***
Рикардо Эредиа, застывший у окна своего кабинета, обернулся на шум. Его люди буквально внесли в помещение Бласа, связанного по рукам и ногам, но брыкающегося так, что они вчетвером едва удерживали его. Несмотря на путы, очнувшийся в дороге парень доставил немало неприятностей похитителям, одному из них успев разбить нос головой, а второго укусить за ухо, прежде чем они догадались заткнуть ему рот и связать покрепче. Кивнув на диван, показывая, где можно выгружать ношу, Рикардо сделал знак одному из мужчин развязать сына. Тот подошел с опаской и на всякий случай разрезал веревки, не приближаясь вплотную. Глаза Бласа гневно сверкали. – Если бы я этого не сделал, ты бы не стал слушать, что я говорю, ведь правда? – поднял брови Рикардо в ответ на выражение лица Бласа. Закончив свою работу, служащий быстро удалился, оставив отца и сына наедине. Блас неторопливо поднялся, не показывая, насколько болит занемевшее от веревок и неподвижности тело. – Что ты опять задумал? – хмуро поинтересовался он, растирая запястья и разминая шею. – Хочешь нарушить условия договора? – В этом нет необходимости. Раз здесь Лаура, у этой девчонки нет никаких шансов. Блас хмыкнул и хищно улыбнулся: – Линарес всегда добивается своего, несмотря на препятствия. – Что ж… В таком случае, если она не победит… – Рикардо посмотрел сыну в глаза, – …ты сделаешь то, что я скажу.***
Изрезанный во многих местах костюм восстановлению не подлежал. Разложив лохмотья на полу, Лухан из всех сил пыталась что-то придумать, но неопрятные разрезы не могли исчезнуть от одного ее желания. Один рукав болтался на ниточке, второй был откромсан по локоть, брюки ниже колен превратились в весьма авангардный вариант ковбойских штанов. – Лухан Линарес, приготовьтесь, через три человека ваша очередь! – сообщил один из волонтеров, видя, что она так и сидит на полу в школьной форме. Сердце Лухан быстро застучало. Ну нет, она не может вот так проиграть! Но и выходить на сцену в подобном виде тоже не вариант. Остается только одно. Девушка перевела отчаянный взгляд на лежавшие на столе ножницы. …– Следующая участница – Лаура Арегги! Блондинка уверенной подходкой вышла на сцену. Элегантное черное платье с бархатными вставками подчеркивало фигуру и в то же время не открывало ничего лишнего, а бежево-кремовый жакет гармонично дополнял ансамбль. Лаура продемонстрировала навыки опытной топ-модели, продефилировав по сцене, на ходу сняв жилет и естественным жестом закинув его на плечо. – Хороша-а-а… – невольно озвучил свои мысли Гвидо, за что немедленно был наказан щипком, ради которого Марисса не поленилась перегнуться через Пабло. Лассен обиженно отдернул руку, но вступать в спор с рыжей поостерегся. Когда на сцене появилась Риваролла, друзья как по команде нахмурились. Сол, не утруждая себя раздумьями, облачилась во все розовое, и от кружев, бусин и меховых аксессуаров рябило в глазах. – Может, в этом есть что-то… но слишком уж странно, – вынес вердикт Гвидо и с опаской покосился на Мариссу, реакция которой не заставила себя ждать: – Есть что-то?! Конечно, есть, три в одном: пошлость, вульгарность и безмозглость! Отвратительная пародия на Барби… – Спирито кинула взгляд на Колуччи и не удержалась, ехидно добавив: – Без обид, Мия. Мия, к ее удивлению, не стала возмущаться, а спокойно пожала плечами: – В кои-то веки ты угадала, хоть ничего в моде и не смыслишь. Только ты забыла добавить про дурной вкус. – Следующая участница – Лухан Линарес! Друзья резко умолкли, развернувшись к сцене, и их рты синхронно открылись. – Боже, что это на ней?! – с ужасом пробормотал Бустаманте, ошалело протирая глаза. – Как будто изрезала весь костюм! Зрители зашумели, переговариваясь и смеясь. Лухан, «подкорректировавшая» испорченный Фернандой костюм, упрямо сжала губы и подняла голову – больше ей все равно ничего не оставалось, только сохранять достоинство. Штанины она обрезала, сделав из брюк шорты, из остатков соорудила что-то вроде съемных рукавов, полы пиджака сделала разной длины, а волосы собрала в нарочито лохматый хвост, в стиль всего наряда. – Неужели рассчитывает произвести этим впечатление на судей? – озадаченно произнес Мануэль. Сидевшая рядом Мия была близка к обмороку, и даже Марисса чувствовала, что в этом конкурсе подобные идеи вряд ли вызовут восторг. – Неплохо, Линарес. Тебе очень идет. – Томми, облокотившись на локоть, единственный из всех смотрел на девушку, не выказывая признаков беспокойства и все так же улыбаясь. – Très Bien**! Головы зрителей в едином порыве повернулись к судейскому столу, на громкое восклицание одного из судей, молодого длинноволосого мужчины в очках. – Кажется, наш почетный гость из Франции, всемирно известный дизайнер Фредерик Готье*** хочет что-то сказать! – быстро сориентировался ведущий. – Пожалуйста! Мужчина, подскочив с места, что-то бойко залопотал в микрофон по-французски, активно жестикулируя при этом. – Что он говорит-то? – подозрительно прищурился Ману, как будто это могло помочь ему понять француза. – Выглядит так, как будто ругается. – Нет, он ее хвалит! – опроверг его сомнения Пабло, с восторгом и недоверием вслушиваясь в слова дизайнера. – Говорит, что это то, о чем он так долго мечтал. – Да ладно! – вырвалось у сидящей на заднем ряду Фернанды. Зал зааплодировал. Лухан, не поняв смысла, но уразумев общую интонацию дизайнера, проследовала за кулисы немного успокоенная, чтобы почти сразу же вновь вернуться, уже в компании других участниц. Ведущий громко объявил имена пяти девушек, прошедших в следующий тур, среди которых оказались Лаура Арегги и не до конца поверившая в собственную удачу Лухан Линарес. – Поприветствуйте пятерку полуфиналисток! – Риваролла не прошла, – довольно прокомментировал Гвидо. – Еще бы, такая, как она, и не могла победить, – фыркнула Марисса. – Уф-ф, поволновались, конечно… – Лассен так тяжело выдохнул, как будто сам выступал, а не просто смотрел со стороны. – Линарес сегодня везет. Когда затихли последние хлопки, ведущий перешел к объявлению задания. – В следующем туре мы оцениваем ваши знания. В этом году – владение английским языком. Тема выступления: «Несчастные дети». Участницам дается пятнадцать минут на подготовку двухминутной речи.***
– Ну так что? – требовательно спросил Рикардо. – Если она побеждает, то я делаю все, как ты желаешь. – Видя, что сын колеблется, он с легкой иронией произнес: – Если ты так веришь в нее, риска никакого, верно? Блас поднял угрюмый взгляд и с отвращением бросил: – Договорились. – Помни, ты мужчина и должен держать слово. – В голосе Эредиа-старшего послышалась сталь. – Аналогично, – в тон ему ответил Блас, с угрозой глядя на отца. – Отвечай за свои слова. Не желая больше задерживаться здесь ни минуты, парень быстро вышел из кабинета. Рикардо довольно улыбнулся и изобразил победный жест.***
Лаура вернулась в раздевалку последней и сразу с искренним участием обратилась к Лухан. – Лухан, поздравляю! – Спасибо, – пробормотала в ответ девушка, все еще не зная, как следует реагировать на радушие соперницы. – Я восхищена тем, как ты реализовала свою идею! Так оригинально и смело! – Блондинка открыто и прямо посмотрела Лухан в глаза. – Однако я преодолела столько километров, чтобы попасть сюда и выиграть конкурс, как будущая невеста Бласа. И даже если Блас и правда влюблен в тебя, как все говорят, я все равно не могу тебе проиграть. – Она улыбнулась и с энтузиазмом протянула руку. – Выясним все в честном соперничестве, да? Привыкшая относиться к незнакомцам с подозрением Лухан в случае с Лаурой почему-то не могла вообразить, что та замышляет что-то плохое – настолько искренним и честным человеком она казалась. Лухан была невесть каким психологом, но в подобных случаях полагалась на интуицию. Поэтому она почти без колебаний пожала протянутую руку, как бы скрепляя уговор, и решительно кивнула. … Если бы Лухан всего две недели назад предложили подготовить речь на английском за пятнадцать минут, она бы рассмеялась и покрутила пальцем у виска, отказавшись даже браться за такую работу, все равно не справится. Но сейчас все было по-другому. Во-первых, интенсивные тренировки не прошли даром – две недели упорных трудов значительно подтянули уровень Лухан, и, водя сейчас карандашом по бумаге, она мысленно возносила хвалу Пабло Бустаманте и даже пообещала себе, что отблагодарит его потом – в очередном конфликте неугомонной парочки встанет на его сторону, например. Ну а во-вторых, тема выступления оказалась настолько близка Лухан, что и выдумывать ничего не пришлось – ее рассказ был посвящен приюту. Лухан не пыталась давить на жалость или привносить в текст излишний пафос, она просто честно изложила положение, в которое попал приют, очень естественно описав свои горькие чувства и чувства всех ребят, их отчаянные усилия найти средства и крепкую веру в то, что вместе они справятся с любой бедой. Слова лились плавно, а красиво и четко выражать свои мысли на бумаге девушка всегда умела. Лаура Арегги выступала первой. Как и следовало ожидать, ее английский был идеален во всех отношениях, не зря же она училась в столице Британии. Остальные трое тоже показали приличный уровень. Речь Линарес завершала тур. Выходя на сцену, Лухан впервые за все время конкурса чувствовала уверенность. На английском говорить непросто, но она сможет донести до зрителей и судей всю сложность и боль приютских ребят, у которых итак ничего не было, а бессовестные личности забрали еще и последнее – их единственный дом. Ее голос звучал сильно и убедительно, а история произвела впечатление на слушателей и многих растрогала. Когда долго советовавшиеся судьи наконец передали ведущему конверт для оглашения решения, Лухан почувствовала, что, по крайней мере, сделала все, что могла. – И в финал проходят… Лаура Арегги и Лухан Линарес! От охватившей ее радости едва удержавшись, чтобы не сплясать что-нибудь зажигательное, Лухан чинно проследовала вслед за блондинкой в центр сцены. Она в финале, всего один шаг до победы! Девушка видела, как неистовствовали ее друзья на своих местах, а Марисса аплодировала так бурно, что сбила впереди сидящей женщине ее высокую прическу. Однако не все были довольны выбором судей. Группа ребят, явно поддерживающих одну из участниц, принялась выкрикивать с места протесты: – Эй-эй, так нечестно! У Микаэллы было меньше ошибок, чем у Лухан Линарес! – Точно! Судьи жульничают! – Ее речь была гораздо лучше! – Результаты смехотворны! Невольно вжав голову в плечи, Лухан уставилась в пол, до того неприятно ей было выслушивать эти возгласы. А может, они и правы… – А ну все заткнулись быстро! Громовой выкрик мгновенно пресек всю смуту в рядах. Зрители слаженно обернулись на голос: облокотившись на закрытую дверь в зал, у входа с обычным самоуверенным видом стоял Эредиа. – Этот конкурс выбирает лучшую девчонку. – Он свысока оглядел обращенные к нему лица и повелительно заявил: – Остальные должны молчать. – Эредиа… – тихонько прошептала Лухан, просияв улыбкой при виде парня. Блас поймал ее взгляд, и его глаза радостно вспыхнули. Он набрал полную грудь воздуха и во всю мощь закричал: – Линарес! Я знаю, ты сможешь! Я наблюдаю за тобой! Лухан только счастливо улыбалась, глядя на то, как он машет ей рукой. При виде Эредиа внутри поднялось чувство какой-то невероятной мощи и уверенности. Только сейчас девушка поняла, насколько она полагается на Бласа – его поддержка больше, чем что либо еще, пробуждало ее внутреннюю силу, заставляло поверить в себя и смело идти вперед, к победе. Лаура переводила внимательный взгляд с улыбки соперницы на сияющие глаза Бласа. …В пятиминутный перерыв перед финальным туром, когда участницы могли немного отдохнуть от зрителей, а зрители – обсудить участниц, трое парней и Марисса кинулись к Бласу. – Где ты был? – требовательно вопросила рыжая, дергая его за рукав. – Я смотрел отсюда. – Парень пожал плечами и неохотно добавил: – Просто слегка перенервничал. – Ну и зачем тогда просил занять тебе место? – беззлобно проворчал Гвидо, награждая друга шутливым тычком. Эредиа отмахнулся. – Чтобы ты мог завалиться спать, если заскучаешь. – Заскучаешь тут, как же, – прыснул Лассен. – Когда Линарес такие штуки раз за разом откалывает… Друзья принялись обсуждать первые туры, а Блас старательно делал вид, что понимает, о чем идет речь, хотя мысли его витали далеко. Громкий звонок прервал разговоры, и зрители отправились по местам. Эредиа отказался идти с друзьями, сославшись на то, что «вид сверху лучше». Томас, замыкавший четверку, замешкался, пропустив вперед остальных, и обернулся к другу. – Блас... А если все-таки победит Арегги? Эредиа улыбнулся, отчаянно и решительно, и твердо сказал: – Я верю в Линарес. Обе девушки тем временем появились на сцене. Томми понимающе кивнул Бласу и вернулся на место. – Итак, в финале будут оцениваться ваши навыки ведения хозяйства. – Вновь завладел вниманием зала ведущий. – Позвольте представить вам тех, кто будет судьями в этом туре. Раздался многоголосый крик, и на сцену выбежали два десятка ребят, совсем маленьких мальчиков и девочек. Лухан опешила, Лаура в первое мгновение тоже выглядела удивленной, но почти сразу заулыбалась детям. – Обе финалистки будут играть с этими детьми следующие полчаса, – объяснял ведущий участницам и публике. – Она могут пользоваться любым инвентарем. Для конкурса мы специально оборудовали помещение. Все происходящее в комнате будет транслироваться на экране. – Он сделал паузу, многозначительно подняв указательный палец. – А дети в итоге выберут ту, с которой им понравилось играть больше. Едва он закончил говорить, как Лаура, сияя улыбкой, подошла к детям и присела рядом на корточки, сразу став одного роста с ними: – Привет, ребята! – Здравствуйте! – нестройным хором отозвалась ребятня. – Ну что, поиграем? Отлично, все за мной! Оживленно прыгая вокруг девушки, дети послушно последовали за ней. Лухан, ругая себя за нерасторопность, кинулась следом. Когда она открыла тяжелую дверь игровой комнаты, Лаура уже играла на пианино веселую мелодию, напевая вместе с окружившими ее детишками. – Ужас… она захватила инициативу, – пробормотала Линарес, протискиваясь в комнату и на ходу стягивая с себя ленту участницы, чтобы не сковывала движений. Неожиданно дорогу ей перегородили четыре мальчугана. – Это правда, что ты нищая? – в лоб спросил один из них, впившись глазами в Лухан, как будто на ней показывали мультики. – Я слышал об этом… Что ты здесь делаешь? – подхватил второй, который слегка шепелявил ввиду отсутствия переднего зуба. – Разве это конкурс не для богатых? – Разве ты что-то умеешь? – издевательский тон третьего был о-о-очень знаком ей. Как и вся эта ситуация. – Вот из таких и вырастают Бласы Эредиа, – буркнула под нос Лухан и с вызовом поинтересовалась: – Сколько вам лет? – Семь! – Да, а мне семнадцать, ясно? – дразнясь, Лухан высунула язык. – Значит, ты просто старуха! – Мальчишка высунул свой язык еще дальше. – Нашла, чем гордиться! – Старая и нищая! Лухан фыркнула и насмешливо протянула: – Да вы-то и песо в жизни не заработали, малявки! Так что помолчали бы! – И она быстро отвесила каждому по щелбану. Зал, наблюдавший за происходящим с помощью экрана, дружно охнул. – Что-то мне это напоминает… – Пабло едва сдерживал смех. – Ага! Сейчас она крикнет «не будьте так самоуверенны!» – хохотнул Гвидо. Томми тоже с ностальгической улыбкой смотрел на экран. Стоящий у двери Блас усмехнулся, ощущая смутное дежавю. – Да вы, мелкота, наверное ни во что и играть не умеете, кроме компьютера! – продолжала подначивать Лухан. – А так можете? Взяв из корзины с игрушками футбольный мяч, она принялась ловко перекидывать мяч с ноги на ногу, не давая ему коснуться пола, а затем добавила и другие приемы, которым научилась еще в приюте: действуя только ногами и головой, она подкидывала мяч на разную высоту и в разных направлениях, в процессе вертясь вокруг оси, и завершила жонглирование особо эффектным броском, поймав мяч рукой и прокрутив его на пальце. – Круто… – пробормотал один из ребят, силясь скрыть восхищение. – Класс… – Да я тоже так могу! – вскинулся, видимо, лидер этой маленькой банды. – Ну давай, покажи. Мальчуган попытался повторить действия Лухан, но у него, разумеется, ничего не вышло. Девушка демонстративно хмыкнула. – Пф-ф… говорила же! Потому что малые детишки еще. – И разразилась плохой пародией на злодейский смех. – Она не забыла, что там камеры? – тоненько произнесла Мия. – Ага… Лухан, похоже, и правда забыла, где находится: теперь они с мальчишками азартно гонялись друг за другом, по пути швыряясь мячами и мягкими кубиками, которых в комнате было в избытке, крича при этом так, слово заблудились в лесу и это их последний шанс выбраться. Остальные малыши и Лаура поглядывали на шумную компанию, отвлекаясь от книжки, которую блондинка читала вслух. Зрители смеялись до слез, глядя на творящееся в комнате веселье. Камера выхватывала то нарочито строгое лицо Лухан, но визжащего от счастья мальчишку, которого она все-таки поймала, то его товарищей, закидывающих девушку игрушками и тут же удирающих, вопя во всю глотку. Наконец, обессилев, четверка маленьких мучителей уселась на пол, тяжело дыша. Лухан последовала их примеру. – Хоть ты и старая… а еще ничего… – признал главарь. – Вы, хоть и малышня, тоже ничего… – вернула комплимент девушка, обмахиваясь подушкой. – Смотрите, как весело! – вдруг воскликнула девочка, указывая пальцем на Лухан, и понеслась к ним. – Я тоже хочу! – И я! Один за другим малыши вскакивали со своих мест рядом с Лаурой и бежали к Лухан. Арегги замерла, вцепившись в книжку. Детишки накинулись на Линарес, обхватив ее со всех сторон и требуя продолжения веселой игры. – Ой-ой, стойте! Все-все, поняла, играть так играть. Лухан закружила ближайшую девочку, та радостно захохотала. В уголках глаз Лауры сверкнули слезы, но она взяла себя в руки и просто тихонько отвернулась, прикрыв обложку дрожащей рукой. – Лухан, а в это поиграем? – Давайте! – Подождите-ка, не все сразу… Толпа повизгивающих детишек потащила Лухан за собой к свободному пространству. – Лаура! – А? – Блондинка удивленно обернулась на оклик соперницы. – Ты мне не поможешь? Одна я с ними не справлюсь, – развела руками Лухан, подмигивая Арегги. – А… конечно. – Лаура с готовностью вскочила и присоединилась к гомонящей гурьбе. – И… они играют вместе, – ошарашено выдал Гвидо, тыкая пальцем в экран. Глядя на смеющееся лицо Лухан, Блас прошептал: – Ты и правда лучшая, Линарес. Только ты так можешь.***
– Дамы и господа! Наш конкурс подходит к концу. Пришло время объявлять победительницу! Обе финалистки в напряженном ожидании замерли по разные стороны от толпы своих недавних товарищей по игре. Губы Лауры были крепко сжаты, Лухан же вытянулась в струнку, прижав руки к бокам, чтобы не дрожали. Ведущий обратился к детям, не забывая одарять вниманием и публику: – Дорогие судьи, на счет три вы должны будете подбежать к той девушке, с которой вам понравилось играть больше. Итак… Один. Барабанная дробь, сопровождавшая отсчет, не смогла перекрыть громкого биения сердца Лухан. Арегги побледнела и сжала в руках ткань своей рубашки. – Два. Глаза каждого из зрителей были прикованы к маленьким фигуркам, которые вот-вот должны были решить судьбу этого конкурса. Группа поддержки Лухан затаила дыхание, скрестив пальцы. – Три! Не смея обернуться, обе девушки ждали вердикта маленьких судей, но те почему-то не спешили двигаться с места. Ведущий, подождав еще несколько секунд, обернулся к ним и с легкой досадой (такой волнующий момент сорвали!) проговорил: – Э-э-э… ребята, вы чего? Давайте, бегите к той, которая вам больше понравилась. – Мне обе понравились! – вдруг выкрикнул тот самый мальчуган, которого Лухан окрестила «главарем банды». – Мне тоже. И мне! – наперебой закричали дети. – Я не могу выбрать! Ведущий растерялся, как и участницы, и повернулся к жюри: – Уважаемые судьи, что будем делать? Коротко посовещались, судьи закивали головами, придя к соглашению, и слово взяла сеньора Кавилья: – Мы решили принять во внимание результаты участниц по всем трем турам. Для этого просим у вас еще пять минут. Потянулось томительное ожидание. Чтобы заполнить паузу, распорядители пригласили одну из девушек, отлично показавшую себя в первом туре, спеть. Стоя с края сцены, Лухан изредка поглядывала на соперницу, такую же беспокойную, как и она сама, и кидала быстрые взгляды в зал, натыкаясь на взволнованные лица друзей. Лица застывшего у самой двери Эредиа она со своего места разглядеть не могла, но вся его фигура выражала крайнюю степень напряженности. Наконец, судьи пришли к консенсусу, и сеньора Кавилья поднялась на сцену для объявления результатов. Заскучавшие было девушки с короной на подушечке и парни с букетами цветов и другими атрибутами победительницы оживились и выдвинулись чуть вперед. Женщина улыбнулась и торжественно произнесла: – Представляю вашему вниманию победительницу конкурса «Юная Аргентина»… В звенящей тишине имя прозвучало как раскат грома: – Лаура Арегги! Блондинка резко выдохнула и прикрыла глаза, но уже через мгновение радость перевесила нервное напряжение, и девушка, просияв улыбкой, вышла вперед для награждения. Лухан, уставившись в одну точку, ошарашено прошептала: – Проиграла… Блас закрыл глаза, и лицо его перекосилось, как от зубной боли. Он медленно откинул голову назад, уперевшись затылком в холодную деревянную поверхность, и застыл, не в силах справиться с захлестнувшим его отчаянием. Все-таки они проиграли. Сражались, сделали все, что могли, но проиграли… И ему придется выполнить обещанное. Друзья, встретившие имя победительницы горестным стоном, уже немного пришли в себя, и теперь с грустными лицами неохотно хлопали вместе с остальными зрителями. Сияющая Лаура, облаченная в корону, красную мантию и шелковую ленту, счастливо прижимала к себе букет цветов. Однако после награждения главный судья не ушла со сцены, а снова заговорила в микрофон. – Хотя главный приз достается сеньорите Арегги, наши маленькие судьи решили, что есть еще один победитель. – В зале послышались шепотки, а Лухан подняла потухший взгляд. – Поэтому мы награждаем Лухан Линарес специальным призом в десять тысяч песо! Широко раскрыв глаза, Лухан с изумлением уставилась на женщину. Та ласково улыбнулась ей и мягко, не решительно подтолкнула девушку вперед. Лухан увидела, как Томми первый поднялся с места, громко зааплодировав. Остальные друзья отстали от него всего на секунду. Вскочили приютские, сеньора Лопес… Один за другим зрители вставали, и вскоре на ногах был весь зал, и каждый выказывал свое уважение и восхищение, изо всех сил колотя в ладоши. – Ты молодец, Лухан Линарес! – закричал незнакомый парень с заднего ряда. – Мы болели за тебя! – в унисон пропищали две девушки, махая ей, чтобы она их заметила. – Лухан, ты лучшая! – раздался выкрик с той стороны, откуда раньше слышались жалобы на плохое судейство. Малыши на сцене тоже радостно хлопали, как и члены жюри. От грохота оваций закладывало уши. Ощущая безграничную признательность и нежность, Лухан смотрела на обращенные к ней лица и повсюду видела улыбки и горящие искренностью глаза. Больше всего сейчас ей хотелось, чтобы они почувствовали ее благодарность за их тепло и поддержку. Лаура, замершая слева от Линарес, продолжала улыбаться одновременно понимающе и расстроено. Она победила, но совсем не ощущала себя победительницей… Как-то незаметно разноголосые выкрики слились в стройный поток, скандирующий одно и то же слово: «Лухан… Лухан… Лухан…» Линарес, улыбаясь сквозь мутную пелену, дрожащей рукой стерла катящуюся по щеке слезу. Блас смотрел на Лухан так неотрывно, так жадно, как будто пытался запомнить каждую черточку, каждое движение девушки. Его губы тронула тень улыбки, теплой и горькой, а глаза заблестели. С усилием оторвав взгляд от лица Лухан, Блас развернулся и тихо вышел из зала.***
– Лухан, поздравляю! – Марисса налетела на подругу подобно урагану, сносящему все на своем пути. Лухан покачнулась, но устояла. Едва церемония закончилась, и зрители начали подниматься с мест, как друзья гурьбой кинулись к вице-победительнице, расталкивая других желающих поздравить участниц. – Обалдеть, второе место! – Гвидо радостно обхватил обеих девушек и даже чуть-чуть приподнял их над полом, вызвав поток приглушенных ругательств со стороны рыжей. Лухан только засмеялась. – Поздравляем! – сказал за всех Томми, потому что остальные, кажется, лишились слов от избытка чувств, и только кивали и улыбались. Лухан, ощущая болезненный укол внутри, расстроено произнесла: – Но… быть второй недостаточно, чтобы все изменить… – Вовсе нет, – поднял брови Эскурра. – Что? – Не стоит переживать раньше времени, – поддержал его Пабло, подмигивая Линарес. – Никогда не знаешь, что может случиться завтра! – И ты всегда можешь рассчитывать на нас, – добавил Гвидо, гордо выпячивая грудь. Лухан, чувствуя, как предательские слезы опять подступают к горлу, сдавленно, но горячо произнесла: – Спасибо, ребята. Правда… вы не представляете, как я всем вам благодарна! Друзья заулыбались еще шире. – Предлагаю устроить вечеринку в честь Линарес! – немедленно выступил с инициативой Лассен, заранее потирая руки в предвкушении праздника. – А где Эредиа? – наконец решилась спросить девушка. Все это время она украдкой оглядывалась по сторонам, но тщетно – Блас не показывался. – А, недавно был там, на лестнице, – махнула рукой в сторону зала Мия, чья хрупкая душевная организация только сейчас отошла от всех волнений этого вечера, позволив девушке нормально заговорить. Лухан не успела развить тему: на нее налетели приютские ребята, за которыми, с трудом поспевая, спешила директриса. – Сестричка, поздравляю! – вопил Мануэль, схватив Лухан и с упоением кружа ее. – Ты просто супер! – Лухан, умничка! Мы тобой так гордимся! – проникновенно произнесла Сеньора Лопес, с теплой улыбкой наблюдая за проявлением радости воспитанников. – Простите меня, все. За то, что не смогла победить… – виновато пробормотала девушка, выпущенная Мануэлем. – О чем ты говоришь? – Ману легонько хлопнул ее по плечу. – Ты же всех покорила своим выступлением! – Обнимашки! – завопила Марисса, и, подавая всем пример, первой кинулась с объятиями к Лухан, и вскоре они образовали живописную хохочущую кучу малу.***
Увидев входящую в кабинет девушку, Рикардо радушно подался навстречу. – Поздравляю с победой, Лаурита! – Спасибо большое, – улыбнулась Арегги, принимая поздравление. – Как и ожидалось, ты превзошла всех! – Рикардо выглядел чрезвычайно довольным, и даже его обычно ровный голос звучал торжествующе. – Бласу очень повезло, что в будущем ты будешь заботиться о нем. – Мм… Рикардо. – Да? Блондинка немного замешкалась, но все же произнесла: – Я думаю, что о Бласе лучше позаботится… Лухан Линарес. – Что? Ты шутишь, Лаурита? – расхохотался Эредиа-старший, ошеломленно глядя на девушку. – Почему ты говоришь то же, что и остальные? От Спирито этого можно ожидать, но от тебя… Лаура вздохнула и медленно, но твердо заговорила: – Хотя я и победила, мне кажется, Лухан завоевала гораздо больше симпатий. Увидев ее выступление, я впервые поняла, как один человек может с легкостью завоевать сердца многих. И теперь я действительно понимаю, почему Блас полюбил эту девушку. – Помрачневший Рикардо уставился в окно, и Лаура тихо добавила: – Думаю, больше я не могу называться его будущей невестой. Мужчина с изумлением и недоверием воззрился на девушку, лицо которой выражало спокойную решимость.***
Вечеринку устроили прямо в колледже, временно переоборудовав кафе в эдакий зал для приемов, с расставленными по периметру столами, которые ломились от всевозможных лакомств. Командовал парадом Лассен, он же распорядился о праздничном фуршете, а Марисса позаботилась о том, чтобы на вечеринке, помимо близких Лухан, присутствовала еще и добрая половина колледжа. Под бурные овации Лухан прошла по коридору, образованному гомонящими учениками, прямо к друзьям, ощущая себя как минимум рок-звездой, и от этого чувствуя одновременно неловкость и удовольствие. – А Эредиа где? – немедленно поинтересовалась она после повторных поздравлений. – У него… кое-какие дела, – туманно ответил Томас, с беспокойством глядя на толпу позади Лухан. – Понятно… Решив, что Эскурра не хочет говорить о причине отсутствия Бласа при посторонних, Лухан не стала больше расспрашивать. Народу собралось столько, что все уже не вмещались в помещение кафе, и некоторые, поздравив виновницу торжества, утекали в коридоры и продолжали веселиться там. Говоря честно, Лухан было все равно, что делают эти люди – главное, ее друзья, включая приютских, здесь, рядом. Почти все… Первые эмоции схлынули, и девушка чувствовала странную опустошенность. Она старалась не подавать виду, чтобы не портить настроения друзьям, весело смеялась и оживленно участвовала в разговорах. Марисса вдруг умолкла на полуслове и посмотрела за спину Лухан. Та резко обернулась и едва сдержала разочарованный вздох – позади стояли всего лишь Сол и Фернанда, обе с виноватыми лицами. – Лухи, извини нас! – нестройно промямлили одноклассницы, избегая ее взгляда. Линарес скрестила руки на груди. – Значит, это все-таки вы изрезали мой костюм… – Но мы раскаиваемся! – проникновенно сообщила Сол. – Мы были так тронуты твоим выступлением, что поняли, как ужасно поступили. Фернанда горячо закивала. Еще немного посверлив их взглядом, Лухан вздохнула и примирительно произнесла: – Ну, надо признать, благодаря вашим пакостям я смогла занять второе место. – Конечно! – к ее удивлению, одноклассницы немедленно распрямились и довольно заулыбались. Всякие воспоминания о раскаянии уже явно вылетели из их пустых голов. – Теперь нам гораздо лучше. Приятно не ощущать себя виноватым, – самодовольно известила Риваролла, и обе весело зашагали к накрытым столам. – Ну и ну… – Лухан только покачала головой, глядя им вслед. – Навоз пахнет навозом, хоть навозом назови его, хоть нет, – вольно переиначила великого классика Марисса, презрительно поморщившись. – Прямо про них. Вечеринка продолжалась, набирая обороты. Четворокурсники приволокли огромный музыкальный центр, и уже насытившиеся гости устроили танцы, расчистив центр кафе под танцплощадку. Кто-то принес гитару и поставил ее в угол, и Пабло то и дело посматривал на инструмент жадными глазами. Марисса и Мия затеяли спор о том, кто из них лучше поет, и в итоге неожиданно для всех (особенно для самих себя) спели дуэтом, да так хорошо, словно репетировали месяц. Воодушевившись их примером, Гвидо тоже решил спеть для благодарной публики, но друзья с перекосившимися лицами еще на первой ноте заткнули ему рот, зная, на что способны голосовые связки Лассена – пилить ножом по стеклу и то милосерднее будет. Народ продолжал веселиться, а Лухан, немного утомившись от шума, отошла в уголок, где стояла гитара, и облокотилась о стену, наблюдая за ребятами. От нее не укрылись взгляды, которыми весь вечер обменивались Ману и Мия, густо при этом краснея. Сейчас они что-то живо обсуждали, сдвинув головы почти вплотную, и явно забыли о том, что кроме них тут еще кто-то есть. Лухан до сих пор не расспрашивала друга об истории, которая свела их с Колуччи, но пообещала себе сделать это в самое ближайшее время. Кто бы мог подумать, что такие разные люди вдруг понравятся друг другу… Ладно, по крайней мере, капризная, но добрая Мия куда больше достойна чувств Ману, чем все его предыдущие пассии вместе взятые. Пабло по-хозяйски обнимал Мариссу, а рыжая уткнулась носом в его плечо, счастливо жмурясь. Бустаманте что-то тихо говорил девушке, а она в ответ иногда вставляла пару слов в своем духе, заставляя парня громко хмыкать. Лухан смотрела на парочек с грустной улыбкой, не замечая, что сама является объектом пристального наблюдения. Опирающийся на перила второго этажа кафе Томас вздохнул, отвел глаза и тихонько выскользнул из помещения. Взглянув на часы на стене, Лухан пробормотала: – Где тебя носит, Эредиа… Словно в ответ на ее вопрос раздался уже привычный звук имперского марша. Девушка спешно извлекла телефон из кармана и поднесла к уху. – Привет, – послышался бодрый голос Эредиа. – Привет… Решив не тянуть с тем, что мучает ее больше всего, Лухан, мужественно пытаясь улыбнуться, призналась: – Знаешь, я… не смогла выиграть. – Да, я же… все видел. – Прости… – Лухан убито вздохнула. – Ты так поддерживал меня, а я… – Ты о чем? – мягко перебил ее парень. – Я только еще раз убедился, что правильно выбрал тебя, Линарес. Девушка закусила губу, пытаясь сдержать готовый вырваться наружу всхлип. Ну что это такое, совсем расклеилась! – Слушай, завтра… встретимся? – Блас сделал паузу. – Я приготовил подарок – сорок тысяч песо. – Что? Мы же говорили об этом… – Значит, нужно поговорить еще раз, – решительно сказал Эредиа. – С твоим выигрышем за первое место этого как раз хватит, чтобы выплатить кредит. Возражения не принимаются, а уже перевел деньги на счет приюта. – Разрываясь между желанием возмущаться и благодарить, Лухан растерянно молчала, и Блас воспользовался этим, чтобы торжественно уведомить ее: – Кстати, мне удалось вернуть твоему приюту финансирование и здание. – Шутишь?! – Не-а, я серьезно. Они сами расскажут подробности. Голос Бласа вдруг зазвучал до странного ломко. – Линарес, ты извини, просто я тут немного занят… Сегодня столько дел, поэтому я не смогу прийти на вечеринку. Но завтра мы встретимся, да? – А… Хорошо, – кивнула девушка, как будто собеседник мог ее видеть, и, несколько обеспокоенная его интонацией, осторожно поинтересовалась: – М-м, Эредиа… у тебя точно все нормально? – Все отлично! – быстро заверил ее Блас. – Встретимся завтра в три в том кафе торгового центра, где вы как-то были с Томми, помнишь? – Ага. – Тогда… увидимся. – Да, увидимся… – Лухан все еще ощущала что-то неправильное в этом разговоре, но решила не настаивать на ответе. Завтра она все из него вытрясет! – Пока. Девушка уже собиралась нажимать на отбой, как из трубки раздался торопливый оклик: – Линарес! – А? – снова поднесла телефон к уху Лухан. Блас долго молчал, а потом с нежностью, которой она от него никогда не слышала, произнес: – Сегодня на конкурсе… ты была самой лучшей. – Спасибо, – прошептала Лухан, чувствуя какое-то удивительное, волнующее единение с Эредиа. В этот момент ей казалось, что они понимали друг друга так, как будто всегда были одним целым, неделимым. Позади зазвучали громкие трели чьего-то телефона. Лухан моргнула, и восхитительное наваждение рассеялось в один миг. Попрощавшись с парнем, она осталась стоять на том же месте, прижимая к груди телефон. Странно, но разговор с Эредиа не успокоил ее, а наоборот, только взволновал сильнее. Девушка постаралась убедить себя, что это всего лишь последствия перенапряжения, и не стоит обращать на них внимание. – Лухи! – закричал на весь зал ликующий Мануэль. – Только что начальник звонил! Сказал, кафе снова открыли, и все претензии сняли! – Да ладно! Лухан кинулась к другу, и они радостно заскакали в обнимку. – Ура! Ура! Совершенно с другой стороны на них вдруг накинулись приютские ребята, стиснув обоих так, что те чуть не задохнулись. – Что такое? – Лухан, не поверишь! – Сеньора Лопес имела несколько ошалевший вид. – Мне сейчас позвонили из очень солидной фирмы и предложили стать нашим учредителем, да еще и на более выгодных для нас условиях! Поистине чудеса случаются! «Кстати, мне удалось вернуть твоему приюту финансирование и здание». – Отлично! Давайте-ка выпьем за это! – быстрее всех сориентировался Гвидо, сунув сияющей Линарес какой-то бокал. – Ну, до дна!***
Дверь комнаты скрипнула, но Блас не обернулся, продолжая сосредоточенно укладывать вещи. – Блас. – О, Томми! – радостно подскочил Эредиа. – А я как раз собрался съездить к тебе, как закончу с вещами. Эскурра окинул внимательным взглядом беспорядок в комнате, задержавшись на открытом чемодане. – Почему не пришел на вечеринку? – с легким укором спросил он. – Линарес ждала тебя до последнего. – Мне… многое нужно было собрать… и закончить. Блас старался держаться бодро, но напускная бравада в его голосе не могла обмануть друга. Эскурра нахмурился. – Слушай, Томми… – Блас серьезно посмотрел Томасу в глаза. – Могу я доверить тебе важное дело? – Как торжественно… Что такое? Эредиа дерганой походкой прошагал к другу и буквально силой усадил его на диван. – Да ты садись! Хочешь яблоко? – схватив из вазы на столе фрукт, он кинул его Томми, и сам плюхнулся рядом, нервно сжимая и разжимая кулаки. Эскурра подозрительно прищурился: – Ты случаем не собираешься сказать, что отказываешься от Линарес? – С чего бы это? – возмущенно фыркнул Эредиа. – Тогда в чем дело? Блас развернулся к Томми всем корпусом и с суровостью, позабавившей Эскурру, проговорил: – Давай проясним этот вопрос сразу. Я не собираюсь отдавать Линарес тебе или кому-либо еще. Но та история… как же начать? – Начни уж как-нибудь, – вздохнул Томас. – О чем ты хотел меня попросить?***
Лухан с неодобрением уставилась в зеркало. Вид у нее был исключительно дурацкий, или, по крайней мере, девушке так казалось. «Миленькое» платье, которое на Марии смотрелось естественно и стильно, делало Лухан похожей на школьницу-переростка. Стянув его через голову, она швырнула вещь к груде других отвергнутых нарядов. Лухан успела забраковать уже несколько вариантов: рубашка была «чересчур пацанской», платье – глупым и неудобным, комбинезон – как будто со стройки сбежала… А ей впервые в жизни хотелось выглядеть как настоящая девушка, которая идет на свидание. Возможности ее гардероба были ограничены и давно известны, оставалось надеяться лишь на чудесную силу комбинаторики. Покрутившись перед зеркалом еще с полчаса, Лухан наконец остановила выбор на кофте в крупную бело-желтую полоску и джинсовой юбке. Она все еще не могла решить, насколько правильным будет принять деньги от Эредиа, ведь ничего стоящего предложить ему взамен она не может. Лухан вдруг задумалась: конечно, она не вправе потратить выигранные средства, но ей так хочется отблагодарить Эредиа, хоть немного! Есть ли что-то, что она могла бы сделать для него? Неожиданная мысль заставила девушку просиять улыбкой и кинуться на общую приютскую кухню. Этой кухней пользовались редко – питание воспитанников приюта было предусмотрено в его бюджете, а кому было мало столовой, мог потратить личные деньги на кафе или закусочную. Но все необходимое здесь имелось, включая посуду и прочую утварь, а также запасы самых необходимых нескоропортящихся продуктов. Осталось только уломать повара выделить ей яйца и масло, но сегодня Лухан была героем в глазах всех и поэтому без проблем получила все, что хотела. Весь приют уже давно спал, только на кухне горел свет, и раздавались тихие глухие удары: с лицом, измазанным в муке, Лухан старательно над чем-то работала.***
Народу в кафе в этот час было совсем немного. Устроившись за столиком в дальнем углу, Лухан взволнованно проверила принесенный сверток. Все было в порядке, только самодельная упаковка немного сбилась, Лухан аккуратно поправила ее. Она жутко нервничала, не представляя, насколько уместно делать такой подарок и как на него отреагирует Эредиа. «И это не подарок, это благодарность», – одернула себя девушка, взбодрившись. Конечно, всего лишь благодарность. Мануэлю она сто раз что-то дарила, и ничего… – Линарес. Лухан обернулась, и ее улыбка уступила место удивлению. – Эскурра?! – Прости, что разочаровал. – А… что ты тут делаешь? Томми обошел ее столик и присел напротив, достав из кармана небольшой вытянутый предмет, завернутый в блестящую золотую бумагу, который осторожно положил на стол перед Лухан. – Это… тебе от Бласа. – И он накрыл предмет конвертом с надписью «Лухан Линарес». Девушка в недоумении подняла взгляд от конверта на серьезное лицо Эскурры. – Сегодня он уезжает в Нью-Йорк. – Что? – Лухан показалось, что она ослышалась. – Почему?! Томас вздохнул. – Блас заключил сделку с отцом. – Сделку? – повторила Лухан, холодея. – Если ты не побеждаешь, Блас едет с ним в Нью-Йорк изучать экономику и менеджмент. – Томми помолчал и неохотно добавил: – На три года. Лухан показалось, что на нее разом вылили ведро ледяной воды. – Даже если ты не выигрываешь, но Блас соглашается на сделку, Рикардо обещал вернуть приюту и кафе все, что забрал, даже с процентами. – Слова Томми доносились до нее как будто издалека. – Так что даже в случае твоего поражения Блас таким образом защитил бы тебя…. как оно и вышло. Самолет отлетает в пять вечера из их частного аэропорта. Глядя на ее застывшее лицо, Томас мягко проговорил: – Я знаю, Блас искренне верил, что ты победишь, только поэтому согласился. Лухан молчала, борясь с ужасным ощущением внутри, что случилось что-то непоправимое, кошмарное, что она падает в пропасть и ничего, совсем ничего не может сделать… – Вот же дура… – прошептала она наконец дрожащим голосом. – Не знала, что происходит, и продолжала праздновать… – Девушка горько усмехнулась. – А этот… решил все сам, и даже лично мне сказать не смог. Томми вдруг встал и, одной рукой схватив со стола подарок Бласа вместе с письмом, а второй – руку Линарес, решительно потянул девушку за собой. – Идем. Прочтешь по дороге и сама решишь, как поступить. Лухан слабо попыталась возразить, но в Эскурре вдруг проснулась какая-то неумолимая твердость, и он, не слушая ее слов и не отпуская руки, довел до белой машины, припаркованной у центра. За рулем сидел человек, при виде Томаса быстро свернувший газету и почтительно поприветствовавший Линарес. – Это моя машина. Шофер отвезет тебя, куда скажешь. – Томми усадил ее в салон, сунул в руки подарок и предупредил: – Только лучше поторопись с решением. Осталось всего полтора часа. Парень кивнул шоферу, тот завел двигатель и плавно тронулся с места, видимо, заранее предупрежденный, куда везти пассажирку. Эскурра провожал машину глазами, пока она не скрылась за поворотом.***
«Линарес. Томми уже должен был сказать тебе, что я еду учиться в Нью-Йорк. Я же все-таки наследник корпорации Эредиа, поэтому у меня нет особого выбора, рано или поздно все равно бы пришлось. Можно я расскажу тебе что-то? Сейчас, в письме, говорить все это очень легко, поэтому тебе придется прочитать больше, чем ты могла бы услышать лично от меня. Сказать по правде, сначала я решил, что ты сумасшедшая :) Но потом, как-то незаметно… ты стала нравиться мне. А может, на самом деле ты понравилась мне сразу, в первый же день, когда встала на защиту очкарика Агилара. Потом, как я тебя не запугивал, ты оставалась твердой и сильной. Тогда, в лифте, ты заботилась обо мне, несмотря на все мои издевательства. Наверное, именно в тот момент я окончательно понял, насколько ты особенная для меня. А помнишь, когда на меня напали люди Агилара? Это был первый раз, когда меня так избили, до этого все было наоборот. Благодаря тебе я понял, как это больно, когда бьют. Неприятное открытие. Но это я тебя хвалю, а не ругаю, если что. Когда вернулся Томми, я думал, что он нравится тебе, и решил, что вы встречаетесь. Глупо тогда получилось… но сделанного не вернуть. Даже тогда… я продолжал верить тебе. Не только для меня, но и для моих друзей ты стала особенной. Ужасно путано получилось. Всем этим я хотел сказать то, что говорил уже не раз и снова повторю – ты лучшая, Линарес! Другого от своей девушки я и не ожидал! Жаль, что я так и не смог показать тебе Сатурн. И не успел объяснить тебе, что это наша с тобой планета, а значит, наши судьбы всегда были и будут связаны. Поэтому я решил подарить Сатурн тебе. Между прочим, я первый раз делаю подарок девушке, поэтому если потеряешь, убью! Ты, наверное, не знаешь, но рядом с тобой, Линарес, я всегда был счастлив, как идиот. Наверное, я должен был еще раз увидеть тебя перед отъездом, но… так было бы гораздо сложнее для нас обоих. Ведь все уже решено, и пути назад нет. Я должен ехать, но… Всего три года. Обещаю, Линарес, мы снова встретимся». Ниже шла неразборчивая подпись. Трясущимися руками Лухан развернула упаковку и открыла оказавшийся под ней красный футляр. На черном бархате внутри лежала цепочка с кулоном в виде жемчужины-Сатурна. Горло Лухан сдавило. Она быстро взглянула на часы и, подавляя панику, заговорила с шофером.***
Лухан бежала. Бежала так, что подкашивались ноги, срывалось дыхание, а сердце рывками выпрыгивало из груди. Она не может позволить ему вот так улететь! Быстрее, еще быстрее, всего один поворот, и теперь по прямой, ну же, поторопись. Увидеть его. Сказать ему. Сказать что-то… что-то важное. На глазах то и дело выступали злые, отчаянные слезы, но девушка не тратила время, чтобы смахнуть их. Каждая потерянная секунда может стать решающей. Шофер Эскурры ехал так быстро, как только мог, кое-где даже нарушая правила, но из-за пробок на дорогах они оказались у здания частного аэропорта Эредиа всего за семь минут до назначенного времени отлета. А ведь нужно было еще найти Эредиа. Не останавливаясь, Лухан пулей пронеслась сквозь рамку на входе, и когда ошеломленная охрана спохватилась, девушка успела уже добежать до лестницы. Два охранника в форме бросились за ней, на ходу докладывая о происшествии по рации. Ступенька, еще ступенька, вверх, быстрее! Часы на стене показывают без двух минут пять. Снова вниз, дверь, длинный белый коридор. Навстречу Лухан шли двое в черных костюмах. Не сумев затормозить, она буквально влетела в их объятия. Мужчины лишь на секунду растерялись, но потом цепко ухватили Лухан за руки. Девушка в отчаянии дернулась. Нет, только не сейчас, когда она уже так близка! Один из мужчин вдруг пригляделся к ней, а потом, что-то коротко бросив напарнику: «Это она», разжал хватку и махнул рукой к выходу на взлетную полосу: – Быстрее. Не тратя времени на удивление, Лухан кинулась в указанном направлении. От увиденного у нее внутри все перевернулось. Маленький частный самолетик неторопливо выворачивал на взлетную полосу. Нет! Лухан на мгновение замерла – а потом бросилась за ним. Самолет еще не набирал скорость, ехал размеренно, добираясь до стартовой линии. Девушка побежала вдоль ровной белой линии, почти вровень с краем крыла, опасно балансируя на грани дозволенного пространства. Поравнявшись с иллюминатором, в котором смутно виднелся силуэт парня, Лухан что есть силы закричала: – Эредиа! Вот он, совсем близко – и уже так далеко. – Эредиа! Бесполезно, гул мотора напрочь перекрывает все звуки, он не услышит ее. Она споткнулась, едва не покатившись кубарем, ноги отказывались выдерживать такую дикую нагрузку. С трудом выровнявшись, Лухан продолжала бежать, уже понимая, что проиграла эту битву. Он улетит. В свой крик она вложила всю боль, все свое отчаяние и страсть: – Эредиа!!! Силуэт в окне вздрогнул. Блас резко повернулся к иллюминатору и выдохнул: – Линарес! Задыхаясь, Лухан упрямо бежала, отставая все больше, но не останавливаясь, не отрывая глаз от размытого лица Эредиа, прильнувшего к стеклу. Рикардо с изумлением наклонился к иллюминатору, наблюдая за мчащейся по аэродрому фигуркой Линарес. В его глазах что-то мелькнуло, и он перевел внимательный взгляд на лицо сына, искаженное страданием и бессилием. Вздохнув, Рикардо откинулся на спинку кресла и негромко произнес: – Остановите. Самолет начал замедлять ход, и Лухан, совсем выбившись из сил, со стоном облегчения затормозила вместе с ним. – Фернандес. – Рикардо мастерски игнорировал потрясенный взгляд сына. – Да? – Кажется, я оставил свои очки в зале ожидания. – Он демонстративно поправил дужки надетых очков. – Я вернусь и поищу их, – понятливо откликнулся секретарь, немедленно отстегивая ремень и выбираясь из салона. Блас еще лишь секунду сверлил глазами отца, а потом резко вскочил и кинулся к выходу. Сбежав по короткому трапу, Блас с перекошенным лицом подлетел к Линарес: – Ты что творишь?! Бегать по взлетной полосе, совсем с ума сошла?! – Это ты полный придурок! – завопила Лухан, толкая парня. – Почему ты мне ничего не сказал? – Она снова толкнула его, крича срывающимся голосом: – Взял и собрался куда-то. Долбанный эгоист! – Прости, – пробормотал Эредиа, не делая попыток защититься от нападок. Лухан вдруг враз сникла, словно опомнилась, тяжело дыша и опустив взгляд. Блас попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривая и насквозь искусственная. В груди ныло так, что ему волком выть хотелось. Повисшее молчание изводило хуже пытки, и парень произнес, лишь бы что-то сказать: – Симпатичная юбка, тебе идет. Лухан, кажется, даже не поняла его слов, но звучание его голоса наконец придало ей смелости. Девушка подняла на Эредиа блестящие от слез глаза. – Мне нужно… сказать тебе что-то важное. – Что-то важное? – Голос Бласа дрогнул. Лухан, глотая соленые слезы, очень хотела рассказать ему о том, что чувствует, но вместо этого смогла выговорить только: – Спасибо! – Разочарование на лице парня мелькнуло так стремительно, что мало кто смог бы его заметить. – Что всегда верил в меня… и всегда поддерживал… спасибо тебе. Блас неотрывно смотрел на всхлипывающую девушку, все больше желая сжать ее в объятиях и никогда не отпускать. Лухан вытянула вперед дрожащую руку – на раскрытой ладони лежала цепочка с Сатурном. – И за это тоже. Эредиа усмехнулся, осторожно взял цепочку, задержав пальцы на ее теплой ладони, и встал позади Лухан. – Я стану лучше, когда вернусь, – серьезно сказал он. Лухан чуть вздрогнула, когда металл коснулся ее кожи и зазмеился по шее. Блас бережно освободил волосы девушки, и кулон соскользнул по ключице на грудь. – А ты не меняйся, Линарес, тебе не нужно. Хотя даже если ты изменишься, ты же знаешь … Эредиа медленно развернул Лухан лицом к себе, и, поймав ее взгляд, тихо и твердо сказал: – Сейчас, и завтра, и потом, вообще всегда… ты будешь единственной девушкой, которую я люблю. Лухан сжала дрожащие губы, неуверенно как-то и даже с испугом глядя в голубые глаза. – Ты разве не рада? – поднял бровь Эредиа, изображая невозмутимость, хотя на самом деле внутри у него все замирало. Лухан, счастливо улыбаясь сквозь слезы, упрямо заявила: – Нисколько! Блас хмыкнул, проговорил одновременно самоуверенно и тревожно, впившись в нее глазами: – Врешь. Ты же любишь меня. Прерывисто вздохнув, Лухан с вызовом вскинула голову и произнесла срывающимся голосом: – Люблю! Такого упрямого, самодовольного, эгоистичного Эре… Блас вдруг отчаянным движением притянул ее к себе и крепко сжал в объятиях. Лухан, всхлипнув, уцепилась в куртку Бласа пальцами, слушая немилосердно быстрый стук его сердца, отмеряющий оставшееся им время, и не могла поверить, что скоро она не сможет даже прикоснуться к нему, услышать его голос. Она сомкнула руки на его спине, утыкаясь ему в грудь. Блас закрыл глаза, прижимая Лухан все сильнее, вдыхая запах ее волос, стараясь запомнить это невероятное, переполнявшее его чувство эйфории. Здесь и сейчас они были вместе, и на короткое мгновение оба забыли обо всем на свете. Целое восхитительное мгновение им казалось, что так будет всегда. Блас, чувствуя, что ему почти физически сложно дышать, не отпуская Лухан, с болью прошептал: – Просто дождись меня, Линарес… Лухан, боясь не совладать с голосом, только кивнула, но он почувствовал ее движение. Чуть отстранившись, Блас нежно провел рукой по щеке Лухан, и его пальцы коснулись ее шеи, вызывая толпы мурашек. Девушка несмело подняла взгляд – голубые глаза смотрели пронзительно и серьезно, но Лухан это больше не пугало. Она чуть улыбнулась, неожиданно для самой себя придвигаясь ближе. Блас медленно наклонился к ее лицу. Они легонько соприкоснулись носами. Лухан как в тумане замерла, ощущая горячее дыхание Бласа на коже, каждой клеточкой ощущая исходящее от него тепло. Парень мягко коснулся ее губ, и Лухан закрыла глаза, отвечая на поцелуй. Блас прижал ее крепче, чувствуя соленый вкус ее слез на губах. Его сердце бешено колотилось в груди, но он почти не замечал этого, целуя Лухан все отчаяннее и взволнованно ощущая, как она проводит рукой по его волосам. Держа свою сильную, но слабую Линарес в объятиях, Блас чувствовал, как сумасшедшее счастье с оттенком горечи заполняет его до краев. Внутри у Лухан все пело, и в этот миг она позволила себе забыть о том, почему на ее ресницах все еще блестят слезы…***
Внизу проплывали облака. Стюардесса почтительно протянула Бласу бокал, но он даже не посмотрел в ее сторону. Нетерпеливо сорвав упаковку, парень осторожно открыл небольшую коробочку. Рикардо, поцеживая коньяк, благосклонно и немного печально улыбался своим мыслям. Фернандес, незаметно наблюдая за начальником, отложил в сторону документы. Президент никогда не позволял своему настроению влиять на работу… но сегодня – исключение. Блас, на секунду замерев, извлек из подарочной коробки маленькое хрупкое печеньице непонятной формы. Его глаза сияли, когда он вертел его в пальцах, внимательно разглядывая, словно видел то, что другие заметить не могли. Мечтательно улыбнувшись, Блас тепло проговорил: – На троечку сделано, Линарес.***
Лухан резко обернулась, но послышавшейся ей голос звучал лишь в ее памяти. Здесь, на площади Фуэрса Аэреа Аргентина, возле башни с часами, куда она почему-то пришла, призраки прошлого отчетливо шептали со всех сторон. «Могу я узнать причину, по которой ты так опоздала? Если не объяснишься, прибью!» «Ну, знаешь! Я и не обещала, что приду!» «Но ведь пришла! Стоишь сейчас здесь…» Девушка сжала в руке кулон. «Похоже, ты точно в меня влюбилась». Лухан отстраненно улыбнулась и прошептала: – Я дождусь, Эредиа. Подняв взгляд к небу, Лухан некоторое время рассматривала сияющие звезды, а потом тряхнула головой и решительно зашагала по улице. ________________________________________________________________ * Имеется в виду «Мисс Конгениальность» с Сандрой Баллок. ** Превосходно! (фр.) *** Герой выдуман, все совпадения с известными модельерами случайны)