Тик-так, тик-так, тик-так. С какой вообще целью родители используют эти чёртовы механические часы? Старьё да и только, можно ведь использовать бесшумные электронные, на которых, к тому же, всегда можно поставить будильник, от которого я обязательно проснусь три раза за ночь.
Тик-так, тик-так, тик-так. Когда-нибудь я обязательно их разобью, оправдываясь перед матерью буйным поведением отца прошлой ночью, пока её не было дома. А может никто и не заметит.
Тик-так, тик-так, тик-так. Раздражает. Переворачиваюсь на другой бок, вместо прыгающих через препятствие овечек считая причины своих бессонных ночей. Отвратительное тиканье часов.
Раз. Кто-то резко затормозил на дороге, отчего по ушам прошёлся противный скрежет.
Два. Водитель начинает благим матом орать на кого-то, хорошо ему хотя бы не отвечают.
Три. Соседка, двадцатилетняя студентка, продолжает рыдать в подушку, рассказывая кому-то о том, что её бросил молодой человек.
Четыре. На нижнем этаже всё ещё слышатся глухой стук шагов отца.
Пять. Под кем-то, уж не знаю габаритов или даже пола этого человека, ужасно громко скрипит матрас при каждом его или её шевелении.
Шесть. Во дворе начинает лаять собака.
Семь. Нос всё ещё щекочет мерзкий запах вина.
Восемь. У меня снова болит шея от отвратительного наполнителя этой подушки.
Девять. До подъёма осталось три часа.
Десять.
Сегодня эта попытка вышла неудачной. Я пролежал в районе пяти часов, пока пытался хоть на какой-то миг представить вокруг себя тишину. Вакуум, лишённый любых отзвуков и отголосков, где уши хоть на минуту могут погрузиться в полное спокойствие, не угрожающее разрыву барабанных перепонок. Бесполезно. Нужно было сразу идти вниз, ещё когда слишком резкий даже на самом низком уровне яркости экран смартфона отображал час ночи. Сейчас там никак не уймётся глава семейства, ходит, бурчит что-то и наверняка разыскивает очередную, хоть наполовину полную бутылку алкоголя. Да плевать. Я услышу и замечу его быстрее, спрятаться успею. На крайний случай скажу, что зашёл за стаканом воды.
Одеяло и плед поверх него откидываются на другую часть кровати, я же опускаю ноги к полу, мимолётно находя тапочки. Поднимаюсь, разминаю осторожно уставшую от дискомфортной подушки шею и вытаскиваю мягкие, совсем маленькие, отчего незаметные со стороны поролоновые затычки из ушей, возвращаясь в этот идиотский шумный мир уже всеми пятью чувствами. Гвалт проезжающих под окнами машин, вой ветра, работающий на первом этаже фильтр аквариума, храп матери из её спальни… Эти бесполезные фиговины заглушали хотя бы часть посторонних звуков, пусть и не избавляли ото всех. В соседней комнате… тишина. Значит, по этому поводу можно не волноваться и спокойно покидать свою обитель, стараясь максимально тихо, без лишних скрипов, что тут же ударят по ушам безжалостно, отворить дверь и спуститься на первый этаж. Отец в этот момент, кажется, как раз нашёл свою пропажу и заперся в спальне, из-за чего
боже, ну как можно быть таким идиотом? разбудил свою жену, принявшуюся разъярённо отчитывать его за ночные похождения. Ну, они хотя бы на кухню не выйдут, и я останусь незамеченным.
Нужная мне баночка спрятана в особом уголке, чтобы родители о ней не знали. Однако даже не на верхней полке, поскольку до неё не дотягивалась моя младшая сестра, которую я мог попросить изредка помочь мне и принести таблетки. Я старался не использовать снотворное часто, но иногда дело доходило до вот таких вот ночей, когда ничего другого не оставалось. Но всё не так плохо, как может казаться. Ворону вон, к примеру, в разы хуже с этой хренью во снах да и просто башке, а Ди вообще приходится спать в наушниках, к тому же постоянно следить за проводами, дабы в них не запутаться. Не завидую этим ребятам, хотя и от моей Силы толку не больше. Из баночки достаю всего одну таблетку, наливаю полный стакан воды и, пока не засекли, возвращаюсь к себе, но принимать лекарство пока не тороплюсь. Сначала написать записку и предупредить Люси, потом только отходить ко сну. Чёрным маркером осторожно вывожу на широком листе примерно следующее послание: «Сегодня прогуливаю, приду только к обеду. На занятия выходи пораньше, завтракай прямо в школе, постарайся ускользнуть быстрее, чем проснуться родители. Если нет денег — найди Тодда, он купит тебе всё, что захочешь, но много не бери. Перед первым уроком постарайся перехватить Алису, она должна будет ждать меня в холле. Действуем по обычной схеме. Обязательно держи рядом телефон, я позвоню в обеденный перерыв! Удачи на контрольной по математике и не расстраивайся сильно из-за того, что я не смогу пойти с тобой. Люблю тебя.»
Письмо через две минуты протискивается в щель под дверью в соседнюю комнату, я же, несколько секунд прислушиваясь к мерному дыханию сестры за стенкой, с небольшим грузом на душе возвращаюсь к своей кровати, поправляя задравшийся рукав пижамы. Снова укутываюсь в одеяло, после чего беру заветную таблетку, пару мгновений рассматривая её странноватый блеск в бледном сиянии луны. На меня она подействует в два раза быстрее, чем на обычного человека, верно? Главное, чтобы утром было не настолько херово, как в последний раз. Впрочем, какая уже разница. Смело бросаю спасение от бессонницы в рот и проглатываю, запивая парой глотков обычной воды, вкус которой отчего-то сильно отличается от школьных питьевых фонтанчиков. Уже через пять минут вакуум начинает заполнять сознание, и я даже не успеваю вспомнить и забеспокоиться о том, что забыл запереть дверь в свою комнату на ключ изнутри. Надеюсь, утром родители не пойдут проверять наши с Люси комнаты.
***
Идеально рассчитанное время, чтобы оставалась возможность как и отоспаться
относительно нормально, так и прийти в школу к обещанному сестре обеду, пропустив, по великой удаче, самые нежелательные для чувствительных ушей уроки. Моя интуиция определённо умела выбирать самые удачные моменты для воплощения в жизнь подобных проделок. В школу сегодня я мог не пойти вовсе, однако появляться мне там необходимо каждый день, и даже не столько ради самой посещаемости, сколько ради поддержания своего… авторитета.
Лёгкая футболка, поверх плотная белая рубашка, как всегда идеально выглаженная,
не переношу небрежность, если дело касается одежды и галстук. Тёмно-серые брюки, конечно же, утеплённые. Сверху кожаная куртка, ещё вечером подготовленный рюкзак, наполовину пустой, впрочем, вряд ли бы я смог носить что-то тяжелее долгое время. Хотя даже для этого у меня предусмотрены свои методы. А дальше — самое главное. Уже открываю первый ящик комода, придирчиво оглядывая 32 пары перчаток. Из них всего 25 кожаных, из этой чуть меньшей кучи я и выбираю свою защиту на сегодня. Белые, недавно отстиранные заботливой Люси, вскоре аккуратно перебираются в мои руки, а затем плотно прилегают к ладони, мягко обволакивая пальцы и выбивая из меня какой-то даже облегчённый вздох. Теперь всё в порядке. Осталось только
попытаться пригладить лезущие изо всех углов чёрные кудри, а затем взглянуть на своё отражение, сегодня чуть более бледное, чем обычно. Пара болотного цвета глаз как всегда прищурена, губы чуть кривовато ухмыляются, хотя всегда могут улыбнуться настолько обаятельно, что позавидует любая голливудская звезда. Как всегда красив и бодр на вид, но изуродован и раздражён внутри. Почему-то угловатые черты лица и, возможно, выглядящая слегка натянутой на кости кожа, на которой так ярко иногда выделялись голубоватые полоски ветвящихся высоким оголённым деревом вен, ни для кого, кроме меня самого, не кричали об этой жуткой усталости, преследующей с самого момента грёбанного рождения. Только вот отдохнуть даже на пять минут от всего мира никогда не удаётся.
Я слышу всё слишком хорошо. Я вижу всё слишком ярко. Я чувствую запахи и вкусы слишком резко. Я ощущаю чужие прикосновения слишком болезненно.
Выходить из дома через входную дверь нельзя — я слышу шаги родителей на первом этаже. Вылезать из окна своей комнаты слишком рискованно, с моей-то Силой… Однако я всё ещё могу выскользнуть из дома, если проберусь мимо взрослых к окну кухни. Потому осторожно, ступая по-кошачьи бесшумно, выхожу на лестничную площадку, пытаясь понять по долетающим до ушей звукам, чем занимается отец. Звон бокала. Снова пьёт. В таком случае, точно нельзя попадаться ему на глаза. Он в гостиной. Мне нужно десять секунд на то, чтобы успеть покинуть дом незамеченным, учитывая, что окно будет открыто. Успею ли до того, как он просто обернётся в сторону кухни? Чёрт его знает, но вариантов лучше нет. Глубоко вдохни. Сглотни это неприятное чувство. Теперь выдохни. Вперёд.
Ступени не скрипят под подошвами кедов. Мне пришлось научиться ходить так, чтобы не издавать при этом ни единого лишнего звука, и сейчас я активно пользовался своими навыками. Останавливаюсь в самом низу, прислонившись спиной к стене. Медленно, очень осторожно выглядываю из-за угла. Мужчина сидит спиной ко мне, расслабленно откинувшись на спинку дивана. Глаза прикрыты, дышит глубоко, но ровно. В руках действительно бокал вина, чей запах заставляет чуть поморщится. Покидаю своё укрытие, короткой перебежкой поменяв местоположение. Теперь прячусь за холодильником на кухне, подмечая, что отец даже не дёрнулся. Прекрасно, я почти у цели. Вот только…
Звук чего-то упавшего из ванны, вход куда находился прямо напротив меня, заставляет стрункой вытянуться и в панике забегать глазами по окружению. Нужно было убедиться в местоположении матери перед тем, как идти. Идиот! Что теперь делать? Мимолётным движением ныряю под стол, надеясь, что меня укроет свисающая с его краёв скатерть. Скрип дверцы и шаги на кухню слышатся через следующие две секунды. Я задерживаю дыхание. Родительница, бурча что-то под нос, проходит вглубь кухни, резко останавливается, возвращается к раковине. Оттуда берёт стакан воды и уже с ним бредёт в сторону гостиной, намереваясь, насколько я понял, включить телевизор. Пронесло… Жду ещё несколько секунд, пока женщина не скроется за стенкой, начав рычащими интонациями разговаривать с мужем, затем вылезаю из-под стола и подбегаю к окну, уже запрыгивая на подоконник. Скрип. Слишком громко. Но я успеваю выпрыгнуть на улицу и пригнуться быстрее, чем мать снова заглянула на кухню. А теперь, поправив галстук и перчатки доведённым до автоматизма жестом, неторопливо направляюсь к учебному заведению, где, по расчётам, только через пять минут начнётся обеденный перерыв.
***
Будь я полнейшим идиотом — определённо пошёл бы через главный вход, надеясь обмануть пусть и уже престарелого, но в достаточной степени зоркого охранника. Но, к моему счастью, этот план я проворачиваю далеко не впервые. Проплешина в заборе, в достаточной степени широкая, чтобы я даже не задел прутья, задний двор и чёрный ход, копии ключей от которого всегда были у моей близкой подруги. Возможно, чуть даже более близкой, чтобы называть её просто подругой. Алиса уже ждала меня по ту сторону двери, слегка осуждающе изгибая бровь. Я, только прикрыв за собой вход, сразу же примирительно поднял руки.
«
Когда-нибудь я обязательно ударю его за свои спонтанные решения проспать половину учебного дня, не предупредив меня об этом заранее.»
— Прости, что не предупредил. Побоялся, что смс разбудит тебя ночью, — два шага ближе, а затем фривольное полуобъятие за плечи, несмотря на то, что мне было весьма неуютно подобное проворачивать, но что только не сделаешь ради успокоения девушки, — Сегодня с меня мороженное.
— Что на этот раз помешало тебе встать вовремя? — самые красивые глаза во всей школе (и я говорю это не из-за своей собственной симпатии, а потому что она действительно считалась королевой старших классов) смягчились, несколько раз хлопнув с невероятным мастерством накрашенными ресничками. Во сколько же она просыпается, чтобы успеть так аккуратно накраситься, да ещё и прийти чуть ли не за час до занятий? Старшеклассницы, пожалуй, невероятные существа…
— Назовём это бессонницей, — едва скривил губы и нарочно свёл брови к переносице, чтобы выражение лица казалось уставшим. Это, конечно же, возымело свой эффект, и, пока мы поднимались по лестнице, чужая мягкая рука сочувственно погладила мою перчатку. Она знает, что этого вполне достаточно, чтобы я смог почувствовать её прикосновения.
«Господи, неужели это началось снова?»
— Ох, мне так жаль, Пит… Не стоило утром расспрашивать Люси о причине твоего отсутствия, да? — первая её мысль упирается в моих родителей, впрочем, это даже к лучшему.
— Всё в порядке, — мгновенно, без всякого затруднения сменяю горечь на лице улыбкой и убираю свою руку с девичьих плеч, толкая вперёд тяжёлую дверь, где встречаюсь с шумным и светлым коридором. Пока блондинка запирает дверь, я чуть щурюсь и привыкаю к слишком резкой смене тишины на чужой галдёж. Однако слух сразу же улавливает нужный голос из всей этой смешивающейся какофонии.
— Братик! — радостное восклицание пятиклассницы с двумя чёрными косичками, что отвлеклась от какой-то занимательной игры с несколькими подружками, звучит из противоположного угла помещения, откуда она и несётся ко мне, пока я улыбаюсь шире прежнего, тепло и искренне. Хочет налететь на меня, крепко стиснуть в объятиях, но прекрасно помнит, что нельзя, потому останавливается в двух шагах и позволяет уже мне самому присесть перед ней на одно колено, чтобы затем приобнять не слишком болезненно для самого себя.
— У тебя всё хорошо? — отстраняюсь, держа одну руку на маленьком плече и внимательно смотря в потускневшие на миг глаза, — Что случилось?
— Папа… — тут же мои брови раздражённо сводятся, а губы поджимаются, но я не прерываю детского рассказа, — Он увидел меня, когда я выходила в школу. И… Братик, прости! Он забрал все деньги, которые ты отдал мне два дня назад! Я не хотела отдавать ему, но он начал кричать…
— Тише, — снова осторожно прижимаю к себе близкую к плачу сестру и пальцами легко поглаживаю ту по голове, — Всё хорошо. Деньги — не самое страшное. И вообще я должен был пойти с тобой, это мне нужно извиняться.
Сзади уже подходит Алиса, оглядывая меня и Люси с неподдельным сочувствием, а после чуть наклоняясь и опуская свою ладонь на моё плечо, мягко и почти невесомо, боясь причинить боль. Пятиклассница тем временем успокаивается в моих объятиях и позволяет мне подняться, спустя пару минут снова плетясь к своим друзьям.
— Ублюдок, — только и могу тихо выругаться я, когда сестра уже не может услышать. Нет. Нельзя оставлять её одну. Особенно дома.
— Вот именно, — внезапно слышу я новый голос подступившего с другой стороны рыжего одноклассника
как он вообще мог прокрасться так бесшумно, что даже Я не услышал?, — Вообще не вкуриваю, как вы там живёте.
— Тодд… — тихо выдыхаю имя новоприбывшего и приглашаю всю свою собравшуюся компанию пройтись до столовой жестом головы, — Она подходила к тебе сегодня утром?
— Неа, — честно качает головой, запустив руки в карманы и бредя вслед за мной и взявшей меня за руку девушкой.
— Она была со мной, — подала голос Алиса, — Я заплела ей косички, потому что сама она не успела сделать даже этого. Так безответственно с твоей стороны отпускать её в школу одну, Питер!
— Думаешь, не раскаиваюсь? Однако если бы сегодня я встал так же, как обычно, то… не спал бы вообще. А вы знаете, что бывает в подобных случаях, — оба собеседника смущённо отвели взгляд, пока я, проходя мимо младшей сестры, тихо позвал её с собой, дабы накормить и утешить хоть чем-то, вроде нескольких конфет или щедро посыпанной сахарной пудрой булочки.
***
Школа — это не что иное, как гладиаторская арена, на которой всем выпущенным бойцам постоянно нужно сражаться друг с другом, дабы оставаться любимчиком толпы. Только здесь, к счастью
или сожалению?, никого убивать нельзя и не нужно. Важна просто любовь зрителей. Пока ты нравишься им, пока тебя боятся и уважают — ты живёшь, пируя на вершине славы, наблюдая за тем, как остальные грызут друг другу глотки, дабы подняться хоть немного выше своего положения.
— Боже, он всё-таки пришёл! Я уже волновалась, что что-то случилось…
— Это Питер, глядите!
— Я же сказал, что он придёт!
— Всё бы отдала, чтобы оказаться на месте Алисы хотя бы раз!
— Интересно, они правда встречаются? Чертовски завидую!
— Как думаешь, есть шанс, что они обратят на нас внимание?
Но мы стоим на пьедестале. Тодд, сын чуть ли не самых богатых и влиятельных предпринимателей в Линслэнде, внушающий трепет каждому ученику, что посмел хоть каким-то образом задеть его интересы. Алиса, дочь директора, к тому же, заслуженно самая привлекательная старшеклассница, которой любая проделка может сойти с рук. И я, всеобщий любимец, умело пользующийся своей Силой и умением очаровывать людей ради простых фокусов, помогающим до абсурда нелепым образом держать под контролем всё происходящее в стенах этого учебного заведения. Треть школы смотрит в нашу сторону с обожанием, треть со страхом, последняя треть с завистью и ненавистью. Впрочем, так и должно быть. Я убил столько времени и сил не для того, чтобы всё пошло насмарку.
— Люси, ты уверена? — я с лёгкой тревогой смотрю на сестру, которая уже отходит в сторону стола своих ровесников, искоса поглядывающих то на неё, то на меня, но я уже привык к подобному, — Никто не против, чтобы ты села с нами.
— Не буду вам мешать! — только и сказала она, даже не повысив тон, хотя и находилась на уже достаточном расстоянии от нашей компании, просто потому что знала, что я услышу в любом случае. Я лишь тихо вздыхаю, оглядываясь в поисках нашего столика.
— Эта стерва в конец охренела? — зло шикнула блондинка по правую сторону от меня, сжав поднос в руках до побеления костяшек. Мы с Тоддом недоумённо поглядели на ту, а затем проследили за её взглядом, наконец заметив, что наше,
НАШЕ место было уже занято заливисто смеющейся над определённо тупой шуткой своего бойфренда особой. Мой рыжий приятель многозначительно фыркает, тоже выражая своё явное недовольство, я же лишь приподнимаю уголок губ, спокойно и абсолютно расслабленно шествуя прямиком к сладкой парочке, пока мои спутники торопливо направляются за мной. Вокруг все удачно притихли, наблюдая за дальнейшим развитием событий и лишь изредка перешёптываясь. Это давало волю моему слуху.
— Я вижу, вы прекрасно тут устроились! — улыбаясь настолько лучезарно и мило, насколько я вообще могу, без чужого разрешения почти бросаю свой поднос на деревянную поверхность, мимолётом поправив перчатки и оглянувшись на ожидающих моих указаний друзей, — Вы же позволите? Как чудесно!
Киваю своим спутникам, они присаживаются рядом, пока я устраиваюсь на достаточно жёстком стуле, облокачиваюсь на спинку, приобнимая ту одной рукой, и закидываю ногу на ногу, свободной ладонью прихватив стакан с… апельсиновым соком, судя по запаху. Виктория и Уилл, сидящие напротив, только вздрогнули, сразу же прекратив свой наполненный приторной ванилью разговор, и с нескрываемым напряжением уставились на нашу троицу. Помнится, ещё на прошлой неделе эта брюнетка подставила меня на уроке химии, из-за чего после мне неплохо так досталось от, вообще-то, всегда меня уважавшей классной руководительницы, что пошатнуло её ко мне доверие, а после и директора, благо не дошло до родителей. А сейчас она, видимо, возомнила, что со своей маленькой победой вполне может занять чужой трон. Какой удачный момент, чтобы расставить всё и вся по своим местам.
— Вас что-то смущает? — состроив удивлённое выражение и приправив свой голос интонациями под стать ему, я всё-таки отхлебнул немного сока, после чего девушка напротив наигранно дружелюбно улыбнулась, хотя, кажется, ещё чуть-чуть, и вышел бы настоящий оскал. Ух, прям до дрожи пробивает.
— Что ты, Питер! Просто немного удивлена, что ты и твои друзья решили составить нам компанию, — её парень упорно отмалчивался, чуть сведя брови к переносице. На самом деле, он был игроком школьной баскетбольной команды, так что выглядел и вправду угрожающе, — Сегодня какой-то праздник?
— Ах, верно! — глубокомысленно кивнул и поставил стакан на место, замечая, что вокруг все приутихли ещё более. Достаю из кармана мобильник, не снимая перчаток ввожу пароль и зарываюсь в свою галерею, — Просто недавно увидел одни фотографии… Мне было очень интересно их с вами обсудить.
Экран переворачивается к чужим лицам сразу же, как только я нахожу нужные картинки. Палец ещё и перелистывать это успевает, пока две пары глаз в смешении удивления и ужаса рассматривают то, что я им показываю. Уже спустя четыре секунды Виктория пытается выхватить телефон, который я, успев вовремя забрать от чужого лица, передаю уже ёрзавшей на месте от нетерпения Алисе, а той уже через плечо заглядывает Тодд. Их лица вмиг вытягиваются, глаза блестят заинтересованностью и насмешливостью, пока я, всё ещё улыбаясь, наслаждаюсь багровеющим лицом собеседницы.
— О-откуда это у тебя?!
— Откуда у меня снимки танцующей перед Уиллом стриптиз Виктории? — нарочно произношу громко, выгибая брови и вслушиваясь в разразившийся то хохотом, то возбуждёнными переговорами гомон, — Между прочим, с пикантным продолжением!
Тут уже не выдержал баскетболист, поднимаясь со своего места и пытаясь вырвать из рук блондинки телефон, но я забираю его обратно быстрее, так что в итоге его пальцы крепко сжимаются на моей кисти. Всё помещение мгновенно замирает, будто останавливается само время, пока я, уже чувствуя жгучее кольцо на том месте, где сомкнулась чужая рука, внезапно вскрикиваю, настолько громко, что звон для меня уже привычных колокольчиков проходится по ушам, а парень испуганно отдёргивает руку. Прижимаю больное место к груди, сгибаюсь напополам, пока из коридора выскакивает учитель, а блондинистая девушка на соседнем стуле испуганно приподнимается и кладёт обе руки мне на плечо.
— Миссис Нильсон! Милкис сделал больно Харрису! — Тодд, по уже отработанной схеме, помахал рукой вошедшей учительнице, которая гневно уставилась на посмевшего тронуть инвалида ученика.
— Молодой человек! И не стыдно вам обижать больного гиперестезией? Вы пойдёте со мной! — затем её взор, тут же смягчившийся, обращается ко мне, — Мистер Харрис, с Вами всё в порядке?
— Да, большое спасибо за заботу. Чуть позже я… схожу в медпункт, — чуть сдавленно пролепетал, после чего Алиса начинает бережно поглаживать мою голову, а миссис Нильсон, слегка растерянно кивнув, отправляется отчитывать Уилла. Стоит им уйти, я тут же поднимаю голову, а мои друзья, уже не сдерживая гадких ухмылок, усаживаются обратно, переводя взгляд на побледневшую Викторию.
— Ты не поняла? — мой рыжий приятель вальяжно откидывается на спинку стула.
— Почему я до сих пор вижу тебя за
нашим столом? — я вновь вступаю в разговор, мой голос абсолютно не дрожит, а лицо не выражает никакой боли, — Катись отсюда. Или ждёшь, пока твои бесподобные танцы увидит вся школа?
— Слушай, Пит, на этом даже можно неплохо подзаработать! — весело подмигивает моя девушка, даже прищёлкнув пальцами от такой замечательной идеи.
— Не смейте! — почти выкрикивает брюнетка, но затем, понимая, что на неё обращены взгляды всей столовой, притихает, лишь злобно зыркнув на нас троих и поднявшись из-за стола, — Приятного аппетита!
Каблучки звонко цокают по кафельному полу, пока мой друг не сдерживает смеха. От этого Виктория аж спотыкается, вызывая волну усмешек уже у всех остальных учеников, а когда та скрывается в проходе, то все вновь возвращаются к своим делам, как, впрочем, и мы.
— Ты же всё равно выложишь это в сеть, да? — в тоне моей девушки нет ни намёка на осуждение, лишь заинтересованность и едкая насмешливость.
— Ты вообще обо мне какого мнения? Конечно выложу, — закидываю в рот оливку, наконец в силах нормально наслаждаться едой, — Она знала, кому переходит дорогу, так что должна была быть готова к этому. К слову, нужно не забыть поблагодарить Мэри за такие чудесные снимки. Обязательно упомяну её в посте об этом!
Последние слова снова произношу чуть громче, чем должен, уже заприметив, что кидающая на меня влюблённые взгляды девчушка-фотограф явно краснеет, а когда видит, что я ей подмигиваю, так вообще готова чуть ли не рухнуть в обморок.
Победа в очередной раз за мной.
***
— И, таким образом, мистер Харрис получил высший балл! — воодушевлённый голос преподавателя разносится по классу, пока я почти смущённо улыбаюсь. Мне повезло, что он достаточно строг с учениками, чтобы на тестах царила абсолютная тишина, иначе, не подслушивая в чужих мыслях правильные ответы, очередная контрольная покатилась бы к чёрту. На этом, к счастью, урок заканчивается. Учитель только просит сдать ему листы с домашней работой, что все незамедлительно исполняют, а я ещё успеваю подмигнуть одной миловидной шатеночке в очках, так любезно сослужившей мне большую помощь с последним рефератом. Спустя пару минут ей на телефон уже придёт моя благодарственная смс: «Сегодня он снова похвалил твою работу, пусть и адресовал все заслуги мне. Прости, мне не хочется забирать у тебя славу! Но я чрезвычайно тебе благодарен, милая~». Это происходит далеко не первый раз, потому мне кажется, что скоро подобное доведётся до чёртового автоматизма. Алиса всегда шутливо возмущалась, грозясь расставанием, но, конечно же, без тени серьёзности. Как будто она сама таким же образом не поддерживает свою хорошую успеваемость.
— Спущусь за Люси, ждите в холле, — коротко бросаю уже собравшимся друзьям, покидая кабинет. По завершению учебного дня по домам мы обычно шли все вместе. Провожали Тодда, потом Алису, а затем уже и сами шли к себе, стараясь обходить любыми возможными окольными путями родителей, если те были особенно не в духе. А сегодня, учитывая увиденное мною ночью и утром, был примерно такой день, когда им на глаза лучше не попадаться вообще. Но входить через окно гораздо проблематичнее, чем выходить, потому бежать до лестницы придётся от входной двери. Ладно, пусть так. Люси больше они не тронут.
Путь до кабинета младших занял в районе пяти минут неторопливого шага, впрочем, сестрица только собирала всю свою канцелярию в небольшой фиолетовый пинал с рисунком нежных цветов сакуры, ярко-розовыми пятнами распустившимися на уже потёртой временем ткани. Эту вещицу я подарил ей на начало прошлого учебного года. Удивительно, что рисунок так и не стёрся после многочисленных стирок. Девочка, заприметив меня в дверях, широко улыбнулась и начала собираться активнее, пока в кабинете воцарилось молчание. Глаза младого поколения устремились на меня.
«Он такой крутой…»
«Каждый день приходит прямо в наш кабинет…»
«Иногда я забываю, что Люси его родная сестра…»
«Если бы не её брат, вряд ли бы с ней кто-нибудь вообще заговаривал…»
«Брат король школы, а она настоящая дура, и не верится, что они родственники…»
Взгляд автоматически находит обладателя мыслей, чьи отголоски я услышал последним. Да, на моём лице всё ещё царит обворожительная улыбка, она вообще наравне с защитной реакцией в школе, потому никто вокруг ничего не заподозрил. Юноша, мною искомый, оказался блондинистым поцанёнком с не особо приятным выражением лица, оглядывающий меня из-под нахмуренные бровей. Что ж…
— Идём? — легко кладу ладонь на родную голову, в последний раз стреляя предупреждающим взглядом на застывших в ожидании одноклассников младшей сестры, после чего выхожу из класса. Ей недолго осталось терпеть. Нам обоим. Хотя я до сих пор не уверен, что её стоит брать с собой…
«Ты такой странный последние два дня…»
Устремляю едва удивлённый взгляд на отчего-то нахмурившуюся девочку, в упор на меня смотрящую, снизу вверх, что каждый раз даже казалось мне невероятно милым. Она прекрасно знала, что если вокруг достаточно тихо, то вслух говорить не обязательно. Я услышу её в любом случае.
— Расскажу, когда вернёмся домой, ладно? — Люси кивает, правда, лицо её спокойнее не становится, впрочем, уже не так важно, мы спустились на первый этаж, прямо в просторный холл, где, как и было обговорено, нас ждали мои верные друзья. Без всяких прелюдий идём на выход, не забыв прихватить куртки из гардероба, а затем я как бы совсем невзначай спрашиваю у Тодда о состоянии его последнего мне подарка. Между прочим, настолько дорогого, что я бы ни за что в жизни ему не отплатил. Хорошо, что он сам так не считает.
— Как новенькая, оставил её по твоей же просьбе в своём гараже, — пожимает плечами, не допустив в свою голову ни одной подозрительной мысли, — А зачем тебе?
— Скоро может пригодиться, — такого объяснения ему было вполне достаточно. Ему, но не Алисе.
— Пит, ты куда-то собрался? — а в ответ лишь лёгкий щелчок по носу девушки и фирменная улыбка, заставившая её только тихо вздохнуть. Но я понимал, что мне в любом случае придётся поговорить с ней об этом. Именно сегодня, потому что больше, возможно, шанса не выдастся. И этот разговор, впрочем, отложился ненадолго. Мы проводили Тодда, а потом я предложил по пути заглянуть в парк, где сестрица могла бы недолго порезвиться на детской площадке. Впрочем, Люси всегда понимала, что в такие моменты я просто не хочу задевать её лишними, ненужными для детского слуха разговорами. Потому послушно отходит от нас, усевшихся на лавочке.
— Я должен уехать, — разговор начинается с короткого выдоха и направленного исключительно вперёд взгляда, на какой-то миг превратившегося в стеклянный, абсолютно безжизненный блеск. Моей собеседнице это определённо не понравилось.
— Не говори это с таким лицом, словно ты нашёл себе другую девушку, которая должна занять моё место на время твоего отъезда, — она обиженно закидывает ногу на ногу и складывает руки на груди, тоже переставая сверлить глазами моё лицо. Вот только она не до конца понимает ситуацию, отчего хочется откинуть голову назад и почти истерически засмеяться, но ни одна мышца на моём лице так и не дрогнула.
— До чего же ты глупая, — поворачиваю на неё лицо, отчего она удивлённо вскидывает брови, — Не в девушке дело, Алиса. А в том, что в Линслэнд я больше не вернусь.
Хотя в девушке отчасти тоже, но об этом ей знать абсолютно необязательно. Её глаза и без того сейчас сверкают так, словно она вот-вот проронит первую слезу, разрыдаясь мне прямо в плечо. Боже, почему все девушки такие… девушки. Впрочем, блондинка героически себя сдерживает, превращая отчаянное непонимание в возмущение. Не знай она о моей «болезни», я определённо ушёл бы отсюда с раскрасневшейся от пощёчины щекой, однако же нет, она всего лишь отворачивается, смотря на свои остроносые балетки.
— И куда ты уезжаешь? — не будь я собой, определённо пропитался бы жалостью к этому приутихшему сразу же тону, однако нет, я продолжаю говорить так же ровно, пустым бездушным тоном.
— Моя далёкая родственница тяжело больна. Детей у неё нет, заботится некому. Она попросила, чтобы я приехал к ней. А у неё, знаешь ли, довольно большое наследство, у меня появится шанс получить её расположение. И если это действительно получится, то жить я останусь там, — нагло вру, сочиняя свои бредни на ходу, однако мой пульс даже не ускоряется от этого, лицо абсолютно спокойно, словно ложь стала вещью настолько для меня обыденной, что я уже не отличаю её от правды, — Возможно, в далёком будущем мы с тобой и встре…
— Умолкни, — шипит сквозь зубы, но я всё ещё даже не дёргаюсь, лишь изгибаю одну бровь и замолкаю, вновь отворачивая лицо, — Тебе ведь… никогда до меня дела не было, правда? Я знала это, но заставляла себя верить, что твои слова тогда были правдой. Что ты действительно любишь меня!
Устало прикрываю глаза, выдыхая струю горячего воздуха куда-то в атмосферу, пока девушка рядом начинает так жалко всхлипывать, не беспокоясь о том, что у неё уже потекла туш. Открываю глаза, прослеживая взглядом за Люси и подмечая, что в нашу сторону она не смотрит, резко поворачиваю корпус к блондинке, перехватываю её плечи, направляя затуманенный пеленой слёз взгляд на себя, после чего медленно, прожёвывая каждый слог, произношу совсем тихим шёпотом:
— Ты — самое лучше, что со мной случалось, Алиса. И мне всё равно, веришь ты в это или нет, — затем осторожно, без нажима, притягиваю ближе к себе, смыкая руки за девичьей спиной, правой ладонью успокаивающе проводя вдоль позвоночника, — Я… просто хочу, чтобы мы все были счастливы. Я, ты, Тодд и Люси. Неужели ты веришь, что я действительно был неискренним всё время знакомства с тобой? Тогда прости. Я никогда не хотел…
— Нет, Питер, нет! Боже, заткнись! — как и было предсказано мною ранее, её лицо так доверчиво утыкается в моё плечо, заставляя сдерживать вздохи явного дискомфорта. Но сейчас перетерпеть это необходимо.
— Я, конечно, не Боже, но что-то божественное во мне определённо есть, — она усмехается этой глупой шутке и начинает улыбаться, сначала радостно, потом горько, — Мы оба знали, что когда-нибудь это должно было случиться.
Неопределённое мычание, после которого девушка отстраняется, слегка потерянно шмыгая носом, а затем отворачивается и тут же идёт приводить свой макияж в порядок, в лёгкой панике обрыскивая тонкими пальчиками свою сумочку. Через десять минут мы уже снова бредём в сторону своих домов, пока Алиса не слишком крепко, чтобы не причинять боли, обвивает в объятиях мою правую руку, а Люси осторожно держит за левую. Доходим до прощального (так прозвала его моя младшая сестричка) перекрёстка, внимательно выслушивая воодушевлённое щебетание самой маленькой присутствующей. И мы могли бы разойтись так же просто, как и обычно: дочь директора одарила бы невесомым поцелуем в щёку, обняла бы Люси, я бы сказал, что блондинка могла бы стать лучшей старшей сестрой для юной Харрис, и она ушла бы, смущённо посмеиваясь и краснея так, как никогда не краснела ни перед кем другим. Так происходило каждый день. Кроме сегодняшнего. Сегодня она лишь безмолвно выпустила мою руку и хотела было упорхнуть в нужную ей сторону, но я перехватываю её запястье, не собираясь оставлять всё просто так, хотя мог бы. Мог бы не давить на рану, мог бы дать шанс забыть обо всём, мог бы оставить бедную девушку в покое. Но нет, я настойчиво сжимаю свои пальцы, заставляя её обернуться, чтобы затем сделать шаг вперёд и сократить дистанцию между губами в две ничтожных секунды, краем глаза подмечая, как её глаза снова покрываются хрустальной плёнкой. Но она не посмела омрачить вкус нашего последнего поцелуя солью слёз. Я бы не простил ей испорченный вкус моей победы. Вновь заплакала лишь когда отстранилась, желая просто развернуться и убежать прочь, но вместо этого по какой-то причине продолжая вглядываться в моё лицо, выражение которого понять так и не смогла.
«Она же любит тебя, зачем ты это делаешь?»
Наконец, она разворачивается и уходит, вытирая на ходу крупные капли с покрасневшего лица. Я же снова беру сестру за руку, негромко хмыкая и более не оборачиваясь в противоположную сторону, куда только что убежала Алиса.
— Она совершила глупейшую в своей жизни ошибку, а теперь расплатилась за это, вот и всё.
— Любовь — это не ошибка, — неожиданно для меня, Люси даже заговорила вслух, хмуря брови пуще прежнего. Я же на её детское замечание, окутанное пеленой розового тумана, только звонко смеюсь.
— Любовь всегда приводит к боли, Люси. Особенно когда ты ведёшься на удочку монстра вроде меня.
— Ты не монстр, — уверенно заявляет она и даже кивает головой, решительно и смело, заставляя меня криво изогнуть уголок губ, — Ты ведь тоже любишь! Меня и В…
— Уймись, — еле успеваю заткнуть девчушку, внезапно начавшую лукаво улыбаться. Я лишь вздыхаю, достаю из кармана телефон, чтобы затем передать его сестре, и начинаю раздавать указания своему маленькому секретарю, — Проверь, есть ли сообщения от Ди. А потом открывай диалог с В…
Снова эта хитрющая улыбка, видимо, являющаяся предметом гордости всех Харрисов, когда я снова торможу несносное имя, стараясь проглотить встающий в горле ком. Чёрт возьми, каждый раз я выгляжу влюблённым идиотом, стоит только делу дойти до одного единственного упоминания этой девушки.
— Я уже открыла диалог с Вьюгой. С чего начинать разговор?
