***
В итоге их отправили в кабинет директора. Что было неудивительно после всего произошедшего. Практически сразу после того, как Эмма пнула Кота Нуара, раненый супергерой бросил на неё и Хьюго печальный, полный боли взгляд, прежде чем выпрыгнул в окно. Расстроенные и разочарованные тем, что он ушёл, не ответив ни на один из их вопросов, одноклассники ополчились против Эммы. Они начали обзывать её, глазеть в её сторону, а один мальчик даже толкнул её. Эмма, вздрогнув из-за того, что совсем потерялась в мыслях, уставившись на окно, в котором исчез Кот Нуар, заплакала, когда упала на своё место. Учительница быстро подошла к ней, но недостаточно быстро, чтобы остановить Хьюго. Тот толкнул мальчика, обидевшего сестру, в ответ так сильно, что он налетел на другую парту и ударился об неё боком. Поэтому обоих близнецов отправили в кабинет директора. Но Хьюго и не возражал. Всего несколько вещей могли расстроить его, и одной из них являлось то, что кто-то обижал его сестру. Он бы предпочёл пойти в кабинет директора, чем смотрел на то, как её снова толкают. Именно это Хьюго и сказал директору, чем разочаровал и огорчил последнего. Ребята выслушали целую лекцию о том, как грубо не отвечать и не уважать других людей, особенно старших, после чего им сказали выйти и ждать родителей. И это было самым худшим. То, что их маму вызвали в школу. Раньше у них никогда не было проблем в школе, и Хьюго боялся того, что может сказать мама, когда придёт сюда. Потому что директор мог выглядеть сколь угодно огорчённым; он мог сказать им, что разочаровался в них, при том, что говорить это он мог старческим, разочарованным, мягким тоном. Но ничего, абсолютно ничего из этого не произвело бы такого эффекта, как если бы мама разочаровалась в них. Хьюго совсем не хотел слышать этого. От этих мыслей у него скрутило живот, и он знал, что сестре также не по себе. Прошло уже почти сорок пять минут, и Эмма начала ёрзать от нетерпения. Хьюго тоже постепенно становилось всё скучнее и скучнее с каждой тянущейся минутой в окружающей их бесконечной тишине. В коридоре рядом с кабинетом директора было невыносимо жарко, и Хьюго уже пару раз словил себя на том, что почти уснул. Эмма болтала ногами взад-вперёд, и, когда она ударилась одной из них об стул, Хьюго рывком проснулся. — Сколько нам тут ещё сидеть? — громко прошептала она. — Не знаю, — пробормотал Хьюго, — думаю, до тех пор, пока мама не приедет сюда. Эмма громко застонала. — Мне скучно! — пожаловалась она. Хьюго раскрыл рот, чтобы сказать… он не знал, что именно, но хотел сказать что-нибудь, когда послышалось громкое цоканье и он увидел маму. Она тянула папу по коридору, идя так быстро, как позволяли ей каблуки. — Эмма! — закричала мама. — Хьюго! Что случи-и-и!.. — Хьюго вздрогнул, когда она запнулась на пустом месте и почти упала лицом вперёд, но папа придержал её за руку, за которую и притянул её к своей груди. — Спасибо, — пробормотала мама, погладив его руку. Эмма и Хьюго поморщились, когда их родители обменялись особенно противными нежными взглядами, но затем быстро сменили выражения лиц на серьёзные, когда мама, покраснев, пристально посмотрела на них. — Ну? Вы собираетесь объяснять, что случилось? — потребовала она. — Да, — с вызовом вздёрнула подбородок Эмма. — Я пнула Кота Нуара. — Зачем?! — вспыхнула мама. — Он же герой Парижа. Мой герой! Хьюго почувствовал боль в животе от того, как внимательно мама посмотрела на папу. Почему она сделала это?! Знал ли он, что мама целовалась с Котом Нуаром? Обсуждали ли они это? Или мама специально хочет причинить боль папе? — Зачем ты вообще захотела пнуть его? Эмма выглядела разъярённой, но прежде чем она выпалила всю правду и разбила папино сердце на кусочки, в разговор вступил Хьюго: — Она защищалась, — быстро нашёлся он, — странные незнакомцы, помнишь, мам? — он поймал взгляд мамы, смело возражая ей. — Незнакомец пошёл прямо к ней, ты ведь не хотела бы, чтобы он её украл? Весь вид мамы говорил о том, что она хотела бы обсудить этот вопрос, но, к счастью, именно в тот момент появилась их учительница. — Месье и мадам Агрест, — вежливо улыбнулась она, — не могли бы вы пройти со мной? — Мы пойдём к директору? — спросил папа. — Нет-нет, — женщина потрясла головой, — директор не знает всей истории, и, как классный руководитель Эммы и Хьюго, я думаю, что лучше разберусь в ней. Мы можем поговорить? Это не займёт много времени. Родители кивнули и после нескольких обеспокоенных взглядов, брошенных на близнецов, пошли по коридору за учительницей. Хьюго смотрел им вслед. Они всё ещё держались за руки, как будто для вида, мама спотыкалась на каждом шагу на своих каблуках (Хьюго никогда не понимал, зачем она их носит), папа шёл тоже забавно. — Спасибо. Хьюго развернулся к Эмме. — За что? — За то, что заступился за меня, — пробормотала Эмма, — перед нашим классом, перед директором и перед мамой. Спасибо тебе. — Я всегда буду с тобой, — заверил её Хьюго, взял сестру за маленькую руку и сжал её. — Даже когда я буду думать, что ты не права, я всё равно буду с тобой. Эмма в ответ сжала его руку и улыбнулась. — Всё равно, — произнесла она, — спасибо. Они сели и погрузились в приятную тишину, пока одна мысль не пришла Хьюго в голову. — …Мне показалось, — недоумённо нахмурился он, — или папа хромал?***
Маринет очень сильно нервничала, поэтому её ладони были отвратительно мокрыми. Раньше детей никогда не отправляли в кабинет директора, а её, как родителя, никогда не вызывали на личный разговор с классным руководителем. Не то чтобы Эмма и Хьюго были маленькими ангелами — совсем нет: они были дерзкими, вредными и невыносимо умными детьми… это всё вина Адриана, — но они никогда не были источником проблем, и если их учителя что-то беспокоило, то определённо и ей стоило начать волноваться. Поэтому её ладони были отвратительно мокрыми, но Адриан всё ещё держал её за руку, в то время как его лицо было закрыто от остального мира. Никто бы не смог сказать, о чём он думал. Кроме неё. Маринет могла почувствовать напряжение, грусть и его ненависть к самому себе с другого конца Парижа, что уж говорить о нахождении в одной комнате. Она погладила мужа большим пальцем по костяшкам в попытке успокоить его, но было трудно сфокусироваться, когда учитель Хьюго и Эммы держал серьёзно выглядящую папку в руках. В голове Маринет пронеслись самые ужасные мысли. Что, если над их детьми издевались? Что, если они попали в плохую компанию? Могут ли семилетние дети попасть в торгующую наркотиками гуляющую компанию? Наверняка Маринет не стоило беспокоиться об этом до тех пор, пока они не стали подростками? — Вы знаете о том, что случилось сегодня днём? — мягко спросила учительница. — О том, почему ваших детей отвели к директору. — Я знаю, что Эмма пнула Кота Нуара, — осторожно ответила Маринет, сжав руку Адриана, — но не знаю, что натворил Хьюго. Случилась какая-то драка? — Хьюго защитил Эмму от одного очень… расстроенного одноклассника, — ответил классный руководитель так же осторожно. — Кот Нуар ушёл очень быстро, и в этом дети винят Эмму, — услышав это, Адриан вздрогнул и внезапно крепко сжал руку жены, а Маринет задалась вопросом, почувствует ли она когда-нибудь её снова. — Я смогла вмешаться, прежде чем это переросло в настоящую драку, но лекция директора о том, что дракой проблему не решить, кажется, помогла. — Понятно, — произнёс Адриан. Он пытался привлечь свои харизму, беззаботный и вежливый тон голоса, чем он пользовался на работе, но вышло, скорее, натянуто. — Значит, проблема исчерпана. — Но проблема не в Хьюго, — сказала учительница, — он всегда был весьма сдержанным и в последнее время в том числе, но вот Эмма… — Хьюго объяснил, что она запаниковала! — выпалила Маринет. — Эмма не хотела пинать его. Это получилось инстинктивно. Странный незнакомец, и всё такое. — При обычных обстоятельствах я бы поверила вам, — откровенно призналась женщина, — но сейчас не обычные обстоятельства. Почти две недели назад я спросила вас, — обратилась она к Адриану, — всё ли хорошо с Эммой, и сообщила, что она была не в себе. — Я помню, — мягко произнёс Агрест. — Она странно вела себя чуть больше, чем всю прошедшую неделю, — продолжила учительница, — думаю, мне стоит показать, чтобы вы поняли, о чём я. Такие, — она достала лист. На нём был милый рисунок, на котором явно можно было увидеть держащихся за руки Маринет и Адриана, рядом с Адрианом стояли Эмма и Дотти, а рядом с Маринет — Хьюго; зелёная полоса обозначала траву, голубая — небо, на заднем плане было изображено большое жёлтое солнце, — рисунки Эмма рисовала две недели назад. — Этот очень милый, — прокомментировала Маринет. — Да, — согласилась учительница, — а такие, — подчеркнула она, доставая другой рисунок, — Эмма рисует последнюю неделю или около того. Маринет думала, что её глаза выкатятся от ужаса, когда она взяла этот жестокий рисунок в руки. Первой мыслью была та, что проклинала детские шоу за то, что в них показывали жесткость, детские компьютерные игры за то, что в них используется она же, и весь этот мир за его жестокость, но затем она почувствовала, как Адриан рядом с ней полностью задеревенел. Её пальцы были до конца сдавлены в его хватке. Детский рисунок Кота Нуара, истекающего кровью из-за кучи стрел, одна из которых была нещадно воткнута в глаз, стал вполне себе убедительным доказательством того, что у Эммы есть проблема, выходящая за рамки простой ненависти ко всему кошачьему. — Ладно, — Маринет, сглотнув, нервно облизала губы, — возможно, у нас проблема. А не было ли это преуменьшением века?