ова, поддержанная одобрительно кивающей сестрой. - Но вот какими именно они будут? Вариантов много. - Поживем-увидим, - индифферентно пожал плечами Нимхейн под внимательным взглядом Мортимера, явно мечтающего заполучить что-то убойное и в свое распоряжение. Приближался конец учебного года, погода становилась все лучше, кровавые сны расцветали подробностями, и вылезалось из-под одеяла теперь с трудом. Правда, и днем тоже было весело: Альбус. Маг не чудил, но Нимхейн отметил некоторые изменения в поведении. Дамблдор начал все сильнее проявлять себя как строгий, сильный и умный маг, который все знает, всем поможет, и всюду лезет с советом. Доброжелательным. Может, Даркеварр и был пристрастным, но маг его просто выводил из себя, и чем дальше, тем больше. А еще парня преследовал запах. Тонкий, еле уловимый, он сводил с ума. Хотелось рвать и метать, только непонятно кого и что. Окончание учебного года и начало каникул воспринялись, как манна небесная. Нимхейн молниеносно собрался, и едва не за шкирку потащил весь свой зоопарк домой, под защиту стен. Казалось, что оставаться нельзя, надо срочно уходить. Иначе он просто сорвется. Дома немного полегчало, на волне позитива Нимхейн даже решился на акт невиданной щедрости: через гоблинов передал Гриндевальду анонимку с предупреждением о том, что нехорошая бяка Дамблдор хочет сжить его со свету, предварительно обчистив карманы. Никаких особых доказательств в письме не было, просто издевательское сочувствие в адрес лопуха-мага, пригревшего змеищу на груди, и неприкрытое злорадство от того, что у Альбуса, ясен пень, все получится. В том, что Геллерт письмецо получил, Нимхейн уверился, когда увидел случайно на аллее во время похода по магазинам чрезвычайно недовольного Дамблдора. Маг явно был хмур, раздражен, а новости из Германии шли просто чудные: лидер движения за чистоту происхождения начал злобствовать и зверствовать на ровном месте и без какой-то явно выраженной причины. Похихикав, Даркеварр решил - гулять, так гулять - и подкинул в дипломатическую почту еще одну анонимочку. Теперь образчик эпистолярного жанра поехал прямиком к императору Георгию. Удивляясь самому себе, Нимхейн решил было еще кого-то осчастливить, но потом плюнул на это дело и выбросил альтруистические настроения из головы. Мир жаждал войны. Нимхейн чувствовал это всем своим существом, и пытаться ее предотвратить было попросту бессмысленно. Не будет одной причины - найдется другая, люди хотели решить свои проблемы, а этот способ является одним из самых выгодных. Не для всех, но когда это верхушку волновали проблемы низов? Особенно в сравнении с наполнением личного кошелька? Он предупредил - и хватит. Пусть люди сами решают свои проблемы. А маги - свои: волхвам он тоже отправил намек на ближайшее будущее все той же дипломатической почтой. Дешево и сердито, как говорится. Сделав гадость и хорошее дело, Нимхейн выкинул все лишнее из головы, сосредоточившись на своих проблемах. Сны, полные крови, теперь приходили каждую ночь: завораживающие, полные насилия и магии. С каждым разом он видел все больше и больше деталей. Огромный кряжистый дуб с сияющими в кроне золотыми желудями, покачивающимися среди крупных резных листьев. Жертвы - сильные и мощные воины: ни разу Нимхейн не увидел детей или женщин. Они висели на цепях, покачиваясь, словно все те же желуди - со множеством тщательно и не торопясь нанесенных ран на телах, или ободранные, как туши в мясном цеху. Черепа громоздились курганами среди темных корней; изображали люстры, подвешенные на ветвях. Кровь стекала по стволу, расплывалась лужами, впитывалась в покрывающуюся стремительно прорастающей травой сухую землю, на глазах становящуюся плодородной. Звенели мечи, тонко позвякивали кинжалы. Не нужно было быть гением мысли, чтобы понять символы и аллегории. Его готовящиеся проклюнуться дары явно будут связаны с войной. А учитывая, что еще немного - и эта самая война разразится... Нимхейн только пожал плечами и связался с родителями, осчастливив их своими откровениями. В самом прямом смысле этого слова. Нуада и Нуала остались довольны: сидхе никогда не были мирным народом, а слуа так вообще. Принц с принцессой внимательно выслушали, вытащили все подробности, даже самые мелкие и незначительные, и очень воодушевились. После чего отдали приказ явиться домой. Следующий месяц превратился практически в год, проведенный под неусыпной опекой сидхе. Нуада гонял своего сына так, как не гонял в свое время на Алой Ленте, но теперь и Нимхейн воспринимал все по-другому, да и вообще был покрепче себя прежнего. И когда проклюнулась Рука Старой Крови, Даркеварр был готов.