* * *
Это была самая длинная ночь в ее жизни. Так хреново Лексе не было никогда. И это она даже не напилась. К семи утра унитаз стал ее лучшим другом, братом и сестрой, матерью, отцом и женой вместе взятыми. Между ними сформировалась такой силы связь, что он не хотел отпускать ее даже на работу. Ещё раз пропустить Лекса, к сожалению, не могла; все больничные на этот месяц она уже взяла, хоть и месяц только недавно начался. В дверь туалета раздаётся несколько быстрых стуков, и видит бог, если это снова Рейвен… — Лекса? — этот писклявый голосок принадлежит точно не Рейвен. И что Кларк от нее хочет? — Ты жива? Лекса хотела было притвориться предметом интерьера, чтобы её никто не трогал, но что-то заставило её промычать в ответ, чтобы издать хоть ещё какой-то звук кроме душераздирающего. Буквально. — Там рубашка на кресле, погладить? Это было бы очень хорошо. Слишком хорошо. Через чур хорошо чтобы быть правдой. Кларк не может быть настолько хорошей, чтобы это предложить. Может это галлюцинации. — Да, пожалуйста, — прохрипела в ответ Лекса, пообещав себе обязательно провести серьёзный разговор с собственным сознанием, чтобы узнать, что за хрень это сейчас была. Точно галлюцинации. Раздается шорох. — Тут таблетки, выпей сейчас одну и в течении шести часов ещё две, — пластинка таблеток пролезает через щель между дверью и полом и долетает прямо до Лексы, второй час сидящей на холодной плитке, обнимающейся с унитазом так крепко, как никогда. Она хватает таблетки, на мимолетную долю секунды дав себе слабину и подумав что не стоило так жестко вчера вести себя с Кларк. Через пятнадцать минут рвотные позывы стихают, а в желудке революция уже не происходит. Таблетки подействовали. Когда Лекса выходит из ванной, в доме никого. Конечно, это облегчение, ведь свидетелей ее чувственных ночных объяснений с унитазом и так хватало с головой. Джей и то, ушла только под утро, потому что кому-то надо было остаться с Дори. На гладильной доске лежит белая рубашка, которую Лекса приготовила для сегодняшнего рабочего дня. Она подходит, чтобы забрать ее и переодеться в комнате, попутно пытаясь разобраться, стоит ли ожидать очередных позывов или нет. Блядь. Спереди, прямо на груди, красуется коричневый выжженный след от утюга. Твою мать. Под рубашкой лежит блузка. Под блузкой футболка. Под футболкой ещё одна блузка. Гриффин решила пойти ва-банк. Следы от утюга складывались в… — Сама ты сука, Гриффин.
* * *
Дорога на работу заняла, казалось, мгновение. Лекса залезла в гостевой шкаф, в котором хранилась старая одежда Рейвен, и как только смогла найти первую мало-мальски приличную вещь, которая была Лексе в пору, сразу выдвинулась на работу. Лекса не была в ярости, нет. Она была немного в себе разочарована, — хватило же мозгов подумать, что Гриффин захочет ей помочь, — и до безумия взбешена. Конечно, у Лексы на счету было достаточно денег, чтобы купить себе три новых гардероба, в этом не было проблемы. Однако Лекса все ещё чувствовала себя безумно хреново, а опустить Кларк все же хотелось. Мудила Джонсон, — как его пару дней назад нарекла Джей, — не упустил шанса отпустить грязный комментарий по поводу ее сегодняшнего наряда и снова потребовал после работы зайти в его кабинет. Лексу все ещё периодически подташнивало, особенно когда он в пятый раз за два часа проверял как тщательно она составляет отчёт за предыдущую неделю и правильно ли сводит таблицу в экселе. Фантазии на то, чтобы придумать, что же такое сделать в следующий раз, совсем не осталось. Если честно, Лекса слишком вымоталась за сегодняшний день, чтобы об этом думать. Это было слишком. Финальным рывком стал звонок. — Могу я поговорить с Алексис Вудс? — смутно знакомый голос попытался воскресить какие-то старые воспоминания о его владельце, но всё тщетно. — Вас беспокоит сотрудник FEMA, Джордж Питерс. — Слушаю, — отвечает она, подвигая стул на колесиках к столу. Напряжение разливается по мышцам, подпитывая волнением оставшиеся нервные клетки. Что-то сейчас произойдет. — Ваш номер телефона указан как владельца квартиры 19B по адресу Юго-Запад четвертая авеню триста шестьдесят девять. — Да, это моя квартира. — К сожалению, вынужден вам сообщить, что ваша квартира пострадала от производственной аварии на месте происшествия во время операции по восстановлению здания… — Что? Как пострадала? — кровь отливает от щек за секунду, пока противный холодок ползет по позвоночнику вверх, прямо к затылку. Кажется, даже голова начинает неметь. — Произошла утечка газа. Три квартиры с вашего этажа сгорели, восстановлению не подлежат. Вам повезло, что вы выехали оттуда раньше из-за непригодности здания, иначе компенсация вам бы не полагалась. Для владельцев более чем одной единицы недвижимости в Майами нужно регистрироваться в очередь на новую квартиру в 75% стоимости прошлой. Процедура регистрации будет происходить в течении следующего месяца в рабочие дни по адресу… В ушах мгновенно заложило. Не может такого быть. То есть как — квартира сгорела? А как же эта блядская противопожарная защита, за которую каждый месяц Лекса отдавала почти триста долларов? А как же все вещи? Где ей теперь взять футболку, которую подарила ей Костия на их первую годовщину? Где взять подаренную Джей гитару и разрисованный Дори кусок обоев в спальне? Как это все можно теперь вернуть? Да, Лекса, может и не прожила там всю свою жизнь, но это было ее первое личное жилье. Которое она выбрала сама. Обустроила сама. Разбиралась со всеми проблемами сама. Может, она и не прожила там всю свою жизнь, но вся ее жизнь была там. Как это могло произойти? Их дом ведь был под круглосуточным контролем мчсников. Или кто-то из этих недоумков бросил окурок в неположенном месте и все загорелось? В трубке гудки. Непонятно уже сколько минут назад разговор закончился, а Лекса так и держит телефон у уха. Она только хотела узнать, когда можно будет приехать и забрать все остальные вещи. Оставшуюся там технику и одежду, украшения и воспоминания. Там ничего уже нет. Да, должно стать немного легче, если подумать, что все свои драгоценности она забрала ещё в первый раз. Да, немного одежды у нее было с собой — ее уничтожила Гриффин — и ещё немного одежды есть у Джей с Майклом. Легче не становится. — Вудс, будь любезна, принеси отчёт за прошлый квартал через пятнадцать минут в двух экземплярах, — голос Джонсона раздаётся слишком громко для её нынешнего состояния; этот пейджер давным давно надо было выбросить, но сто семьдесят долларов на новый для Джонсона казалось растратой непосильной для его отдела. Только вот в растраты за прошлый месяц покупка пейджера внесена была. Лекса включает компьютер; блядь, он и был включен. Пока он перезагружается, она не успевает ровным счётом ничего. Ни единая мысль не успевает проскочить в голове, а это для Лексы хуже чем невыносимо. Что ей теперь делать? Отложенные деньги должны были уйти на погашение долга на СТО, хоть какой-то суммы кредита доверия на работе и на отпуск. Отпуск, о котором Лекса думала с осенних праздников. Отпуск, который хотела провести тогда ещё с Костией; но об этом лучше не вспоминать. Теперь ей нужно заново обживать свой будущий дом мебелью и вещами, что уж говорить про сейчас — сейчас надо хотя бы дожить. Не потерять веру в себя и все такое. А что делать дальше? Целый месяц ждать регистрации в очередь на новую квартиру? Люди в этих очередях годами находятся. Она всё это время будет жить с Рейвен? Лекса достаёт из кармана телефон, и даже без того дрожащими руками набирает сообщение для Джей, едва ли попадая на нужные буквы. Вместе двух копий Лекса сделала двадцать две. Случайно. Рука дрогнула. Он же знает, что она не чертова секретарша. В его кабинете пахнет дешёвой ёлочкой для автомобиля и третьесортным коньяком. От этого микса, если честно, хочется блевать. Хотя, может, это последствия её веселой ночки — Лекса никогда не была особо чувствительной к запахам. — Спасибо, — слышит она сзади и сразу вздрагивает от неожиданности, сразу же пытаясь сбросить напряжение с плеч лёгким вытягиванием. Лекса выпрямляется, положив отчёты на стол, чувствуя спиной насколько близко к ней стоит Мудила Джонсон. Слишком близко для того, кто уже который месяц бросает в ее сторону неоднозначные намёки. Его рука оказывается на пояснице секундой позже, пока Лекса сглатывает горьковатый привкус брезгливости. Она пытается выпрямиться настолько, чтобы не чувствовать его прикосновение своей кожей, но он делает к ней ещё шаг, становясь ближе. — Ты сегодня умница, — говорит он, и Лекса чувствует, как его потный палец начинает поглаживать ткань приталенной рубашки. Лекса делает шаг в сторону, чтобы избежать этого мерзкого контакта, но не все так просто, как кажется. — У вас есть свой секретарь, мистер Джонсон, — говорит ему Лекса, делая ещё шаг, и только тогда ощущение прикосновения тяжёлой руки уходит. — Есть, — кивает он в ответ, — но я предпочитаю, чтобы со мной работала красивая молодая девушка, такая как ты, — добавляет он, и тошнота в который раз за сегодня подкатывает к горлу. Лекса пытается выровнять дыхание, чтобы хоть немного набраться уверенности и силы, чтобы что-то ответить, но все тщетно. Слишком много. Джонсон подходит и возвращает руку туда, где она только что была. Снова. Но на этот раз пытается опустить ее ниже. Лекса была бы не против сейчас исчезнуть. Просто пропасть. Не решать все эти проблемы. Не быть здесь, рядом с этим мерзким типом, который не может и секунды свои вонючие руки удержать при себе. Лекса хочет, правда хочет, собрать все свои силы и просто постоять за себя. За словом в карман ей лезть никогда не требовалось. Где же это все сейчас? — Дело в том, что у нас освободилась вакансия директора отдела аналитики. У них освободилась вакансия директора отдела аналитики. — Твое повышение мы можем обсудить, скажем, в эту пятницу за рабочим ужином в восемь. Повышение можно обсудить в эту пятницу за ужином в восемь. — Постарайся найти в своем гардеробе что-то более… вдохновляющее. Что, блядь? — Ваша жена присоединится к нам, я надеюсь? — спрашивает Лекса, прекрасно понимая ответ на свой вопрос. Но вдруг это не так. Вдруг это и правда просто деловой ужин. Вдруг он не пытается намекнуть на то, на что намекает. Сжимаются лёгкие. Запах спирта въедается в ноздри сильнее, чем минуту назад. — Думаю, моя жена последний человек, который должен об этом знать, Вудс, пусть это будет нашей маленькой тайной. Желудок скручивается в болезненный спазм. Во рту становится сухо. Холодок снова приливает к лицу. Хочется плакать. — Только, конечно, если ты хочешь эту должность. У меня есть возможность тебе с этим помочь, — он ехидно улыбается, прищурившись, и от этого вида к горлу снова поднимается тошнота. Мерзкие мурашки пробегают по затылку. Становится трудно дышать. Дрожащими руками Лекса достаёт бумажный стаканчик и подставляет его к кулеру. Вспомнить бы, как она сюда добралась. Вода недостаточно холодная, чтобы отрезвить и привести в чувство. Наверное, стоило бы умыться, но для этого нужно сделать бог знает сколько шагов в сторону ванной комнаты и потом столько же обратно. Это слишком. Ноги подкашиваются. Чувство унижения накатывает теперь уже в полную силу, отправляя мелкую дрожь по всему телу. Хоть бы Джей побыстрее приехала. Хоть бы хоть кто-то ее забрал. Наверное, не так уж сильно ей и нужна эта работа, чтобы настолько здесь унижаться. Как же это низко… До конца рабочего дня остаётся полтора часа. Работники постепенно начинают собираться домой. Оставаться с Дженсеном в одном здании наедине вечером желания нет совсем; тошнотворное волнение зарождается в желудке и снова подходит к горлу. В этот раз все заканчивается в туалете. Снова рядом с унитазом. Пустой желудок сокращается в режущем спазме, и Лекса смахивает вытекшие из глаз слезы. Такое бывает, думает она, — все начальники твари. Живот снова начинает болеть, поэтому Лекса принимает ещё одну таблетку, которую ей дала сучка Гриффин. Была бы Лекса сейчас в другом состоянии — точно не стала бы и касаться подачек блонды, но сейчас ситуация приняла другой оборот. Нет сил на гордость. Попросту нет сил. Лекса выходит на полчаса раньше конца рабочего дня. Честно, её это совершенно не заботит, главное, что прохладный воздух хоть немного облегчает ее самочувствие и дышать становится немного легче. Под офисом стоит мазда Рейвен. Да что ж это такое. Желание развернуться, проигнорировать её и пойти в противоположную сторону от этой дебильной машины практически пересиливает. Лекса разворачивается спиной и достаёт из сумки пачку сигарет, параллельно обыскивая карманы. Неужели Джей могла так ее подставить? Блядь. Она написала Рейвен. Она хотела написать Джей, но отправила чёртово сообщение Рейвен. Почему именно сегодня? От одного вида сигарет тошнота усиливается, поэтому Лекса сразу бросает эту затею; покурить лучше позже. Она выдыхает весь воздух из лёгких, чтобы потом полностью их заполнить. Руки всё ещё дрожат, когда Лекса подходит к машине. Рейвен там не одна. Целое семейство одноклеточных в сборе. Сестрица выходит из машины первая, видимо, увидев, как запнулась Лекса на полушаге. Задние двери открываются вместе с ней. Там расположилась Кларк. Отлично. Просто прекрасно. Но спасибо, что не Луна. — Привет, Лекс, — Рейвен поначалу лучезарно улыбается, подойдя к сестре. Ее голос звучит слишком ярко, слишком бодро, слишком жизнерадостно. Просто слишком. Слишком для нынешнего состояния Лексы. — Привет, — она кратко улыбается в ответ, позволив крепким рукам Рейвен обхватить себя в приветственных объятьях. Наверное, была бы Рей здесь одна, всё было бы по-другому; Лекса не чувствовала бы себя некстати. Ей не хотелось бы снова заорать, да так, чтобы сорвать голос, до бешеной режущей боли в горле. Этот день абсолютно точно не ее. Как она вообще могла взять с собой Кларк, которая так подло воспользовалась плохим самочувствием Лексы и испортила ей очередное утро и практически последнюю оставшуюся одежду. — Как насчёт вместе поесть пиццу? Здесь рядом есть приличное заведение итальянской кухни, — предлагает Рейвен, как только их объятия разрываются. Она выглядит немного уставшей — наверное, снова горящие дедлайны на работе, что неудивительно, учитывая, насколько Рейвен любит затягивать со своими заданиями. Лекса сглатывает, шумно выдыхая, и поджимает губы. — Это правда не лучший для этого день, Рей, — отвечает ей Лекса, переминаясь с ноги на ногу, не в силах устоять перед желанием снять эти ни с того ни с сего начавшие жать туфли. Пальцы практически вцепились в ручку сумки, но держать ее с каждой секундой становится все тяжелее. Глаза Рейвен тотчас тускнеют; Лексе вдруг кажется, что она видит в них разочарование. — Ну давай, никому не помешает немного расслабиться, особенно тебе, мисс Я-Всегда-Закрываю-Офис-Вудс, — она легонько подталкивает ее бедром к заднему сидению, но ничего кроме раздражения это не вызывает. С появлением Джонсона она никогда теперь не закрывает офис. Это значило бы уходить последней. Это значило бы оставаться с ним наедине. — Я просто хочу в душ, — устало пытается возразить Лекса, однако понимает, что проигрывает. Если Рейвен что-то пришло в голову, то её ничего уже не сможет остановить. А так хочется смыть с себя эти отпечатки громадных потных ладоней; эти многозначные взгляды, блуждающие по телу на протяжении этих многих месяцев и только в частности, сегодня особенно. Так хочется постоять под холодной водой, полчасика себя пожалеть, а потом снова вернуться и всех уничтожить. Мудилу Джонсона первым. Ощущение грязи на теле, впрочем, никуда не уходит. Лекса покорно садится в машину, откидываясь на спинку холодного неприятного сидения и запрокидывая голову вверх. Почему Рейвен не хотела обить салон эко-кожей? — Все в порядке? — решает вдруг поинтересоваться Рейвен, успевшая уже пристегнуться. — Ахуенно, Рейвен, — прикрыв глаза тихо отвечает Лекса, от безысходности позволив голосу на долю секунды сломаться. Для пущей убедительности она даже поднимает большой палец вверх. Запах той же ёлочки для салона снова касается ноздрей и Лекса сразу открывает окно, наполовину высунув в него голову. Господи, она чувствует себя разозленным подростком, которого заставили пропустить вечеринку, чтобы сходить в кино с родителями. — Лекс? — Рейвен поворачивает голову к ней, попутно укладывая руку Луны себе на коленку. Какие же они мерзкие. — Просто поехали уже, — резко отвечает Лекса, чувствуя, как дрожь снова проходится по телу. Это будет самый долгий ужин в ее жизни.