От громкого стука её прикрытые глаза резко открываются, и девушка резво подскакивает на стуле, задевая локтями толстые папки с документами. Всё, над чем она столько времени корпела, — на самом деле, отчётности заняли не больше трех часов, — с характерным грохотом падает на пол, утягивая за собой необходимые ей бумаги и чашку с отвратительным недопитым кофе.
Лекса ориентируется не сразу; организму определённо не хватило тех двадцати минут, на которые она погрузилась в полудрему, чтобы восстановиться. Голова гудит и кружится, пока Вудс потирает переносицу, чтобы прийти в себя. Взгляд падает на быстро расширяющееся влажное темное пятно на бумаге.
— Дерьмо, — шипит она сквозь стиснутые зубы, когда думает, что теперь её любимейший босс может устроить.
Она привстает, потягиваясь, чувствуя неприятную боль в мышцах после неудобного стула, и начинает собирать разлетевшиеся бумаги. Тело всё ещё не отошло ото сна, её движения рваные и непоследовательные, когда Лекса продолжает материться про себя, пытаясь определить нанесённый документам урон.
Восстановлению не подлежит, думает она, когда двумя пальцами берёт лист за уголок, и наблюдает за увлекательно стекающими на плитку тёмными каплями. Кажется, отдых Лексе и правда не помешает.
Отмахнувшись от этих мыслей, она не рассчитывает траекторию движения своей головы и с силой бьётся затылком о так некстати прибитую сзади книжную полку. Перед глазами на секунду появляются звёздочки и девушка плюхается задницей прямо на пол, приглушенно замычав. Что за день сегодня такой?!
— Вудс, ты в своём уме?! Минус десять процентов из зарплаты за сон в рабочее время! И я жду уже этот чёртов отчет целую вечность, ты можешь быстрее шевелить своими пальчиками, а?! Или они годятся только для одного? — на каждом слове этого несносного мужчины Лекса закатывает глаза. Она может предугадать каждое его движение, каждую мысль и жест. Она также знает, что он сволочь — и этого достаточно. За три года работы в компании она научилась не принимать близко к сердцу всё, что говорит этот человек.
Лекса снова приседает, потирая рукой ушибленный затылок.
— Спасибо за беспокойство, мистер Джонсон, я не ушиблась, блядь, — шепчет она, снова принимаясь собирать бумаги. Некоторые из них были действительно безвозвратно испорчены, и девушка только молится, чтобы Джонсон ушёл и не увидел количества утерянных документов. Лекса приподнимается, выглядывая из-под стола, когда слышит глухие шаги в противоположной стороне. Ушёл, с облегчением выдыхает она, прежде чем разочарование мельком пробежится по желудку. Нет. Не ушёл.
— Что-то ещё, мистер Джонсон? — спрашивает она невинным голосом, прикладывая все силы, чтобы не казаться до невозможности раздражённой, и продолжает собирать бумаги. Слава богу, что почти все копии отчётов и договоров сохранены в электронном виде, иначе Лекса бы не побрезговала с разбегу выбежать в окно на их двадцать шестом этаже.
— Нет, Вудс, работай. Зайдешь в мой кабинет к восьми.
— Но мой рабочий день заканчивается в шесть… — Лекса пытается возразить, с силой прикусывая внутреннюю сторону щеки, но Оливер перебивает, упрекнув в том, что она и так проспала половину рабочего дня. Теперь Лекса даже не будет пытаться что-то ему ответить.
Она фыркает и взваливает непомерное количество папок на стол. Чёрта с два она зайдёт к нему, ага. Пошлых намёков ей с головой хватило ещё в прошлый раз — неделю назад, когда Лексе пришлось задержаться почти до полуночи, исправляя отчёт, который этот криворукий идиот составлял сам. Как его ещё не уволили вообще?
Сейчас у Лексы совершенно нет времени на эту ерунду. Уже через неделю у неё не будет квартиры, а новую найти дело не из лёгких. У неё не было времени даже на то, чтобы спокойно посидеть в баре с Майком и Джей, не то, что на этого отвратительного человека, который каждый божий день не упустит возможность заглянуть в вырез её блузки. Лекса даже связывалась с генеральным директором, чтобы её перевели в другой отдел, спустя несколько месяцев после того, как устроилась сюда, не выдерживая всей этой грязи, которая выливалась сплошным потоком. Хоть он никогда и не распускал руки достаточно, чтобы его за это можно было наказать, выслушивать от шестидесятилетнего босса грязные намёки было довольно неприятно. Чего уж там, неприятно, — Лекса проводила почти по полтора часа в душе, яростно отмывая от своей кожи его мерзкие шуточки и взгляды. На её просьбу о переводе гендиректор просто ответил, что со временем она привыкнет, а у Джонсона это такой стиль работы. Наверное, именно тогда она окончательно поняла, что эта должность того не стоит, и приготовилась к тому, что в будущем обязательно отсюда уйдёт. Когда появится возможность. Но она никак не появлялась, а когда Лекса познакомилась с женой Оливера и пригрозила рассказать обо всём ей, он немного успокоился. Всё-таки зарплата тут и правда отличная.
Сполоснув чашку, Лекса тянется к полке, чтобы поставить её на место, но глаза так не вовремя улавливают их изображение. Она и Костия, улыбающиеся и счастливые на их первую годовщину год и семь месяцев назад. Странно, как она раньше не замечала, что трещина на чашке пошла прямо между ними, между их влюблёнными прижатыми лицами. Теперь их улыбки и смех совсем друг с другом не связаны, и уже полгода, как они не вместе. Лекса прочищает горло, в очередной раз обещая себе принести новую, а эту выбросить. И нет — не то, чтобы ей жаль выбрасывать её, как память, Лекса просто забывает принести новую. Просто каждое утро появляется что-то важнее, чем какая-то дурацкая чашка. Что ж, может это и просто оправдание.
Может, на самом деле, чтобы смириться с тем, что они больше не вместе, нужно намного больше времени. Может, именно то, что Лекса оказалась пассивным инициатором расставания не позволяло ей отпустить и двигаться дальше, но Вудс продолжала говорить себе, что теперь это ничего для неё не значит. Она не чувствовала никакой обиды на Кос, когда в один прекрасный день она собрала вещи и ушла, оставив лишь на скорую руку нацарапанную на обратной стороне чека из Goody's записку. Она знала, что рано или поздно им придётся это сделать, поэтому просто на следующий же день съехала в свою новую квартиру, которую нашла за несколько недель до этого.
Может, это и было лицемерно с её стороны, но если бы Лекса не подумала об этом заранее, Костия бы просто оставила её в квартире, которую Вудс не могла себе позволить снимать в одиночку. Вместо этого она собрала все деньги со своих трастовых фондов и то, что осталось от родителей; скрепя сердце взяла заначку, отложенную на собственное дело, и, наконец, решилась купить свою двушку, о которой так долго мечтала. Кредит доверия на работе помог обустроить всё так, как Лекса хотела, и буквально через неделю она чувствовала себя уже как дома.
Даже свой собственный дом, который ей остался в наследство, не был для неё настолько дорогим, как эта квартира, в которую она вложила всю свою душу. Отчий дом теперь ассоциировался только со смертью и предательствами, запахом прокуренных рубашек и слёз, а в своей квартире она чувствовала себя свободной и счастливой, ни от кого и ни от чего не зависящей и самодостаточной. От мыслей о том, что совсем скоро ей придётся попрощаться со своим
домом, на глаза навернулись слёзы, которые девушка очень быстро смахнула, возобновляя печать на принтере.
Когда часы показали шесть двадцать, Лекса с чистой душой и совестью собрала вещи и покинула здание.
Её родной совсем не старенький пикап заводится с третьей попытки, магнитола ловит только одну станцию радио и в бардачке валяется давно отвалившаяся дверная ручка, но Лекса не может променять свою любимую машину на какую-либо другую. В последнее время она слишком сильно привязывается к неодушевлённым вещам, но пикап — совсем другая история. Именно из-за него Лекса никогда не нуждалась в домашних животных, просто потому что место в сердечке уже было занято именно им.
Конечно, если бы она захотела, она бы смогла купить машину, но девушка настолько прикипела к родительскому пикапу, что уже вряд ли смогла бы с ним когда-нибудь расстаться. Да и нужда в квартире стала намного острее, чем в новой машине.
Пристегнувшись, Лекса приоткрывает немного заедающее окно спереди, вытирая капельки пота со лба. В салоне невыносимо душно, поэтому она расстегивает несколько пуговок белоснежной, немного мятой после насыщенного дня блузки. Да, эта машина — оранжевая, крупная, грубая (как говорили все её немногочисленные друзья), старая и с отваливающейся дверцой кузова — совершенно не подходила Лексе, особенно сейчас, когда она вся в своём деловом образе. Много кто говорил, что офисной девушке, как Лексе, полагается аккуратная и маленькая машина, с плавными изгибами и белоснежным кожаным салоном, Вудс же, в свою очередь, только закатывала глаза, начиная любимый разговор о сексизме и десятках животных, которые погибнут только для того, чтобы у Лексы была «женская» машина и красивый салон.
Не много её друзей знали, что она называла свой пикап Бэмби, а те, кто знали, всегда шутили над ней.
— Зато она вместительная, — всегда отвечала Лекса, пожимая плечами на все их доводы в пользу новой машины. Однажды она вместила почти двадцать пять человек после вечеринки в колледже, а никакая красота не сможет заменить практичность.
Тихонько подпевая песням Элвиса Пресли, Лекса выруливает к парковке у своего дома. Стоит ли говорить, что какое-то время она говорила, что беременна, и занимала специальное парковочное место, которое всегда пустовало, ведь не могла найти любое другое, но свободное. Потом, когда совесть её окончательно замучала, Вудс просто сказала, что у неё случился выкидыш, и заняла так кстати освободившееся место, которое за ней и закрепилось. Впрочем, может как раз поэтому она и остановила этот беременный спектакль, но думать о том, что она просто совестливая намного приятнее.
Настроение сразу повысилось, несмотря на все проблемы, внезапно свалившиеся на голову. Каждый уголочек этого двора, парадной и небольшого парка через дорогу связан с тёплыми и приятными воспоминаниями, которые теперь навсегда останутся в её голове.
Возле подъезда толпится множество людей, среди которых нетрудно было узнать самых ближайших соседей. Сердце ускорилось, громкой пульсацией отдаваясь в мозг, и девушка одним движением руки выключает музыку. Припарковавшись, Лекса почти бегом приближается к толпе, пытаясь засунуть ключи от машины в тесный карман офисного пиджака.
— Что тут происходит? — спрашивает девушка, когда миссис Гилберт из соседней квартиры мягко берёт её за локоть и отводит чуть в сторону, подальше от кричащих и ругающихся со спасателями людей. Женщина поднимает взгляд и неловко улыбается, приветствующе кивая.
— Обвалилась южная часть первого этажа. Всех экстренно эвакуировали и нам не разрешают вернуться в наши квартиры даже за вещами.
Голос Лизы время от времени подрагивает; видимо, она не на шутку испугалась. Она добавляет что-то, во что Лекса даже не вслушивается, и только сейчас до неё доходит, что это означает.
У них больше нет ещё одной недели, чтобы найти новую квартиру на время, пока государство не достроит для них новый дом. Им придётся съезжать прямо сегодня.
Лекса сцепляет зубы, прикрывая глаза и думая о том, как не вовремя всё это происходит. Чёртово землетрясение, из-за которого в фундаменте что-то нарушилось, стало просто последней каплей. Им дали месяц на то, чтобы найти новое жилье и перебраться туда на пару месяцев, пока штат не закончит для них строительство, а теперь всё просто… пропало.
— Скорее всего, нам не дадут вернуться вообще, так что уже сегодня придётся ночевать не дома.
— А… вещи? Я смогу их забрать? — растерянно спрашивает Лекса, до боли закусывая губу и обводя взглядом толпу людей с полицейским, размахивающим руками и кричащим что-то в рупор.
— Надеюсь, но точно не сейчас. Может, немного позже. — отвечает миссис Гилберт и ласково чешет радостно виляющую хвостом Бонни за ушком. В общем-то, Лекса любит собак. Но уж точно не эту противную псину, которая лаяла буквально при каждом удобном для неё случае. И ни на кого из остальных жильцов, которых в их доме, на секундочку, около трёхсот человек, а только на Лексу. Бонни определённо самая противная собака, которую она когда-либо встречала и, будучи размером с палку колбасы, также самая смелая.
Однако сейчас она помалкивала, видимо, взволнованная произошедшим, и Лекса как никогда рада, что барабанные перепонки могут отдохнуть от этого писклявого лая.
— Мы с мужем договорились с его сестрой и она приютит нас на некоторое время, пока не заселят в новые квартиры, — рассказывает ей Лиза так, будто Лексе интересно. Нет, у них хорошие отношения и миссис Гилберт очень приятная женщина, но сейчас голова Вудс забита совершенно другим, и её бессмысленные рассказы совершенно не спрашивают напряжение в животе. — Говорят, через два месяца всё уже будет готово. У тебя есть место, где остановиться?
— Оу, — Лекса кашлянула, поднимая сжатую в кулак ладонь ко рту, прежде чем натянуто улыбнуться. — Да, конечно, — быстро добавляет она, теребя в руке полы пиджака, заверяя соседку в том, что всё нормально. — Правда, я рассчитывала на ту неделю, которая у нас ещё оставалась, но я надеюсь, что никаких сложностей не будет.
Извинившись, она подходит к одному из спасателей, который держит в руках планшетку с каким-то списком. На его щеках размазано немного грязи, но Лекса решает тактично промолчать. Он спрашивает имя и фамилию с номером квартиры, снова прикрикнув что-то в рупор, и от неожиданности девушка вздрагивает.
— Алексис Вудс. Квартира 17b, — отвечает она и терпеливо ждёт, пока её не найдут в списке. — Я смогу забрать свои вещи?
— Да, конечно, просто дождитесь своей очереди. Сейчас внутри жильцы пятнадцатых и шестнадцатых квартир, а пока послушайте инструктаж по безопасности и подпишите бумаги.
Лекса послушно выполняет всё, что нужно, почти внимательно слушает инструктаж, потаптывая ногой по асфальту, пока пытается застегнуть на себе все ремешки и натянуть каску. Она не может не скептически смотреть на протянутые ей бумаги, в которых говорится, что ответственность за любой тяжести телесные повреждения и смерть со строительной группы и штата снимается. Очень удобно.
Всё это кажется слишком показушным, потому что когда Лекса увидела кусок камня, что отвалился, — и это назвали обвалом, — она почти пришла в ярость. Ладно, она немного преуменьшает, и это было чуть больше, чем кусок камня, но южная сторона дома даже не была заселена.
Этот дом стоит здесь уже почти десять лет, и с ним не происходило ничего. Зато это небольшое землетрясение, которое только слегка зацепило Южную Каролину, так уж и развалило его практически на части, как любят им расписывать спасатели, которые стабильно раз в неделю приезжали с инструктажами.
В своей квартире Лекса обнаруживает всё точно таким, каким и оставила сегодня утром: недоеденный бутерброд на столе, открытое окно, некоторые ящики, одиноко лежащие на диване, и каждый тюбик, который только был в её доме, без крышки. Носок одиноко лежит возле кровати и сердце предательски останавливается, когда Лекса находит свою старую гитару, которую так любила слушать Анья. Это место за такой короткий срок стало ей домом, настоящим убежищем, в котором можно было спрятаться от всего. Лекса действительно полюбила свою квартиру за эти полгода, которые тут провела.
Всё было таким для неё идеальным, таким домашним и уютным — эта квартира отражала её изнутри, с таким же временами беспорядком в мыслях, но почти всегда холодной головой.
Собрав в первую очередь все документы, которые она предусмотрительно сложила в одну стопочку вчера вечером, — будто чувствовала, — Лекса быстро начинает складывать все вещи в чемодан. Спасатель, который остался с ней, нервно её торопит, пока она борется с желанием на него наорать. Она продолжает судорожно заталкивать вещи в чемодан, хватая ноутбук и любимый кактус, но её снова торопят, и Лекса понимает, что не собрала даже половину своей одежды. Несколько футболок и шорты, носки и любимые джинсы, черный сарафан, пару лифчиков и трусов — и всё. Едва успев в последнюю секунду хватает пару кроссовок, прежде чем её почти силой оттуда выгоняют.
Спустя полчаса Лекса уже стоит внизу, сдерживая горькие слёзы. Сердце снова сжимается в болезненном спазме, когда на глаза попадают её любимые фиолетовые занавески в спальне. Она не успела попрощаться со своей квартирой. Не успела насладиться последними с ней днями, не успела даже использовать всю упаковку бесплатного геля для душа, которая шла в подарок к шторке и банному коврику. Как назло, только вчера она совсем не предусмотрительно сходила за покупками и холодильник был забит до отказа.
— Просим вас освободить территорию, здесь небезопасно, — подошёл к ней один из полицейских, которых послали на этот участок; это именно он говорил ей, что через три недели будет необходимо съехать.
— Извините, а когда мы сможем заселяться в новые квартиры? — от безысходности спрашивает Лекса, потирая щеку.
— К сожалению, ничего не могу обещать, — отвечает мужчина, поправляя наглаженный воротник. — Но застройка уже началась, так что в ближайшем будущем вы получите свою квартиру.
— Спасибо, — вяло улыбается Лекса, намекая на окончание разговора, и неоднозначно отворачивается в другую сторону. Однако офицер, видимо, в намёках плох, поэтому так и остаётся стоять рядом и начинает рассказывать о схожих случаях, которые он порешал.
— Простите, думаю, мне нужно пописать, — говорит Лекса и отходит за дом, чтобы исчезнуть из поля зрения этого надоедливого офицера. В прошлый раз она вообще не смогла от него отвязаться, и так и простояла полчаса с ним на лестничной клетке, думая о только-только привезённой горяченькой пицце, надеясь на то, что скоро он уже уйдёт, и Лекса сможет воссоединиться с любовью своей жизни. Когда она вернулась, пицца уже совсем остыла и настроение было неумолимо испорчено.
Лекса прислоняется спиной к холодной стене и взглядом выискивает окна своей квартиры, надеясь, что хотя бы сейчас не вляпается туфлями в дерьмо или не измажется в какой-то побелке. Это было бы уже слишком, а завтра ещё и выслушивать от Джонсона о том, что она не пришла к нему в восемь.
В голове нет ни единой мысли, что делать дальше и где можно остановиться хотя бы на первое время, пока Лекса не найдет новую съемную квартиру. Лишних денег у неё тоже нет, а из-за кредита на работе, она ещё год будет получать только 80% от зарплаты.
Она даже не замечает, что всё ещё держит чемодан на весу. Только когда рука начинает уставать и неметь, она ставит его на асфальт и рыщет в кармане, чтобы найти ключи. Она хмурится, когда не обнаруживает их в левом, хоть и отчётливо помнит, как засовывала их именно туда, но всё равно смотрит и во втором кармане. Пусто.
— Ну что за блядство, — шипит она, прошариваясь по всем карманам ещё раз, снова и снова. — Святое дерьмо, Бэмби, — шепчет Лекса и пытается найти взглядом свою малышку на парковке, но понимает, что это тщетно. Скорее всего, её уже здесь, на стоянке, нет. Она же не могла просрать ещё и машину? Не могла же потерять ключи? Руки начинает потряхивать, а на лбу и спине появляется холодная испарина, когда она снова и снова ищет свой оранжевый пикап. Его нет.
Какая же гигантская волна облегчения накатывает, когда она замечает свой пикап стоящим на том же месте, где она его и оставила. Сегодня она слишком рассеянная, раз не смогла заметить свою махину с первого раза. Вудс мчится туда на всех парах, надеясь, что её ключи подобрал один из офицеров или эвакуаторщиков.
Истерический смех буквально нападает на неё, когда она видит записку, зажатую между дворниками.
Что за дерьмо, Палпи? Бак абсолютно пустой. Подзаправься, идиотина.
И двадцатка. Она отрывисто смеётся и хочет придушить Майкла, который, она уверена, хотел напугать её и угнать Бэмби. На время, конечно. Она достаёт ключи, лежащие на передней шине и прижимает к груди, облегчённо выдыхая и с благодарностью другу прикрывает глаза.
Она отругает Майкла потом, когда решит, где будет жить. Ну и поблагодарит его, конечно же.
Впрочем, место её жилья, как минимум, на ближайшую ночь стоит прямо перед ней. В салоне она находит бургер и картошку из мака и благодарит бога за такого друга, как Майкл, и теперь уж точно не хочет его ругать. В желудке урчит, как только девушка тянется в картошке, чувствуя приятный аромат еды и Лекса только сейчас осознаёт, насколько голодна.
Бургер тает во рту буквально за несколько секунд. Парковка медленно пустеет и Лекса подумала, что слишком выделяется со своим огромным оранжевым пикапом, поэтому отогнала машину за дом, где она не будет так сильно бросаться в глаза.
Она пишет Майклу как раз в ту секунду, когда её телефон в последний раз мигает и выключается, оставляя девушку в полном одиночестве. Лекса кидает его на соседнее сидение и достаёт ещё тёплую картошку из пакета.
— Ну вот, Бэмби, остались мы с тобой одни, — говорит Лекса, поглаживая руль, и медленно, растягивая время, дожевывает остатки своего ужина. Несколько долгих минут она наблюдает за снующими вокруг людьми, думая о том, где бы зарядить завтра телефон.
Она ставит на переднюю панель свой кактус в жёлтом, выедающем глаза, горшке и откидывается на сидение. Глаза не могут держаться открытыми ни секунды больше и Лекса даже не пытается сопротивляться. Она почти забыла, как приятно погружаться в сон.
Она просыпалась ночью несколько раз, дрожа от холода. Уже начало мая, но ночи необыкновенно холодные, и даже та тёплая армейская куртка, любезно оставленная Майком, не спасла Лексу от пробирающего до костей холода.
Кое-как она засыпала почти сразу после того, как просыпалась, продолжая ворочаться во сне, чтобы найти наиболее удобную позу.
***
— Эй, мисс, — сквозь сон слышит Лекса приглушенный голос и пугается слишком громкого стука, раздающегося прямо сбоку от неё.
— Да даст мне кто-то поспать нормально, — бормочет в полусне она, накрываясь курткой с головой. Ноги совершенно онемели, а пальцев этих самых ног будто и вообще нет. Лекса протирает глаза ребром ладони, прежде чем слышит ещё несколько стуков в окно машины.
Лекса видит того приставучего офицера и ей хочется буквально провалиться сквозь землю. Сейчас её малышку, может, вообще, отвезут на штрафстоянку, и где она тогда будет жить?
— Да, офицер… О’Брайен.? — отвечает ему Вудс, медленно, совершенно неспеша опуская окно.
— О’Нилл. Офицер О’Нилл, — воцаряется неловкая пауза, в которую Лекса пытается оттереть засохшую слюну со щеки. — С вами всё хорошо, мисс Вудс?
— Да, да, я просто вчера слишком устала и уснула сразу, как только села в машину. Всё отлично, — улыбается Лекса, включая всё своё природное обаяние. Она почти смеётся, когда представляет, как сейчас выглядит, но страх возможных страхов не позволяет ей слишком расслабиться.
— Боюсь, я должен проверить вас на наличие алкоголя в крови.
После всех этих процедур, которые показали, что она абсолютно чиста, Лекса поспешно прощается с офицером и резко газует с места, лишь бы не остаться здесь и не дать ему возможность подумать, что он ей понравился — иначе он просто засыплет её историями о своей работе, собаке и соседях.
Для Лексы было удивительным то, что она проспала почти десять часов, потому что она всегда просыпалась с рассветом. Обычно она бегала, потом принимала долгий-долгий душ, готовила завтрак, листая соцсети и пританцовывая под музыку. Каждое её утро — ритуал, которому она не изменяла, даже когда жила с Костией, и именно с такого утра начинался хороший день.
Сейчас же она проснулась в семь, понимая, что ей предстоит ещё и звонить начальнику, чтобы сказать, что она заболела и не может выйти на работу. Лекса совершенно не в том состоянии, чтобы выслушивать ещё и его недовольство. Вытряхнув остатки картошки из пакета, Лекса понимает, что нужно срочно идти в магазин. Или куда-либо ещё. В мак или КиЭфСи, где подают любимые крылышки Костии.
При мыслях о еде желудок предательски сжимается, хотя Лекса даже не любит крылышки.
И нужно зарядить где-нибудь телефон. Девушка быстро переодевается, бросает мятную жвачку в рот и выходит из машины, сильно хлопая дверцей (иначе она не закроется). Она заходит в волмарт, покупает чипсы и ставит телефон на зарядку в туалете.
Он включается слишком долго, а сегодня Лекса совсем не богата на терпение. Она нервно крутит телефон в руках, когда к тумбе, на которую залезла Вудс, подходит девушка, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Она подкрашивает губы красивого нюдового цвета помадой, пока Лекса внимательно за ней наблюдает, даже не пытаясь скрыть свой пытливый взгляд.
— Красивая помада, — говорит она, чуть улыбаясь и растрёпывая пятерней чуть вьющиеся тёмные волосы на затылке. Девушка улыбается на её слова, бросив мимолётный взгляд на Лексу, и продолжает красить губы. — Ну, сначала я хотела сказать, что помада красива именно на тебе, но подумала, что это будет звучать как подкат, — бормочет она, облизнув губы, продолжая вглядываться в лицо стоящей рядом девушки.
Рыжая издаёт короткий смешок, пряча помаду в сумку и доставая оттуда телефон, на который, собственно и нацелилась Лекса. Лёгкий флирт будет просто приятным к этому дополнением.
— С чего ты взяла, что я буду против подката? — отвечает ей она, заправляя прядь волос за ухо и поворачиваясь всем телом к Лексе. На её губах сияет вызывающая улыбка, а Вудс совсем не против вызова.
— Значит, я выбрала неверную тактику, да? — снова бормочет Лекса, прикрывая щёки волосами в смущённом жесте, слушая, как смеётся её собеседница. Эта небольшая игра будет приятным расслаблением после этих адовых дней.
— Ну почему же, — хмыкает девушка с такой же улыбкой на губах, протягивая ей свою ладонь. — Меган.
— Лекса, — улыбается она в ответ, мягко пожимая протянутую руку, будто бы невзначай задевая кончиками пальцем её запястье, не разрывая пристального зрительного контакта. — Вообще-то, у меня маленькая проблема, с которой можешь мне помочь только ты.
Меган мягко смеётся своим хриплым низким смехом, открывая сумочку и доставая телефон.
— Угадала? — она протягивает смартфон Лексе и снова ухмыляется, когда девушка кивает.
— Мне нравятся умные девушки.
— Я просто наблюдательная, — она кивает в сторону всё еще включающегося телефона. Кажется, андроид решил обновиться. Ничего, теперь-то терпения у Лексы побольше, особенно, если Меган ещё несколько минут с ней постоит.
Вудс быстро набирает по памяти номер босса и говорит, что сильно заболела и ей нужно три дня больничных. Она кашляет так, что начинает переживать о целостности своих лёгких, зато Джонсон сразу верит её словам, хоть и не перестает от этого ворчать и злить Лексу. Она сбрасывает на середине фразы и кидает его номер в чёрный список, чтобы он не звонил её новой знакомой, и быстро записывает в её записную книжку свой. Меган внимательно наблюдает за её действиями, продолжая посмеиваться после представления, которое устроила Лекса своему боссу.
— Позвони мне! — бросает Вудс на прощание вслед уходящей девушке после многообещающего «до встречи».
— Ничего не обещаю, — бросает через плечо Меган, перебрасывая волосы за спину, и Лекса не может оторвать взгляда от её вытянутых в улыбке губ. Звучит, как обещание.
Настроение заметно улучшается и Лекса тянется к своему уже включившемуся телефону.
Она видит тридцать три пропущенных от Рейвен, пятнадцать от Майкла и семь от Джей. Никому из них она перезванивать не собирается, по крайней мере пока.
Рейвен звонит первой, и Лекса игнорирует три её звонка. Она прекрасно понимает, что это только
первые три звонка, поэтому решает всё же взять трубку.
Она молчит и ждёт, пока сестра что-то скажет, но та, видимо, тоже не слишком спешит говорить.
— Ты, блядь, где?! — несколько долгих и пугающих секунд молчания Вудс слышит слишком громкий крик в трубке и отшатывается, пока Рейвен орёт на неё.
— Дома, — врёт Лекса, распечатывая шоколадный батончик и откусывая маленький кусок.
— Да что ты? Значит, то, что вас выселили — неправда? — она кашляет в ответ и судорожно перебирает в голове, что же можно ей сказать.
— Неправда, — еле слышно говорит Лекса, зажмуриваясь и понимая, что идиотка. Ну, это была чистой воды безысходность.
— Лекс, — тяжело вздыхает Рейвен в трубку. — Я возле твоего пикапа у волмарта. И не говори, что ты просто вышла за покупками. — между ними воцаряется тишина и Лекса мысленно хлопает себя по лбу за то, что не удосужилась отъехать на несколько метров дальше. — Ты выйдешь или мне войти?
— Я выйду, не беспокойся, Рей. — Лекса чувствует себя, как нашкодивший ребёнок, прячущийся от родителей, что не совсем нормально, ведь ей почти двадцать семь и это она тут — старшая сестра.
Идиотина-старшая-сестра.
Она выходит десять минут спустя и надеется, что Рейвен одна. Гриффин-Вудс стоит, облокотившись на её пикап, и копается в телефоне. Лекса подходит и неловко кашляет, чтобы обратить на себя внимание.
— Привет, — говорит она первая, пряча руки в карманы всё той же армейской куртки и вжимая голову в плечи, подмышкой сжимая пачку чипсов.
— Господи, Лекса, — шепчет Рей и набрасывается на шатенку с объятиями. — Я безумно волновалась, ты - задница! Почему ты не сказала мне, что у тебя проблемы с жильём? Почему не заехала к нам? Ты собиралась жить на улице? Где ночевала? — словесный залп прогремел прямо над ухом Лексы, стискиваемой в очень тесных объятиях сестры.
— Не так быстро, я ещё не завтракала, — попыталась пошутить Лекса и махнула рукой с чипсами.
— Серьёзно? Кто из нас тут старшая сестра, Лекс? — брюнетка забирает упаковку с чипсами у пытающейся возмущаться девушки. — Когда-нибудь я забуду, что мы родственники и надеру тебе задницу за твоё поведение.
— Да ладно, Рей, не льсти себе, ты же знаешь, что я всегда побеждаю.
— Итак, я знаю, что ты делаешь. Ты пытаешься меня отвлечь, но мне не десять лет. Ты сейчас садишься в мою машину, а я сажусь в эту развалюху, — она легонько пинает ногой колесо, а Лекса дёргается, пытаясь защитить свою машину. — Да-да, знаю, что она не развалюха, садись, — девушка протягивает свои ключи удивлённой шатенке.
— А? — она глотает вопрос, когда видит связку своих ключей на пальцах сестры. — Вот же… блядь, — улыбается Вудс и складывает руки на груди. — Ну и чертовка.
— И я тебя люблю, сестричка, — наигранно мило улыбается в ответ она и, нахмурив брови, добавляет: — Садись в машину.
Лекса нехотя хватает ключи из рук сестры и проходит к новенькой мазде. Да, ей нравилась машина Рей, но она ни за что не променяет свою крошку на любую другую марку.
Всю дорогу до дома Лекса провела в тишине, даже выключив радио. Она не была зла, нет, она была раздражена таким поведением сестры, хотя и понимала её, как никто другой. Она бы ни за что не дала своей сестре жить на улице, несмотря ни на какие
обстоятельства.
Лекса выходит из машины и садится на крыльцо, дожидаясь Рейвен. Ей немного неловко. Ладно, ей очень неловко, но шатенка не собирается это показывать. Всё нормально. Она имеет полное право жить в этом доме вместе со своей сестрой и её женой.
В ожидании Вудс даже не смотрит по сторонам, только в небо — такое же синее, как и в её детстве. Она слышит рычание мотора Бэмби и видит, как Рейвен паркуется рядом со своей машиной.
— Теперь ты отдашь мне ключи? — спрашивает Лекса, когда Рей присаживается возле неё.
— Ещё чего. Чтобы ты сбежала? — спрашивает Рейвен, пристраиваясь рядом с сестрой и кладя её голову на плечо. Лекса хмыкает и приобнимает её за плечи, целуя в макушку. — Скажи мне честно, — начинает брюнетка и Лекса напрягается. Она понимает, о чём будет их разговор и понимает, что ничего хорошего он не принесёт. — Ты из-за неё не хотела звонить мне? — Лекса чешет нос, раздумывая над ответом. Она чувствует, как рука сестры хватает её пальцы и сжимает.
— Нет, — это правда. Частично. Она не единственная причина, по которой Лекса не хотела находиться в этом доме. — Да.
— Ты же знаешь, что можешь всё мне рассказать? Я понимаю, что у вас были достаточно
сложные отношения. Просто постарайся вести себя хорошо. Ради меня, — Рей пинает её ногой, поглаживая запястье большим пальцем, и Лекса знает, что это значит: сестра нервничает. Видимо, её и правда очень волнует этот вопрос.
Она поворачивается к брюнетке лицом и берет ее холодные ладони в свои. Пытается поймать взглядом карие глаза сестры, и когда они встречаются, медленно выдыхает.
— Послушай, Рей. Ты моя сестра, а она — твоя жена. И я принимаю твой выбор, каким бы он ни был для меня. Я тебя люблю — это главное. — их лбы соприкасаются, а руки Рей всё ещё немного потряхивает. — И почему я не позвонила тебе — я не хочу быть обузой. Я могла бы пожить в офисе или, не знаю, у Майкла? — улыбается девушка и опять врет. Возможно — чисто теоретически — рана в её сердце зажила не до конца, и она просто не хотела, чтобы это как-то сказалось на их отношениях и на отношениях Рейвен с женой. Лекса не такая — и она никогда не сможет встать между кем-то, особенно если это касается людей, которых она любит.
Они просидели на крыльце, обнявшись, ещё несколько минут, прежде чем Лекса не вспомнила о своём разряженном телефоне.
— Да и душ тебе не помешает, — смеётся брюнетка, поднимаясь по ступеням к дверям.
— Да ладно тебе, я пропустила только один, — улыбается Лекса и проходит вслед за сестрой. Нет, она всё ещё нервничает из-за собственного присутствия в их доме, но только из-за присутствия здесь и второй Гриффин-Вудс.
Лекса давно заметила, что её машины нет, а значит и дома быть не должно. В груди что-то колет, когда она ловит себя на мысли, что даже имени её не может назвать. Но в одном Вудс точно уверена.
Это пройдёт.
