***
Он долго размышлял над всем, что происходило в его жизни и продолжает происходить. Тратил на это все свои бессонные из-за давних и уже безболезненных кошмаров ночи. Он мог себе это позволить — у него было много свободного времени. Воспоминания крутились в его голове, и он с усердием перекручивал их снова и снова, разжёвывал каждый момент, который помнил, и пытался понять, почему всё вышло именно так, как получилось, а главное, почему он позволил этому случиться. Но всё, к чему он пришёл, это то, что его, Уильяма Леннокса, жизнь была очень странной с того момента, как в ней появилась внеземная форма жизни. Уилл особо никогда не задумывался об инопланетянах, пока не встретился с ними лично, пока не начал работать с ними рука об руку, пока не стал пропадать на работе гораздо больше времени, чем должно было быть — возможно, именно поэтому Сара и бросила его. Что уж говорить, его лучшим другом, братом по духу стал один из них — Айронхайд. Его смерть практически сразу после того, как бывшая жена развелась с ним, почти добила его. Смотря на дальнейший поворот событий, если бы не его замечательный ребёнок, девчушка Аннабель, которую он любит всем своим сердцем, он, скорее всего, спился бы где-нибудь в баре. Итак, после Чикаго Леннокс вышел в отставку и, забрав Аннабель, переехал в какую-то глушь, чтобы его не трогали, чтобы начать спокойную и мирную жизнь без боев, без вечного напряжения и без риска для жизни. Он не стал бы скрывать, что иногда ему не хватало адреналина, бурлящего в крови, и тяжести огнестрела в руках, но он по-настоящему наслаждался такой тихой жизнью, как долгожданным отпуском. А потом от общих знакомых ему пришла весточка, что дом парнишки Уитвики сгорел, а сам он пропал. Уилл не очень хорошо знал парня, так как тот обычно проводил всё своё время с автоботами, но не уважать его он не мог. Такой храбрый, Сэм несколько раз спасал мир и автоботов. Казалось, он был им очень дорог, и Леннокс соврал бы, если бы сказал, что сам не имел к нему определённой привязанности и сентиментальности, которая и заставила его отправиться и самому лично проверить, что случилось. Его дом на самом деле сгорел, а под кучей пепла и обгоревших досок, когда он собирал уцелевшие вещи, он нашёл Вили и Брэйнса, которые и рассказали ему, что случилось. Тогда после его нашёл «Могильный ветер», забравший Сэма и спаливший его дом. При первом же взгляде на Уитвики Леннокс мог сказать, что жизнь у него явно была не сахар — честное слово, парень выглядел хуже, чем после смерти. Уже когда он вытащил их обоих оттуда — благо у него оставались старые связи, — он выяснил, что происходило в жизни парня. Ему было жалко Сэма, и он без промедления предложил ему жить с ним и Аннабель, когда увидел поникший вид ещё на встрече в допросной комнате. Уилл не пожалел об этом и секунды, даже, когда вещи дошли до настоящего времени. Сэм с миниконами хорошо прижились у него. Было удивительно легко относиться к парню, как к младшему брату, которого у него никогда не было — возможно, если бы Уитвики был младше, он мог бы относиться к нему, как к сыну. Аннабель он также нравился ещё до Чикаго, а от Вили и Брэйнса она пришла в настоящий восторг. Так что его семья увеличилась в размере. Единственное, что его тревожило, это подавленное настроение и меланхоличность Сэма, который некогда был довольно активным и весёлым молодым человеком, хотя и немного нервным, а также его странные изменения во внешности, которые происходили сами собой. Уилл не знал, почему он разрешил десептикону, который, на минуточку, пытался убить его, его команду и друзей, скрываться и выздоравливать у себя дома, а потом второму и ещё двум в дальнейшем. Что уж там, он не мог в это поверить. Почему он не прогнал и не сдал их? Он имел на это полное право. Подумав, он нашёл для себя одну из причин, которой ему было пока достаточно. Он делал это ради Сэма, который явно затухал без всей этой инопланетной чуши в своей жизни, хотя парень в этом не признавался, и Уилл знал, что тот долгое время отрицал это, особенно перед событиями в Чикаго. А ведь до этого всё было так просто: автоботы были хорошими, а десептиконы злыми; ему нужно было помогать первым и уничтожать вторых. Всё было таким чёрно-белым и понятным, а сейчас это просто серая каша. Он посмотрел на долгое противостояние сверхразумных — иногда он сомневался в этом — роботов с другой стороны, со стороны десептиконов. Леннокс знал, что в войне никогда не бывает абсолютно правой и абсолютно неправой стороны — все виновны в той или иной степени, — но думать, что только ваша позиция правильная, было проще. На поле боя сомнения были опасны и могли стоить жизни. Никто не хотел взбрасывать на свои плечи лишнюю вину, которая могла пошатнуть их веру и дух. К тому же десептиконы никогда не давали повода, чтобы сомневаться в том, что они монстры и чудовища. Они просто сметали всё на своём пути к поставленной цели, не заботясь о людях и этой планете. По крайней мере, так было до охоты. Уилл не мог принять десептиконов долгое время. Смирился ли он с тем, что они рядом? Да, смирился, но не принял, не простил за все те вещи, которые те натворили. Это было тяжело и означало, что он должен был признать, что оказался неправ в вещах, в которых раньше не сомневался. Взрослые не любят, когда они оказываются неправы, особенно такие упрямые, как он. Но Леннокс умел признавать свою неправоту. Живя с десептиконами бок о бок, он открыл их для себя с другой, мирной, стороны, а не в пылу сражений, когда все его мысли занимала лишь сама битва. Несходство двух образов в голове, раздражало и нервировало, а первоначальное недоверие и подозрительность выматывали. Уилл был в ярости и злился. Злился на десептиконов, на Сэма, на жизнь, на себя. Он не мог ничего с этим поделать. Поэтому он много ругался и вздыхал, пытаясь соединить всё в единое целое. И он действительно ценил, что никто не осуждал его — кроме Баррикейда, который просто слишком много болтал после починки голосового модуля и который, казалось, поставил целью своей жизни выводить его из себя. В конце концов, всё улеглось. А затем появился Мегатрон, и его раздражение вспыхнуло, как спичка. Десептиконский лидер нагло ворвался в его только успокоившуюся жизнь, решив сделать из его дома базу для своих десептиконов. О, Уилл был так недоволен происходящим — он постарался, чтобы серебряный мех точно знал это. И всё, что он получил, было насмешкой! Но вместе с нарастающим раздражением и напряжением в его душе заклубился страх. Он боялся, что с приходом Мегатрона снова развернуться боевые действия, что его спокойная жизнь сгорит в очередном сражении, что его милая маленькая дочка пострадает, оказавшись прямо в центре событий, что состояние Сэма ухудшится и парню в очередной раз придётся рисковать своей жизнью, когда он заслуживал отдыха. Это было таким мучением — постоянно ждать какого-то подвоха. Первое время Уилл не мог спать, поэтому ему оставалось лишь наблюдать и размышлять. Он раздумывал об идее переезда отсюда в другое место. Они даже могли бы перебраться на другой континент. Но при этом им бы пришлось оставить десептиконов, с которыми они уже длительное время жили, позади. Леннокс, знал, что Сэм и Аннабель были против этого — он и сам слишком привык к ним. А ещё он был слишком упрям, чтобы всё вот так вот бросить и сбежать. Также, размышлял он, это был бы бесполезно. Все они знали целеустремлённость десептиконов. С тем, что находится внутри Сэма, что меняет его, они никогда бы не отстали от него. Мегатрон отыскал бы их даже на другом конце Земли. Поэтому они остались здесь, все вместе. Леннокс проклял бы себя, если бы бросил парня одного с этим. Ни после того, как автоботы оставили его, не отвечая на попытки связаться и встретиться, по каким бы причинам они это ни сделали, ни после своего же обещания оказать поддержку — она действительно была ему нужна, у парня явно были проблемы. К своему удивлению, из тех ужасных событий, которые крутились у него в голове, ничего не произошло. Казалось бы, всё было ровно да наоборот. Мегатрон перед ними не был тем же устрашающим лидером десептиконов, страхом всех автоботов, предвестником смерти, с которым они так много раз сражались, пытаясь защитить себя и свой дом. Он изменился и не только внешне. Более спокойный, рассудительный, уравновешенный, проницательный, он больше прислушивался к другим — теперь Леннокс действительно мог увидеть, почему десептиконы пошли за ним. Вместе с тем он оставался собой, всё ещё внушая трепет и дрожь в костях при взгляде на него — Уилл с жалостью смотрел на едва скрывающего свой страх мэра города, когда тот встретился с серебристым мехом впервые. И, как бы странно это ни звучало, в какой-то момент Ленноксу стало казаться, что частично лидер десептиконов поменялся некоторыми качествами и чертами характера с Оптимусом. Судя по тому, что он видел по телевидению, автоботский лидер стал более агрессивным и импульсивным — он не мог его винить за это, исходя из всего произошедшего. Мегатрон не пытался их контролировать и не мешал их мирной жизни. Он лишь жил вместе с ними. Сколько бы новых десептиконов не прибывало, его жизнерадостной Аннабель ничего не угрожало. Она как будто проникала под их толстую броню, крепко заседая в их искрах. Как бы они не относились к нему, он не мог не заметить, что десептиконы любили и защищали его дочь. Уилл как-то спросил об этом у Брейкдауна, который практически всё время крутился вокруг неё, когда не был рядом с Нокаутом, и получил ответ, который заставил его смягчиться. «Она похожа на спарклинга. Её защита заставляет чувствовать свою полезность в деле, отличающимся от войны. Это успокаивает и даёт ощутить давно забытые чувства», — так ответил сине-серый мех. Это делало десептиконов в глазах мужчины более человечными, чем что-либо ещё. Конечно же, Уилл заметил улучшившееся состояние Сэма. Парень явно взбодрился, возвращаясь к своему более активному и весёлому я, после того, как все его предположения о кубе были подтверждены. Теперь часто можно было заметить лёгкую улыбку на его лице, что радовало мужчину. Казалось бы, общение и совместное проживание вместе с десептиконами действительно пошли Уитвики на пользу. Особенно это стало заметно после неудачной шутки, когда Скайварп транслировал довольно личный разговор на всю базу — тогда Леннокс так хотел открутить ему голову, но, к сожалению, десептиконский лидер добрался до сикера быстрее. Уилл не знал, о чём именно Мегатрон говорил с Сэмом, но это явно сильно сблизило их, так как он всё чаще и чаще замечал их двоих, проводящих время вместе. Другие десептиконы также изменили своё поведение и стали мягче, чуть ли не также яро, а то и сильнее оберегая его, как и Аннабель. Мужчина также заметил их странное поведение, когда те стали подкрадываться к парню, когда тот был один. Это было подозрительно, и Сэм никак не желал делать это понятным, каждый раз увиливая от темы. Всё, что получилось выяснить, это то, что это было личным. Леннокс был рад возможности наконец вынести своё раздражение и негодование в спарринге с молодым десептиконом по поводу общего десептиконского отношения к нему. О, это было так приятно для него — ставить зазнавшихся десептиконов на место. Хотя большая часть побед была за ним, он не выигрывал каждый бой, но никто и не требовал этого от него. Казалось, десептиконам было достаточно того, что он бросил им вызов и сражался, следуя своему слову, как настоящий воин, кем он, собственно, и являлся. Уилл соврал бы, если бы сказал, что ему не нравятся его спарринги. Он любил их, даже если проигрывал. Это заставляло его чувствовать себя живым и воодушевлённым. Если бы его попросили объяснить словами, что он чувствовал при каждом бое, Леннокс не смог бы подобрать слов, чтобы описать это, потому что там было много всего. Единственным, что смущало Уилла, были блестящие взгляды красной оптики от более молодого поколения десептиконов. Они вели себя, как подростки или молодые люди, только-только переступившие порог совершеннолетия. Он жил в доме с одним подростком и ясно мог видеть попытку привлечь внимание. Блохад и компания явно именно это и делали — привлекали его внимание, и Уилл уже устал от насмешек и подколов Баррикейда, от которого они сыпались в бесконечном потоке. Он просил этого? Нет! Тогда почему они так привязались к нему? Разве они не могут приставать к другим десептиконам? Это вызывало много вздохов со стороны мужчины. Уильям Леннокс не был глупым и уж тем более не был слепым, что бы там не утверждал Баррикейд с его раздражающими ухмылками, а если бы и был, то давным-давно уже оказался бы похороненным глубоко под землёй. Он ясно ощущал медленно изменяющуюся атмосферу, царившую вокруг десептиконов. Когда те прибыли на только что построенную базу она не была такой светлой. Напряжённая, враждебная, агрессивная, нервозная, беспокойная, тревожная и мрачная. В ней без труда можно было найти ярость, холодность, недовольство, озлобленность и отвращение вместе с глубоко зарытой грустью и тоской, смятением и безысходность. Ненависть, конечно же, была самой яркой эмоцией, сияющая, как Полярная звезда на ночном небе. И невероятная, накопившаяся, бесконечная усталость. Со временем общее настроение смягчалось, становилось умиротвореннее, спокойнее. Особенно это было заметно рядом с Сэмом. Десептиконы вокруг него расслаблялись и успокаивались. Ненависть растворялась в облегчении, но тоска никогда не уходила, всё ещё витая в воздухе. — Почему рядом с Сэмом вы, ребята, ведёте себя так, как будто вам вкололи успокоительное? — с любопытством спросил Уилл после долгих наблюдений. — Он ощущается, как дом, — отвлекаясь от чистки медицинских приборов, ответил Нокаут. — Из-за Оллспарка? — Отчасти да, отчасти нет, — размыто промурлыкал алый медик, зарабатывая пристальное внимание и вопросительный взгляд со стороны мужчины. — Это может быть сложным, чтобы понять человеку. Отчасти это верно, потому что мальчик испускает, скажем так, поле, которое читается нашими системами, как энергия Оллспарка. Не думаю, что он даже осознает, что делает это, действуя интуитивно. Сам сигнал намного слабее, чем у куба, и я могу предположить, что это сделано в целях защиты, чтобы его не выследили. Мальчик даёт ощущение мягкости, тепла и умиротворения. В этом также одно из отличий от куба, сигнал которого заставлял невольно трепетать и преклоняться перед великой мощью, с которой ничто не сможет сравниться. Там нет лёгкости. Я однажды был в одном здании с кубом. Это было действительно удивительно и не несло какого-либо вреда, наоборот, это будто ласкало меня, но этого было слишком много, что давало чувство тяжести. Никто, кроме Прайма и тех, кто имел близость к Оллспарку, такие как тот маленький жёлтый автобот-разведчик, не мог слишком долго находиться рядом с кубом. Это удивительно, что представитель разумной полностью органической расы смог стать сосудом для Оллспарка. Но я отошёл от вопроса, не так ли? Отчасти это не зависит от Оллспарка из-за самого поведения и характера мальчика. Он не относится к нам, как к чудовищам, не ставит нас ниже автоботов, не осуждает нас за то, кто мы есть. Иногда всем нам не хватает понимания и простого принятия. — Я думаю, что улавливаю, что ты хотел сказать, — задумчиво протянул Уилл, устремляя взгляд к выходу.***
Сэм чувствовал себя лучше, чем раньше. Его сон более-менее нормализовался — кошмары хоть и были, но их было намного меньше. Он также стал реже закрываться в себе благодаря своеобразной заботе десептиконов и, конечно, поддержке миниконов и Уилла с Аннабель. Частые разговоры с десептиконами помогали не только им, но и самому Сэму. Но, несмотря на улучшившееся здоровье, в последнее время Сэм действительно ощущал себя не очень комфортно физически. Около двух недель назад в районе шеи он стал чувствовать небольшой зуд и першение в горле, что было не очень приятно, но все же вполне можно было игнорировать. Это было похоже на обычную простуду, так что волнения не вызвало. Пока неделю назад этот небольшой зуд не перерос во что-то действительно раздражающее. Его горло болело, а шея чесалась практически постоянно. Ещё к этому добавился небольшой кашель. Сэм подумал, что каким-то образом смог заболеть, хотя он уже очень давно не болел. Это взволновало Леннокса, который при первом же кашле отправил его к Нокауту — к человеческому доктору они единодушно решили не обращаться, — но, сколько бы тестов не проводилось, алый медик так и не смог выявить причину этого. Выявилась лишь большая активность мозга. В итоге, Сэма поставили практически под постоянное наблюдение. Это немного раздражало парня, но он мог с этим справиться, зная, что все просто заботятся о нём. В этот день всё достигло апогея. Ещё с утра Сэм чувствовал волнение и нервозность по неизвестным причинам, как будто предчувствуя что-то грядущее. Это не было похоже на чувство надвигающейся опасности, поэтому он просто отбросил это в дальний уголок своего сознания и постарался особо не обращать внимание. В этом ему помогла его уже привычная работа в мастерской. Создание и собирание разных приборов, устройств и механизмов хорошо отвлекало и успокаивало парня, из-за чего он часто терял чувство времени. Так что Сэм пробыл почти весь день в своей мастерской под наблюдением Рэведжа и Лазербика, которые даже были иногда не прочь помочь ему, подавая те или иные инструменты или материалы. Также к ним периодически заглядывали и другие десептиконы, просто чтобы проведать его, но после небольшого разговора они довольно скоро оставляли их одних, не желая ему мешать или как-то вмешиваться во весь тот хаос, что иногда там творился. И именно ближе к вечеру Сэм почувствовал сильнейший зуд, из-за чего ему хотелось разодрать шею в кровь, лишь бы это ужасное ощущение ушло, а также жжение и першение в горле. Это было невыносимо и заставляло его корчиться от боли. Внимательные Рэведж и Лазербик сразу же заметили перемену в поведении парня, и один из них тут же бросился за Нокаутом. В тот момент, когда десептиконский медик поспешно прибыл, парень уже разразился в жутком кашле, чуть ли не сгибаясь пополам, а вокруг него обеспокоенно и тревожно ходил Рэведж. Нокаут присел перед ним, сканируя его и говоря что-то, что Уитвики не мог сейчас разобрать, да и не до этого ему было — он даже и не заметил прибывшего десептикона, пока тот не протянул к нему манипулятор в попытках помочь и успокоить. Сэм вдруг резко отшатнулся от него, споткнувшись назад и прижимая руку ко рту. Его взгляд устремился на взволнованного Нокаута, и его глаза, в уголках которых собрались слезинки, словно горели неоново-голубым огнём. На мгновение кашель прекратился, и он отнял руку ото рта, только чтобы увидеть на ней ярко-красную кровь. Сэм замер, побледнев сильнее прежнего и в неверие уставившись широко раскрытыми глазами на собственную руку. Алые капли уже капали вниз, образуя небольшие пятна на полу. Парень прерывисто задышал и тут же снова сильно закашлял, на этот раз издавая странные хриплые механические звуки. Нокаут пытался чем-то помочь, но Сэм просто не подпускал его к себе, постоянно шарахаясь из стороны в сторону, поэтому ему оставалось лишь обеспокоенно наблюдать, чтобы парень не сделал себе же только хуже. К всеобщему счастью, долго это не продлилось. Уже через пять минут, опёршись о бок Рэведжа, лёгшего рядом, Сэм измученно сидел на полу и хватал воздух большими глотками, пытаясь успокоить свой паникующий организм. К удивлению медика, именно в этот момент его сканирующие приборы дали точные показания, выявляя проблему. Внимательно изучив информацию со сканеров, Нокаут задумчиво хмыкнул, тем самым привлекая внимание парня. — Чт- — Нет-нет, пока не говори. В твоём горле произошёл сложный процесс формирования участка, полностью состоящего из податливого металла. Он проходит прямо под твоими ушами до голосовых связок, изменяя их. Из-за этого и были зуд и першение. Это должно было быть чертовски больно, и тебе повезло, что ты не почувствовал всю боль в полном объёме. Кажется, что-то перекрывало её, — рассказал Нокаут с ноткой любопытства в голосе, смотря в широко раскрытые голубые глаза. — Судя по всему, это что-то вроде голосового модуля. — У мен-я в Гор-ле ме-ТАлл?! — мало разборчиво воскликнул Сэм, издавая разные странные хрипы и писки и кривясь от собственных звуков, а потом снова закашлялся. — Ну, я же сказал тебе не говорить, — вздохнул Нокаут, подходя ближе и успокаивающе гладя парня по спине. — Я знаю, что это шокирующая новость. Но тебе нужно время, чтобы твой организм приспособился и подстроился под новую часть. К этому нужно привыкнуть, так что пока обойдись без разговоров. Сэм по привычке хотел ответить, но издал лишь длинную высокую трель вместе с хрипами. Нокаут, улыбнувшись, покачал головой, принимая бессмысленные сигналы, показывающие только шокированное эмоциональное состояние парня. На следующий день Мегатрон, который отсутствовал днём ранее, был весьма удивлён, когда Сэм встретил его жужжанием и табличкой с приветствием. От Уитвики также не укрылась лёгкая тревога, быстро проскользнувшая в эмоциях десептиконского лидера, хотя это не убавило раздражения и недовольства у парня, когда тёмно-серебристый мех заговорил. — Что такое, мальчик? Ты наконец проглотил свой язык? — ехидно спросил Мегатрон, перед этим немедленно убедившись у медика, что всё в порядке. — «Мечтать не вредно, Мегатрон» — раздражённо написал на табличке Сэм, на что десептикон только ухмыльнулся.***
Это было непривычно и немного странно. Вроде, казалось, что ничего не поменялось, как будто ничего нового в его теле и вовсе не было — Нокаут сказал, что это было хорошо, потому что это означало успешную интеграцию в организм. С другой же стороны, как только Сэм открывал рот, оттуда выходила полнейшая путаница из его родного языка, кибертронского и просто механических шумов, писков, хрипов и трелей. Ему пришлось потратить много времени, чтобы научиться все это отделять друг от друга и снова понятно для людей разговаривать — десептиконы и миниконы, кажется, не испытывали проблем с его пониманием. Правда, при сильном стрессе он начинал снова сильно мешать оба языка, да ещё и так быстро всё это тараторя, что даже десептиконы не могли этого понять. А ещё он издавал много звуков и шумов, которые он не мог контролировать, так как это, в основном, было связано с его эмоциональным состоянием. Это забавляло многих десептиконов на базе, к его раздражению. Также были и те, кто считал это милым, и Сэм совершенно не хотел об этом думать — он не был милым! Всё это заставляло Сэма тяжело вздыхать, но, в конце концов, он к этому привык, как и ко всем странностям, которые творились с ним на протяжении его жизни. Между тем Сэм стал замечать, что десептиконы стали чаще покидать базу из-за поручений, которые им давал Мегатрон. К облегчению парня, это не были массовые убийства или теракты — он бы точно узнал об этом из новостей, — а скорее миссии по добыванию нужных припасов, материалов и провианта, а также разведка. Десептиконы вообще старались действовать скрытно с минимальными жертвами для всех. Казалось, никто не хотел привлекать к себе много внимания. Особенно, когда охота на десептиконов всё ещё велась, хотя и свелась к минимуму, потому что сами десептиконы особо не вели активных действий против человечества или автоботов. Со вторыми у них не так уж часто были встречи и то случайные, когда автоботам как-то удавалось предугадать их действия и выслать отряд противостояния. Битвы, если они происходили, были довольно быстрыми и без смертельных исходов. Казалось бы, десептиконы и вправду прониклись мирной жизнью и атмосферой, вступая в бой лишь при необходимости или просто размяться без особого желания кого-либо убить. Также многие десептиконы устроились работать в городе, потому что они не могли жить лишь за счёт одних накоплений Леннокса — Уилл отказывался содержать их. В основном, они были строителями, охранниками или перевозчиками груза — Нокаут как-то пробовал заработать на нелегальных гонках, но Баррикейд это быстро прикрыл. И с тем, как всё большее количество десептиконов приобщалось к населённому пункту, Сэму приходилось всё больше раз посещать мэра, как посол от их лица, чтобы уладить возникающие проблемы и обсудить пункты, предотвращающие новые. С этим появилась макулатура — ненавистные документы, которые нужно было подписать или тщательно прочитать — мэр отказывался вести с ними какие-либо дела на словах, что парень мог понять, но это не переставало его раздражать. К счастью, половину этих бумажек он мог скинуть на Мегатрона. У них обоих даже появилось отдельное время в определённый день, в который они бы вместе разбирались со всем этим бумажным делом. А ведь Сэму даже не платили за работу посла до определённого момента, пока он в шутку не пожаловался об этом. Скоро после его жалобы на его имя был открыт счёт, куда ежемесячно скидывалась какая-то определённая сумма денег, которая отсчитывалась от общего числа заработка десептиконов, работающих в городе — он, правда, не думал, что они заботились, но, оказалось, десептиконы очень серьёзно отнеслись к этому, что, он предполагал, было из-за их прошлого. Благодаря особому заключению у работающих десептиконов были открыты свои собственные счета, куда им обычно и начислялась зарплата. Тех же, кто не работал, больше всех посылали на разного рода миссии за пределами базы и города. И Сэм до сих пор понятия не имел, как их базу всё ещё не раскрыли с людьми по соседству, но был очень рад этому и наделся, что так и будет продолжаться дальше.***
Дредвинг был тем, кто мог бы спокойно посоперничать с Айронхайдом по количеству оружия в своём арсенале. Он был очень мощным соперником и вторым после Саундвейва, кому бы Мегатрон больше всего доверял из своих десептиконов. Его верность была всем хорошо известна. Не казалось удивительным, что Леннокс быстро поладил с ним. Сэм уже некоторое время внимательно наблюдал за этим десептиконом, и кое-что в нём его волновало. Каким бы сдержанным и холодным не был Дредвинг снаружи, парень мог чувствовать его растерянность и некоторую отрешённость от остальных. Было такое ощущение, как будто он думает о чём-то другом, далёком от них, него самого. Но с этим также была твёрдая уверенность и решительность в чем-то. Казалось, десептикон что-то искал. Он всегда задерживался на своих миссиях на обратной дороге. Возможно, как-то предположил парень, он ищет не что-то, а кого-то. Его искра была странная, как будто неполная. Сэм мог чувствовать от неё тонкую нить, ведущую куда-то вдаль. Искра Дредвинга как будто пыталась дозваться до того, что находилось на другой стороне, и это был такой печальный и отчаянный зов, на которого не было ответа очень долгое время. Это было невыносимо для Сэма, который чувствовал себя просто плохо, наблюдая за этим. Поэтому в какой-то момент он напрямую подошёл с этим к Дредвингу. — Ты кого-то ищешь, — убеждённо заявил Сэм, наблюдая, как тёмно-синий десептикон ухаживает за своим оружием. — Я не скрывал этого, — не отвлекаясь от своего дела, сказал Дредвинг. — Кого ты ищешь? — Моего брата, Скайквейка, — спокойно ответил десептикон, останавливаясь и откладывая оружие в сторону. — Очень давно нас разделили. В какой-то момент он перестал отвечать мне, но я всё ещё чувствую его, ведь мы разделяем одну искру на двоих. Он жив где-то в просторах вселенной, и моя половина искры тянется к нему. Сейчас я чувствую, что как никогда близок к его нахождению. — Искровые близнецы, значит, — задумчиво протянул Сэм, откидываясь на стену и смотря на грудную пластину десептикона. — Что если я скажу, что мог бы помочь тебе с его поиском? — Ты можешь? — слишком уж резко спросил Дредвинг, поворачиваясь к нему и пристально смотря на него. — Я точно не знаю, но стоило бы попробовать, не так ли? — пожал плечами Сэм. — В конце концов, я вижу больше, чем другие. — … — Дредвинг какое-то время всматривался в него, как будто пытаясь что-то найти для себя, а потом, немного отойдя назад, трансформировался в свою альт-форму, истребитель. — Я думаю, это можно считать, как «да», — сказал Уитвики, подходя к истребителю вплотную и с некой неуверенностью посмотрев в открытую кабину. — Ты уверен, что нам можно отправляться сейчас? — Если что-то случится, я возьму ответственность на себя, — серьёзно проговорил Дредвинг. — Залезай, хранитель Оллспарка. — Можно просто «Сэм», — легко сказал парень, залезая внутрь кабины пилота и тут же чувствуя, как его обтягивают ремни безопасности, а потом издал тихую трель, осматриваясь вокруг. — Ого, я впервые в жизни в истребителе. Здесь немного тесно. Не лети слишком быстро, хорошо? Я могу чувствовать связь между тобой и твоим братом, так что, думаю, если мы последуем за ней, то сможем до него добраться. Ой, я только сейчас подумал о том, что он может быть и не на Земле. Это было бы проблемой, поэтому будем надеяться, что он всё-таки на Земле. — Какое направление? — М-м-м… — протянул Сэм, сосредотачиваясь на тонкой искрящийся линии. — В сторону Атлантического океана. Когда взлетим, я более выровняю путь. Двигатели включились, громко зашумев, и, выкатившись из оружейной, Дредвинг тотчас же поднялся в небо. Сэм со стрекотом вжался в кресло, вцепившись руками в ремни и наблюдая, как всё быстрее отдалялась земля и всё ближе были облака. Они набирали высоту, пока тёмно-синий десептикон не выровнялся над облаками, значительно сбросив скорость. Уитвики моргнул, а потом прижался к прозрачному куполу, пытаясь рассмотреть базу внизу. К сожалению, ничего увидеть не удалось из-за их положения, что вызвало вздох и едва слышимую трель сожаления от парня. Сэм обратно откинулся на кресло и вдруг завалился на бок, когда истребитель неожиданно наклонился в сторону. Парень секунду думал над этим, а потом поспешно перевёл взгляд вниз. Перед ним тут же предстал небольшой дом Леннокса рядом с небольшим комплексом зданий, окруженных оградой. Это выглядело таким необычно маленьким отсюда. Сэм даже мог рассмотреть некоторых десептиконов, что были на улице, и Уилла, который отсюда казался лишь небольшой точкой — только благодаря улучшившемуся зрению он мог его так хорошо видеть. Дредвинг медленно пролетел два круга над базой, а потом снова выровнялся в сторону Атлантического океана, как ранее и было сказано. — Спасибо, — с улыбкой сказал Сэм, получив фырканье в ответ, а потом сосредоточился на своей первоначальной задаче. — Поверни налево на тридцать градусов и лети дальше прямо. Как думаешь, какова вероятность, что Скайквейк будет на дне океана? Я не думаю, что много. Но, на всякий случай, ты же не пропускаешь воду, да? — Нет, не пропускаю, — хмыкнув, ответил Дредвинг, поворачивая в нужное направление. — Это хорошо, — кивнул Сэм, расслабляясь на кресле и посматривая то в небо, то на линию, тянущуюся вперёд. — Вечереет уже. Интересно, мы застанем звёзды? — Это будет зависеть от расстояния. Они оба больше не разговаривали, и настала спокойная тишина, нарушаемая лишь шумом от двигателей. Зевнув, Сэм полностью сосредоточился на тонкой сверкающей нити, связывающей две половины одной искры. Почему-то ему в голову пришла другая пара искровых близнецов — Сайдсвайп и Санстрикер. Они были сущим бедствием со своими розыгрышами, но такими верными и опытными воинами. Он часто слышал, как о них переговаривались другие автоботы, да и сам Сайдсвайп часто вспоминал своего брата, когда не был таким колким. К сожалению, оба близнеца отправились в колодец всех искр, так и не встретившись друг с другом. Возможно, поэтому Сэм чувствовал, что просто обязан помочь Дредвингу, не желая, чтобы тот прошёл через то же, что и близнецы-автоботы. Сэм даже и не заметил, как за собственными размышлениями задремал на какое-то время. Резко очнувшись, он огляделся по сторонам, замечая алеющее небо. Потерев глаза и зевнув, парень посмотрел на яркую связывающую нить, которая, казалось, стала толще на несколько миллиметров. Пожалуй, им пора было снижаться. Он взглянул наружу и уставился на голые скалы песочно-оранжевого цвета, образующие систему каньонов и ущелий. Всё это выглядело захватывающе, хотя и немного пусто. Сэм издал продолжительную трель. — Где мы? — Синайский полуостров, — ответил тёмно-синий десептикон, слегка взволнованный. — Снижайся, — скомандовал Сэм с улыбкой. — Ты же чувствуешь его, правда? Что он близко? — Да, он совсем недалеко, — согласился Дредвинг, а потом, перевернувшись, бросился вниз, вызывая удивлённый вскрик от парня. — Эй! Полегче! — Приготовься. — Что? К чему? Дредвинг не ответил, издав смешок, а потом нырнул в один из каньонов. Пролетев некоторое расстояние, он замедлился и прямо в воздухе трансформировался, тяжело приземлившись на сервоприводы. Сэм испуганно издал писк вперемешку с хрипами, цепляясь за свою жизнь и крепко зажмурившись. Только когда на него подуло тёплым воздухом, а под собой он чувствовал твёрдую поверхность, он решился открыть сначала один, а потом уже и второй глаз, замечая себя свернувшимся на манипуляторе тёмно-синего десептикона. Парень издал облегчённую трель, а потом, осознав всё, недовольно застрекотал, поворачиваясь к алой оптике. — Никогда больше так не делай! — воскликнул Сэм, возмущённо пыхтя. — У меня всё было под контролем. Я бы не дал тебе пострадать, — спокойно ответил Дредвинг, а потом посмотрел вперёд. — Я чувствую, он где-то там. — Не понимаю, почему мы тогда стоим на месте, — фыркнув и скрестив руки на груди, бросил парень и откинулся на манипулятор десептикона. Прижав парня ближе к грудной пластине, Дредвинг кивнул и зашагал вперёд. Постепенно Сэм успокоился и сам перенял взволнованное настроение десептикона. Он также с любопытством осматривал высокие неровные скалистые стены каньона, окрашенные красным светом заката. Понемногу начинало темнеть, что создавало необычную атмосферу. Несмотря на свое нетерпение, Дредвинг, казалось, вообще не спешил, размеренными шагами двигаясь вперёд. Пару раз они останавливались около распутий, где нужна была небольшая помощь Сэма. В остальном же десептикон мог сам указать себе путь, уверенно приближаясь к своей цели. В конце концов, они встали перед большим тёмным проходом, в конце которого была чёрная огромная коробка, похожая на саркофаг или гроб, явно кибертронского происхождения. Они оба неуверенно посмотрели на это, переглянувшись между собой. Кто бы ни затащил туда Скайквейка, он явно не хотел, чтобы тот оттуда выбрался. Сэм внимательно осмотрел это сооружение, замечая стыки в чёрном металле. По его телу прошлась легкая дрожь, а глаза засветились лёгким голубым светом. Возможно, он смог бы открыть эту коробку. Сэм постучал по манипулятору Дредвинга, прося поднести его поближе. Тёмно-синий десептикон секунду спустя послушно шагнул вперёд, протягивая манипулятор с парнем ближе к конструкции. Потерев руки и вздохнув, Сэм заметил на них маленькие молнии и искорки, а потом коснулся обеими руками металлической поверхности прямо около одного из широких стыков. Произошла яркая вспышка света, исходящая из всех щелей, отчего оба зажмурились, а потом послышался отчётливый щелчок. Дредвинг тут же отошёл назад, наблюдая, как старый механизм приходит в действие, отходя в свои стыки и меняя свои детали с места на место. Пара секунд, и сооружение с грохотом было открыто. Первым, что увидел Сэм, была мигающая, моргающая узковатая алая оптика, горящая во тьме. Уже потом, когда мех вышел, чуть ли не выпадая наружу и разминаясь, можно было разглядеть его внешний вид. Корпус десептикона был точь-в-точь таким же, как и у Дредвинга, только зелёного цвета. Парень с любопытством рассматривал меха перед ним, когда его аккуратно посадили на большой плоский камень, заставив обратить внимание на тёмно-синего десептикона. Перемена в настроении Дредвинга была ошеломляющей. Если раньше он сдерживался, лишь иногда позволяя своим эмоциям уйти, то сейчас это был фейерверк из радости, нетерпенья, волнения, возбуждения, торжества, тоски, облегчения и любви — это было так много. Эти эмоции буквально вызывали дрожь по всему его корпусу, а его оптика посветлела на несколько тонов. Не теряя и секунды больше, Дредвинг заключил недоумевающего брата в крепкие объятия, как будто боясь, что всё это не реальность, а его близнец вот-вот может просто исчезнуть. — Хей, Дредвинг? — взволнованно спросил Скайквейк, чувствуя странное эмоциональное состояние брата. — Что случилось? Что с тобой? — Уже всё в порядке… Теперь ты снова есть у меня, а я у тебя. Я больше не позволю разлучить нас. Никому. Никогда, — с решимостью серьёзно пообещал Дредвинг в плечо близнецу. — О чём ты? Мы расстались астроцикл* назад, — непонимающе улыбнулся зелёный близнец, поглаживая другого по спине. — Что за это время успело произойти? — О Скайквейк, прошло гораздо, гораздо больше времени, чем ты думаешь, — пробормотал синий близнец. — Многие ворны** прошли с тех пор, как нас разлучили. Так много всего произошло и поменялось. — Подожди… Ворны?! — удивлённо воскликнул Скайквейк, отрываясь от объятий. — Но как? — Что последнее ты помнишь? Как ты оказался здесь? — спросил Дредвинг уже намного спокойнее. — Фоллен послал меня сюда, сказав, что это приказ нашего лорда. — Ты не должен был его слушать. Мы принимаем приказы лично от лорда Мегатрона, — сквозь денты произнёс синий мех. — Фоллен обманом ввёл тебя в стазис, зная, что ты верен только нашему хозяину. — Его счастье, что он дезактив, — рассматривая механизм на сооружении, хмыкнул Сэм, привлекая к себе внимание близнецов. — Ты кто? — озадачено спросил Скайквейк, осматривая парня, которого только сейчас и заметил. — Я Сэм, человек — местная форма разумной органической жизни. Хотя я не уверен, что могу уже считаться стопроцентным человеком, — представился Уитвики, поворачиваясь к ним, а потом задумчиво опуская голову и нахмурив брови. — Он хранитель Оллспарка и принадлежит нашему лорду. — Разве Оллспарк не был кубом? Почему он стал органиком? — Это длинная история, — устало выдохнул Сэм, подходя к тёмно-синему десептикону. — Как насчёт того, чтобы вернуться домой и там всё выяснить? Я действительно устал после этого скачка энергии. И я думаю, что лучше бы нам уйти как можно скорее. Вдруг автоботы или кто-либо ещё смогли засечь вспышку. Я бы не хотел ни с кем из них пересекаться сейчас. Да ещё и темно так стало. — Это мудрая мысль. Дредвинг кивнул своему брату, казалось, ведя внутренний диалог, который Сэм не мог слышать. Ему это и не надо было. Всё, что он хотел, так это лечь в кровать и восстановить свой уровень энергии. Подавив зевок, парень подошёл к трансформировавшемуся синему десептикону, забираясь внутрь кабины и смотря, как второй мех, сканирует альт-форму брата. Мгновение, и в воздухе уже парил зелёный знакомый истребитель, а вокруг Сэма были обвиты все ремни безопасности. Уитвики облокотился на бок, прикрывая глаза и всё же зевая. Двигатель почти бесшумно зашумел, и они плавно поднялись в воздух за Скайквейком. — Не возражаешь, если я немного посплю? — У меня нет возражений на это счёт, — тихо ответил Дредвинг, на пару секунд замолчав. — Спасибо. — Ты и сам бы его нашёл рано или поздно, — сонно пробормотал Сэм, издавая тихое сопение. — Но всё же, не за что. — Для меня это много значит, Сэм. Этого парень уже не слышал, погрузившись в мир грёз и мечтая о бескрайних закатных небесах и паре похожих истребителей, совершающих виртуозные виражи. Тем временем, над ними ярко светили далёкие звёзды.