— Отото...
Они неспешно прогуливались по лесу, наслаждаясь компанией друг друга, когда Итачи обратился к нему. Саске повернул голову, чтобы посмотреть на брата.
— Я хочу спросить кое о чём.
— О чём, аники?
— ...
— Аники...?
— Зачем ты меня вернул?
Ой-ой!
Именно этого вопроса он боялся весь день. Он осознавал, что рано или поздно Итачи его задаст, как осознавал и невозможность уклониться от ответа.
— Сначала я хочу узнать кое-что у тебя, — попытался он сменить тему.
— Ну хорошо.
— Ты потерял зрение в левом глазу, когда использовал Изанами против Кабуто.
— Да. Использование Изанами ослепляет глаз и навсегда гасит в нём свет.
— Тогда как вышло, что сейчас оба твоих глаза полностью функционируют?
Итачи на секунду остановился.
— Да... а ведь ты прав...
— Ага... не то чтобы я жаловался, нии-сан, — поспешно добавил ворон. — Мне просто интересно.
— Хмм... Я не вполне уверен. Но полагаю, что дзютсу, которым ты меня вернул, стоит на совершенно ином уровне, чем любое другое. Оно не просто даровало мне плоть и кровь, но и исцелило.
— Понятно...
Вот почему Орочимару его так хорошо спрятал. Пускай эксперимент и сочли неудачным, но потенциал этого дзютсу просто поражает воображение! Хорошо что Какаши уничтожил свиток.
— И зачем ты только связался с таким опасным дзютсу, Саске! Это огромный риск. Надо убедиться, что оно не попадёт в плохие руки.
— Не волнуйся, нии-сан, — успокоил его Саске. — Я воспользовался им всего раз. И Какаши уже уничтожил содержащий его свиток. Так что всё под контролем.
— Действительно?.. Это хорошо, — выдохнул Итачи. — А теперь моя очередь, младший брат. Зачем ты вернул меня?
Что ж, больше соскочить с темы не получится. Саске не мог больше избегать вопроса. И должен был дать ответ прямо сейчас.
— У меня свои причины, — сказал он, сосредоточенно глядя в землю. Он понимал, что это нечестный ответ. Но что ему оставалось?
— Саске... если тебе в чём-то нужна моя помощь-...
— Нет, дело не в этом, — прервал он брата. Посмотрев ему в глаза... он увидел растерянность... и сомнение. — Мне... нужно было это.
Он сел под дерево и видел, как брат сделал то же самое.
— Нужно что?
Саске устремил на него пронзительный взгляд.
Ты!
— Увидеть тебя ещё раз... — от следующих слов он едва не задохнулся: — Последний раз...
Он опустил глаза на свою руку. Та дрожала.
Пожалуйста, хватит... не спрашивай больше...
Итачи пытливо всматривался в своего младшего брата. Столькое всё ещё было неясно... столько неотвеченных вопросов. Но глядя на Саске, он видел его смятение... а этого ему совсем не хотелось. Ему посчастливилось получить в дар ещё немного времени с самым драгоценным для него человеком, и не важно, по какой причине. И он уж точно не собирался тратить время на хоть сколько-нибудь нежелательные для этого человека разговоры.
Это не имеет значения... Всё равно через несколько часов я уйду...
Саске изумился, когда его брат вдруг поднялся на ноги. Он с тревогой глядел на его лицо снизу вверх... ожидая увидеть, что как-то огорчил его своими словами. Но Итачи улыбался.
— Пойдём. Скоро стемнеет
Ворон тоже поднялся... по-прежнему боясь, что обидел старшего брата. — Нии-сан...
— Хмм...
— Ты... на меня злишься?
В качестве ответа он заслужил тычок в лоб, и брат светло хмыкнул. И чтоб его! От этого звука каждый дюйм кожи закололо от удовольствия.
— Я никогда не мог на тебя злиться, отото...
Сердечный ритм убыстрился. Такие невинные слова... и так встряхнули его разум. Он всеми силами старался утихомирить своё сердце и начал немного беспокоиться, когда выражение лица Итачи посерьёзнело.
— Я задам ещё один вопрос, Саске. И хочу услышать честный ответ.
— Ладно... — сглотнул он.
— Это самое Эфемерное Воскрешающее дзютсу... Я знаю, что для него потребовалась жертва.
Только не этот вопрос! — мысленно вскричал Саске.
— Уверен, что это была не человеческая жертва, иначе Какаши этого бы просто не допустил, — продолжал он. — Тогда... чем же пришлось пожертвовать?
Он видел, что младший брат колеблется.
— Я хочу правды, Саске, — напомнил он.
Что мне сказать? Если он узнает про мой левый глаз... он же... даже не представляю, как он отреагирует! Но уж точно не обрадуется...
— Я скажу тебе правду. Но сначала ты должен знать кое-что. Это было моё решение... И даже если оно может показаться необоснованным и эгоистичным... это решение, о котором я никогда не пожалею.
Некоторое время Итачи молчал.
— Понятно...
Саске посмотрел ему прямо в глаза.
— Я пожертвовал своим левым шаринганом.
...Он не знает про мой Риннеган. Пусть лучше так и останется.
Старший Учиха ахнул... его глаза увеличились. Но он ничего не сказал.
Зачем ты пошёл на это, Саске...?
Он неотрывно смотрел на человека перед собой... удивление покидало его взгляд, уступая место печали.
Я так старался тебя уберечь...
Он смотрел, как Саске подходит к нему. Младший протянул руку и коснулся его щеки. Итачи подался под прикосновение.
Я опять оплошал...?
Саске видел панику в лице брата. И так плохо ему стало оттого, что он вот так вывалил на него правду. Но по-другому было просто никак.
— Аники... — мягким голосом промурлыкал он. Итачи закрыл глаза. Он казался таким уязвимым... таким хрупким... невыносимо было видеть его таким. — Всё не так страшно, пойми... — вновь заговорил он. — У меня всё ещё есть Шаринган в правом глазу.
Когда Итачи не сделал никаких попыток к ответу или протесту, он продолжил:
— Ты помнишь, аники... как ты раньше говорил, что я для тебя самый драгоценный в целом мире...? — от давних воспоминаний губы дрогнули в улыбке. — Что ж... это относится и ко мне, — движением пальцев он побудил брата открыть глаза. — Для меня... ты стоишь всех жертв на свете.
Резкий вдох... и всегда бесстрастный Учиха Итачи тяжело осел на своего младшего брата. Слишком истощенный эмоционально, чтобы и дальше мыслить связно. Саске крепко удержал его и присел на землю... нежно поглаживая старшего по волосам в стремлении утешить.
Это был совершенный расклад событий. Две одинокие души на земле... ищущие спасения друг в друге... заполняющие пустоту друг друга... сплочённый и завершённый невоспетый дуэт.
Иной раз самый непорочный унисон — самый греховный.
Посидев так некоторое время, братья наконец-то смогли встать. Итачи уже взял себя в руки. Он смотрел на Саске теми немыслимо загадочными глазами... глазами, в которых можно было с радостью пропасть.
— Восприятие следует ставить выше предубеждения, — начал Итачи тихим тоном. — И всё же... нас определяют именно наши представления. Каждый может быть оправдан собственным видением реальности. Не скажу, что я одобряю сделанное тобой. Но ты теперь взрослый. Я уверен, ты знаешь, что делаешь. И поэтому... — он вдохнул, — ... я буду уважать твоё решение.
Облегчение, вспыхнувшее в глазах ворона, напомнило ему, насколько брату по-прежнему важно его мнение... и это радовало до глубины души.
А затем... случилось нечто неожиданное. Он взял лицо младшего в обе ладони и приблизился. Саске смотрел на него во все глаза... дыша часто-часто. И спустя, казалось, целую вечность... Саске ощутил губы брата на своём виске. Однако очень скоро Итачи отстранился...
— Ну что ж... пойдём, — он позволил непритворной улыбке украсить свои губы и двинулся вперёд, жестом зовя Саске за собой.
Стоит ли говорить, что младший Учиха последовал за ним без малейшего колебания... с растянутыми в лёгкой улыбке губами.
***
Сумерки. Самое одинокое время суток.
Узумаки Наруто наблюдал из теней, как тот, на чью любовь он притязал, возвращался с прогулки в дом вместе со своим братом. Сердце рвалось на куски... и внутренний мир погибал во тьме... словно в сумерках.
***
— Нии-сан...
— Да, отото...
Они говорили очень мягко... как будто старались не потревожить окружавшее их спокойствие. После прогулки в лесу они вновь уединились в доме и сейчас, после ужина, пришли в комнату Саске. Итачи осмотрелся. Здесь мало что изменилось. Стены были выкрашены белым. Кровать стояла посередине комнаты вдоль стены. По бокам находились два прикроватных столика, да стоял маленький комод в противоположном углу. Из-за малого количества мебели комната казалась довольно просторной. Ещё здесь были огромные окна... сквозь которые лунный свет заливал всё вокруг.
Это был символ мира... словно вся комната источала ауру успокоения. Но что привлекло его особое внимание, так это рамки с фотографиями на прикроватных столиках. На левом стояло два фото... на одном — команда номер семь, а на другом — его семья... родители и они с братом. Правый же столик занимало только одно фото, и при виде него Итачи резко глотнул воздуха, а сердце заколотилось, как ненормальное!
Он спал безмятежным сном, держа Саске в надёжных и бережных руках. Он крепко обнимал младшего, их ноги переплелись друг с другом. И у Саске была улыбка на его ангельском личике, которым он уткнулся старшему под подбородок.
Фото породило улыбку на его лице. Это было в один из тех дней, когда Саске пробирался к нему в комнату, чтобы поспать вместе. Как-то утром мать застала их спящими в обнимку и не смогла не запечатлеть это на снимке, потому что, по её словам... это было «слишком мило». Тот факт, что Саске до сих пор держался за эту фотографию, наполнил теплом его сердце, и в кои-то веки он был счастлив тому, что мать решила их тогда заснять.
Саске заметил улыбку на лице брата и безоблачность в его глазах.
Такой ослепительный...
— Помнишь тот день, когда мама с папой ушли на ночь, и мы с тобой решили поспать снаружи? — спросил он.
В глазах Итачи возникло понимание. Конечно же он помнил. Это воспоминание было одним из самых трепетно хранимых. Родители ушли в гости к их бабушке, и он провёл со своим маленьким братом целый день... тренируясь с ним и готовя для него. А на ночь они постелили на крыльце... и спали бок о бок... под самой яркой луной, что он когда-либо видел.
В тот день я испытывал истинное счастье...
— Да... помню.
Саске больше ничего не сказал, а подошёл к нему и протянул руку. Некоторое время Итачи внимательно смотрел на него... не имея уверенности. Однако подбадривающая улыбка младшего брата подтолкнула его к тому, чтобы принять предложенную ладонь. И его повели через комнату... на то самое крыльцо, с которым были связаны воскрешённые воспоминания. Он вдохнул. Воздух был свеж... как мята... или корица. Всё вокруг озарялось мягким голубоватым светом... и он понял, что это свет полной луны. Он посмотрел было на неё, однако его глаза зацепились за облик брата. Саске запрокинул лицо кверху... с закрытыми глазами и нежной улыбкой на губах. Из-за лунного света его кожа сияла... как у ангела. И Итачи застыл... охваченный благоговением.
Ангел оборачивается, чтобы взглянуть на меня своими эбеновыми глазами, которые теперь отражают лунный свет... выглядя ещё более живыми и чарующими, чем прежде... и я заворожён их глубоким взглядом.
— Прекрасен... — неосознанно шепчу я. Ангел улыбается. Мой ангел.
Должно быть, я в раю.
Итачи правда только что назвал его прекрасным...?
Саске уверен, что слышал что-то... но это звучало слишком хорошо для правды. Он решил пока не заострять на этом внимание и повёл брата к маленькой кровати в углу. Они сели на неё плечом к плечу. Итачи заметил, как расположение кровати позволяло сидящему на ней наслаждаться полным видом на открытое небо. Свет луны целиком омывал крыльцо... придавая ему сказочный вид. Сознание наполнялось умиротворением.
А рядом с ним... младший Учиха с жадностью впитывал вид своего старшего брата... с безнадёжной тоской, горящей в глазах...
Ослепительный.
Это единственное слово, которое я сейчас способен подобрать.
Я замечаю, как ты ёрзаешь на кровати... стараясь найти удобное место... и в конце концов садишься рядом со мной. Мы сидим в тишине... прислонившись спиной к изголовью и вытянув ноги на мягкой поверхности. Я смотрю вперёд... туда, где наши ноги лежат совсем рядом друг с другом... мои чуть-чуть длиннее твоих.
Мои глаза следуют вверх... смакуя каждый сантиметр тебя... останавливаясь только затем, чтобы восхититься безупречным совершенством. Пробегаюсь взглядом по длинной и стройной шее... наблюдая за движением Адамова яблока, когда ты сглатываешь. Мне требуется весь до крупицы самоконтроль, чтобы не схватить тебя за шею и не прикусить плоть.
Вместо этого я заставляю глаза подняться выше. Они останавливаются на твоём лице. Мне не нужно время, чтобы испытать восхищение представшей мне красотой. Твоей мягкой фарфоровой кожей... источающей неземное сияние... Твоими убаюкивающими глазами... затягивающими меня подобно раскалённым чёрным дырам. Ты слишком хорош, чтобы быть настоящим...
А потом... мой взгляд падает на твои губы. Эти мягкие и уступчивые губы... приглашающие меня во всём своём греховном великолепии. Ловлю себя на мысли о том, такие же ли они мягкие, какими выглядят. Хочу попробовать их... они будут так же хороши на вкус, как в моих снах... или ещё лучше? Я чувствую на себе твой внимательный взгляд, пока сам рассматриваю эти пластичные части тела. И вдруг... без предупреждения... они слегка приоткрываются... и на краткий миг показывается розовый язык, облизывая губы, которые я так хочу вкусить прямо сейчас. Меня как молнией пронзает. И на одну только секунду всё моё благоразумие схлопывается... и тело начинает действовать по собственной воле.
Мой взгляд прикован к твоему, пока моя кисть тянется вперёд, чтобы обнять твою щёку. Моё лицо медленно приближается... пока его не касается твоё дыхание. Твои глаза всё ещё не выдают эмоций. Я знаю, что это плохая идея... Но сейчас мой мозг не в состоянии обработать эту мысль. Так что я позволяю телу действовать на инстинктах. Я склоняю голову под небольшим углом... дыша твоим запахом. А потом наклоняюсь к губам, без которых изнемогал столь долго.
Дрожь пробивает моё тело в тот момент, когда встречаются наши губы. Придерживая твою челюсть, я притягиваю тебя ближе... и кажется, ты не против. Я прижимаюсь своими губами к твоим снова и снова... подстраивая под твою форму свою собственную... Твоё дыхание щекочет мне кожу... заводя меня всё сильнее и сильнее с каждой секундой. Пробегаюсь языком по твоей нижней губе... пробуя тебя на вкус... смакуя. И всё же... ты остаёшься бездвижен. И в этот момент начинает просыпаться моё благоразумие. Я заглядываю тебе в глаза... и они огромны от неверия. Это заставляет меня съёжиться. Я осознаю, что наделал... и правда бьёт по мне со всей силы. Моментально отшатываюсь.
Я набросился... на тебя!
Мне хочется развернуться и убраться вон... но я даже не могу оторваться от твоих глаз...
Так что я сижу на месте... в стыде и ужасе... не в состоянии пошевелиться...
Я нарушил своё обещание... Я утащил тебя в свой ад...
Я...
— ...осквернил... м-моего ангела...
