Просто... повезло!

Открытие способности произошло практически буднично. Нуада, загоняв сына до изнеможения, поволок его претворять теорию в практику: как раз к границам владений Дома Алого Рассвета подошел отряд вассалов Дома Черной Зимы - толпа троллей, стадо гоблинов - стандартное "мясо", а также пять сидхе, контролирующих смердов. Естественно, для Нуады все эти горе-вояки были на один зуб. Сидхе - на два, ну, может, на три. И то в особо удачный день. Для них удачный, не для Нуады. Нимхейн отнёсся к затее проверить теорию практикой с энтузиазмом, чувствуя, что адреналина немного не хватает. Обдумав внезапно пришедшую в голову мысль о том, что он становится адреналиновым маньяком, парень был вынужден с этим согласиться, со вздохом вспоминая те славные времена, когда искренне считал, что лень - двигатель прогресса. Теперь этот девиз был явно не применим. Учитывая, что и Нуада, и Нуала, всю свою жизнь воевали, то тайно, то явно, то ещё как, будущее вырисовывалось интересное, да и вообще сидхе Темных дворов были очень воинственными, впрочем, как и многие Светлые, просто те называли жажду крови более благозвучным словами. Поэтому следовало заранее готовиться морально к тому, что следующая тысяча лет минимум будет насыщенной событиями, а там или его попустит немного, или он окончательно слетит с катушек, неважно, в какую сторону. Сидхе, даже впадая в грех пацифизма, несли свою веру в массы с энтузиазмом и неослабевающим желанием осчастливить всех, кто не успел разбежаться и спрятаться, причиняя добро и насаждая справедливость со страшной силой. Резня получилась на загляденье. Нуада врубился в нестройные ряды противника, как крейсер, идущий на таран, в стаю не успевших уплыть рыб - только ошметки полетели. Нимхейн со счастливыми воплями, которых сам от себя не ожидал, мчался рядом, на что Нуада реагировал крайне положительно. Все было прекрасно, пока до них не добрались рванувшие на перехват сидхе. Нуада сцепился сразу с тремя, оказавшимися крайне умелыми бойцами, раз принц не разделал их на полутуши сходу. Оставшиеся навалились на Нимхейна. Пришлось отбиваться изо всех сил, выкладываясь покруче, чем на тренировках. Вооруженные длинными тонкими мечами, похожими на рапиры, сидхе не столько рубили, сколько кололи, и Нимхейну пришлось туго. Когда в тебя тыкают со скоростью швейной машинки с двух сторон, как-то особенно глубоко понимаешь мысль, что если жить хочется, то вертеться надо с удвоенной скоростью. Нимхейн и завертелся. Сидхе кололи и резали с бешеной скоростью, Нимхейн постепенно покрывался мелкими, но глубокими и очень болезненными порезами и колотыми ранами - рапиры то ли были покрыты ядом, то ли заговорены на максимальный урон противнику. Боль была привычно отброшена, Нимхейн сцепил зубы, отбиваясь любимым хопешем, серповидное лезвие которого позволяло и рубить, и резать. Противники действовали слаженно, наваливаясь с двух сторон и, что больше всего настораживало, явно хотели не столько убить, сколько покалечить, целясь в глаза, суставы и позвоночник. Один очень удачный удар едва не оставил Нимхейна калекой, и парень, взвыв от боли и бешенства, отмахнулся хопешем, прыгнув вперёд. Удар прошел мимо, зато Нимхейн вцепился в запястье врага, ломая его. И вот тут случилось странное. Весь этот бой он чувствовал себя вулканом, готовящимся к извержению. Под кожей пекло, кости плавились, и прикосновение словно выбило пробку, запиравшую магму в жерле. Раскалённая магия рванула через ладонь, сжигая запястье, так что, пинок в спину от второго сидхе заставил Нимхейна броситься вперёд, отрывая руку врагу. Обугленная кисть упала на землю, дымясь, а покалеченный сидхе дико заорал, буквально разваливаясь на куски. Его тело покрылось просто чудовищным количеством самых разнообразных ран, кости хрустнули, ломаясь. Создавалось полное впечатление, что у него разом открылись все когда-либо полученные травмы, и этот процесс за пару секунд превратил здорового и сильного бугая в кровавое месиво. Его напарник затормозил, ошалев от дикого зрелища, и этой заминки Нимхейну хватило, чтобы прыгнуть вперёд, упав на землю, вцепившись руками в сапог, и от души пожелать зашатавшемуся сидхе сдохнуть. Вот прямо сейчас. Магия не подвела. На этот раз второе проявление дара прошло не так бурно, но сидхе хватило. Он умирал медленно, истекая кровью и захлебываясь ею же минут пять. И все это время выжатый морально и физически Нимхейн сидел рядом, изредка косясь на хрипящего соседа. Сил не было совершенно. Хотелось лечь и уснуть на сутки минимум, хорошо, что троллей и гоблинов вырезали, а своим противникам Нуада как раз рубил головы. Принц придирчиво оглядел трупы, проткнул им на всякий случай ещё и все жизненно важные органы, ловко вытер наконечник копья и подошёл, разглядывая композицию из Нимхейна и останков сидхе. В глазах мелькнуло одобрение. - Очень хорошо. Рука Старой Крови. Полезный дар. Нимхейн вяло шевельнул рукой, с трудом вставая. - Домой, - довольно распорядился принц. - Отпразднуем. Парень только мысленно застонал. Дома телохранительницы подхватили на белы руки своего сомлевшего подопечного, и уволокли к себе: мыть и в кроватку укладывать. Спал Нимхейн сном праведника, никакие кровавые мальчики в сны не являлись, на дубы тоже никого не вешал, так что чувствовал себя он при пробуждении отлично. Тем временем ситтин мыли-скребли-чистили - впервые за неизвестно сколько лет Нуала и Нуада готовились принимать гостей. На этот раз Нимхейна запаковали в одежду по полной программе, как положено. Всё в черно-золотой с вкраплениями алого гамме. Ситтин сверкал мрачной роскошью, на специальной сцене красиво пел хор баньши, под потолком, между шевелящимися плетями роз, носились Фейри, осыпая гостей сверкающей пыльцой с радужных крылышек. У Титании было такое лицо, словно она сожрала в один присест минимум пару фунтов особо кислых и незрелых лимонов, но королева умела держать себя в руках, поздравила с обретением Дара и пошла танцевать, окружённая толпой придворных. Бал прошел превосходно. Нимхейн натанцевался до одури, половина знатных дам потискала его, почти соблюдая приличия, под тяжёлыми взглядами Овы и Офы, и никто даже на ногу не наступил. В общем, превосходный получился бал. А на следующий день он с Нуадой участвовал в охоте на фомора. Огромная, массивная туша, похожая на высеченного из скалы голема, бегала весьма проворно и лихо швырялась валунами и деревьями. Невзирая на габариты - почти три метра в высоту, фомор прятался буквально на открытом пространстве, проявляя животную хитрость и смекалку. Вот только разума в нем не было. Даже животные казались гигантами мысли по сравнению с утратившим разумность потомком магических созданий, поражавших когда-то своим интеллектом. Теперь им владели лишь инстинкты, причем простейшие: пожрать, поспать, удовлетворить похоть. Противопоставить сидхе великан ничего не мог, и вскоре Нуада, достав специальный нож, уже очищал от плоти огромный череп, а Нимхейн размышлял о том, что запах от поверженного фомора доносится подозрительно знакомый. Тонкий, еле уловимый, напоминающий запах травы после дождя, с едва уловимыми нотками горящей смолы. Слишком знакомый запах, бередящий все его инстинкты. **** Возвращение в Хогвартс было тихим и будничным. С окружающими общаться как-то не слишком тянуло, да и слизеринцы навязываться не торопились, поэтому Нимхейн расслаблено валялся в кресле в обнимку с книзлом, слушая довольное мурчание Темучина, просматривал газеты, мониторя внешнюю и внутреннюю политику, а также наблюдал за Альбусом. Маг, так небрежно не допущенный к празднеству, совершенно не проявлял никаких признаков неудовольствия. Словно и не стремился пролезть в холм всеми правдами и неправдами, как если бы там ему было медом намазано. Зато с Гриндевальдом вел активную переписку - совы носились словно истребители на реактивной тяге - и это только то, что было на поверхности. В такой деликатной области, как установление мирового господства и осчастливливание всех и каждого ради общего блага, полагаться на сов нельзя. Так что, официальная переписка - это одно, а переговоры по сквозному зеркалу - это совсем другое. Вот только Геллерт общаться не спешил, да и вообще стал требовать от Альбуса странного - близняшки сумели подслушать про какой-то аудит и золото партии. Дамблдора дружба, распадающаяся под гнетом внезапно прорезавшейся меркантильности, перестала устраивать, и судя по всему, маг начал потихоньку закручивать гайки, вот только Гриндевальд, резко поменявший приоритеты в жизни, сопротивлялся как мог. Нимхейн на эти шевеления только пожимал плечами: он кого надо предупредил о возможном будущем, дальнейшее - не его проблемы. Войну все равно не остановить. Зато можно подкорректировать результат подкинув сведения. А еще - убрав одну из ключевых личностей. Дамблдор пах фомором. С каждым днем Нимхейн убеждался в этом все больше и больше. Это было странно: чистокровный человек, вернее, маг, и пахнет так, что Даркеварр просто зверел. Хорошо хоть не кидался кусаться, видя мага в коридоре, Большом зале и на уроках. Ова и Офа для начала резко увеличили количество спрятанного под широкими мягкими одеждами оружия, потом, подумав, поддели под них еще и кольчуги - тончайшие, словно свитые из серебряных нитей, похожие на мини платья. А также увешались украшениями-артефактами. К выполнению своего долга дамы подошли крайне серьезно: теперь они сопровождали подопечного посменно, и днем, и ночью, приглядывая заодно за Мортимером. Даже Темучин поддался всеобщей паранойе, бдя и присматривая за любимым хозяином. А сам Нимхейн решал сложную задачу: как убить Дамблдора так, чтобы на него не подумали. В идеале Альбус должен был самоубиться, причем максимально эффективным способом. Но идеал недостижим, поэтому требовалось изобразить или очень несчастный случай, или повесить убийство на кого-нибудь другого. Желательно, не Гриндевальда. Нимхейн смутно помнил что-то про Бузинную палочку, которую истинный ариец вроде как раз сумел раздобыть, поэтому сталкивать закадычных друзей в прямом противостоянии не хотел. Поссорить, чтобы расплевавшиеся маги грызлись между собой с помощью сов и зеркал - пожалуйста. Допускать до дуэли - нет. Потому что мало ли как может сработать фактор неожиданности, мало ли до чего они договорятся, встретившись лицом к лицу. А так, слухи уже пошли самые дикие гулять по Европе, а еще и близняшки подсуетились, пошептавшись и щедро оплатив услуги некоторых профессиональных сплетников. А вырваться из Хогвартса Дамблдор пока не мог: Диппет плотно насел на мага, требуя уроков, факультативов, кружков, дополнительных занятий, методичек и, самое страшное - отчетности. Да и шляться непонятно где во время учебного года профессора права не имели. Поэтому до каникул Нимхейн должен был решить эту проблему радикально: как только маг выйдет за ворота Хогвартса, его должна поразить молния возмездия. Четко и с гарантией. И вот тут открывался простор для творчества, с одной стороны, а с другой - приходилось резко урезать осетра. Альбус менялся. Незаметно, но неотвратимо. С каждым днем запах становился на тысячную долю процента сильнее. Каждый день маг становился на тысячную долю процента страннее. И безумнее. Сам Нимхейн улавливал это безобразие только потому, что крайне пристально наблюдал, и то, мог что-то увидеть даже не через раз. Ну подумаешь, самовлюбленность слегка повысилась... Или Альбус иногда стрелял глазами по углам, словно улавливал нечто невидимое. Ну поменялась постепенно манера разговора. Так что? Это к делу не пришьешь, тем более все маги в той или иной мере с придурью. А Нимхейн соотносил эту невероятно быструю мутацию мага непонятно в кого и приближающееся наступление войны, и хватался за голову. Да, Гриндевальд вроде как поумерил аппетиты и свернул деятельность, но только свою, ведь свято место пусто не бывает, тут же полезли деятели с раздутым самомнением, подстрекаемые жаждущими быстрой наживы интриганами. И вроде как поутихшее движение за чистокровность и прочее неожиданно вновь начало бурлить, пусть и политое соусом других лозунгов. Если некто сделал ставку на Альбуса с Геллертом, их противостояние и прочее, а также вполне определенный финал войны, то понятно, с чего такая гонка. Начнется война, там еще пара лет, за время которых много чего списать можно, потом дуэль - и... И тут невидимый инициатор всего этого хаоса получает профит. Вопрос только в одном - какой именно? Ведь определив конечный результат, можно вычислить, кому он выгоден. А вот с этим были проблемы. Это только казалось, что истребив аристократию, маглорожденные получат хоть что-то. Чушь. Свято место пусто не бывает, на вершине все равно будут урожденные маги, а не пришельцы, воспринимающие магию как сказку. К сожалению, подавляющее большинство маглорожденных не понимали и не принимали магию до конца, так, как надо. Единицы дышали магией, творили, а не тупо повторяли коряво заученные жесты со словами, считая волшебство чудом, а не ремеслом. Гоблины и прочие существа? Тоже под вопросом. Там договоры и ксенофобия во всей красе, невзирая на лица. Оправданная или нет - это Нимхейна не интересовало, да и лезть в эти дебри попросту было лениво, да и опасно. Каждый должен бороться сам, а не перекладывать свои хотелки и чаяния на чужие плечи, пытаясь въехать в рай на чужом горбу. Обычные люди? Тоже вариант, но и он сомнителен. Магов мало, людей много. Влажные мечты магов о господстве так и остаются влажными мечтами - ушло время. Это в средневековье маги еще могли диктовать свою волю, пользуясь наработками с древних времен, а как только наступила эпоха просвещения, то все. Пусть основная масса людей управляема, на верхушку уже не насядешь. Мир на месте не стоит, люди не идиоты и не слепые, кто-то увидит изменение поведения или еще что. И примут меры. Не верил Нимхейн в тайную власть магов и устрашение демонстрацией превращения ежей в тапочки. Или в танцующий ананас. Это глупо. Есть симбиоз, в лучшем случае, ведь не стоит со счетов сбрасывать церковь, а их три только основных, самых массовых. И ни один священнослужитель, ни один верующий не потерпит наезды на своего бога. Так что, скорее всего, магами просто пользуются для своих целей - потому что это выгодно. Так что, истреблять магов... Ну, простые люди не знают о них, а те, кто в курсе - такую кормушку разорять не дадут. Бизнес, однако. И что же получается? Получается, что выгодно всем и сразу, и невыгодно тоже всем и сразу. А значит... Неожиданно Нимхейн моргнул, ошалело пялясь в пространство. Почему он упускает самое важное? Трансформация Альбуса. Да, один маг, но примененный в нужное время правильным способом, этот камешек стронет лавину. Что он помнит из канона? Дуэль, война, краткий мир, вновь война... И после - полный упадок всех сфер жизни магов. Это люди во время и после войн развивались, как сумасшедшие, а маги... Маги почему-то деградировали. Вся история про Гарри Поттера - это история борьбы двух нелегальных банд-формирований, потому что иначе их обозвать нельзя, эти пафосно-тайные организации. И к чему они привели? К хаосу. А кем становится Альбус? Фомором, судя по выворачивающему наизнанку запаху. А кто у нас фоморы? Дети хаоса. Непостоянные в своем постоянстве, постоянные в своих изменениях. Фоморы - дети хаоса, они без него не могут. Им это выгодно. А упадок магов - это упадок всех магических созданий - слишком тесно все взаимосвязаны. Не выйдет так, что если маги ослабнут - вдруг попрут в гору дела, скажем, гоблинов. Кратковременно? Да. Постоянно? Нет. Слишком далеко зашли изменения в магическом обществе. Потому и ситуация сейчас из разряда "Сошлось". Всем выгодно... Но особенно выгодно фоморам. Нимхейн скрипел мозгами, вспоминая все, что знал про Мировую войну под номером Два. Что там в обычном мире? Массовые смерти, небывалые. Голод и болезни. Расслоение обществ еще больше. Закрытие границ и, одновременно, открытие границ. И невероятный прорыв вперед: обязанный своим появлением чудовищным экспериментам и тотальному превозмоганию в попытке выжить. А что у магов? Помнились лишь крайне скудные сведения, так, намеками, но то, что застряло в памяти, оптимизма не внушало. Во-первых, маглорожденных выпихивали прямо под бомбежки, и чистокровных это ничуть не смущало. Во-вторых, это поначалу маги чхать на обычных людей хотели, потом выяснилось на их собственных шкурах, что бомбам и прочему оружию плевать на гонор и магию, и волшебники, да и их земли, тоже начали испытывать на себе все прелести войны, пусть и не в таком объеме, как в обычном мире. Во всяком случае, Хогвартс принял беженцев, хоть и не слишком много. В-третьих... быт. Да, тот самый быт... Далеко не все имеют не то, что поместье, а просто дом с участком, на котором можно вырастить еду. А те, кто имеют, тоже далеко не все соображают, как именно это делается. И ответ прост - лень. Закупки-то идут из обычного мира... А если там своим не хватает? А обыватели, они такие обыватели. Ленивые. Как везде. Начнутся волнения. Бунты... А это всегда повод половить рыбку в мутной воде, преследуя свои цели. Недаром после войны Альбус резко в гору пошел в плане репутации, власти и вообще карьеры. А все его недоброжелатели потом резко вымерли, или заляпались по уши так, что не отмыться. А потом нарастающая деградация общества... И всеобщий идиотизм, по-другому назвать происходящее в приснопамятной книженции Нимхейн просто не мог. И опять-таки, смысла во всем этом он не видел. Но то, что его не видел он, не означало, что этого самого смысла нет вообще. Поэтому выход есть только один - изменить все радикально. **** Время поджимало, и Нимхейн взялся за подготовку к убиению Альбуса резво и резко. Решив не изобретать велосипед, он собрался ловить мага на того живца, на которого Альбус клюнет гарантированно: Дары Смерти. Вспомнить про этот набор мейд бай Смерть помогла Ова, подслушавшая очередной разговор Дамблдора. Альбус опять капал на мозги звереющему Геллерту, мимоходом, словно невзначай, интересуясь общением с Грегоровичем. Маг-артефактор был ещё жив и очень даже здоров, но слухи о наличии у него Бузинной палочки до Альбуса дошли, и маг капал слюной, как бешеная собака. Нимхейн тут же отправил Грегоровичу послание с предупреждением, а сам спешно собрал консилиум из себя и телохранительниц - спонтанно родившийся план требовалось претворять в жизнь как можно быстрее. Первым делом Ова начала распространять через прикормленных ею сплетников информацию о том, что Мортимер, вообще-то, не просто потомок Слизерина. Берите выше! Он ещё и потомок Певереллов! Да-да, тех самых! Которые Дары Смерти и вообще некроманты. Народ это помнил и без напоминаний, но почему бы и не почесать языком? Совершенно секретно, а значит, об этом слышали даже черви в фундаменте замка, ученики обсуждали виденный собственноручными глазами - именно так - перстень, являющийся частью Даров. Какой он здоровый, грубый и как от него тянет просто кошмарной магией смерти. Мрак и ужас. Мортимер задрал нос еще выше, шествуя по коридорам с видом спустившегося на землю небожителя, а Альбус просто сканировал его глазами, едва не вибрируя от алчности. Наличие в почти шаговой доступности его мечты просто сводило мага с ума: Нимхейн видел отчетливый маниакальный блеск в глазах Альбуса. Мортимера он никуда в одиночестве не отпускал, мальчишку постоянно охраняли и сопровождали, постепенно доводя Дамблдора этим до белого каления, маг даже перестал надоедать Геллерту, забыв обо всем. Нимхейн радовался, что вспомнил об этом кольце, он вообще-то забыл, что данное украшение - не просто булыжник в золотой оправе. Ну не до того ему было. Зато сейчас он позволил воспитаннику под очень плотным присмотром разок сверкнуть кольцом перед потрясенной общественностью в виде Альбуса, и у мага от увиденного совершенно сорвало крышу: Нимхейн даже не ожидал такого эффекта. Ему на мгновение показалось, что Альбус переигрывает, такая алчность проявилась на лице, но маг взял себя в руки, однако эмоциональный фон выдавал его с головой. Нимхейн не знал, то ли бешено идущая трансформация отключила Дамблдору критическое восприятие, то ли он на самом деле такой, но приманку маг проглотил и потребовал добавки. К счастью, все было готово. ***** Альбус метался по кабинету, не в силах остановиться. Голова была пустой, как колокол, и звенела в ней только одна мысль: Дары Смерти. Он сам не знал, когда прочитанная в детстве детская поучительная история стала навязчивой идеей. После смерти Арианы? Скорее всего. Он тогда часто представлял, как сможет оживить сестру - почему-то не принимая во внимание описанные в сказке последствия. Как исправит ошибку - ведь Палочка дарует могущество, как будет отечески управлять и направлять других... Тогда Геллерт его поддерживал. Они долго искали, используя любые возможности, Геллерт практически нашел Бузинную Палочку, если слухи о Григоровиче не врут, и обнаружить один из Даров практически под носом, это было сродни удару в висок. Эта вещь должна принадлежать ему. Альбус погрузился в размышления, бормоча под нос, строя планы, не замечая, что глаза покрылись мутной радужной пленкой, а контуры тела слегка поплыли, заставляя мага казаться выше, чем он есть. Очнулся маг глубокой ночью, стоя у двери почему-то с метлой в руках. Отставив транспортное средство, Альбус потер слезящиеся запавшие глаза, и пошел в спальню, еле волоча ноги от усталости. Внутри зрела решимость забрать то, что принадлежит ему по праву. По какому именно, Альбуса не интересовало, главное, что эта вещь его. И ничья больше. Наставившие волшебных следилок и жучков сидхе лишь довольно переглянулись: маг почти дошел до кондиции, оставалось только немного его подтолкнуть. Разбираться с Альбусом решили магловскими средствами. Каким бы маг ни прикидывался другом маглорожденных и просто обычных людей, воспитан он был добротно, и амулеты носил. В том числе и сигналки для зелий. Однако был у этих амулетиков один недостаток, о котором продавцы частенько не соизволили уведомить. Это только казалось, что амулеты реагируют на все, что может нанести вред организму, на самом деле реакция шла на внесенное в перечень. И вносилось - естественно! - сугубо магическое, типа зелий или ядов, а вот изобретениями простых человеков маги брезговали, да и трудно представить, что кто-то будет травить мага или ведьму таблетками или порошками. Инерция мышления... Даже маглорожденные, попав в волшебный мир, тут же переключались на магическое, напрочь забывая о так сказать родном, своем. А зря. Нимхейн долго вспоминал с ностальгией о различных извращениях людей, типа героина, которым лечили кашель у детей, и кокаина в качестве средства от депрессии - тут сразу на ум приходил Зигмунд Фрейд, как-то оперировавший на пару со своим другом в состоянии наркотического опьянения. Пациентке повезло, выжила, Фрейд бросил жрать наркоту, героин с кокаином попали в перечень запрещённого к свободной продаже, однако достать их было возможно, и Нимхейн решил рискнуть. Сейчас было то золотое время, когда этот наркотический ужас продавался в аптеках, и люди только начали осознавать масштабы поджидающего их лекарственного апокалипсиса, ведь зайдя в аптеку, Нимхейн увидел на полке то, от чего кишки скрутились в узел, а волосы едва не стали сыпаться с головы. На полке, сопровождаемые агрессивной рекламой, стояли пузырьки "Радитора"*. Про эту дрянь Нимхейн помнил отлично: читал про скандал с профессиональным спортсменом, игроком в гольф, скопытившимся от неумеренного поедания смертоносной настойки в конских дозах. Бедолага получил дозу радиации в три раза превышающую смертельную и умер стариком, разваливающийся на глазах. Только благодаря этому ядовитое лекарство запретили, тут же переключившись на производство не менее ядовитой светящейся краски, отбеливающей пасты для зубов, и прочих идиотизмов. Но здесь скандал ещё не свершился, "Радитор" спокойно стоял на полочках, как и героин с кокаином в бутылочках в отдельной зоне. И Нимхейн рискнул. За пару заходов, используя гламур и иллюзии, сделал нескольким аптекам месячный выторг, после чего приступил к священнодействию. Через пару часов все было готово: любимые конфетки Альбуса мягко сияли желтыми боками, расфасованные в аутентичную упаковку. Подменить их оказалось тоже просто, и теперь осталось только ждать. Дамблдор лопал сладкое, как не в себя, и пока что делиться лимонными дольками не спешил. Окружающие пробовать тоже не торопились, сказывались и воспитание, и предубеждение к маггловскому. Нимхейн ждал, Мортимер дефилировал туда-сюда под носом Альбуса, разглагольствуя о том, что не посрамит славу предков и оставит след в истории. Ова и Офа бдили, не спуская с подопечных глаз, Альбус нервничал и думал, заедая стресс сладким. Судя по отчётам Офы, маг начал медленно, но очень уверенно слетать с катушек: у него участились приступы лунатизма, Альбус то спал беспробудно, то маялся бессонницей. Ещё он стал стремительно худеть, хотя жрал как не в себя, на него даже коситься начали. А ещё пошли изменения: Нимхейн через пару недель вдруг заметил, что Альбус вырос не менее, чем на пять дюймов - любимые мантии мага перестали подметать пол. То ли подстегнутые наркотиками и радием мутации развернулись на полную, то ли ещё что, но когда во время вечерней прогулки возле замка на них неожиданно спикировал оседлавший метлу Альбус, при этом долбя заклинаниями по площадям, Нимхейн понял, что немного переборщил. Ну, или не немного. В любом случае, теперь надо было отбиться и прибить агрессора, а вот с этим неожиданно возникли проблемы. Альбус, завывая как баньши, нарезал круги на метле, с бешеной скоростью кружа в воздухе. С палочки так и сыпались "Бомбарды", "Секо Максима" и прочие площадные заклинания. На первый взгляд ничего слишком страшного, но это были лишь цветочки. Ягодками являлась высшая трансфигурация, которую маг творил невербально, и камни под ногами Нимхейна с Мортимером и телохранительницами текли ядами, воздух превращался в туман, трава и цветы металлизировались, пытаясь отсечь конечности острыми лезвиями листьев. Где-то в Хогвартсе завыла сирена, вызывая переполох, Ова и Офа активировали все свои амулеты, сдерживая атаку. Нимхейну удалось зацепить метлу, Альбус врезался в землю, что ничуть не сбило ему концентрацию. Выглядел всегда лощеный и экстравагантный маг дико: глаза превратились в радужные омуты, он весь вытянулся, худощавая фигура неожиданно стала производить впечатление грузной, да и передвигался Дамблдор так, словно весил тонну. Хотя и бегал шустрее таракана. Сошедший с ума маг носился вокруг, пытаясь добраться до спрятавшегося за спинами сидхе Мортимера. Ова ушла в глухую оборону, Офа контратаковала, а Нимхейн ждал удобного момента. Из дверей замка выбежала целая толпа, и понеслась к ним. Нимхейн злорадно хмыкнул. Пусть он на такое развитие событий не рассчитывал, надеясь что Альбус тихо загнётся от радиации, но и так оказалось неплохо. По команде Мортимер бросил в Альбуса кольцом, демонстративно сорвав его с пальца - и маг, жадно пялящийся омутами глаз, купился. Он подпрыгнул, ловя кольцо, и тут же рухнул на землю, корчась в судорогах: аналог электрического разряда заставил мышцы сократиться. Нимхейн шагнул вперёд, коснувшись щиколотки Альбуса рукой, а дальше в дело вступил его так вовремя проснувшийся дар. Дамблдор взвыл, заскреб землю огрубевшими ногтями, выкашливая желудок и лёгкие. Захрустели кости рук, ломаясь, а вот ран практически не было. Маг корчился, завывая, цепко сжимая трофей - заранее трансфигурированную копию кольца Мраксов. Подбежавшие во главе с директором маги только шокировано наблюдали, как Альбус, плюясь и хихикая, запихивает кольцо в рот, видимо решив его сожрать. Из замка повалили ученики, не собираясь пропускать невиданное зрелище, директор, оглянувшись, со вздохом долбанул невменяемого подчинённого Ступефаем, связал и переложил на трансфигурированные носилки, которые подхватили эльфы, перенося мага в Мунго - Армандо мудро решил не рисковать. - Э... - директор повел рукой, не зная, что сказать. - Лорд Даркеварр... - Ничего, - хмыкнул Нимхейн. - Бывает. - Это да, - вздохнул Диппет. - Бывает. Он оглядел поле боя, покачав головой: привести все в порядок будет нелегко. Ученики, которых профессора безрезультатно пытались отогнать, вытягивали шеи, силясь разглядеть подробности, и гомонили, выдвигая версии и обмениваясь мнениями. Ова и Офа невозмутимо прихорашивались, Мортимер философски смотрел куда-то вдаль, переваривая случившееся. Нимхейн молчал, мысленно вытирая пот: победа, если честно, далась нелегко. Да и такого эффекта он, если честно, не ожидал. Впрочем, все, что ни делается, к лучшему. Теперь никто не сможет сделать Альбуса мучеником и светочем. К тому же, в Мунго обнаружат наркотики в крови мага, и резонно сделают вывод, что Альбус - наркоман со стажем. Или начинающий, но очень активный - потому что жрать столько сладкого, да ещё и с таким дополнением, вредно. А вот радиация... Радий не найдут. Сомнительно, что хоть кто-то в магическом мире о нем знает, элемент открыт недавно, в тринадцатом году, и учёные до сих пор не понимают, что же такое обнаружили, и как это применить. Достаточно про шоколад с радием вспомнить. Так что... А магия Нимхейна довершит процесс. **** Известие о том, что Дамблдор скончался, пришло через пару дней, вместе с визитом целителей из Мунго и контролёра из Министерства. Маги произвели обыск, многозначительно попереглядывались над стратегическими запасами конфет, показательно уничтожив на месте найденное, а затем ещё и закатив лекцию о вреде расширяющих сознание веществ. Смысл был в духе: видите, какие магглы нехорошие, травятся чем ни попадя, так что с этих низших существ взять. Передохнут - невелика потеря. А вот маги такое - ни-ни, во всяком случае порядочные, а не подозрительные магглолюбцы. Фу таким быть! Фу! Ученики потрясённо внимали. Нимхейн довольно потирал руки и тискал кота, урчащего на весь зал. Остаток учебного года прошел тихо и мирно: никаких эксцессов. Директор нашел замену на место безвременно почившего Альбуса, веселую пожилую ведьму, выжимающую из учеников все соки, но зато и вбивающую материал в их головы с лёгкостью. Так что опозориться на экзамене никому не грозило. Домой все возвращались с облегчением, особенно Мортимер: наконец у него появился дом, а не просто место, где он мог перекантоваться до возвращения в Хогвартс. Отчёт портретам предков вызвал фурор: нарисованные маги долго переваривали рассказ, но остались более-менее довольны. Единственное, они тоже не могли понять, кому все это было выгодно, сойдясь во мнении, что просто сошлось слишком много интересов самых разных групп. Нуада и Нуала тоже выслушали отчёт крайне внимательно. Им новость о появлении разумных фоморов совсем не понравилась. Это сейчас выродившиеся фоморы были просто здоровенными тупыми животными без проблеска мысли, и то с ними бывали проблемы. А настоящие разумные потомки хаоса... Это уже неопределенная величина, несущая множество непредсказуемых последствий. Даже если из небытия каким-то образом вылез лишь один разумный фомор, надо принимать меры. Сидхе отлично знали, что даже один представитель волшебной расы способен ее возродить, при наличии мозгов и желания. А если их несколько? К тому же открытым оставался вопрос, где фоморы прятались все это время, почему начали действовать именно сейчас, почему выбрали для сотрудничества Альбуса... И это самое напрашивающееся. Было решено начать собирать данные и прощупывать почву. И в обычном мире, и в волшебном, и среди сидхе. Нимхейн, переложив на плечи родителей проблему, просто решил отдохнуть. В конце-концов, каникулы имеют тенденцию проходить крайне быстро. Так что, он немного разгреб домашние дела, отдал необходимые распоряжения и принялся усиленно отдыхать, уча плохому воспитанника. Мортимер от концепции ничегонеделания был в шоке: он о таком, как и прочие обитатели детских домов и не мечтал, там приходилось пахать от рассвета и до заката или молиться, замаливая грехи. В общем, весело. Нимхейн даже рискнул попутешествовать с помощью порт-ключа: как говорится - минута позора, и ты в месте назначения. Путешествовал он с комфортом, заказав изделие настоящего лицензированного мастера, поэтому никого не укачивало и не выворачивало наизнанку. Нимхейн, Мортимер, Ова и Офа, ещё несколько магов, плюс пара домовых эльфов для обеспечения комфорта. За месяц они побывали в нескольких странах, осмотрели достопримечательности, попробовали местные деликатесы, купили пару сувениров. Мортимер был в восторге: мальчик даже не представлял, что можно путешествовать таким образом. Вообще за это время он успокоился, окончательно поверив, что его жизнь изменилась к лучшему. Теперь Мортимер учился, с восторгом узнавая новое, дрессировал с переменным успехом фамильяра и наслаждался каждым днём. Нимхейн не только отдыхал, он ещё и активно собирал сведения, читая местные газеты и наблюдая за жителями. Вывод был однозначным: Европа медленно, но уверенно вставала на военные рельсы. В воздухе пахло призывами к решению проблем радикальным способом, и пусть про Гриндевальда никто не говорил, как и про развалившуюся партию пуристов, как грибы после дождя повылезали другие возмутители спокойствия, требующие того же самого, но под немного другими соусами. А ещё во время путешествия Нимхейн заполучил то, о чем мечтали многие: Бузинную палочку. Так заблаговременно предупрежденный Григорович отнёсся к предупреждению серьезно, тут же рассказав паре записных сплетников, что избавился от опасного артефакта, проиграв в шуточной дуэли. Подозрительные шевеления вокруг мага пошли на спад, но не прекратились, и пытающийся разгадать загадку универсального усилителя мастер решил, что не настолько отбит на голову, и пора слухи превратить в реальность, пригласив в гости Даркеварра. Они плодотворно и обстоятельно побеседовали, Нимхейн подошёл к Григоровичу и выбил у него лёгким ударом из руки взятую наизготовку палочку, после чего артефактор объявил себя побежденным. Палочку спрятали в особый ящик для хранения и перевозки опасных артефактов, а маги выпили, празднуя победу. Нимхейну чужие артефакты нафиг не сдались, но оставлять такой источник опасности неизвестно где он не хотел, для собственного спокойствия. Мало ли кто захочет захапать палочку, многократно усиливающую возможности владельца, пусть и ценой высасывания жизненных сил. Кто о таком вообще думает? Никто. Поэтому по возвращению палочка отправилась в хранилище, пользоваться этой коварной ловушкой для идиотов он не собирался, предпочитая развивать свои силы, а не пользоваться заемными. Пусть лежит, целее будет. Каникулы пролетели быстро. В Хогвартс Нимхейн и Мортимер возвращались отдохнувшие, загорелые и полные энергии. Ничто не предвещало никаких потрясений, пир прошел как обычно: шумно и немного бестолково. Второго сентября ученики писали заявления на выбранные ими факультативы и дополнительные занятия, получали расписания уроков, раскладывали вещи, знакомились, наносили визиты друзьям. Все было тихо и мирно, а утром третьего сентября Нимхейн едва не подавился кофе: принесенная домовиком маггловская газета бесстрастно сообщала, что началась война. * Радитор - реально существовавшее лекарство, содержащее радий. Позиционировалось как болеутоляющее и оздоравливающее.