***
Эвен сам сделал себе кофе и зашел к Дэниелу. Тот в этот момент разговаривал с Эвой, которой, видимо, предложили новый проект. Но что-то подсказывало ему, что она недовольна подобным положением дел. Она сидела, нахмурив брови и сложив руки на груди. Джозеф в свою очередь нервно говорил, но суть его речи Эвену была непонятна. К тому же они прекратили разговор, как только он вошел. — Подожди, я занят, — кинул ему Морган. — А что произошло? — Эвен, тебя это не касается. Выйди! — Нет, как же, касается, — недовольно заметила Эва. — Это касается всех работников, а тебя в первую очередь, — враждебно произнесла девушка. — Кто-то перепутал бумаги и отправил отчеты в компанию наших конкурентов. И мистер Морган решил, что это я виновата. — Какие отчеты? — По твоему прошлому проекту, — ответил за нее старший. Он был крайне зол и раньше эта проблема так сильно не расстроила бы его, однако слишком много навалилось в эти дни, он не успевал справляться психологически. Эмоциональная нагрузка давала о себе знать. У него чуть ли пар из ушей не шел, так что он мог завестись с полуоборота, только бы ему дали малейший повод. По большей части, эти отчеты не имели какой-то важной роли, ведь проект закончен и закрыт, а папка со всеми документами отправлена в архив. — Это сильно повлияет на фирму? — Эвен помнил, как поручал Исаку написать отчет к этому делу, так что, скорее всего, это была вина именно его. К тому же он помнил, как как-то поздно вечером он разбудил младшего и тот от неожиданности раскидал бумаги по полу. Но если признается Исак, то его могут оштрафовать или выписать выговор, но ни тому, ни другому нельзя было произойти. — Наверное, это я сделал. Я отдал курьеру еще и другие бумаги, толком не объяснив, что и когда сдавать. — Ты? — рыкнул на него Дэниел и выдохнул, чтобы успокоиться и перестать так сильно злиться. — Эва, не могла бы ты выйти? — девушка кинула взгляд на Эвена, спрашивая безмолвно, стоит ли ей оставить их наедине, и подчинилась просьбе, когда увидела, как тот быстро кивнул. — Значит, ты отдал документы нашему курьеру? И забыл сказать, в какую компанию их отдать. С какого перепугу ты этим начал заниматься? — Ну, Исака не было рядом, а передать один документ нужно было как можно быстрее. Вот я и отдал, а заодно и другие. Я неспециально, — сразу попытался оправдаться Эвен. И вроде как сейчас ему не стоило бы брать на себя вину Исака, ведь еще недавно он сильно разозлил Дэниела этим иском от Джозефа, но не мог же он оставить все так, как есть. Он не мог рассказать правду об Исаке, но и позволить Моргану поставить выговор в личное дело Эвы было бы крайне нечестно. — Скажи мне, почему я не должен отстранить тебя от работы, оштрафовав перед этим на ползарплаты? — старший каждое свое слово сопровождал ударом пальца о стол и выглядел даже чересчур устрашающе. Правда, Эвен, быть может, и испугался бы этого, если бы не знал так долго Дэниела. — Потому что я твой сын? — несмело улыбнулся Эвен, чувствуя, как атмосфера в кабинете потихоньку разряжается, а настроение Дэниела улучшается. Однако происходило это слишком медленно. — Мой сын не был бы таким идиотом, — категорично заявил Морган, устало выдохнув. Он придвинул свое кресло ближе к себе и сел в него. Не сказать, что он вдруг перестал злиться на своего пасынка, но эта злость хотя бы теперь была ему подвластна. — Прости, я правда пытался сделать как лучше, но получилось как всегда… Но у меня есть хорошая новость. — Нил уладил твой конфликт с Джозефом? — Он тебе позвонил? — тот сдержанно кивнул головой. — А еще он просил держать тебя на цепи, пока вы не закончите проект, — злорадно ухмыляясь, продолжил он. — Вот поэтому он мне и не нравится. — Ага, и поэтому вы с ним лучшие друзья, — Эвен закатил глаза, но промолчал, так как не видел причин начинать старый разговор. Они с Нилом явно не друзья, но и не враги. Они просто знакомые, вот и все. И Дэниелу он раз сто точно объяснял, почему лучшими друзьями быть они не могут. — А еще он похвалил твоего ассистента, причем назвал его «Исси». — Мудак, — заключил Эвен, надувшись, он смотрел в точку перед собой и нахмурился. — Ты не хочешь объяснить, почему же он его так называет? — Считает, что это задевает меня, ведь Исак мой. Нет ничего лучше, чем флирт с моим парнем. — А это тебя задевает? — Нереально.***
— Я не дам тебе телефон, — твердо и уверенно сказал Исак. Он закрыл входную дверь, чтобы Камилла не могла выйти из дома, и теперь сдержанно и строго пытался поучать юную леди, как проводить течку без ущерба для себя и альфы. — Но он мой парень, — возражала она, глядя своими выразительными черными глазами на него. Наверное, он бы мог как-то испугаться такого взгляда, но он ведь дружил с Саной, а та смотрела еще злее, когда он, например, по ошибке налил раствор не в тот пробник и тем самым перечеркнул полностью их лабораторную работу. За пять минут до конца урока. Так что убить его так не очень-то и просто. Спасибо огромное Сане. — Нет ничего плохого в том, чтобы проводить такие дни с любимым человеком. — Я понимаю тебя, Ками, но вы можете наломать дров. Ты же и сама понимаешь, юная леди, что в этот период у альф начинается гон и от гормонов перестает работать мозг. Если он хоть когда-нибудь начинал работать… — задумчиво добавил он, но его мини-речь ничуть не убедила девушку, потому она зло топнула ногой и убежала в свою комнату. Этот день будет самым трудным. Особенно если учитывать то, что он и сам не в лучшем состоянии из-за побочных действий подавителей. Зная, что надолго сейчас лучше не оставлять ее, он подошел к комнате и тихо постучался. С удивлением он заметил, что та даже не закрыла за собой дверь, хотя раньше жить не могла, когда кто-то забывал про это, выходя. — Ками, — позвал он ее, приоткрывая дверь и с виноватой полуулыбкой заходя, — милая, давай отвлечемся. Я знаю, как тебе сложно, но это только вторая течка, потом ты привыкнешь. — Разве Сана отправила тебя просто поболтать? — раздраженно заметила она, лежа перед ним под одеялом в позе эмбриона. Скорее всего, Исак был в этом уверен, она руками обхватывала свой живот и мысленно молила прекратить это. Что ж, все омеги проходят через это, и она не исключение. — Она просила помочь. Но тебе просто нужно переждать. — Дай мне подавители, пожалуйста, — прохныкала Камилла и стерла одной ладошкой слезу. — Мне больно. — Юная леди, тебе нельзя принимать таблетки. Для омег, особенно для таких маленьких, они опасны. Ты же не хочешь испортить себе все здоровье? — Но ты же пьешь их. Даже сейчас. У тебя тоже течка, но тебя это так не задевает. Я тоже хочу, чтобы это прошло. — Мне это нужно, милая, — снисходительно ей улыбнулся и поправил ее хиджаб, ткань которого сползла на ее лоб и теперь мокла от пота. — Давай подумаем, что мы можем сделать для тебя, ладно? — Ничего ты не сделаешь мне. Ты либо дашь мне подавители, либо свой член, — буркнула Ками и зыркнула на него еще раз. Поначалу он опешил и словно потерял дар речи, потому как раньше такие слова не срывались с ее губ, но затем принял самый серьезный вид, чтобы начать поучительный монолог. — Юная леди, ты серьезно хочешь начать разговор о том, как нехорошо использовать такие слова? — Почему всем можно, а мне нельзя? — Потому что ты воспитанная девушка, ясно? Твои родители, кажется, очень строго относятся к этой теме, и если я им расскажу, то… — Ладно, — произнесла рассерженно Ками. — Ладно. Прости меня, хорошо? Но правда, почему ты не можешь помочь мне… Ну, как омега омеге? Ты ведь не альфа и не потеряешь голову из-за гона… — она говорила несколько смущенно, но тем не менее настойчиво. Она села напротив него и закусила нижнюю губу, и, возможно, это бы могло показаться Исаку сексуальным, если в его сердце осталось свободное место, а так, увы, все его мысли и реакции тела на соблазнительные жесты принадлежали лишь Эвену. — Пожалуйста, помоги мне, — она опасливо положила руку на его бедро и начала несильно поглаживать большим пальцем. Исак же фыркнул на этот жест и убрал ее ладонь. — Давай договоримся, я забуду то, что сейчас произошло, а ты, как милый семнадцатилетний ребенок, посидишь и поиграешь… в куклы там, не знаю… — Но я хочу, чтобы этот зуд и боль прошли, и для этого мне нужна определенная часть твоего тела. Можешь не смотреть, накрыться простынкой или что-то подобное сделать, но помоги мне, а? Мы никому не скажем, что произошло между нами, правда-правда. — Юная леди, то, что тебе разрешено заниматься сексом во время течек, не значит, что это нужно делать в столь раннем возрасте и с кем попало, ясно? — Я не маленькая! — вскрикнула она и ударила кулаками по постели по обе стороны от себя. Ее раздражало отношение Исака к ней, как к малютке. Ее бесило это привязавшееся прозвище, которое никак Вальтерсен не хотел забывать и постоянно использовал. Она не ребенок, она ненавидит это все. А сейчас Исак просто доводит ее до предела, подталкивая к пропасти, чтобы она крайне сильно разозлилась. — Ты девушка, но ведешь себя как ребенок, так что не могу сказать, что я не прав. — Достал ты! Бесишь! Убирайся из моей комнаты, — твердо произнесла она. — Ненавижу быть омегой, — значительно тише сказала Камилла, когда парень почти вышел за дверь, однако теперь он остановился и обратно сел на кровать, ведь оставить такой комментарий без внимания было бы по меньшей мере безответсвенно. — Ками, ты не должна так думать, милая, — он приподнял ее личико за подбородок и улыбнулся ей, глядя в раздраженные и утомленные глаза. Прошел всего лишь день течки, а она уже вымоталась, бедная. — Это отвратительно. Обычные подстилки, — может, она даже и не считала омег таковыми, однако все-таки произнесла эти слова, не собираясь забрать их обратно. — Эй, омеги не подстилки, а такие же люди, как и альфы и беты, ясно? К тому же чего мы просим от остальных, если самих себя считаем таковыми? Не говори этот бред. Мы просто особенные. — Ага, просим выебать нас каждые два месяца, причем готовы на все ради этого, — Исак грозно зыркнул на нее, снова напоминая, что подобные слова не должны исходить от нее, от кого угодно, но не от нее. — Прости, но это правда. — Знаешь, в детстве я думал так же: что быть омегой унизительно, это жалко, что омеги лишь вещи для удовлетворения желаний альф, — начал не совсем правдивый рассказ Исак и увидел небольшой интерес в глазах своей собеседницы. — Ты не представляешь, как часто я слышал от родителей извинения, что я родился именно таким, а не альфой. — Но ты-то себя любишь… — Да, так и есть, и я долго к этому шел, — уверенно произнес Исак и погладил девочку по голове. — Мои родители своими извинениями внушили мне, что моя сущность — это то, чего надо стыдиться. — И что же произошло, раз ты поменял свое мнение? — Я просто вырос. Я начал искать плюсы в омегах, и знаешь, что я нашел? — М? — Что мы довольно-таки прекрасные существа, которые способны подарить жизнь другому человечку, понимаешь? У бет крайне мала вероятность того, что им удастся забеременеть, и еще меньше, что она выносит его. Я люблю себя, и да, я принимаю сильные подавители, но это скорее мера предосторожности, чтобы на работе не узнали и не уволили, чем мое желание. Не смей ненавидеть себя, — закончил Исак и прижал девушку к себе, а та уткнулась ему в шею. — Все будет хорошо. — Угу. — Давай я приготовлю тебе один отвар, который готовила моя мама, когда я учился сдерживаться во время течек? — Хорошо, — уныло согласилась девушка, но все же зашагала вслед за старшим.