Трегуна

*** Самая приятная часть субботы — около шести вечера, когда урок рисования закончен, и можно снять футболку и неспешно пройтись вдоль берега по прохладному песку, чувствуя кожей порывы свежего океанского ветра. Воздух в это время будто бы наполнен лазурью, которая, как фильтр, изменяет картинку окружающего пейзажа. Гипнотические звуки прибоя умиротворяют, и в такие моменты кажется, что любая, даже самая острая проблема, напрочь смывается накатом очередной волны. На главной площади уже заканчивали последние приготовления к празднику. Местные жители любили день города едва ли не больше, чем какой-нибудь Новый год или любой другой праздник, который обычно отмечают все, независимо от убеждений, веры и политических взглядов. В этом году мэрии городка удалось сэкономить немного денег, а потому было принято решение устроить непозволительную доселе роскошь — фейерверк. Пока горожане вовсю веселились на центральной площади, нанятые с континента рабочие торопились закончить монтаж салютных установок на уходящей далеко от полуострова в океан узкой полоске суши, чтобы успеть до темноты. Каждый раз, когда новый заряд выстреливал высоко в черное тропическое небо и рассыпался там на тысячи сочных разноцветных пылинок, все немногочисленное население городка дружно издавало восторженный протяжный гул, приоткрыв рты от удивления, и озарявший небо огненный рисунок ярко освещал их изумленные лица. После фейерверка люди решили не расходиться, а продолжить празднование. Пляжный бар, в котором школа по будням проводила внеклассные занятия по рисованию, был увешан красными и оранжевыми китайскими фонариками, и из него доносились песни и смех. Облокотившись на крепкие бревенчатые перила маленького пирса, уходящего от бара в воду на несколько метров, Мали стояла с коктейлем в руках и задумчиво (а может, и мечтательно) глядела в бескрайнюю океанскую тьму. — О! Рик! — повернулась она к молодому человеку, и несколько локонов ее длинных гладких темных волос свесились над водой. — Как тебе сегодняшний вечер? — Это что-то потрясающее, — ответил он и тоже оперся на перила. — Вы всегда так празднуете день города? — Если ты про фейерверк, то сегодня это было впервые. Это очень дорого для нас. А так — да, каждый раз украшаем город, готовим много закуски, поем, танцуем! Все это сближает и помогает осознать, что мы в одной команде. — Очень интересно наблюдать, что люди действительно принимают участие в управлении городом. — В маленьких городках по-другому никак, мне кажется, — улыбнулась Мали. — Мэр небольшого городишки — это, скорее, координатор, старшина, но никак не чиновник. — Но формально ты все же чиновник, — молодой человек легонько толкнул ее в плечо. — Формально, — согласилась Мали. — А как давно ты мэр? И почему ты продолжаешь работать директором школы? — Скоро будет два года, как я мэр. Когда меня назначили директором школы, то я боялась, что не потяну. Но ничего, справилась. Поэтому, как только родители школьников предложили мне выдвинуть свою кандидатуру после того, как наш бывший мэр серьезно заболел, я и не колебалась вовсе. — И чем сложнее управлять — школой или городом? — А я не управляю. Я подсказываю, советую, пытаюсь рассудить. Но с детьми, конечно, хлопот-то побольше будет, — рассмеялась она. — Ну, а ты? — А что я? — Ты чувствуешь себя у нас в своей тарелке? — Абсолютно! И успел вас всех полюбить. И благодарен за то отношение, которое ко мне сложилось у людей. Особенно у детей. — Это твоя заслуга, — Мали положила свою руку ему на плечо. — Ты чудесный педагог. И я с первого взгляда поняла, что человек ты тоже чудесный. — Спасибо, — молодой человек смущенно опустил глаза в пол. — Рик, расскажи мне, если хочешь и можешь, как ты планируешь свою жизнь дальше? Собираешься остаться у нас? Или как? — Пока хочу быть с вами, да. А дальше… Видно будет. Земля — она большая! — Когда ты пришел ко мне в школу устраиваться на работу, то сказал, что устал от большого города и хочешь смены обстановки. — Дауншифтинг, — подсказал он ей. — Дауншифтинг. Но знаешь что? — Что? — он удивленно посмотрел на нее. Мали встала в полный рост и отставила в сторону бокал с коктейлем. Чуть прищурившись, она приблизилась к молодому человеку и пристально посмотрела в его глаза. Она словно что-то искала своим внимательным, даже сверлящим взглядом в зрачках парня, а с ее лица не сходила почти незаметная улыбка. Он еще шире раскрыл глаза, приподнял брови и неловко улыбнулся, не имея понятия, что сейчас будет. На какое-то мгновение ему почудилось, что Мали вот-вот его поцелует, и она даже подняла руку и согнутым мизинцем провела по его взлохмаченной черной челке, но в этом движении было скорее что-то материнское. Наконец она произнесла: — В этих чистых непорочных глазах я не первый раз вижу столько боли и страданий, что мне кажется, словно это был не дауншифтинг. — А что же? — заинтригованно спросил он. — Побег. *** Запыхавшаяся Амира уткнулась лицом в подушку и, покусывая наволочку, беззвучно улыбалась, сжимая вплетенные в ее ладони пальцы лежащего на ней Алекса, который все еще постанывал, по инерции совершая уже медленные, спокойные движения. «Мия с няней сейчас должны прийти», — лениво прошептала Амира, не открывая глаз. Алекс поцеловал ее в макушку, приподнялся и аккуратно вышел из нее. — Завтра к нотариусу? — спросил ее Алекс, когда Амира, взбивая пальцами длинные мокрые волосы, вышла из ванной. — Да, в одиннадцать. — Волнуешься? — А чего волноваться, — вздохнула Амира, — и так ясно, что у него все в трасте было, поэтому по наследованию никто толком ничего не получит. — Я очень скучаю по нему, Амира, — сказал вдруг Алекс. — Я тоже… — она не нашла ответить ничего лучше. — Не надо, не говори так. Не скучаешь ведь. Амира промолчала. — Это все из-за идиотского уголовного дела, — горько вздохнул Алекс, смотря сквозь окно вдаль. — Он побоялся тюрьмы, я знаю. Он такой. — Мне кажется, ты прав, — Амира подошла к нему сзади и обняла. — До сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что мой брат убил себя. Да еще и таким чудовищным способом. — Сейчас уже ничего не изменишь, — Амира поцеловала его в спину и пошла одеваться, чтобы к приходу няни и дочки привести себя в порядок. В кабинете нотариуса собрались Амира, родители Криса со старшим сыном и Марта. Нотариус неторопливо листал средней толщины папку, время от времени останавливая взгляд на какой-нибудь части документа. Наконец, добравшись до запечатанного конверта, нотариус педантично вскрыл его канцелярским ножом, сделав идеальный разрез. — Уважаемые господа, — произнес он приятным, спокойным, немного высоковатым для пожилого мужчины голосом, — на основании вступившего в законную силу решения суда о признании Криса Трегуна умершим мы раскрываем завещание, которое покойный оставил при жизни. — Он не покойный, — зло шепнула Мария. Нотариус никак не отреагировал на эту недовольную реплику. Он молча стал пробегаться глазами по тексту, порой кивая головой, и наконец сказал: — Мистер Трегуна завещал все деньги, которые находятся на открытых на его имя банковских счетах, своей супруге, Амире Трегуна, и дочери, Мие Трегуна, в равных долях, за исключением накопительного счета. — Но у него на банковских счетах порядка двадцати тысяч долларов всего, — сказала Амира. — Мне кажется, у Криса должно быть определенно больше денежных средств… — Миссис Трегуна, — обратился нотариус к Амире, — я читаю то, что написал ваш супруг. Все, что есть на счетах на момент открытия наследства, принадлежит вам и вашей дочери. Если там мало денег — что ж, значит, вы имеете то, что имеете. Что я еще могу сказать. Далее, касательно накопительного счета мистер Трегуна указывает, что находящиеся на этом счете средства делятся в равных долях следующим образом: 30 тысяч долларов Марии Трегуна, 30 тысяч долларов Джозефу Трегуна, 30 тысяч долларов Амире Трегуна, 30 тысяч долларов Мие Трегуна, 30 тысяч долларов Алексу Трегуна и 30 тысяч долларов Марте Трегуна. — Странно, — тихо сказал Джозеф, — это всего 180 тысяч… — Все имеющееся на момент открытия наследства недвижимое и движимое имущество, включая транспортные средства, а также личные вещи мистер Трегуна завещает своей супруге, Амире Трегуна. При этом, в случае если на момент открытия наследства в собственности у мистера Трегуна будут находиться любые вещи и реквизит, используемые в альпинизме и маунтинбайке, он завещает указанные вещи и реквизит мистеру Кеннету Бейнеру. В комнате стало тихо. Увидев непонимающий взгляд Джозефа, нотариус вежливым тоном, но несколько язвительно обратился к нему: — Какие-то еще вопросы, сэр? — Я… Это… Это все? Там больше ничего не сказано? — Кроме собственноручно написанных имени и фамилии мистера Криса Трегуна в самом конце документа, там больше действительно ничего нет. — А бизнес? — послышался голос Джозефа. — У него был большой бизнес. Как я понимаю, акции в его компаниях также подлежат включению в наследственную массу. Нет? — Мистер Трегуна, в собственности вашего сына не было никаких акций. — Кому же тогда принадлежит его бизнес? Он его что, продал? — не переставал удивляться Джозеф. — Траст… — сказала Амира. — Вполне возможно, что все акции ваш супруг действительно передал в свой траст, — кивнул Амире нотариус, — но это меня уже не касается. К наследству это не имеет никакого отношения. — Почему? — спросила Мария, впервые проявив интерес к происходящему в кабинете нотариуса. — Потому что формально человек не владеет тем, что передал в свой траст, — послышался голос Марты. — Имуществом траста, в том числе акциями, управляет профессиональный менеджер в интересах выгодоприобретателей. А коль скоро юридически это не собственность наследодателя, то в рамках наследства это не делится. Если Крис учредил траст, то, очевидно, Амира и Мия являются выгодоприобретателями. И благодаря активам траста будет обеспечиваться их финансовое благополучие по усмотрению профессионального управляющего. — Господа, — нотариус сцепил пальцы в замок, — свою задачу я выполнил. Предлагаю вам обсудить траст без моего участия. Если ко мне остались какие-то вопросы, буду рад на них ответить. После окончания очередной лекции Марта зашла на кафедру и проверила рабочую электронную почту. Написав несколько писем, она откинулась в своем кресле и застыла в раздумьях. Наконец женщина открыла один из ящиков своего стола и достала старую телефонную книжку. «Мистер Мак-Ивор? Добрый день! Вас беспокоит Марта Трегуна. И я очень рада вас слышать! Как вы поживаете? И я тоже, спасибо. Мистер Мак-Ивор, я прекрасно понимаю, что вы как прокурор уже много лет назад отошли от дел, но боюсь, вы единственный человек, к кому я могу обратиться. Дело в том, что у меня был… у меня есть внук, Крис Трегуна. Что? Да-да, к сожалению, это так. Но вопрос не совсем в этом. В отношении моего внука было возбуждено уголовное дело по факту якобы присвоения бюджетных средств. Как юрист я понимаю, что производство либо уже закрыто, либо его прекращение — дело времени. Собственно говоря, мой вопрос, как бы это поделикатнее изложить… В общем, у меня не вполне, скажем так, легальная просьба, хотя ни о чем принципиально незаконном просить вас я не намерена. Я бы хотела неофициально взглянуть на материалы уголовного дела. Да, я это прекрасно понимаю. Но… Нет-нет, что вы, дело не в том, что за вами, как вы выразились, „должок“. Давайте истолкуем это как дружескую просьбу одной старой волчицы к одному старому волку. Конечно, конечно. Ни одна живая душа об этом не узнает. Мистер Мак-Ивор, у вас мое слово. Этого достаточно?» *** — Миссис Трегуна, у вас там телефон уже третий раз названивает, — обратилась к Амире ее ассистентка. — Секунду, я заканчиваю, — ответила ей Амира, нависшая над пациентом, который сидел в стоматологическом кресле с открытым ртом. Зайдя в ординаторскую, Амира взяла мобильный и увидела три пропущенных вызова от незнакомого абонента. По телефонному номеру было понятно, что звонили из-за границы. «Перезвонят», — подумала она, но в этот момент телефон вновь разразился громким звонком — тот же номер. — Алло? — взяла трубку девушка. — Миссис Трегуна? — Это я. — Меня зовут Стивен, я старший менеджер по обслуживанию частных клиентов банка «Эм Ди Пасифик Бэнк». Вам удобно уделить мне пару минут? — Да, я вас слушаю. — Прежде всего, я хотел бы выразить свои соболезнования в связи с кончиной вашего супруга. — Спасибо, — сдержанно ответила Амира. — Я уполномочен сообщить вам, что мистер Трегуна являлся клиентом нашего банка. Несколько лет назад он учредил траст и избрал «Эм Ди Пасифик Бэнк» в качестве профессионального управляющего активами своего траста. Вам это о чем-нибудь говорит? — Не уверена, но полагаю, что вы мне сейчас как раз расскажете более подробно, что это значит. — Совершенно верно. Ситуация следующая. При жизни ваш супруг передал значительное количество своих денежных и корпоративных активов в траст, и это означает, что менеджеры нашего банка, и прежде всего я, уполномочены Крисом заниматься управлением активами траста в пользу бенефициаров. — И я являюсь этим бенефициаром? — В том числе вы и Мия, ваша с Крисом дочь. Юридические аспекты учреждения и формирования траста охраняются режимом конфиденциальности на основании федерального законодательства и не подлежат разглашению никакому третьему лицу, в том числе бенефициарам. — Понимаю, хорошо. И что с этими активами? — Простите? — Ну, раз мы с дочерью являемся бенефициарами, это ведь означает, что мы становимся как бы наследниками? — Не совсем. Если вы спрашиваете, получите ли вы право на активы траста… — Да, именно это я и спрашиваю. — Нет, миссис Трегуна. Активы траста принадлежат трасту, а не вам. — Что-то я запуталась. — Наша как профессиональных управляющих обязанность — управлять активами траста в ваших с Мией интересах, но имущество, составляющее траст, не переходит в вашу собственность автоматически. — А когда оно переходит в нашу собственность? — Никогда. Оно остается собственностью траста. Вы же будете получать финансовую помощь в том объеме, который был определен вашим мужем при жизни. В частности, мы обязаны перечислять на ваш банковский счет ежемесячно 15 тысяч долларов. Первый транш уйдет на ваш счет до конца сегодняшнего рабочего дня. С учетом разницы во времени, разумеется. — М-м-м, и… это все? — По умолчанию — да. Однако если вы с учетом своих потребностей обоснуете необходимость выделить вам денежные средства в большем объеме, и мы найдем вашу просьбу достаточно мотивированной, то покроем ваши соответствующие расходы. Например, если вы или Мия, скажем, столкнетесь с необходимостью в сложном дорогостоящем лечении или, допустим, если вы решите обеспечить своей дочери образование в престижном учебном заведении, то при достаточности средств в трасте мы покроем и этот расход. — То есть… — голос Амиры стал звучать недоверчиво и даже несколько враждебно, — чтобы получить деньги, заработанные моим мужем на благо семьи, мне нужно будет всякий раз вам доказывать, что эти деньги мне нужны?! — В целом, да. Мэм, я хорошо понимаю, что это может не соответствовать вашим ожиданиям, но так работает конструкция траста, учрежденного Крисом. И позвольте заметить, что в дополнение к деньгам и другому имуществу, которые вам причитаются по завещанию, и к вашему основному заработку по месту работы, дополнительный ежемесячный бонус в сумме 15 тысяч долларов позволяет вести более чем полноценную жизнь. — Звучит несколько безапелляционно, не так ли? — Я не считаю себя вправе это комментировать. Наша обязанность — исполнять поручение Криса. И мы будем это делать. — А могу я взглянуть на какие-то документы, которые Крис составил, когда учреждал этот свой траст? Может быть, я захочу, чтобы мои юристы посмотрели их… — Извините, но как я говорил ранее, эта информация является конфиденциальной. Большего, чем было только что вам сообщено, я сказать не могу. Если по каким-то причинам в ближайшие два рабочих дня вы не получите 15 тысяч долларов, можете позвонить мне по телефону, который у вас определился, и попросить соединить вас со Стивеном Бернардом. Всего хорошего. *** — Побег? — удивленно переспросил молодой человек. — Ты меня слышал, Рик, — улыбнулась Мали. — И не говори, что это не так. — Я даже и не знаю, как мне реагировать на это… — Никак. Ты не на допросе. Захочешь — расскажешь. А сейчас пойдем лучше продолжать отмечать день города. Мали нежно взяла его за руку и повела за собой на центральную площадь, которая, несмотря на поздний час, была наводнена танцующими людьми. Начав медленно покачиваться под музыку, она приблизилась к молодому человеку и положила руки ему на плечи. Немного нервничая, он обнял ее за талию, прижался к девушке и прикрыл глаза. Она уткнулась носом в его легкую льняную цветастую рубашку и погладила парня по волосам, а затем откинула голову, закружившись в танце. Он сжал руками ее спину и притянул к себе. Еще мгновение — и их губы осторожно коснулись друг друга. Он ощутил тонкий вкус коктейля на губах Мали и жадно впился в них.