***
— Почему моя голова должна так болеть? — невнятно проскулил Сэм, уткнувшись лицом в руки, обнимающие его колени. — Это не должно продлиться долгое время, малыш, — успокаивающе проговорил Нокаут, на мгновение отвлекаясь от своей работы. — Я не могу принять, ну, не знаю, какое-нибудь обезболивающее? — Вряд ли это сработает. Ты говорил, что стал острее ощущать наши эмоции? — Да, — со вздохом ответил Сэм, а потом скосил взгляд в сторону сидевшего рядом Рэведжа. — Как Саундвейв выносил это всю свою жизнь? Это просто слишком много. Иногда я не могу отличить собственные эмоции от чужих. — Именно из-за перегрузки твоя голова и болит. Твой организм меняется, и, конечно, это не может пройти совсем безболезненно. Малыш, ты должен быть доволен, что не чувствуешь весь спектр боли, который ты должен чувствовать, — спокойно сказал алый медик, а потом смягчился. — Когда перестройка закончится, ты почувствуешь себя лучше и сможешь больше контролировать это. — Я надеюсь на это, — пролепетал Сэм, протягивая руку, чтобы погладить киберпантеру. — Почему бы тебе не пойти в уединённое место? На свалку почти никто не ходит, — предложил сине-серый мех, молчавший до этого. — Ты и раньше сбегал туда. — Отличная идея. Спасибо, Брейкдаун. Вместо ответа послышалось утвердительное хмыканье, на которое парень слабо улыбнулся. Сэм поднялся со своего места и, попрощавшись с двумя десептиконами, поплёлся к выходу из медблока, направляясь на городскую свалку. Это действительно была хорошая идея. Как и сказал Брейкдаун, там обычно никого не было, и это было достаточно уединённое место, чтобы отдохнуть от всех эмоций, бурливших вокруг него. Следом за ним тут же последовал Рэведж, заставив Сэма немного притормозить. Парень знал нелюбовь десептикона к свалке, поэтому взволнованно посмотрел на него. Пантера излучала лишь уверенность в своём решении следовать, поэтому ему ничего не оставалось, как позволить это. Хотя вряд ли бы он смог остановить Рэведжа в любом случае. Они шли некоторое время, пока не дошли до свалки. Сэм почувствовал напряжение, быстро проскользнувшее в эмоциях Рэведжа, но они оба сделали вид, будто бы ничего не произошло. Пройдя через горы металлолома и жестяного мусора, они выбрали относительно ровный холм, на который и взобрались, развалившись на нём. Сэм поверхностно отряхнул пыль с места, а потом лёг на живот, положив голову на скрещенные впереди руки, и, прикрыв глаза, начал наслаждаться солнечным днём, наконец почувствовав небольшое облегчение. Последовав примеру, Рэведж расположился совсем рядом. Это было хорошо, и даже головная боль стала меньше с удалением от базы. Он всё ещё мог чувствовать отголоски чужих эмоций, но они были так далеко-далеко, приглушённые и едва заметные. Сэм размышлял, почему его эмпатия так резко усилилась. Даже его собственные эмоции стали острее и сильнее, будто он снова вернулся в пубертатный период, что было не очень. Ему совсем не нравились резкие скачки в своём настроении. Пригретый на солнышке, он бы довольно скоро заснул, если бы не почувствовал приближения некоего тёмно-серебристого меха. Сэм даже глаза не стал открывать, когда холм затрясло на несколько секунд и послышался небольшой грохот, распугавший несколько голубей, сидевший недалеко от них. Мегатрон устроился недалеко от них, не сказав ни слова. Спокойствие и уравновешенность беспрепятственно чувствовались от него вместе с лёгкой задумчивостью. Казалось, тот размышлял о чём-то непринуждённом. Они оба молчали, из-за чего стояла не напрягающая тишина, нарушаемая лишь редкими криками птиц. Это длилось довольно долго, пока Сэм смятенно не приоткрыл один глаз, повернув голову набок и уставившись в профиль тёмно-серебристого лидера десептиконов, броня которого поблёскивала в лучах солнца. — Как глупо… Я раньше в шутку думал, что этот город является тайным местом сбора десептиконов. Так нелепо, что это действительно стало таковым. Знаешь, именно на этой свалке я нашёл Рэведжа и Лазербика. Они лежали недалеко отсюда все побитые, в таком ужасном состоянии и такие неживые, — смотря на свои пальцы и бесшумно постукивая ими по металлу под собой, тихо пробормотал Сэм, тем самым вызывая небольшой гул от пантеры и привлекая внимание Мегатрона. — Я видел их в другом месте. Это так странно, что они оказались здесь. Ещё более странно, что я смог их поднять, привести каким-то образом в онлайн. Я тогда не очень хотел об этом думать — я о многом предпочитаю не думать, на самом деле, — но в последнее время из-за всех этих изменений во мне я стал чаще задумываться обо всех странностях, происходивших со мной, и о попытках достичь нормальности, что не очень хорошо обычно заканчивалось. Я чувствую себя мутантом, которым я уже, наверное, и являюсь. Это немного дико. — Ты боишься, — через некоторое время хрипло заявил Мегатрон, внимательно всматриваясь в парня. — Ага, — довольно легко признался Сэм, нервно пожав плечами и отведя взгляд в сторону, — боюсь. Думаю, один из главных моих страхов — это потерять самого себя. Я уже заметил, что мой характер изменился. Он стал немного другим. Ох, я также боюсь абсолютного кромешного одиночества. Я уверен, что свихнусь, если останусь один на один с самим собой на долгое время. — Меняться нормально. Всё изменяется каждый год, каждый день, каждую секунду — ничто не стоит на месте вечно. Ты не стал кем-то другим, как и я не изменил свою личность, — ровно объяснил Мегатрон, а потом уверенно пообещал: — Ты не останешься один. Никто тебе не позволит. — Из-за того, что я стал сосудом для Оллспарка? — хмуро проговорил Сэм, скрывая глубокую неуверенность в себе, а потом перевернулся и сел, обняв колени. — Ты заботишься обо мне только из-за этого? Все вы? — Глупо утверждать, что это не так, — честно ответил десептиконский лидер, заставляя парня мрачно поникнуть. — Но это также не единственная причина. Отнюдь не только хранение Оллспарка побуждает проявлять заботу и обеспокоенность о тебе. — Тогда что же ещё? — Ты сам, твой характер, твои поступки и действия. Ты сам видел отношение моих десептиконов к тебе, когда они только прибыли. Разве они стали вести себя бережно с тобой, узнав, кем ты являешься? — спросил Мегатрон, получая отрицательный ответ через пару минут. — Только после сближения с тобой, они показали свою привязанность к тебе. Даже, если бы это и было только из-за Оллспарка, тебе следовало бы принять это, так как он теперь часть тебя, а ты часть его. — Я… — Сэм открыл рот, но, не зная, что сказать, с нерешительностью закрыл его, всматриваясь в Мегатрона и ища следы лжи, которой не находилось. — Не нужно что-то сейчас говорить мне. Тебе стоит хорошо поразмышлять над моими словами, мальчик. Сэм медленно кивнул, а потом, нахмурив брови, уткнулся лбом в колени, чувствуя уверенность, твёрдость и удивительное спокойствие от серебристого меха и беспокойство и мягкость от кибертронской пантеры. Спустя минуту размышлений он вдруг почувствовал, как вокруг него обернулся Рэведж. Это было тепло и приятно, давая чувство защищённости и успокаивая нервы. Сэм мягко вздохнул и откинулся назад, проводя рукой по морде десептикона и чувствуя небольшие вибрации. Его взгляд устремился в чистое голубое небо. У него было так много сомнений, каждое из которых терзало его в той или иной степени. Он иногда не мог долгое время спать из-за них. Хорошее поведение десептиконов к нему в последнее время было одним из лидирующих беспокойств. Относились ли они так к нему только из-за влияния Оллспарка на них? Или он сам достиг всего этого? Разве Леннокс не говорил, что он другой, и поэтому они хорошо к нему относятся? Размышляя над сказанными Мегатроном словами, парень пришёл к выводу, что ему не стоило так сильно об этом беспокоиться. Ведь, действительно, десептиконы поначалу относились к нему плохо, даже узнав, что он содержит в себе. Возможно, из-за головной боли он просто перенервничал в последние дни. — Мне было любопытно кое-что, — вдруг заговорил Сэм, вспоминая другие свои размышления. — Уже не один раз вы пересекались с автоботами. Неужели никто из десептиконов ни разу не упомянул обо мне при них? Типа, мне всегда казалось, что злорадство было одним из ваших качеств. — Я приказал не раскрывать эту информацию автоботам. Для меня желательно сохранить своё преимущество нераскрытым. — Оу, — со смешанными чувствами пророкотал парень. — Ты недоволен? Я никогда не ограничивал твои действия и попытки связаться с ними или встретиться. Не моя вина, что все они тщетны. — На самом деле, я не знаю, что чувствую, — смущённо проговорил Сэм, а потом, подумав, прямо посмотрел в алую оптику меха. — Если бы я попросил, чтобы ты брал меня с собой при следующих вылазках, ты бы сделал это? — Я не хотел бы этого, но если ты будешь настаивать на этом, я не буду препятствовать, — спустя несколько мгновений медленно ответил Мегатрон с небольшими паузами. — Я не буду. Не в ближайшее время, — пробормотал Сэм, посмотрев куда-то в сторону и зарабатывая любопытный взгляд от десептиконского лидера. — Раньше я так рвался встретиться с автоботами, снова быть с ними, и меня так расстраивали каждые провальные попытки. Это было больно и давило на меня. Но сейчас я думаю, что в какой-то момент стал бояться встречи с ними. Я не знаю, как это объяснить, но… Хах, это просто глупо… Их мнение продолжает оставаться для меня важным, они сами продолжают оставаться важными. Я просто не могу выбросить всё, через что мы вместе прошли. И я иногда так от этого устаю. — Твоя верность достойна похвалы, мальчик. Как жаль, что не все могут её оценить, — с долей иронии сказал Мегатрон. Сэм ничего не ответил, лишь фыркнул, проходясь рукой по боку Рэведжа. Неожиданно из него вырвался широкий зевок. Парень моргнул, а потом устроился поудобнее. Возможно, он мог бы немного подремать.***
— Что, чёрт возьми, не так с этими волосами? — недовольно пробормотал Сэм, уставившись в зеркало на свои всё ещё белые волосы. — Что ты делаешь, Уитвики? Твоё раздражение за версту чувствуется, — скептически спросил Вили, въезжая в ванную и оглядывая весь бардак устроенный парнем. — Разве не видно? Я пытаюсь покрасить свои волосы, но у меня ничего не получается. Вся краска слезает и вообще не остаётся на них. — А ты уверен, что правильно прочитал инструкцию к применению? — саркастично спросил Вили, пиная одну из коробок из-под краски. — Да! — Зачем тебе вообще нужно сменять свой цвет волос? — спросил Брэйнс, взобравшись на раковину. — Я… Мне не нравится, как люди смотрят на меня, как они шепчутся за моей спиной каждый раз, когда я выезжаю в город, — тяжело вздохнул Сэм, опускаясь на край ванны. — Разве тебе раньше не было на них всё равно? — Да, но тогда меня волновали другие вещи, — в смятении ответил Сэм, помогая миникону взобраться к Брэйнсу. — Я чувствую себя животным в цирке. — Тебе следовало бы привыкнуть к этому. Ты не такой, как они. Они нормальные, ты нет, — резко сказал Вили, отчего парень вздрогнул. — Я знаю. — Он прав. Не обращай на это внимание. В дальнейшем ты всё больше будешь отличаться от них. Не стоит слушать людей, — кивнул Брэйнс, хлопая Уитвики по руке. — Но насколько сильно я изменюсь? Стану ли я каким-нибудь уродом? Франкенштейном из органики и металла? — неуверенно спросил Сэм, сжимая руки в кулаки. — Мы не знаем, что в итоге с тобой станет, Уитвики. Никто не знает. Но как бы ты не изменился, у тебя всегда будет поддержка. — Мы, Уилл, Аннабель, десептиконы. — Ага. Кто бы мог подумать, что тебя будут поддерживать десептиконы и Мегатрон, а? И всем им уж точно наплевать на твою внешность. Особенно десептиконы. Они такие уроды бывают, — хмыкнул Вили, а потом спрыгнул к парню на колени. — Ты делаешь невозможные вещи, Уитвики. И все ценят тебя за это, а не за красивые глазки. — Никто не отвернётся от тебя, а если и посмеют, то их ждёт поистине десептиконская расправа. А люди… люди уже давно не вызывают особого доверия и уважения. — Уилл и Аннабель люди. — Большинство людей не вызывают доверия и уважения, — поправил себя Брэйнс. — Так что не беспокойся об этом. — Спасибо, — благодарно выдохнул Сэм, почувствовав некоторое облегчение. — Это успокоило некоторые из моих сомнений. — Что значит некоторые? Уитвики, ты опять забиваешь свою голову ненужными вещами? — Возможно, — уклончиво ответил Сэм с небольшой улыбкой. — Ох, этот парень никогда не изменится.***
Бурные, сильные, выходящие из-под контроля — его эмоции становилось всё тяжелее сдерживать. Раздражение и постоянная тревога преследовали его даже во сне, а скрытые страхи и волнения всплывали наружу, усиливались, окутывали тяжёлым душным одеялом, не давая продыху. Грубые, такие некрасивые, обидные слова слишком быстро вылетали изо рта без его ведома, заставляя потом сожалеть о сказанном — как будто он и так недостаточно плохо себя чувствовал. Сэм не хотел огрызаться на всех, не хотел этих эмоциональных всплесков, не хотел кого-либо ранить. Было небольшим успокоением чувствовать понимание и мягкость от десептиконов, но вместе с тем он ощущал себя только хуже. С усилением эмпатии лучше не становилось. Сэм не мог это контролировать, не понимал как. Он просто хотел перестать ощущать то, что не должен был. Словно неподъёмный груз, окружающие чужие эмоции давили на него, копились внутри, стирали грань между ними и его собственными. Он мог сбегать на свалку в поисках отдыха, но он не мог долго оставаться в одиночестве, потому что ему нужно было видеть, чувствовать, что он не был один. Это сводило его с ума. Единственной отдушиной, его спасением и умиротворением была работа в его мастерской. Она заставляла его забыть абсолютно все сомнения и переживания, полностью сосредотачивая на себе. У него и в мыслях никогда не было, что он так сильно полюбит это дело. Сэм действительно теперь мог понять Микаэлу. Постоянные идеи и образы крутились в его голове, удерживая всё его внимание и просто не давая другим мыслям втиснуться. Нередко из-за постоянных скачков от одной задумки к другой у него получалась неработающая бессмыслица, но, когда у него выходило что-то полезное и действительно стоящее, он чувствовал неподдельное счастье, заставляющее его широко улыбаться и смеяться. Так было, когда он наконец доделал устройство, позволяющее скрывать сигнатуры десептиконов с радаров, будь те земные или инопланетные. Парень также с улыбкой возился над очередными дезориентирующими гранатами, которые так часто просил Уилл — иногда снаружи можно было услышать взрыв и следующий за ним грохот. Сейчас же Сэм как раз и был в мастерской, что не было удивительным, так как в последние дни он буквально жил здесь. Он не очень доверял себе сейчас, думая о своём особенно плохом и раздражительном настроении с долей странно грустных ноток. Десептиконы, миниконы и Уилл с Аннабель разумно дали ему побыть одному, но он всё равно мог слышать их приглушённые голоса снаружи, а чужие эмоции лишь поверхностно касались его, просто давая знать, что они там, недалеко. На заднем плане не очень громко шумел телевизор, который он решил установить ради развлечения, а вокруг него были разбросаны инструменты и всякий металлолом. Сам же Сэм расселся на полу на больших синих листах, что-то быстро чертя, записывая или исправляя. Его брови были нахмурены, а лицо приобрело задумчивое выражение. Он прекратил свои действия и устремил взгляд в потолок, смотря в никуда и размышляя над следующими действиями. Его левая рука, освобождённая от карандаша, непроизвольно в который раз коснулась груди в области сердца, слегка почесав место. В последнее время парень часто так делал, чувствуя странные ощущения. В основном он сбрасывал это на накопившиеся эмоции и просто не обращал внимания. Казалось, Сэму пришло какое-то озарение, из-за чего он хотел бодро продолжить чертить, когда резко замер над листом, услышав что-то до боли знакомое. Имя, где-то в стороне прозвучало знакомое имя, такое родное и привычное, которое он не раз называл, повторял, кричал. Парень тут же вскинул голову, быстро осматриваясь и устанавливая свой взгляд на экран телевизора, на голубую оптику на столь знакомом лице, которое он так давно не видел. — «Так чем же вы оба занимаетесь?» — улыбаясь, спросила светловолосая ведущая какого-то ток-шоу. — «О, я механик. Знаете, создаю в своей мастерской изобретения, иногда помогаю латать автоботов. А Бамблби разведчик, но сейчас он, вроде как, защищает меня и мою дочь с её… парнем», — бодро ответил мужчина, смешно скривившись на последнем слове, а потом с наигранным возмущением шутливо ударил знакомого автобота по манипулятору. — «Она просто обожает этого жёлтого приятеля. Если честно, по секрету, мне кажется, что она любит его больше, чем меня. Ты забираешь всё её внимание, Би!» — «Моя вина, что ты… такой скучный?» — как и раньше, нарезками насмешливо ответил Бамблби, издавая знакомый смех. — «Хей!» — «Так он ваш защитник?» — пытаясь скрыть собственный смех, уточнила ведущая. — «Ага, он спасает мою задницу от всяких неприятностей», — со смешком проговорил механик. Сэм не слышал дальнейших слов, не мог их разобрать. Он лишь смотрел на жёлтого разведчика, на его лучшего друга, на брата, всматриваясь в каждую новую деталь на его корпусе, непроизвольно откладывая это в укромный уголок его разума. Смотрел, как Бамблби — Бамблби, который хотел остаться с ним, который уехал без него — весело общался с ведущей и с механиком, Кейдом Йегером, и перебрасывался дружескими шутками. Смотрел на их обмен широкими улыбками, тёплыми прикосновениями, будто они были давно знакомы, будто они были важны друг для друга, будто они были семьёй. Товарищеская, искренняя атмосфера ощущалась без каких-либо проблем. Глядя на такого забавного, весёлого, привычного Бамблби, Сэм почувствовал, как в его груди что-то до боли сжалось. Он даже не заметил, что задержал дыхание, просто пытаясь найти что-то в лице автобота, но не находя этого. В голове же была звенящая пустота. Он думал… думал, что уже справился с этим, пережил это, но, видимо, это было не так. Иначе он не мог объяснить, почему ему сейчас было так чертовски плохо, почему ему было так больно. Сэм с болезненным выражением лица отвернулся от телевизора, замечая лёгкую дрожь в руках. Свернувшись калачиком на чертежах, он прерывисто задышал, попытавшись успокоиться, но, что бы он ни делал, дрожь не утихала, а боль в груди всё не проходила — она становилась лишь сильнее. Почему ему было так больно?***
Уилл сразу же понял, что что-то явно было не так. Первым звоночком стало резко встревоженное поведение десептиконов. Те, словно звери в клетке, нервно заходили кругами по территории базы, кажется, сами того не осознавая. Леннокс с удивлением смотрел на растерянный молодняк, пытаясь понять, что с ними случилось, когда ни с того ни с сего произошёл скачок напряжения в электроцепях. Сначала прокатились лишь небольшие искорки, на которые никто не обратил внимания, но потом везде внезапно замигал, замерцал свет. Послышался громкий треск, и в одно мгновение повсюду лопнули лампы. Уилл только и успел, что вскрикнуть и прикрыть голову руками, когда на него посыпались осколки стекла, которые, к счастью, стряхнул Баррикейд, защитивший мужчину. Когда всё прекратилось, Леннокс, найдя взглядом свою дочь в безопасности с Брейкдауном, озадаченно всё осмотрел. — Какого чёрта только что произошло?! — Это странно, — серьёзно кивнул Баррикейд без своей обычной насмешки, а потом резко замер, как будто что-то почувствовав. — Что та… — хотел было спросить Леннокс, как вдруг раздался громкий крик вперемешку с хрипами и стрекотом. — Это был Сэм! Не медля больше и секунды, Уилл сорвался на бег к мастерской парня, замечая спины уже стоящих там Мегатрона, Нокаута и нервно метавшегося из стороны в сторону Рэведжа. Позади себя он услышал тяжёлые спешащие шаги Баррикейда, который тут же начал расспрос о том, что произошло, но это он уже не слушал. Всего его мысли занимала лишь скорчившееся фигура парня впереди посреди беспорядка. Сэм издавал ужасные, душераздирающие звуки, с силой сжимая одежду на груди и царапая лоб и щёки о пол, усыпанный осколками. Было очевидно, что ему было очень больно. Уилл не мог этого вынести и уже хотел броситься к нему, как его схватили. Мужчина перевёл яростный взгляд на посмевшего его остановить Баррикейда, начав вертеться, чтобы вырваться. — Почему ты останавливаешь меня?! Пусти!!! Ты не видишь, что Сэму больно?!!! Ему нужна помощь!!! — гневно закричал Леннокс, но десептикон лишь усилил захват, мотая головой. — Успокойся. Ты не можешь к нему сейчас подойти. Так ты только навредишь и себе, и ему, — с едва удерживаемым спокойствием произнёс Баррикейд сквозь сжатые денты. — Почему?! Что происходит?! — Вокруг него образовалось поле, которое причиняет вред любому, кто пытается подойти ближе к Сэму. Что-то происходит. Мои сканеры будто с ума сошли, — быстро взволнованно пробормотал объяснения Нокаут. — Оллспарк что-то делает с ним, как-то меняет его. — Образуется искра, — удивительно спокойно поведал Мегатрон, заставив всех шокировано уставиться на него. — Что?.. — Искра. В его груди образуется искра. Но почему же он так страдает? — задумчиво пояснил десептиконский лидер, не отводя взгляда алой оптики от спины парня. — Это похоже на реакцию от разрыва искровой связи. — Это всё объяснило бы, но это невозможно! Как у него может быть разрыв связи, если его искра только образуется? И главное, с кем? — возразил Нокаут, оглядываясь краем глаза на подошедшего Брейкдауна. — Потом порассуждаете! Как нам помочь ему? — более уравновешенно воскликнул Уилл, переводя взгляд с одного десептикона на другого. — Мы не можем ему помочь сейчас. Обычно все его изменения происходят сами по себе. Требуется лишь время, — покачав головой, ответил Нокаут, а потом неуверенно посмотрел на парня. — Но если всё также продолжится, если это действительно разрыв связи… — Нужен кто-то, кто заземлил бы его. Его искра крайне нестабильна, — хмуро продолжил Брейкдаун.***
Ему было больно. Так больно и грустно. Всепоглощающая тоска пожирала его всего без остатка, не давая сделать и глоток воздуха. Он никак не мог подавить дрожь, проходившую по всему его телу, и жалкие всхлипывания, лишь издавая скулящие звуки. Голоса… Он мог слышать на заднем фоне чьи-то обеспокоенные голоса, наполненные статическим шумом и приглушённые, будто он был под толщей воды. Они исходили от размытых фигур вдалеке. Сколько бы он не пытался рассмотреть их, они не становились чётче, расплываясь в разные стороны. Лишь рубиновая оптика сияла так ясно, но не её Сэм хотел видеть больше всего, совсем не её. Почему ему не становилось лучше? Почему становилось только лишь хуже? Почему боль в груди так стремительно росла? Разве она не должна была пройти, успокоиться и дать ему отдохнуть? Разве он уже не достаточно натерпелся? Сэм сжался ещё сильнее, отчаянно желая, чтобы всё прошло, чтобы кто-нибудь помог ему, спас из этого мира боли и отчаяния. А затем он почувствовал знакомую искру, стремительно приближающуюся к нему, словно яркая звезда, пробивающаяся сквозь чёрные тучи ночного неба. Беспокойство, уверенность, забота, твёрдость, печаль, волнение, нежность — всё это так ярко ощущалось. В один момент ему было так жутко холодно, а в другой он почувствовал успокаивающее восхитительное тепло, так необходимое ему сейчас. Оно обволакивало его, защищая от всего, что причиняло ему вред, и успокаивая его боль. Выдыхая, он почувствовал тёплый металл, прижимающийся к нему, и услышал успокаивающие мурлыкающие трели над собой, которые иногда резко сбивались с ритма. Это придавало ему чувство защищённости. Уткнувшись лицом куда-то в сгиб металла, Сэм почувствовал, как что-то встало на свои места, наконец позволяя ему уйти в спасительную темноту. — Спасибо, — слабо едва слышимо прошептал он, взглянув на Рэведжа перед тем, как забыться.