Русал

Земляного цвета смуглое красивое молодое лицо у него. Волосы длинные, до пояса, чёрные с тёмно-зелёным отливом словно вороное виридиановое крыло, - вер-гинье. Густые брови. Нос орлиный, с горбинкой. Тело стройное, точеное, - каждая мышца играет, а кожа на теле светится, как болотный жемчуг, отдавая радужным переливом. Но не человек он, хоть и облика человеческого. Русал он, - истинный водяной. Луна полная низко на небо сей ночью села. Облачка её, будто боятся, обходят стороной, свет светила не закрывают. Гладь водная озера отражает этот свет. В камышах помост, на нём Русал сидит, волосы свои гребнем расчёсывает. Медленно он гребнем проводит с головы до пояса. Думу какую-то думает, грустит, в глазах слёзы застывшие блещут. Один он. Одинокая у Русала жизнь. Сколько себя помнит, один всегда был. Откуда он, и когда родился – не ведает. Днём спит Русал на дне озера на ложе из ила и тины, а ночью выбирается на поверхность, чтобы поплавать, на Луну посмотреть, да волосы свои порасчёсывать. Чем он питается и питается ли вообще – неведомо. Скучно ему, тоскливо, нутро свербит, хоть и любит он своё озеро одинокое. Каждый изгиб берега, каждый камыш ему знаком тут. Зимой ему не холодно, но в спячку он впадает, как медведь в берлоге. Подо льдом на дне спит. Но летом приходит его время ночами говеть над водой, с гребнем в руке сидеть и грустить. Сидит, себя жалеет, тоску свою лелеет. Вдруг услышал он шорох на берегу. Словно кто-то крадётся в камышах. Испугаться - не испугался, но насторожился. Запахи он чувствует за версту. Обоняние у него необычайное. Чует дух дурманящий, сладкий, - юного тела человеческого. Он людей издалека всегда только видел, вблизи никогда. Но чуял их порою очень остро. И сейчас вот почуял он. В этот раз - юношу человеческого. И не только запах его отчётливо он уловил, но и взгляд его на себе ощутил спиной. Словно следит за ним человек этот пристально. Дыхание слышно, как будто рядом совсем. Обычно Русал тут же бы в воду прыгнул, как рыбка, уплыл, на дно схоронился. Но тоска его внутренняя и скука так заели его за долгие годы, что возможность встретить живого человека вдруг показалась ему такой манящей и желанной. И легкая дрожь у него по телу пошла.