Пустой Грааль

- Джинни, да замолчи же ты хотя бы на минутку, ты болтаешь всю дорогу! Пожалей мою бедную голову, она у меня уже буквально раскалывается, – Гермиона появилась в комнате вслед за Джинни, которая уже вошла и с радостным приветственным криком кинулась на шею Фрэн. - Я так соскучилась! А мы всю дорогу гадали, куда же ты запропастилась? Ты приехала раньше, да? - Привет, Фрэн, я тоже очень рада тебя видеть, – Гермиона не стала столь бурно выражать свои эмоции, но ее улыбка была лучшим доказательством того, что она действительно рада видеть свою соседку. Фрэн с улыбкой смотрела на них обеих и понимала, что за прошедшие полгода очень привязалась к ним. Как ни обманывала и не убеждала она себя в том, что это все не для нее, они стали частью ее жизни. Это произошло само собой, словно так и должно было быть. И это было бесконечно удивительно, учитывая уверенность Фрэн в том, что и эта школа, и все эти люди возникли в ее жизни искусственно, по чьей-то злой воле, которая перевернула всю ее жизнь с ног на голову и перечеркнула все то, что прежде она считала своей судьбой. С каждым новым днем она понимала, что ее стремление вернуться назад – не более чем попытка обмануть саму себя или что-то кому-то доказать. Что-то иллюзорное, словно бы все всё понимали, понимали, что ей давно это не нужно, но она не отступится, хотя бы из упрямства. Но, так или иначе, тоска по ее прежней жизни и по людям, которые были ей дороги когда-то, постепенно отпускала ее. Это не означало, что они вовсе исчезли из ее сердца. Нет, какая-то частичка ее души навсегда осталась вместе с ними, но жизнь продолжалась, а, значит, приходилось идти дальше. А тоска по прошлому постепенно отпускала. Это не было больно, это было немного грустно. Так тает утренний туман под первыми лучами восходящего солнца. Сначала словно бы нехотя, медленно, а потом исчезает вовсе, словно его и не было здесь совсем еще недавно. И яркий солнечный свет заливает все вокруг в ознаменование наступления нового дня. И вот туман исчезает совсем, оставляя о себе лишь смутное воспоминание, не более осязаемое, чем легкий поцелуй прохладного предрассветного ветерка или касание чьей-то невидимой руки. Фрэн не знала, случилось ли это по ее воле или было закономерным результатам течения времени – самой сложной загадки человеческого бытия. Она постепенно приходила к осознанию того, что, как бы она этого не хотела, у нее не получиться вернуться в прошлое, по крайней мере, в то, каким его помнила она. То прошлое больше никогда не повторится. Мы всегда возвращаемся в свои воспоминания, но реальная жизнь и воспоминания о том, какой она была когда-то, далеко не одно и то же. Фрэн знала, что за это время в ее жизни возникли новые привязанности, хотя она этому всячески противилась. Как и в жизни Элен и Джейн, и даже в жизни Андриана они тоже могли возникнуть. Как бы она ни старалась убедить себя в обратном. И появившиеся в комнате Джинни с Гермионой были самым неоспоримым доказательством этих ее мыслей. Такие разные, эти девочки были похожи в одном – они обе были искренними. А Фрэн это ценила в людях больше всего. В ее жизни было слишком мало таких людей. Напрасно она полгода гнала от себя все проявления человеческих чувств, это было неправильно. Просто ей казалось, что ее пребывание в Хогвартсе не было настоящей жизнью, это было словно бы платой за ту жизнь, в которую она вернется однажды. Напрасно, оказалось, что это и есть самая настоящая жизнь: и недовольное бормотание Джинни ранним утром, и строгие взгляды Гермионы, и Гарри с Роном, которые постоянно подтрунивали над ней, и их гостиная в золотисто-красных тонах, и Большой Зал, и уроки, на которые иногда так не хотелось идти. А еще Фрэн казалось, что если она разрешит себе здесь что-нибудь чувствовать, она предаст девочек и Андриана, и чувство вины постоянно преследовало ее. Но сейчас и оно отпускало ее, уступая место в душе радости от осознания того, что она узнала этих людей и учится в этой школе. Пусть совсем недолго, но все это уже успело стать частью ее жизненной истории, которую она уже никогда не сможет переписать заново и вычеркнуть из нее все то, что случилось с ней здесь. - И я очень скучала, очень. А вернулась я и впрямь раньше, мы с родителями навещали родственников в Англии и решили, что смысла возвращаться домой мне уже нет, - Фрэн решила умолчать о том, при каких обстоятельствах она праздновала Рождество в этом году. - Кстати, тебя ребята хотели видеть, они тоже недоумевали, куда же ты подевалась,- Джинни с видимым трудом подняла чемодан, поставила его на кровать и принялась разбирать свои вещи. - Я с ними непременно пойду поздороваться, попозже. - Между прочим, Джинни, тебе не мешало бы пойти и узнать расписание на новый семестр, – Гермиона тоже занялась распаковыванием своего чемодана. - Ну да, а я-то все гадала, чего мне не хватало для полного счастья! – Джинни показала Гермионе язык и с независимым видом вернулась к своему прерванному занятию. - Ты совершенно не меняешься. Безответственность – твоя вторая натура. - Бла-бла-бла! – Джинни закончила, наконец, распаковывать свои вещи и, уверив Гермиону в том, что безответственность нисколько не мешает ей жить, унеслась куда-то, сказав, что еще не со всеми поздоровалась. - Так устала, просто сил нет. Дорога вымотала, - Гермиона села на кровать и устало посмотрела на Фрэн. - Как у тебя дела? - Все хорошо, - Гермиона смущенно отвела глаза и принялась рассматривать что-то на противоположной стене с повышенным вниманием. Фрэн не стала ни о чем ее расспрашивать – захочет, расскажет сама. Но Гермиона не стала ни о чем рассказывать, просто посмотрела на Фрэн и сказала: - Спасибо. - За что? – Фрэн с улыбкой смотрела на соседку. - За то, что была рядом в трудную минуту. За то, что все поняла, как надо. - Не стоит. Я рада, что у тебя все хорошо. Фрэн села на свою кровать, и они еще долго болтали с Гермионой. Вернувшаяся далеко за полночь Джинни, испепеляющее посмотрев на Гермиону, продемонстрировала той листок пергамента. - Это мое расписание. А это тебе, - Джинни протянула второй листок пергамента Фрэн, - я вас категорически поздравляю, у вас первый урок у Снейпа, и снова со Слизерином. - Прекрасное начало семестра. Кстати, знаешь что странно? Малфой сегодня не ехал в поезде. Интересно, почему? - Тебя так сильно огорчило отсутствие Малфоя? – Джинни поморщилась, словно желая показать, что ее нисколько бы не расстроило даже бесследное исчезновение Малфоя, не говоря уж о его отсутствии в поезде. К огромной радости Фрэн, развивать эту тему не стали. Девчонки принялись наперебой рассказывать о рождественских впечатлениях, Джинни выражать свое сожаление по поводу того, что каникулы слишком короткие, Гермиона – что слишком длинные. Пробуждение утром было просто ужасным. Уснули они под утро, проговорив полночи, поэтому теперь Джинни и Фрэн поступили так, как поступали всегда – единогласно решили не идти на первый урок, накрывшись с головой одеялом и заверив Гермиону, что один пропущенный урок ничего не решает. Гермиона взмахом волшебной палочки стянула одеяла с них обеих, и, удовлетворенно слушая их уверения в том, что у нее нет капли сострадания, подгоняла их. - Посмотри на нее, Фрэн, она же бодра и свежа как первокурсник в первый день учебы, - Джинни со стоном поднялась с кровати и, заверив всех в том, что она самый несчастный человек на свете, скрылась в ванной. Выражение лица Фрэн свидетельствовало о том, что она еще более несчастна. Через сорок минут они покинули комнату, и под бодрые увещевания Гермионы направились в Большой Зал завтракать. - Снейп опаздывает, может, совсем не придет? – Рон кинул взгляд на входные двери, в котором читалась неприкрытая мольба и бесконечная надежда. - Ага, конечно, - Гарри безжалостно развеял в прах все его ожидания, - сейчас нарисуется. Словно в подтверждение его слов двери кабинета распахнулись, явив притихшим ученикам Снейпа, бесконечно раздраженного, как обычно. - Видимо, оторвался на каникулах, - Рон проводил Снейпа взглядом. Гермиона строго глянула на него, а Гарри и Фрэн заулыбались, демонстрируя свое полнейшее согласие с Роном. Фрэн, пытаясь не привлекать внимания Снейпа, прошмыгнула к своей парте. Там уже сидел Малфой с самым независимым видом. - Видимо, разлука с Поттером была слишком долгой, ты его прямо ни на минуту оставить не хочешь, - Малфой кинул на Фрэн весьма красноречивый взгляд. Он знал, что не стоило этого говорить, но ему сложно было сдерживать себя. Это была ревность, да. Он ревновал ее к рыжему недоумку Уизли, и к грязнокровке Грейнджер, и к Поттеру. Поттер вообще стоял отдельно от остальных. Он не хотел делить ее ни с кем, хотел, чтобы она принадлежала только ему. Но он знал, что с ней так нельзя. Слишком уж вольной пташкой она была. - Ну, это же Поттер, - Фрэн неопределенно повела плечами, словно в знак того, что тему эту развивать она не намерена. Остаток урока они провели в полном молчании, да и настроение Снейпа не располагало к разговорам. Он успел снять десять баллов с Гриффиндора, пять со Слизерина и только после этого с чувством выполненного долга отпустил учеников. Фрэн вышла из кабинета и столкнулась с профессором МакГонагалл. Она, заметив Фрэн, помахала ей рукой, призывая остановиться. - Мисс де Лосаро, вы просили известить вас о возвращении профессора Дамблдора. Так вот, он здесь и готов вас принять. Прямо сейчас. - Спасибо, профессор, - Фрэн рассеянно кивнула своему декану и огляделась по сторонам. Невдалеке стоял Драко и напряженно вглядывался в выражение ее лица. Она была похожа на маленького ребенка, который потерялся в большом магазине и теперь не может найти родителей. - Ты слышал? - Слышал, - он подошел ближе, по-прежнему напряженно смотря на нее, - иди к нему. - Мне страшно. - Знаю. Но выбора у тебя нет. Фрэн упрямо сжала губы и решительно пошла в сторону кабинета Дамблдора, не взглянув на Драко. У нее бешено стучало сердце, и отчего-то шумело в голове. Она никак не могла ни на чем сосредоточиться, просто бездумно шла куда нужно, и все. Ей предстояло узнать нечто очень важное, что, возможно, изменит всю ее жизнь. И, вполне возможно, не в лучшую сторону. Фрэн решительно постучала в дверь кабинета директора. - Можно? - Да, мисс де Лосаро, входите, - профессор Дамблдор поднялся из кресла в знак приветствия, - прошу. Директор Хогвартса указал Фрэн на свободное кресло. - Вы знаете, почему я здесь? – Фрэн решила не ходить вокруг да около, она была слишком взволнована. Дамблдор сидел в кресле и, казалось, последнего вопроса девушки не слышал. Фрэн уже собралась повторить его, но Дамблдор ее опередил. - Я догадываюсь. Но, все же, будет лучше, если вы расскажете мне все сами, - Дамблдор вопросительно посмотрел на Фрэн. Она кивнула, соглашаясь. - Все началось около трех месяцев назад. В учебнике по истории магии я случайно увидела портрет девушки, которая была похожа на меня как две капли воды… Дамблдор слушал ее очень внимательно, не перебивая и не задавая вопросов. Фрэн закончила свой рассказ описанием того, что она прочла в дневнике Грейс. - Я подумала, что прабабушка имела в виду вас, когда говорила о человеке, который сможет мне дать ответы на многие мои вопросы. И вот я здесь. - Ну что же, я выслушал вашу историю, теперь и вы послушайте мою. Но вначале скажите мне, что вы знаете о временах короля Артура? Фрэн удивленно посмотрела на него. Начало его истории было, мягко говоря, необычным. Причем здесь ее знания о короле Артуре? - Не думаю, что слишком много. Камелот – утопия, город равенства и справедливости, видимо, символ стремления людей к идеальному устройству общества, где все были бы счастливы. Рыцари Круглого Стола, королева Гвиневра, меч Эскалибур. Красивая сказка, не более, - Фрэн пожала плечами. - Все верно, за исключением одного. Это не сказка. Фрэн в очередной раз изумленно посмотрела на профессора. - Даже если и так, какое это имеет отношение к истории моей семьи? - Самое прямое. Не воспринимайте рассказанное мной сейчас как сказку, примите как данность, что все эти события действительно происходили в Англии в пятом веке. Началась эта история во времена правления короля Утера. Это было весьма смутное для Англии время, страну раздирали на части междоусобные войны, народ был недоволен, и это недовольство грозило вылиться в кровопролитную войну. Ситуация осложнялась тем, что у короля не было наследника, трон передать было некому, и очень многие задались целью завладеть этим самым троном. Король был в отчаянии, королева, леди Игрэйн, никак не могла родить наследника. И Утер пошел на крайние меры – он обратился за помощью к темным магам. Темные силы всегда были очень привлекательны и соблазнительны для людей, во все времена. Ведь они неизменно обещали непременное исполнение самого заветного желания. Кто-то хотел денег, кто-то славы, кто-то – власти. Король Утер хотел ребенка. Ничего предосудительного в его желании не было, но, видимо, у него не было наследника потому, что на то была высшая воля, а король попытался перехитрить Бога. Заключив сделку с Дьяволом. Он не учел, что в такой сделке всегда одна цена – бессмертная душа. Правда, в его случае все было по-другому: душу его никто не требовал, но о том, что будут последствия, его предупредили. Спустя девять месяцев у короля и королевы родился сын – здоровый и крепкий ребенок, которого нарекли Артуром. Вот только долго радоваться долгожданному материнству королеве не пришлось – леди Игрэйн умерла в скором времени, в буквальном смысле зачахнув через месяц после родов сына. Это и стало платой темным силам за помощь – они потребовали за новую жизнь заплатить уже существующей. Король был вне себя от гнева, хотя едва ли это было справедливо – его ведь предупреждали о последствиях. Но он решил, что его власти хватит на то, чтобы защитить свою семью. После рождения венценосного наследника междоусобицы в стране прекратились, зато началась другая война – король всеми фибрами души возненавидел магию, из-за которой погибла его жена. И на всех, кто обладал какими-нибудь способностями, которые имели магическую природу, начались жестокие гонения. Король безжалостно казнил всех: и светлых, и темных магов, для него не было различий. Вот тогда и произошел раскол существующего мира на мир людей и мир волшебников. Люди, обладавшие сверхъестественными способностями, вынуждены были вести тайную жизнь, и с течением времени это стало нормой. Артур рос живым и любознательным мальчиком, который, как губка, с детства впитал в себя взгляды отца на мир волшебников. Его воспитали в духе ненависти к миру магии. После смерти короля Утера воспитанием Артура занялся Мерлин, который жил при дворе и был его наставником. О том, что Мерлин был еще и величайшим волшебником своего времени, ни Артур, ни его отец не знали. Мерлин был невероятно мудр, о его способностях в мире магов ходили легенды. Он надеялся усилить свое влияние на Артура после смерти короля Утера: целью Мерлина было прекратить гонения на волшебников и остановить бессмысленное кровопролитие. Надо сказать, что смерть отца только лишь укрепила в юном короле ненависть к миру магии: король погиб при весьма загадочных обстоятельствах, и Артур, помня о смерти матери, посчитал магию виновной и в смерти отца. Гонения усилились, Мерлин не добился особых успехов на поприще перевоспитания Артура. Так или иначе, годы шли, король прочно укрепил свои позиции на престоле и начал задумываться о женитьбе. Его выбор пал на леди Гвиневру – девушка принадлежала к древнему уважаемому роду, была богата, знатна и весьма недурна собой. Артур женился. Он любил свою жену, и она отвечала ему тем же. Здесь надо заметить, что правление короля Артура было ознаменовано не только гонениями на волшебников. Артур был мудрым и справедливым королем. Англия начала процветать, а король попытался создать утопию в отдельно взятом городе – Камелоте. Символом Камелота стал Круглый Стол – место собрания приближенных Артура, его верных сподвижников и соратников. Рыцари Круглого Стола - так их называли. Они были отважны, бесконечно преданы королю и превыше всего ценили честь и справедливость. Артур был истинным королем своей страны, он действительно любил свой народ и вел его к процветанию. В браке он был счастлив, его окружали верные и преданные друзья, Мерлину со временем удалось убедить Артура в том, что он заблуждается на счет мира магов, правда, не до конца, но Артур пошел на некоторые уступки. Все было хорошо. А теперь пришла пора рассказать историю еще одного участника этих событий, вернее, участницы. У короля Утера был друг, они знали друг друга с детства и были неразлучны. Когда Утер стал королем, сэр Лодегранс стал его правой рукой. После рождения Артура прошел год, когда погиб Лоденграс. Он был смертельно ранен в сражении и перед смертью завещал Утеру заботиться о своей новорожденной дочке. Мать девочки умерла в родах, и теперь она оставалась круглой сиротой. Утер дал клятву, что воспитает девочку как родную дочь, и, оплакав смерть друга, занялся воспитанием девочки. Ее нарекли Морганой, она росла при дворе и действительно была Утеру родной дочерью. Артуру было шестнадцать, когда короля Утера не стало, а Моргане пятнадцать. Девушка выросла настоящей красавицей, о ее красоте ходили легенды далеко за пределами Камелота. Но сколь прекрасна эта девушка была внешне, столь уродлива она была внутренне. Она росла жестокой и злой, хотя и мастерски научилась это скрывать, ибо хитросплетения придворных интриг сделали из юной воспитанницы Утера мастера притворства. Она была любима королем как родная дочь, но ей этого было мало. Не знавшая родных родителей, Моргана, тем не менее, так и не научилась видеть в Утере отца. Она чувствовала себя приживалкой, придворная знать весьма пренебрежительно отзывалась о девушке, намекая на ее сомнительное родство с королевской семьей. Моргане хотелось большего: она хотела стать королевой. Вот если бы она вышла замуж за Артура… Но, надо заметить, не только жажда власти двигала Морганой. Ею двигала сила куда более могущественная: она любила Артура. Она полюбила его со всей страстностью своей неординарной натуры. Моргана не знала любви ни к кому, кроме него, и очень надеялась, что Артур однажды сделает ее своей женой. Но Артур видел в ней всю жизнь только младшую сестру, и когда пришла пора выбирать супругу, его выбор пал на Гвиневру. И Моргана возненавидела Артура так же сильно и неистово, как совсем еще недавно любила его. Но не только это стало причиной ее ненависти. Моргана была волшебницей. Она не знала, откуда взялись у нее эти способности, но она по силе и могуществу могла соперничать с самим Мерлином. И всю свою жизнь девочка провела в страхе, научившись скрывать свои истинные чувства и магические способности. Она знала, что ни Утер, ни Артур не пощадят ее, если узнают о том, что она – волшебница. Моргана привыкла каждый день видеть смерть таких же, как она сама, от рук тех, которые называли себя ее отцом и братом. Каждый день девушка ждала, что придут за ней. Самым страшным было то, что однажды она перестала контролировать свою силу. О ее способностях узнал Мерлин и взял на себя заботы об обучении девушки магии. Он научил девушку контролировать силу, а сила у Морганы была почти безграничной. Но его пугала сущность юной воспитанницы короля Утера: девушка постепенно становилась темной волшебницей, и Мерлин ничего не смог с этим сделать. Моргана смирилась с тем, что Артур женился на другой: любовь в ее сердце уступила место черной ненависти, и с тех пор Моргана стала вынашивать планы мести. Это была ирония судьбы, но у Артура и Гвиневры не было детей. Оба страстно этого хотели, но – увы. И вот тогда Моргане и пришла в голову идея, которую она решила непременно воплотить в жизнь: избавиться от Гвиневры, соблазнить Артура и родить ему наследника. А когда Артур предъявил бы всем мальчика и объявил его наследником трона Камелота и всей Англии, участь его была бы незавидна. Моргана задумала убить Артура и стать королевой Камелота, ибо сам наследник был бы еще слишком мал. Она хотела, чтобы магам и волшебникам больше не пришлось прятаться и скрываться, потому что сама Моргана не понаслышке знала, что такое всю жизнь прожить в страхе. Вот только собирала она под своим началом магов исключительно темных, посвятивших свою жизнь служению силам зла. И тогда судьба магического мира могла бы оказаться под угрозой. Англия погрузилась бы во мрак. Как мир людей, так и мир волшебников. Но, к счастью, ее планам не суждено было сбыться: Мерлин узнал обо всех ее черных начинаниях и смог победить Моргану. Он убил ее физически, но вот ее безграничную силу он уничтожить не смог. Сила – это энергия, а энергия не появляется из неоткуда и не исчезает в никуда. Она лишь перетекает в другую форму. Мерлин боялся, что Моргана найдет способ возродиться. Он не мог оставить ее силу на свободе, потому он нашел самый лучший, как ему казалось, выход. Он заключил силу Морганы в тело новорожденной девочки. Девочка родилась в весьма знатной и уважаемой семье, и родители нарекли ее Арден. Родители девочки не знали, что Мерлин заключил в их ребенка силу самой темной и самой могущественной колдуньи. Мерлин мог многое, но не все. Он смог наложить на девочку чары, которые частично бы смогли защитить ее. Силой Морганы девочка воспользоваться не могла, она могла лишь передать ее по наследству, причем, только по женской линии. Мерлин сделал так, чтобы девочки в роду Арден рождались не чаще, чем раз в сто лет. То есть девочка фактически не была наделена силой, она была всего лишь сосудом, в котором дремала сила. Моргана могла возродиться в теле этой девочки или ее потомков, но только если бы они сами этого захотели. То есть дали на это свое согласие. Если бы они на это соглашались, они бы умирали, оставляя свое тело Моргане. Пока Мерлин был жив, он неустанно следил за судьбой Арден. Она выросла при дворе короля Артура, а потом вышла замуж. Ее муж был родом из Испании, туда он и увез молодую жену сразу после свадьбы. Вскоре после этого Мерлин умер, а следы Арден затерялись на многие века. Но, так или иначе, потомки ее живы, а это значит, что существует возможность возрождения Морганы. Если позволить этому случиться, девочка, которая является прямым потомком Арден, умрет. И вся судьба магического мира окажется под угрозой. Волшебный мир погрузиться во мрак, потому что освободить Моргану означает освободить само Зло.