Творческое использование доступных сил

Отпизженный Гарри Поттер лежал в кустах Литтл Уиннига и хотел кого-то убить. И это был вовсе не Дадли (нет, он тоже, но не в первую очередь). Кого-то старого и бородатого, одевающегося в женские ночные рубашки и называвшего всех существ мужского пола «мой мальчик». Иногда, как-то так случается, что к тебе приходит мысль, что так дальше жить нельзя. Тебе нельзя так дальше жить, а тем, благодаря кому ты так живешь — вообще нельзя. Потому что такое терпеть нельзя, и незачем. Когда Гарри разобрался с вопросом «кто виноват» (а виноваты были ВСЕ взрослые в его окружении, как минимум), а виновники были подвергнуты всевозможным наказаниям (в мечтах, что ему еще остается), настало время решить, что делать. И начать следовало с малого — того, что ему было доступно. Доступно молодому волшебнику было на удивление мало. Колдовать — нельзя (случись чего, его с радостью выкинут из школы, нужен только повод), физической силой его Дурсли обделили (никогда не кормили как следует), так что оставались с магической стороны — зелья, а с магловской — хитрость и внезапность, т.е. мозги. Заманчиво выглядела картинка, как он подпаливает обильно смоченный бензином дом Дурслей. Но нет, эти ублюдки так легко не отделаются. Кроме того, нужно брать пример с Дамблдора — он сам вроде бы никого не убил, а все вокруг него скачут на задних лапках. Не то чтобы его что-то удерживает от убийства — просто без палочки он не сможет скрыть следы преступления, а магловские детективы — не чета дегенератам из аврората, которые только список заклинаний на палочке могут просмотреть у застуканного над трупом. Выходит, зелья и мозги? Да, зелья ему не помешают, например, костерост. А чтобы получить зелья, ему нужны мозги. Пора, пора уже работать ими как следует. Первым делом — отбросить все бредни, которыми ему их засирает, как выяснилось недавно, «уже-не-друг». Стоило понять это раньше, но что поделаешь — доверчив Гарри Поттер неимоверно, верит в людей: его явно херней какой-то опоили, потому что его жизнь никогда, казалось бы, не подавала повода для веры в людей, а уж такого оптимизма как вера в то, что у него есть «друзья», он себе позволить не мог по объективным причинам. Вот казалось бы, кого он может записать в друзья? Хагрид. Долбанный-сука-Хагрид, который отрастил Дадли хвост, обеспечив ему вечную ненависть со стороны Дурслей. Сволочной дебил Хагрид, который своими неуемными зоофильскими замашками подставил его под отработку из-за дракона, которую сам же — вот падла, и провел в самом мудацком варианте. Как тут еще не вспомнить его милую попытку скормить детей Арагогу. Короче говоря, на пару слов Рубеус себе заработал. И вообще, хватит про этого обрыгана. Кто у нас имеется дальше? Сука «Крестный», который за год так ничего и не сделал, чтобы помочь ему, хотя был спасен от ужасной смерти. Несколько раз. Чужой человек, который ни разу не оправдал звания «крестного» (что бы оно не значило у магов), который вообще по хорошему на добро отвечал игнорированием. Нахер такого крестного. Уизли. Все Уизли вместе взятые. И мелкая сучка, натравливавшая на детей василиска, которая якобы «никого не помнила», но под ментальный удар рептилии попадали только те, на которых у рыжей был зуб. Белиссимо. Его «лучший друг» Рон. Тот самый, который «эй, Гарри, не хочешь быть съеденным гигантским василиском ради моей сучки сестры?» Тот самый, который «Ты обманщик, азаза, влез в турнир вместо меня-гения!!!» Тот самый пидор, который промолчал про драконов. Тот самый, которого он «простил» (не простил бы — последовала бы месть крысы). Два брата-акробата, издевающихся над младшеклассниками. Их старший Перси, покрывающий их, хотя ему по должности положено с ними бороться. Весь в папашу пошел — тот тоже по должности сам себя посадить должен. За свои же преступления. Мать всех этих крыс Молли-я-заебу-тебя-показной-заботой-Уизли, которая кроме как дать пожрать ничего никогда не делала. Дамблдор и Дурсли. Почему вместе? Потому что это из-за чар Дамблдора, очевидно, его игнорируют магловские службы, которые должны пресекать бытовое насилие. Дамблдор, который ради прикола устроил ему веселую жизнь. Какой, блядь, смысл в отправке Поттера «под кровную защиту», когда Риддл уже возродился с кровью Поттера? А старому гомосеку поприкалываться над Гарри захотелось. Гермиона. Мда. Гермиона Гермиона Гермиона. Гермиона-Гермиона-Гермиона-Гермиона. До этого лета он думал, что она его друг, но стоило Дамблдору ей шепнуть — и вот, она его игнорирует. Получить этот укол от нее было особенно больно. Что же, она сделала выбор. Будем честны — не факт, что он на ее месте поступил бы по-другому. Протекция Великого Светлого, или дружба с Поттером, выживание которого, очевидно, у Дамблдора не в приоритете — иначе он не позволил бы творится в школе фееричному вертепу все те годы, что он, Гарри Поттер, имел неудовольствие наблюдать. Однако она выбрала не его. Нахер друзей. Вон, Петтигрю своих друзей предал, а жив и поныне, в то время как его «друзья», верящие в дружбу, хлебнули лиха. Олень копыта откинул во сколько — в двадцать? Или в двадцать один? Его дружбан псина на дюжину лет присел в Азкабане за здорово живешь — и его еще больший дружбан Дамблдор радостно его туда отправил. И не менее радостно мешает ему вернуться в общество. В брехню, что озвучивает Дамблдор на тему как тяжко ему, первому человеку в Британии, оправдать незаслуженно оклеветанную псину, верить мог только полный дебил. А раз нет друзей, ему потребуются слуги. Как Риддлу. Дурсли его «воспитали», а Дамблдор и Риддл его своим примером учат. Осталось только правильно осознать их уроки. А там уже останется только превзойти своих учителей, хоть эти мудаки явно не к такому стремятся. — Добби! Добби, твою эльфа мать! — Великий волшебник звал Добби? Добби очень рад. Добби счастлив. Добби… — Заткнись! Будешь моим слуг... личным домовым эльфом? — Добби всегда жела… — Заткнись! Что нужно, чтобы ты стал моим личным домовиком? — Дать Добби крови Гарри Поттера, и сказать «Принимаю Добби своим личным домовым эльфом, служи мне верно». — Ну, крови тут моей полно, лизни с руки. Принимаю Добби…