Мой голубой взгляд

***

Я не хвастаюсь, но пацан, я вполне себе ничего такой, тренированный на пивке… Кубики на животике оттягивают его вниз. Рост метр шестьдесят в прыжке и от девушек нет отбоя. Без хвастовства, меняю их как заезженный трек. Ну кто ж знал? Сегодня я подкатился не к той. Увидел я её сразу. Гибкая, высокая, чернявая. Пока мы зажигали против друг друга в кислотном танце, подошёл её кавалер и оказался он ни кем иным, а кавалером ордена магической подвески Средиземской республики. Представился Гендальфом, и лукавенько так спросил: — Не умеешь совладать с плотью? — Чего? — полез я на него с кулаками, но он щёлкнул пальцем с магическим заклинанием: «Охлынись». Очнулся я в кресле, в роскошной деревянной с резьбой и драгоценными каменьями по ней комнате. Ничего себе врезал, так врезал. И оттащил в притон на Тверскую. Я робко встал, решив осмотреться. Мой взгляд упал на большое, стоячее зеркало, заставив меня отшатнуться от вида самого себя. Метра два, с зеркало ростом. Как это стало возможно? Фиг его знает. Волосы белые, как у милой «бичи». Бля! Где моя бородка? Я растил её три года! Сука! Особенно меня уничтожил томный, бляцкий голубой взгляд чужого рыла. Это был не я. Интересно, сколько я тут просидел после такой пластики? Вошли два рыжих верзилы с волосами как у меня и предложили одеться на клингтонском, но я понял их и согласился. Голым я был намного доступнее, особенно мой упругий, новый зад. После всех манипуляций с причёсыванием, натирками и надеванием увесистых камушков, я едва мог встать, раскумаренный подобными нежностями. Но это были явные мужики. От них разило тестостероном и я мирно ждал своей участи, когда они на меня накинутся. Вот тогда перстеньки мне очень помогут вместо кастета. Но никто не полез. Даже обидно стало. Я желал махача. Когда мы вышли в коридор всей этой бляцкой свитой, мне на глаза попалась явно рыженькая деваха. Как распознал? Сиськи и талия. Я ж мужик! Я тут же представил, как прижимаю её лицом к колонне и задираю подол. Но, странно, при данной фантазии, мой член меня проигнорировал. А мы обычно с ним дружили. Когда мне показали, куда присесть, я смог рассмотреть грот, в котором оказался. Огромное помещение. Интересно они тут только порнушку гейскую снимают или всё подряд? — Владыка Трандуил, люди просят вашего дозволения отстроить деревню неподалёку, пострадавшую от набегов Орков. Я вытаращился на темноволосого «близнеца» своего, потом прищурился. — Так пусть строят, я ж не мешаю, — пока всё нормально, но я к сценарию не подготовлен, а это ещё одна мысль, гнетущая мою пацанскую душу. — Ваше Величество, — снова обратился ко мне один из красавчиков напротив. Но мне теплее-то от такого обращения не стало. Величество, это как бы король, а королей, насколько мне известно, имели всю историю, на которой я учился складывать оригами. Я лишь поднял свои новые мохнатые брови, в знак внимания. — Принц Леголас просит аудиенцию. Принц. Уж не с ним ли мне придётся? Но так как он вошёл в зал с бородатым коротышкой, то вопрос пары отпал сам собой. Я сначала окинул взглядом мохнатое чудище на кривых ногах, и чуть не прослезился. Этот его дружок был вылитым мной в былые времена. Тот же взгляд, тот же нос, лёгкая небритость… — Отец, — обратился ко мне блондин, и я перевёл на него свой коронный голубой взгляд, столкнувшись с таким же непробиваемо-голубым. Он что офигел? Я судя по отражению в зеркале лет на пять моложе, а он за алиментами никак тянется. Извращенцы, устроили балаган. — Всё, ребят, я умываю руки. Хреновый у вас сценарий. И рясы тоже. И снимите с меня рога в конце концов! — выпалил я, соскочив с кресла и толкнув сынишку под дых, на что его дружок скрючил мне мерзкую мину. — Отец, я знаю, как ты не хочешь отпустить нас с Гимли в Валинор, но я тут не останусь, — смиренно ответил мне сынок. Мне стало стыдно. Я подошёл к Гимли, присел на корточки и спросил: — Приятель, по виду ты тут самый адекватный. Скажи, что происходит? Что за Средиземье и что они от меня хотят? Коротышка крякнул что-то в усы и отрапортовал: — Ваше Величество, Вы единственный Владыка Лихолесья и потомок древнего эльфийского рода. От Вас хотят получить распоряжения и дозволения ибо безвластье порождает хаос. Дальше, охренев от потока информации, как из глухой бочки я слышал историю Арды и Средиземья со времён Сильмариллиона. — Ну что вчера перебрали, смог я Вам память освежить? — подмигнул Гимли. Значит это не сказка и не сон. Не зря колдун самодовольно лыбился. Да превратить меня в такое чудовище вряд ли хоть одному хирургу удалось. — Значит, хотите вместе куда-то там? — пробормотал я, сознавая, что попал в переделку сознания. — Валите, я не какой-нибудь гомодрил, то есть гомофил, как на клингтонском талерантность? Леголас по ходу весь в меня. Задумался. — Вы имеете в виду синдарин, папа? Там по определению нет слова, обозначающего свободу выражения воли. У нас кодекс чести, отец. Я часто поморгал невероятно вееристыми своими ресницами, будто я сейчас был не Вован с Одинцова, а Минни Маус. — А как же ты понял, что я тебя хотел спросить, сынок? — впервые в жизни я почувствовал, что иметь понятливых детей не всегда хреново. — Так магия, пап, — голубые глазёнки моего наследника выдавали искреннюю тревогу. — Но мы можем пока не ехать никуда. Раз тебе так плохо. — Да, побудь пока с товарищем во дворце и найди мне какую-нибудь чиксу, — я потёр голую бороду и похлопал мальца по плечу. А дружбан мне твой понравился. — И ещё, найди-ка ты мне мага посильнее, а то меня какой-то Гендальф, судя по «бейджику», то есть гравировке на трости, сильно больно шарахнул мне по моей шизе. — Пап, я сильно обеспокоен твоим состоянием. Митрандил, он же Гендальф уже отплыл в Валинор. У нас остался только Радагаст с грибами. — Во-во, тащи сюда своего «Грибоедова», мне нужно срочно поправиться, — с этими словами я шарахнул в глотку бокал вина, услужливо поднесённый мне прекрасным другом Гимли. Винишко было доброе, меня повело в стороны и мой голубой осоловелый взгляд наткнулся на мирно беседующих за вышивкой леди. Я сдвинул «ветки» на затылок и двинул на них. Барышни встали поклонились и ждали чего-то, чего я сам не понимал. Но то что меня обожали, я видел без посторонней помощи. — Как дела, девчули? — пля, я как-то не позаботился убрать слэнг, но они меня поняли и не обиделись даже. — Мы в вышиваем Вашему Величеству новый камзол к празднику Весны. Меня охватила гордость за то, что я теперь вроде Мау Дзедуна или Ким Ир Сена. Да, даже Иосифа Виссарионыча, например. Все меня холят, лелеют, празднуют Весну. Хех! — А не хотите ли с Владыкой в купаленку? — лелейным голосом произнёс я. — Поможете спинку потереть. Я уж думал на меня сыпанёт град обвинений в оскорбительном отношении к женщинам. Но… — Ваше Величество, мы в полном Вашем распоряжении, — я готов был запрыгать и хлопать в ладошки, но нечто в их минах меня насторожило. Девицы напоминали мне аскетичных монашек, которым всё одно, что в лоб, что по лбу. Короче, хорошо, что они оказались постными, как просвирки. Потому, что пока меня натирали маслами, отмывали и массажировали, мой дохлый член ни разу не поднял своей голову, хотябы глянуть, кто там так нежно по нему водит мочалкой. Грёбанный Гендальф сделал меня импотентом при величайших потенциалах этого сказочного королевства. И всё из-за того, что я немного флиртовал с его ведьмой. Я решил лечь поспать. Утро вечера мудренее. Не напиваться же вдрызг из-за тройной осечки. Что меня сильно «приободрило», так это новость, что кроватей у эльфов нет в принципе. Они, так сказать, во сне не нуждаются. Даже пожрать мне дали лист с сухой булкой. Наверно решили, что я король и могу питаться эвкалиптами, как коала. Я психанул. Загнать меня в тушку трансвестита, «кощея бессмертного» и по совместительству импотента, потому что жена его по другому Мендосу шарится; без права на загул, под пыткой такой же вечной, как он сам, бессонницы, с бурчащим в ночи от голода желудком. Чем мне тут заниматься? О, Эру! За что?! Надо ли говорить, что Радагаст оказался мошенник ещё тот. Вместо грибов для возвращения в моё измерение, он дал мне чего-то вроде «Виагры». Вот это был приход. Да уж. Весёлые парни эти истари. Ну, скажем так я пошёл в разнос. Но не с бледными эллет. Нет, на них мои грибочки не действовали. Я добрался до деревни… И мужики с косами объявили нам войну. Как бы сам Трандуил был не против, я понимаю. Против небольшой потасовочки. Вообще, он оказался нормальным мужиком. Реально! Мы познакомились, когда я вылетел после первой дозы грибов на поляне в лесу. Хорошо, никто не видел, как я размахивал руками и орал сам себе, что так, как живут эльфы — это не жизнь в принципе. И тут же другим, менее визгливым тоном оппонировал себе в плане, что они дескать высшие существа и мне, бля, не понять мироздания, если я не слышал музыки Айнур. Ну не слышал и ладно. Не моё это. Поговорили мы с ним. Он забился в самый угол моей чудной патлатой башки и восседал там на унитазе. Должно же у эльфа хоть какое-то физиологически приятное действие иметь место быть. — Значит тебя тоже этот рыцарь посоха наказал? — посокрушался я своей законной Шизе. — Он решил, что я слишком жаден и тиран, — но пригласить на моё место гнома было с его стороны дерзостью. — Ваще-то я не гном, — перебил я его, откусывая очередную шляпку с поганки. Трандуил махнул свитком, которым вероятно хотел подтереться. Дескать не важно кто ты, но я буду считать тебя гномом. — Завтра война с человеками! — прослезился я. — А ведь их бабёнки так тебя любят, Трандуил! Золотой ты мой эльф. выходи ты уже на свободу. Поднатужься. Глядишь, и меня вытолкнет в мою родную Москву. клянусь, все книжки про Средиземье перечитаю. Пить брошу. Буду мечи ковать, кольчуги, на Бородино поеду, орков в ролевушках мочить. Будь другом, выходи ты уже на свет Божий. И, знаете, чудо случилось. Чудо это называется мужская солидарность. Ороферыч восстал. Он обрёл власть над своим телом, а я оказался на унитазе. Незадачка вышла. Воюем мы исключительно с санитарами на Канатчиковой даче. Трандуил — парень горячий. Вот только в Москве он оказаться не ожидал. Мы часто беседуем с ним, когда удаётся галоперидол выплюнуть из-под языка. Вот такая вот история. Будьте бдительны, Гендальф где-то в России…