***
Первым делом Исак поймал такси, доехал до своей квартиры и заперся внутри, закрыв дверь на ключ и оставив его в замочной скважине, чтобы Эвен, если вдруг все же решит прийти, в чем омега очень сомневался, не смог открыть дверь. Он прошел в гостиную, скинув с себя пиджак и галстук. Он забрался на диван с ногами, накрылся пледом, невзирая на жаркую погоду, и уткнулся носом в стенку, прислоняясь лбом и зажмуривая глаза. Он не понимал действий и слов Эвена. Зачем поцеловал Оливера, прекрасно зная, насколько сам Исак сильно ревновал к нему, зачем произнес те слова. Рядом не хватало тепла его тела и души, он боялся открыть глаза, понимая, что иначе все станет слишком реальным, слишком болезненным и разрушающим. При этом он понимал, что волноваться в его положении вроде как нельзя, потому старался успокоить себя какими-то утешающими словами, но это было настолько глупо и бессмысленно, что ему на мгновение показалось, что он сошел с ума… в тот момент, когда увидел Эвена и Оливера. Он несильно ударил пару раз себя по щекам, чтобы отогнать все эти мысли и начать все же мыслить здраво. Он оглянулся вокруг, ладонями стирая с щек слезы, и зацепился взглядом за их единственную их совместную фотографию в квартире. Исак резко отвернулся и помотал головой. Говорят, моральная боль длится всего двенадцать минут, а остальное лишь накручивание своих проблем и чувств. Ему необходимо было успокоиться и перестать плакать из-за произошедшего. В первую очередь для ребенка, да и для себя тоже. При всем произошедшем он неумолимо ждал, пока дернется дверная ручка, а снаружи окажется Эвен, который пришел бы с ним мирно поговорить. Пусть Исак бы посучил немного, пусть закатил бы истерику, пусть Эвен бы на него наорал и обозвал любыми словами, пусть ударил бы его, но пришел его альфа и успокоил. Так было бы намного легче. Исак бы рассказал о беременности, и они бы помирились. Потому что без Эвена все не имело смысла, его ребенок не имел смысла. Совершенно никакого. На секунду проскользнула мысль, что если альфы не будет рядом, то и ребенку лучше не появляться на свет, но Исак сразу же отмахнулся от нее и обхватил руками еще плоский живот, боясь этого всего. Если Эвен против него, то Исак тем более не отвернется от ребенка, потому что это только его ребенок. Он поднялся с дивана, чуть пошатываясь из-за неудобной позы, добрался до кухни и налил себе воды. Открыл шкафчик, взял в руки бутылек с подавителями и выкинул его в мусорку, потому что они больше ему не были нужны. С этого дня он не обязан посещать офис, потому как уволился, не обязан был говорить с Эвеном, хотя желание такое было и довольно сильное. В заднем кармане зазвонил телефон, заставив его вздрогнуть от вибрации, Исак достал и посмотрел на экран. Это был Эвен. Омега выключил громкость и кинул телефон на столешницу, после чего ушел в другую комнату. Это не телефонный разговор. Он думал, что с этим всем делать. Просто ведь он не простит Эвена, он это знал. Ему не нужен «бывший» изменщик. Нынешняя боль напоминала ему отголоски тех чувств, что он испытывал при расставании с Джонатаном, потому у него была уверенность, что он не позволит Найшейму снова приблизиться к себе. Исак время от времени стирал слезы, и, казалось, он не собирался прекращать плакать, даже несмотря на то, что где-то в глубине души уже старался мыслить рационально, чтобы не терзать себя еще больше. В спальне было больше вещей Эвена, чем его собственных, поэтому он поморщился. Он громко всхлипнул и сел на кровать в окружении их. Даже сейчас на стуле валялась его рубашка и на сидении носки. Исак глубоко вздохнул и откинулся на кровать, позволяя себе снова заплакать. Накрыл глаза ладонью и пальцами надавил до появления разноцветных пятен, затем перевернулся на живот и уткнулся в сложенные руки, словно прячась от происходящего. Он встал с кровати, вытащил из шкафа спортивную сумку, о которой уже успел позабыть, так как давненько не посещал спортзал, и открыл ее. Туда он сложил несколько вещей вроде маек, джинс и нескольких боксеров и закрыл ее, кинув к выходу из комнаты. Остаток дня будет отвратительным, он был уверен.***
Ближе к вечеру он, взяв с собой эту сумку, вышел из квартиры, предварительно проверив, нет ли нигде поблизости Эвена, и быстро зашагал прочь от этого дома. Собственно, он уже был более-менее в себе, мог мыслить разумно и почти свободно дышать. Парень шел к Юнасу, но не собирался задерживаться у него, хотел зайти всего на пару минут, чтобы попрощаться. Друг открыл ему дверь, улыбаясь, но, заметив состояние Вальтерсена, а в частности его красные припухшие глаза, нахмурился и впустил к себе в квартиру. — Что произошло? — с ходу спросил он, следуя за Исаком в гостиную, но тот просто промолчал, давая тому понять, что на долгий разговор он не настроен, а тем более не желает выяснения причин его настроения. — Я уезжаю в Данию, — сказал он с еле заметной улыбкой, которая совершенно не соответствовала его взгляду, была просто диаметрально другая, нежели в его глазах настроение. — Вот как… — задумчиво произнес Васкес и налил в чайник воды, рассчитывая на то, что Исак хотя бы выпьет его с ним. — И на сколько? Неужели Эвен тебя отпустил? — посмеиваясь, с облегчением понимая, что причина печали Исака состоит лишь в том, что он не хочет расставаться с возлюбленным. Всем бы такие проблемы. — Надолго, — заметно тише сказал Исак и принял из его рук чашку с чаем. — А где Эва? Я хотел и с ней попрощаться. — Ушла в салон красоты с девочками насчет свадьбы, — быстро отозвался Юнас, а, сев напротив него, выгнул бровь, не понимая его слов. — В смысле надолго? Две недели? Три? — Я еще не определился, — пожал плечами он, отпивая чай. Глаза снова непроизвольно заслезились, но он просто опустил голову, пряча их. — Хочешь познакомить Эвена с родителями? Хорошее решение, — всматриваясь в лицо друга, а точнее в макушку, произнес он, но что-то подсказывало ему, что он спрашивает Исака совсем не о том, чем следует. Вальтерсен напряженно выдохнул. — Мы расстались. — Не шути так, — строго произнес Юнас и даже несколько испуганно уставился на него, словно от слов омеги зависят его собственные отношения. Он протянул руку, чтобы приподнять лицо Исака, но тот не поддался на манипуляции и тряхнул головой, отгоняя Васкеса от себя. — Ты… Что произошло? — Он изменил мне, — поджимая губы и успокаивая себя, сказал он и старался не позволять его голосу дрожать или скатываться на более высокие ноты. Исак протер лицо рукой, стирая вместе с тем слезы, и несколько раз вздохнул, поднимая голову и глядя на сочувствующее выражение лица Юнаса, который даже затаил дыхание, ожидая продолжения. Чувства Исака передались и ему, потому он переживал даже сильнее, чем ему следовало. — С чего ты решил? Может, ты все неправильно понял? — Вчера он пошел к родителям, но обещал мне, что вернется вечером, — начал Исак. — Но домой он так и не вернулся. Я подумал, что скорее всего, он остался у родителей, ведь, ну, в этом же ничего такого нет, так ведь? — Юнас кивнул, внимательно глядя на него, чтобы оценивать его эмоциональное состояние, хотя даже одного взгляда хватило бы, чтобы сказать точно, что тот не то чтобы просто в отчаянии, он по-настоящему разбит и ощущал свою беспомощность и безысходность ситуации. — Я не придал этому даже внимания, просто отправил ему пожелание хорошо выспаться и сам уснул. Но утром, когда я пришел и решил сделать нам кофе, на кухне я увидел, как он целует Оливера, а тот с готовностью закинул на него ноги. — Эм… может, он что-то перепутал или проспорил, — Юнас и сам понимал, насколько глупы его отговорки, но хоть что-то придумать нужно было, иначе Исак точно накрутит себя и тогда вернуть что-либо будет трудно. — На нем был чужой костюм. Я не знаю, что думать: он не ночевал дома, пришел в чужом костюме и целовался с Оливером. Не думаю, что это просто так совпали звезды, — Исак всхлипнул, встал из-за стола и, подойдя к раковине, плеснул на лицо холодной воды, чтобы перестать разводить нюни перед другом. — Может, он вчера купил новый? — Исак скептически выгнул бровь, при этом позорно всхлипывая, и Юнас принял свое поражение. — Ладно, это слишком подозрительно и неправдоподобно. Но вы хоть поговорили с ним? Ты рассказал о беременности? — Это ни к чему. Он спокойно отреагировал на то, что я их застукал и… — у него снова зазвонил телефон, но он, даже не глядя, отклонил вызов, зная, что это точно Эвен. — И никак не… — в этот раз их прервала мелодия звонка у Юнаса, но тот все же ответил, осознавая, кто звонит. — Да? — он ответил. — Не говори обо мне ничего, я не прощу тебя, — очень тихо произнес Исак, чтобы на другом конце звонка его не было слышно, отчего Юнас поджал губы, морщась, словно его очень сильно обломали. — Нет, я не знаю, где Исак, мы с прошлой пятницы не разговаривали, — вздохнул устало он, выслушивая Эвена и так хотел сказать правду, но понимал, что Вальтерсен был настроен серьезно. — Да, я позвоню, если он придет или напишет мне, — согласился Васкес и сбросил звонок. — Чувствую себя героем сериала. Хренового сериала. — Ладно, мне пора уже. Надеюсь, Эва не обидится, что я не попрощался с ней лично. — Да подожди, ты не можешь просто взять и переехать на всю жизнь в другую страну, — резко оборвал его Юнас,. схватив за предплечье и сильно сжимая, злясь на друга и Эвена за их глупость. — Я не собираюсь жить там всю жизнь, — отмахнулся от него Исак, — поживу там пару месяцев, пока не остыну от всего этого, а потом вернусь. Сейчас я точно не хочу видеть Эвена, но потом, может быть, я вернусь, и мы сможем наладить контакт с ним, чтобы у ребенка был отец. — Поживи у нас с Эвой, раз не хочешь с ним встречаться, но не уезжай, это только все испортит. — Я беременный, понимаешь? Я буду вам мешать. У вас скоро свадьба, медовый месяц, и вряд ли в ваши планы входит беременный омега с токсикозом и перепадами настроения. Лучше у родителей. Отец наорет, выскажет все, что думает о моей беременности, но в конце концов, простит, примет и поможет. Юнас зарылся рукой в свои волосы, не зная, каким еще способом остановить Исака, но тот, казалось, был довольно серьезно настроен, так что он сдался, очень не желая того. — Может, передумаешь? — Нет. Я уже купил билеты на рейс через три часа. — Давай я хоть отвезу тебя в аэропорт? — грустно произнес он. — Не стоит, я вызову такси. — Ты не будешь в аэропорту один, — строго заключил Васкес, уходя в свою комнату, чтобы переодеться, а Исак сел на диван и уткнулся в свои ладони, понимая, что портит всю свою жизнь этим, но только это решение ему казалось правильным. Он не собирался обрубать все связи с Осло и Эвеном, но определенно был не готов сейчас здесь жить, общаться и видеться со старшим. Может быть, по итогу он совершит самую ужасную ошибку в своей жизни, но это то, чего он хочет. Через десять минут к нему вышел Юнас, взял ключи от машины, они вместе вышли на улицу и сели в салон. Исак напряженно выдохнул, понимая, что это его последний рывок до освобождения от отношений с изменой, и чувствовал тупую боль в грудине, мешающую дышать. Он прикрыл глаза, когда его друг завел машину и тронулся с места, и прислонился лбом к стеклу. Пусть лучше весь путь до аэропорта он проведет с закрытыми глазами, не видя до боли родной город, который он не увидит как минимум пару месяцев. — Исак, может, еще не поздно передумать? — прервал его «идиллию» Юнас и ненадолго повернулся к нему, пока ситуация на дороге ему это позволяла. — Можно пережить расставание и здесь. — Не могу смотреть на свою же квартиру даже. — Переедешь к нам, пока не купишь новую или не снимешь, — убедительно взглянув ему в глаза, попросил тот, но уже по сжавшимся кулакам Исака можно было понять его ответ. — Мы оба знаем, что я буду обременять вас. Вы — жених и невеста, вам нужно наслаждаться своей личной жизнью, а не присматривать за мной. — А что с ребенком? Ты его точно оставишь? Ты ведь не будешь же делать аборт? — Это мой ребенок, а не его. Если Эвен узнает и захочет с ним общаться, как я уже говорил, — вторил своим недавним словам, пристально наблюдая за дорогой впереди них, — то я не стану отбирать у него это право, но полноценным папой он ему не будет. — А если найдешь себе другого альфу? — Вряд ли кому-то нужен будет старый омега с ребенком, но если такой будет, то он станет приемным отцом малышу, — он положил руку на свой живот, грустно усмехаясь, и вздохнул. Он уже все решил, и его решение ничто не сможет исправить, Юнас только надеялся, что Вальтерсен действительно спустя какое-то время вернется, когда приведет чувства в порядок, потому что сквозь эту маску он видел настоящие чувства своего друга. — Ты уже все распланировал. — Я думал об этом целый день. Я позвонил маме, так что она меня встретит, — закусив губу, ответил Исак. — Она знает, что ты в положении? — Нет, не знает. Знаете только вы с Эвой. И не говори ничего об этом Эвену, хорошо? — Нельзя отнимать у него… — Он сам сделал выбор в эту пользу, — жестко отрезал Исак, чувствуя, как снова к горлу подкатывает ком и жгут глаза слезы, но всхлипнул и взял себя в руки. — Даже хорошо, что все выяснилось до того, как я рассказал, иначе Эвен был бы вынужден остаться со мной. — Так, может, он еще одумается? Одноразовая интрижка, не более? — Представь, что Эва изменила тебе, — заключил Исак, повернувшись к нему и заглянув в глаза, отчего Юнас, желавший протестовать, закрыл рот и кивнул, соглашаясь с этим. — Ты прекрасно помнишь те ощущения, когда она поцеловалась с Крисом, ведь так? Ты даже за это с ней расстался, а Эвен еще и переспал. — Я не был беременным… — Какой смысл в альфе, который, по идее, должен оберегать своего омегу, но который изменяет и так легко это признает? Я должен говорить: «Ну и ладно, всего лишь изменил, но, черт, какой он честный альфа»? — Ладно, с этим я согласен, — вздохнув, сказал Васкес, заезжая на парковку перед аэропортом. Время для них прошло незаметно за их разговором, но Исак бы скорее предпочел, чтобы его не случалось. Ему больно, и этим все сказано. — Но ты слишком импульсивен, — выходя из машины, на выдохе произнес он, а Исак только кивнул. Вполне может быть, что он принимает поспешное решение. — Ладно, давай расстанемся здесь, — перед стойкой регистрации остановился Вальтерсен и развернулся к Юнасу. Тот быстро раскрыл руки для объятий, и Исак быстро прильнул к нему. — Возвращайся побыстрее, хорошо? — Я подумаю над этим, — усмехнулся омега и чмокнул его в щеку на прощание. — Спасибо, что выслушал меня сегодня. — Ничего, — усмехнулся он. — Напиши мне, как долетишь. А лучше позвони. — Обязательно. И извинись перед Эвой за меня, ладно? — усмехнулся он, расслабленно выдыхая и ощущая себя в безопасности. В такие моменты чувствовалась их дружеская любовь, граничащая с братской. Они так пару минут постояли, не желая отходить друг от друга, но все же пришлось отступить. — Если соскучишься, приезжай. — Лучше ты не задерживайся. Пока. — Пока. Исак встал в очередь перед стойкой регистрации, а Юнас, пару десятков секунд понаблюдав за ним, развернулся к выходу из здания и тихо удалился. Что-то ему подсказывало, что Исак уезжает надолго. Исак же, сидя уже в самолете у места рядом с окном, смотрел на аэропорт и понимал, насколько глупо все вышло. Любовь между коллегами всегда заканчивается чем-то подобным, наверное. Он не знал наверняка, из-за чего именно Эвен устал от него, но остаться и пытаться выяснить было бы просто унизительно. Он беременный, но не станет держаться за человека, который не любит его столь же сильно, как и он сам. Это было бы попросту глупо. Изменивший раз изменит снова. Это закон жизни. Раздирающий душу закон, исполнения которого Исак не мог допустить. Если всего одна измена разбила ему сердце, то что будет при повторении? Самолет набирал скорость, оставляя город позади. И только сейчас, сидя здесь, Исак понял, что, улетев, он не сможет вернуть прошлое. Он отрезал себя от этой истории в Осло. Его истории любви.***
С тех пор как Вальтерсен улетел в Данию, прошло всего несколько дней. Исака действительно встретила в аэропорту мама, и они вместе добрались до их домика. Младший довольно редко был здесь и не мог назвать это место домом, ведь здесь он не провел ни свое детство, ни студенчество, его родители сами не так давно перебрались в Копенгаген, так что омега навещал их лишь на днях рождения, да и все. Но он был уверен, что со временем он привыкнет в этому дому. Отец, как и предполагал Вальтерсен, сначала высказал о нем все, что думал про эту беременность без уверенности в замужестве, но все же уже на следующее утро сидел с ним за столом и завтракал, словно никаких слов и не было произнесено. Впрочем, Исак и сам с легкостью закрыл на это глаза, потому что частично понимал его. Мама же даже не закнулась о неправильности его положения, а, когда папа предложил сделать аборт, чтобы у Исака был шанс настроить свое будущее в этой стране, строго приказала ему заткнуться и успокоила сына, что никто на этом настаивать не станет, только если тот сам примет это решение. В любом случае, это их внук и нет разницы, кто его отец и рядом ли он. Она пообещала, что поможет Исаку вырастить его, поставить на ноги. Это успокаивало, даже те нарастающие чувства печали, боли и скорби по прошлому были не так сильны, уступая благодарности родителям за то, что те приняли его. Каждый день Юнас звонил Исаку, чтобы узнать, не скатился ли тот в депрессию, и с удовольствием слушал, как друг оформляет гражданство в Дании, а также о приеме у гинеколога (к которому ему помогла записаться неофициально его мама). Ему было достаточно того, что он хотя бы не слышит столь же сильные отчаяние и безысходность в голосе Исака, как в тот день, омега хотя бы перекрывал боль от разбитого сердца заботой о своей беременности, хотя и не так успешно. Точнее, он не давал себе думать об Эвене, заполняя все свое расписание одним лишь своим будущим ребенком. Но Юнас не знал, что Исак специально для него так жизнерадостно говорит, потому что на самом деле он просто с головой уходил в себя, тщетно стараясь все забыть. Его беременность и проект для Юнаса были единственным убежищем от страданий, поэтому он боялся отвлечься на что-либо другое. Было слишком больно думать о чем-то другом. Время лечит, так говорили ему все вокруг, но правда была в том, что для Исака его «время» остановилось. Эвен в свою очередь каждый день наведывался к Исаку домой, но так и не смог его там застать. В квартире все оставалось так же, как и в последний день. Он уже начал серьезно беспокоиться, все валилось из рук и он выгнал Оливера из своего кабинета, предупредив, чтобы тот не подходил к нему ни на шаг. Срывался на коллег, звонил каждые пять минут Исаку, не получая ни одного ответа, нервничал и психовал. И ни разу за эти дни он не увидел Исака. Он просто физически не мог сконцентрироваться на работе, в итоге перепутал все бумаги и отправил их не туда, где их ждали. В конце концов, после того, как Дэниелу вновь пожаловались на Эвена, ему пришлось вызвать того к себе и прояснить ситуацию, потому что так злиться на то, что его омега всего лишь уволился, уж никак нельзя. Точнее, ему только казалось, что вся проблема в этом, ведь Эвен, надеясь, что все еще наладится, решил не рассказывать об их расставании родителям. Эвен, конечно, не ощущал вины перед остальными, но сидел пристыженно перед Морганом, пока тот ходил из стороны в сторону, хмурясь и стараясь помягче сформулировать всю суть претензии. — Ты же понимаешь, почему я тебя вызвал? — решил зайти издалека он, останавливаясь напротив него и скрещивая руки на груди. Он обязан был быть строг и, возможно, в чем-то груб, чтобы пресечь такое настроение, но жалость все же брала верх при виде разбитого и раздраженного всем одновременно Эвена. — Ничего не знаю, они сами виноваты. Мешались под ногами, — гордо вздернул подбородок и повторил его позу, правда, скорее обороняясь, чем нападая. — Ты не можешь кричать на других людей и унижать их из-за раздора с Исаком. Он всего лишь уволился, а ты уже похож на бомбу, готовую вот-вот взорваться! — повысил на него голос Дэниел, разъясняя ему, и выпрямился, устало вздыхая. А вот Эвен выглядел удивленным и застигнутым врасплох. — В смысле уволился? — у него оставалась лишь одна надежда, что Исаку необходимо вернуться на работу… — Он недавно пришел ко мне с заявлением на увольнение, и я подписал его, — повторил терпеливо Морган, наблюдая за тем, как бегают из стороны в сторону глаза Эвена, что-то судорожно обдумывая. Нет, было понятно, что что-то не так, раз Дэниел совершенно не беспокоится из-за отсутствия Исака, но даже и не думал, что тот просто уволился. — Зачем ты подписал?! — Он омега. У нас есть правила, Эвен, — более спокойно произнес старший, не собираясь раздувать из происходящего скандал, а огонек в глазах Эвена кричал о желании начать его. — Почему ты мне сразу не сказал? Черт! — выругался он, закрывая руками лицо и пробормотал еще что-то, но тот ничего не услышал. — Он просил пару дней ничего не говорить, пока он сам тебе не расскажет. Он знал, что ты будешь злиться, так что… — Мы расстались! — прервал его Эвен, вскакивая с места, и, шумно топая ногами, прошел по диагонали весь кабинет. Он закусил губу, что-то срочно обдумывая, и Дэниел прямо слышал, как у него в голове крутятся шестеренки, но сам еще не отошел от такой новости и просто хлопал глазами, удивленно за младшим наблюдая. — Что ты опять сделал? — Он мне изменил, — зло рыкнул Найшейм, снова возмущаясь тем, что Морган вновь обвиняет только его. — Он наврал мне, пошел на свидание с бывшим и изменил мне. Вот, именно это я натворил. — Да не может этого быть… — Но это произошло. А теперь он пропал. В своей квартире его нет, с Юнасом он не связывался, и на работе его тоже ничего, как оказалось, не держит. Так что-либо он все-таки сошелся снова с бывшим и я зря мотаюсь и злюсь, либо он снимает другую квартиру, не желая со мной разговаривать. Но я хочу поговорить и все высказать ему. И услышать его причины. Почему он это сделал? — старший терпеливо выслушал его мини-тираду, сочувствующе глядя на него. — Успокойся, нервничая, ты ничего не добьешься. — Почему изменил он, а сукой чувствую себя я? — прошипел Найшейм и ударил кулаком по столу, садясь на стул. Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, успокаиваясь. — Может, потому что ты тоже виноват в чем-то? — вкрадчиво задал вопрос Дэниел, присаживаясь напротив него и ожидающе глядя ему в глаза. — Я специально при нем поцеловал Оливера. Он трахнулся с другим, а я жалею его за то, что он это увидел. Шикарно. — Ты говорил с его друзьями, может, они знают, где он? Думаю, вам просто нужно прояснить все. — Я не прощу его за измену. Я просто хочу знать, чего ему, черт возьми, не хватило. — Сходи лично к его лучшему другу, он точно знает, где Исак. — Ладно, — согласился Эвен, устало прикрывая глаза. Он встал из-за стола и быстрым шагом пересек кабинет. — Я возьму отгул сегодня, — кинул он напоследок и вышел. Первым делом он набрал Юнаса, который, хоть и отказывался поначалу, согласился встретиться всего на пару минут. Они договорились увидеться у входа в его бар, внутрь заходить было нежелательно, ведь там уже начался ремонт, а Юнас все равно был поблизости. Эвен мигом взял свой пиджак и вылетел из здания, как можно быстрее желая добраться до пункта назначения. Еще за десяток метров он увидел Васкеса, который был в деловом костюме, правда, вместо пиджака была желетка и были закатаны рукава, и разговаривал с кем-то, потому решил немного подождать поодаль от них, чтобы не мешать важному разговору. Минут через пять незнакомец ушел, а Эвен направился к нему. — Привет, — чуть громче обычного сказал старший, и на этот звук обернулся Юнас. — Не видел тебя раньше с хвостиком, — неловко улыбнувшись, сказал он, и зачесал волосы назад. — Я так выгляжу солиднее, — хмыкнул Васкес, но следом отвел взгляд. Они оба были в курсе произошедшего, они оба чувствовали напряжение между ними, но Эвен был настроен решительно. — Ладно, я не буду тянуть: где Исак? Его нет в его квартире, на работе тоже… вообще нигде. — Он хорошо спрятался… — закусывая нижнюю губу, хмыкнул младший и вздохнул. — Откажись от идеи поговорить с ним, у тебя не выйдет. — Почему это? — Он настроен решительно против тебя. — Охренеть, он еще и обижается, — всплеснул руками тот, раздражаясь, но утихомиривая себя, ведь Юнас здесь ни при чем, да и на улице они. — Конечно обижается, — закатил глаза, фыркнув, он. — Ты ему изменил, а он должен прибежать к тебе в объятия? — Стоп… — Слушай, это не мое дело и слушать тебя я не стану. Просто пойми, что ваши отношения не вернуть. — Да нет же! Ладно, — резко оборвал Эвен. Разговаривать он будет с Исаком, а вот от Юнаса ему нужен только адрес Исака, а там он уже лично разберется. Младший, не собираясь уступать ему, встал в оборонительную позу и смотрел убийственным взглядом. — Скажи мне, где он, я сам со всем разберусь. — Может, тебе пора отстать? Ты и так сломал его. — Сейчас же скажи мне, где он живет! — прикрикнул на него Найшейм и в дополнение использовал феромоны, хотя и знал, что те на альф особо не работают. Юнас не растерялся и рыкнул на него, разворачиваясь и уходя прочь. Он всегда будет на стороне Исака. — Стой, — схватил его за предплечье и задержал на месте, — нам нужно поговорить, так что скажи, где он. — Он, — Юнас поджал губы, не зная, говорить тому местоположение друга или нет, — он не в городе. — В смысле? — Он уехал в Данию. Вы не сможете поговорить, так что просто оставь его в покое. — В другую страну от меня еще не сбегали… — ошарашено сказал старший, облизывая губы и часто хлопая ресницами, осознавая его слова. — Куда именно? — Я не знаю. — Врешь! — Я знаю только город, а адрес нет. Если тебе поможет это смириться, то он в Копенгагене. Но ты не сможешь его найти в таком городе. — Блять, — сам себе прошептал Найшейм, судорожно думая, как все исправить. Даже мысли о том, что он хотел еще больше поссориться, затихли, и он хотел найти и вернуть домой. Эвен ослабил хватку на руке Юнаса, отходя на шаг, и выглядел столько потерянным, что Васкес не мог просто уйти. — Эвен, я не знаю, было ли это недопонимание или же Исак прав, но мне нравилась ваша пара, — смягчившись, начал младший и взглянул ему в глаза, желая как-то поддержать. — Подожди пару месяцев, и он вернется. Вы сможете поговорить спокойно об этом. — Но… почему он уехал? — А сам не догадываешься? Для него стало слишком много всего. Многое свалилось на его плечи, и он решил сбежать. Ты ведь знаешь, что он очень импульсивен, да и гормоны, может, в голову ударили, — он пожал плечами, грустно ему улыбаясь. — Если ты правда хочешь все вернуть, то просто подожди его, пока он вернется, а после, может быть, ты и сможешь уговорить его. Правда, он очень уверенно был настроен против тебя. — Он против меня? — Эв, иди на работу, ладно? Ты не сможешь ничего сделать, пока он не вернется, так? — Угу, — расстроенно кивнул Эвен. Он даже не стал прощаться, а просто развернулся и пошел куда глаза глядят. Найшейм даже до конца не понимал, почему так отреагировал на отъезд Исака, ведь именно он предатель, а не старший. Наверное, он просто чувствовал ответственность за него, вот и вел себя так. Почему-то он не чувствовал освобождения от бремени в виде Исака, скорее наоборот… Он осознал, что потерял… всё.