Я видела, как мамочка целует Кота Нуара!

      Рождество на пороге. Полночную тишь потревожить не смеет даже юркая мышь¹, думал Луи Агрест.       Ну, не совсем так. Его старшая сестра определённо бодрствовала, он видел свет от телевизора в щели под дверью, когда прокрадывался мимо. Хьюго, несомненно, тоже не спал, потому что Луи слышал, как тот смеялся себе под нос, читая что-то весёлое. И, конечно, Луи видел маму, свернувшуюся в кресле.       Тем не менее, был канун Рождества, у Луи Агреста — миссия!       Он собирался доказать, что Санта Клаус существует, а затем — утереть носы старшим сёстрам и брату.       У него разбилось сердце, когда даже Дотти — та, что уверяла его ранее в этом году, что Зубная Фея существует, — заявила, что Санта Клаус — выдумка; тогда он ходил в подавленном состоянии всю неделю, пока мама не заставила помочь ей испечь печенье для Санты. Ничто не могло сравниться с занятием выпечкой с мамой и облизыванием тарелки.       Луи взбодрился от одного только вкуса теста для печенья, но потом мамочка сказала кое-что, что тоже помогло.       — Почему ты волнуешься о том, чтобы приготовить печенье для Санты? — спросил Луи, наблюдая, как она отправляла печенье в духовку. — Дотти говорит, что Санта — выдумка.       — Правда? — мамочка загадочно улыбнулась. — А ко мне он приходит каждое Рождество.       Вот почему Луи дежурил в сочельник. Он собирался увидеть Санту, сфотографировать его и знать о его существовании, в то время как Эмма, Хьюго и Дотти будут выглядеть глупо.       Луи ёрзал в нетерпении, пока пролетали минуты, а Санта всё не появлялся. Вечер всё шёл, шёл и шёл, и ничего не происходило! Луи было холодно, скучно и грустно. Ему ничего не хотелось сильнее, чем пойти спать и нежиться в тепле до утра, но Луи был Агрестом. Не каким-нибудь Агрестом, а Дюпен-Чен Агрестом, а это означало, что он был скорее упрямым, нежели рассудительным.       (По словам тётушки Альи и тётушки Хлои.)       Глаза Луи медленно закрывались, как вдруг глухой звук от удара разбудил его. Луи взволнованно подался вперёд очень вовремя, чтобы мельком увидеть два чёрных ботинка, торчащих из камина. За ними быстро последовали обтянутые красным бархатом ноги (с белыми меховыми оторочками) и, наконец-то, подтянутая фигура с огромным наполненным подарками мешком.       Хм.       Санта был намного стройнее и выглядел лучше, чем на всех картинках, что он видел ранее.       Может, он занимается зумбой, как тётя Хлоя?       — Хо-хо-хо! — прогремел Санта. — Счастливого Рождества!       — Счастливого Рождества, — тепло ответила мамочка, — ты же знаешь, что не обязательно было доходить до такого?       — Но, Принцесса, я хочу мурсонально навестить всех проказников из списка, — промурлыкал Санта, — чтобы удостовериться, что они повесили свои чулки.       Луи скривил лицо от услышанного.       Санта говорил прямо как папочка, когда они с мамой думали, что находятся наедине. Абсолютно, невероятно отвратительно, гадко, фу! Из-за этого Луи почувствовал себя нехорошо, ведь получается, Санта красуется перед мамочкой?!       Но мама замужем!       Значит, она недоступна.       Санта мог вручить Луи все подарки мира, но это не означало, что взамен он мог забрать мамочку.       А ещё «Принцесса» — это папино прозвище для мамы и ничьё больше!       — Я думала, ты должен класть в них угольки, а не избавлять непослушных людей от их чулков, — мама ответила таким же противным голосом, из-за чего Луи поплохело. — А ты навещаешь всех из своего списка? Стоит ли мне волноваться о том, чьи чулки ты пытаешься украсть?       — В моём списке только одно имя, — твёрдо произнёс Санта. — Ты была очень непослушной девочкой, Принцесса.       — Моё? — удивилась мама тем же притворно-невинным голосом, что всегда использовала Эмма, когда врала про кражу печенья у Тикки. — Да я была просто образцом хорошего поведения.       — Я слышал обратное, — Луи нахмурился, когда Санта полностью вторгся в личное пространство мамочки. Она встала, чтобы поприветствовать его, и теперь они стояли так близко, что между ними не смог бы протиснуться даже муравей. — Ты дразнила своего бедного мужа.       — Всё честно, — мамочка обвила руками шею Санты и прижалась к нему. — Он тоже дразнил меня.       Луи пришлось закусить губу, чтобы не закричать. Однажды он решил, что папа изменяет маме, прежде чем Эмма объяснила, что на самом деле мамочка — супергероиня Ледибаг (а папочка — Кот Нуар), поэтому была небольшая вероятность, что у мамы нет романа с Сантой и что им был папочка.       Он не знал, как такое возможно, но собирался дать маме и Санте шанс, перед тем как ворваться к ним и наругать.       — Что, Санта-Котёнок, — промурлыкала мама тем самым отвратительным голосом, из-за которого Луи тошнило и который превращал папу в бесформенное нечто, — ты рад меня видеть, или это просто очень большой подарок?       Санта запрокинул голову и засмеялся.       Луи был в замешательстве.       В этом не было совершенно ничего смешного.       Все подарки Санты лежали в мешке, да и как могут быть связаны очень большой подарок с удовольствием от встречи с кем-либо?       Взрослые такие странные!       — Я всегда мрр-рад видеть тебя, Принцесса, — весело заметил Санта. — Но подарок для тебя всё-таки имеется.       Затем Санта внезапно вытащил веточку омелы из кармана и поднял её над головой мамы.       — Омела.       — Как будто мне нужен повод!       У Луи отвисла челюсть, когда мамочка даже не моргнула, прежде чем накинулась на Санту и поцеловала его.       Это был ужасно отвратительный поцелуй!       Один из тех глубоких поцелуев, которые показывают в глупых романтических фильмах, что Эмма и тётя Хлоя любят смотреть вместе. С противными причмокивающими звуками и блуждающими по телу и сжимающими всё руками.       Бе-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е!       Для Луи это стало последней каплей.       Он хотел считать Санту и мамочку невиновными, но все эти мерзкие поцелуи — это слишком. Он не собирался позволять мамочке целоваться с другими дядями, которые не были его папочкой!       Поэтому Луи без раздумий подскочил и с топотом спустился по лестнице, прежде чем упёр руки в бёдра и послал Санте и мамочке свой самый лучший отчитывающий взгляд.       — Лучше, чтобы в костюме Санты был папочка, или у Вас большие проблемы, юная леди! — выкрикнул Луи, потрясая пальцем перед мамой. — Я расскажу про тебя папе!       — Луи!       Мамочка и Санта одновременно выдохнули его имя, оторвавшись друг от друга. При этом раздался странный смешной звук, похожий на тот, что получался, когда папа работал с вантузом.       При любых других обстоятельствах Луи бы посмеялся над смешным звуком, а не вздохнул от облегчения, когда его взгляд зацепился за настоящее лицо «Санты». Это без сомнений был его переодетый отец, хотя почему-то он был ещё и трансформирован: его глаза были зеленее, белки затерялись в зелени, а окружала их чёрная маска.       — Папочка! — восхищённо закричал Луи, бросившись в объятия отца. Тот счастливо обнял его в ответ. — Почему ты одет ОДНОВРЕМЕННО как Кот Нуар и Санта?! — в замешательстве спросил Луи.       — Потому что, — ответил папочка, подняв его, — сегодня я не просто Кот Нуар и не просто Санта, я Санта Когтяус, — он сделал ударение на каламбуре, очень широко улыбаясь, — замяучательный помощник Санты.       Луи засмеялся.       — Неплохо, папочка, — похвалил он отца. — Хотя «замурчательный» звучало бы лучше!       — О господи! — застонала мамочка. — Теперь их двое!       Луи знал, что она не имела в виду ничего плохого, потому что нежно улыбалась, глядя на них с папочкой, прежде чем наклонилась и погладила его по голове. Луи даже не успел опомниться, как оказался зажат между обоими родителями на кресле, когда потянулся за печеньем, что они с мамой испекли ранее.       (Ха! И Эмме, Хьюго и Дотти не достанется ни одного! Всё шло к тому, что нынешнее Рождество станет лучшим, несмотря на все поцелуи, свидетелем которых ему пришлось стать.)       — Итак, — начал Луи с ртом, полным питательных сластей, — как именно ты стал помощником Санты, папочка?       — О, это отличная история! — воскликнул тот. — Что ж, всё началось, когда настоящий Санта акуманизировался благодаря мамочке…       — О боже мой! — она вспыхнула от смущения. Луи смутно помнил, как ему рассказывали историю: мамочка подумала, что Санта — это акуманизированный, который похитил папочку. — Это был логичный вывод! Откуда мне было знать, что ты всего лишь сбежал, устроив подростковый бунт?!       — Ну, тот факт, что я был самым настоящим подростком, мог стать ключом к разгадке, — дерзко ответил папочка, заработав раздражённое сопение от мамочки. — Как бы то ни было, — громко продолжил он, — Санта акуманизировался по вине мамочки, из-за чего некому было доставлять подарки ко всем мальчикам и девочкам Парижа, поэтому…       А затем папочка рассказал длинную увлекательную историю о спасении Рождества и путешествии на Северный Полюс, о говорящих белых медведях и противных поцелуях под светом северного сияния, хотя Луи прекрасно бы жил, не зная о последнем.       Он знал, что это неправда, но история была настолько захватывающей, что он слушал не споря. Веки внезапно потяжелели от усталости до такой степени, что невозможно было держать их открытыми. Темнота была невероятно тёплой и гостеприимной, по мере того как голос папочки убаюкивал.       — …Думаю, он спит, — тихо пробормотал папочка, — я отнесу его в кровать, а ты можешь положить подарки под ёлку.       — Хорошо, — мягко ответила мамочка. — Я скоро поднимусь, и тогда ты сможешь распаковать свой рождественский подарок.       Луи слегка пошевелился, почувствовав, как мамочка коснулась губами его лба.       — Спокойной ночи, маленький принц, — прошептала она. — Увидимся утром.       Затем последовал очередной звук поцелуя. Луи знал, что, будучи в сознании, он испытывал бы отвращение, смотря на то, как родители крепко целовались.       Они правда делали это слишком часто!       — С Рождеством, моя Леди.       — С Рождеством, Котёнок.       Добрых снов², сонно подумал Луи, снова вспомнив стихотворение.       Он задумался, означало ли это, что мамочка была Зубной Феей…