Одиночество вдвоем

      Он как обычно сидел в одиночестве, наблюдая за людьми, толкущимися в «Центре питания». Он ненавидел как они называли это — «Центр питания», что казалось слабой попыткой придать выцветшей, темной столовой вид утонченный и солидный, чего у нее, как и у ее обитателей, не было. На самом деле, столовая напоминала его школьную жизнь. Все было примерно так же; он был нелюдимым аутсайдером, и также предпочитал наблюдать, а не участвовать. Единственное отличие заключалось в том, что теперь его донимали не спортсмены и девушки из команды поддержки, а кучка больных на голову с раздутым самомнением. На самом деле если подумать, то ничего не изменилось.       Большинство людей давно оставили бы его в покое, но время от времени новый пациент или оптимистично настроенный санитар, пытались разговорить его. В конце-концов им надоедало говорить с собой и его в очередной раз оставляли в покое. Что для него было предпочтительней. На его вкус все люди здесь были пустышками. Их улыбки казались вымученными, а слова — неискренними. Он не хотел терять свое время на лжецов.       Говоря о пустышках. К нему приближался кукла Мистер Кен собственной персоной. Кен, или Дастин, как большинство людей называли санитара, не спеша подошел к нему и с ухмылкой произнес: — Доктор Перри хочет видеть тебя, Кастиэль. Она сказала, что это важно.       Кастиэль закатил глаза. Дастин получал слишком много удовольствия, сопровождая его в кабинет доктора Перри. Либо ему хотелось видеть, как тот игнорирует ее во время сеанса, либо как у Кастиэля возникают проблемы из-за того, что он «сложный» и «невежливый». В любом случае, это был странный заскок.       Кастиэль встал, оставив нетронутый тост и кашу. Бекки уберет это позже. Он следовал за Дастином по коридорам, пока они не подошли к кабинету доктора Перри. Дверь была закрыта, показывая, что она занята с пациентом. Кастиэль ненавидел, когда она так поступала. Почему ей необходимо было вызывать его так, чтобы заставлять ждать?       Едва он успел раздраженно выдохнуть, как дверь открылась и мимо Кастиэля проскользнул высокий, загорелый мужчина. Он смотрел под ноги, стиснув прижатые к бокам кулаки. Мужчина буквально унесся прочь от кабинета, громко и раздраженно топая. Выглядело это довольно своеобразно, принимая во внимание его кривые ноги. Рот Кастиэля искривился в подобие улыбки. По крайней мере, он не был единственным, кого бесила доктор Перри.       Не дожидаясь приглашения, Кастиэль вошел в кабинет. Она оторвалась от своего блокнота и взглядом предложила ему сесть. По привычке он уселся в кресло подальше от нее. Скрестил ноги, а потом снял ногу с ноги, ожидая от нее какой-нибудь реплики.       — Доброе утро, Кастиэль. Как ты себя чувствуешь? — Она отложила ручку и пристально посмотрела на него. Он безразлично пожал плечами.       — Хочешь о чем-нибудь поговорить? — Кастиэль посмотрел на часы, наблюдая, как двигается секундная стрелка. Снова пожал плечами.       — Ладно. Чем ты занимался этим утром? Ты позавтракал? — В голосе доктора Перри послышались резкие нотки. Кастиэль начал ее раздражать. Он чуть было снова не дернул плечом, чтобы позлить ее, когда у него возник вопрос. Он показал ей на блокнот и на ручку. Она вздохнула.       — Разве ты не можешь просто спросить меня, Кастиэль?       Он покачал головой, протягивая руку за блокнотом. Доктор Перри снова вздохнула и передала ему блокнот с ручкой. Быстро нацарапав свой вопрос, он показал ей.       Кто этот человек, вышедший утром из вашего офиса?       Показав вопрос, Кастиэль выжидательно уставился на нее.       — Почему ты хочешь знать? — спросила доктор Перри, наклоняясь к нему, ее движение выдавало любопытство. Кастиэль снова показал на свой вопрос в блокноте, игнорируя встречный вопрос. Она молчала, тогда он написал другой.       Он пациент?       — Да, естественно.       За что он здесь?       — Ты же знаешь, что я не могу тебе этого сказать. Почему бы нам не поговорить сейчас о тебе? Есть причина, по которой ты избегаешь групповых сеансов? — В голосе доктора Перри звучала надежда, но Кастиэль уже снова ушел в себя. Он чувствовал, что для одного сеанса достаточно поучаствовал. Его взгляд опять переместился на часы.       — Ну же, Кастиэль, не закрывайся от меня! Это самое долгое наше общение за несколько месяцев.       Кастиэль снова перевел на нее пустой взгляд. Он не был уверен, чего она ожидала от него. Неужели она думала, что сможет пробиться к нему, изменить его? Надежду на это он оставил много лет назад. Он находился в Центре Психической Реабилитации Блю-Грасс уже более шести лет и его до сих пор не «починили». Нельзя сказать, что Кастиэль на многое надеялся, когда попал в первое место. Это была его уже не первая больница. На самом деле, он не видел дома с семнадцати лет. Кастиэля годами футболили из клиники в клинику. Каждый раз, когда его лечащему врачу надоедало с ним возиться, его отсылали прочь, чтобы он стал проблемой кого-нибудь другого. В этом месте он находился дольше всего, но у Кастиэля было ощущение, что и здесь его время заканчивается. Доктор Перри теряла терпение. Впрочем, он и не винил ее.       — Ты так и будешь игнорировать меня весь сеанс? — потребовала ответа доктор Перри. Кастиэль ответил молчанием. — Ну ладно. Дастин, отведи его в комнату до начала групповой терапии. Кастиэль, я ожидаю, что на этот раз ты будешь принимать участие.       Кастиэль провел послеобеденное время уставившись в окно и наблюдая за пролетающими птицами. Он любил смотреть, как они устремляются вниз или скользят в воздухе. Ему хотелось быть таким же свободным. В их распоряжении было все небо; они могли лететь куда угодно. Но глупые птицы, почти все они никогда не улетали далеко от гнезда. Кастиэль не понимал, зачем им тратить время дома, когда они могли летать в открытом небе. Он всегда мечтал лишь действительно об одном — иметь возможность в любой момент пойти туда, куда захочется. Однако, он никогда и никому об этом не рассказывал. Они бы подумали, что он глуп и инфантилен, раз у него такие желания. И, возможно, они были бы правы. Но это не мешало ему надеяться. Большую часть своей жизни он провел в неволе и ограничениях, и каждый момент в ней был распланирован за него. Он бы отдал все за возможность просто выйти на улицу, посмотреть на проносящиеся мимо автомобили.       — Снова мечтаешь, Касси? — облокотившись о косяк двери, Дастин расцвел уродливой, словно приклеенной к лицу улыбкой. Кастиэль бросил на него хмурый взгляд. — Сейчас начнется групповая терапия.       Кастиэль считал групповую терапию бессмысленной. Те же люди, могущие уйти в любое время, и, обычно, та же ерунда, что и раньше. Кто-то будет рассказывать слезливую историю, чтобы вызвать сочувствие, у кого-то будет «прорыв», а другой сорвется. Это было почти шаблонно и однозначно напоминало производственный процесс. Однако, когда Кастиэль переступил порог комнаты групповой терапии, он изменил свое мнение. Утренний мужчина развалился на стуле со скрещенными на груди руками и широко расставленными ногами. Он выглядел скучающим и раздраженным; наконец хоть кто-то разделял чувства Кастиэля.       Кастиэль был разочарован, что последний свободный стул стоял слева от доктора Перри. Он почти было решил попросту выйти, но подумал, что стоит помучиться, чтобы услышать историю нового парня. Как только он сел, доктор Перри откашлялась, что означало начало сеанса.       — Теперь, когда все расселись, давайте представимся по кругу. Как вы наверное заметили, у нас в группе появился новенький и я думаю будет неплохо, если мы все познакомимся друг с другом. Пожалуйста, называйте свое имя и расскажите о себе что-нибудь интересное, — улыбаясь сказала доктор Перри. — Дженни, может начнешь?       Дженни, сидевшая по правую руку от доктора Перри встала и нервно разгладила юбку. — Ну, я — Дженни, и думаю, обо мне интересно то, что я могу связать крючком почти все, что угодно. — Новый парень фыркнул и Дженни возмущенно посмотрела на него. — Что в этом такого смешного? — Несмотря на то, что он покачал головой, широкая ухмылка говорила о другом.       — Ладно, умник, может тогда расскажешь нам о себе, раз ты такой замечательный, — запальчиво заявил Аллен.       Мужчина резко встал с уверенно поднятой головой. Прежде чем он начал, лицо исказила еще одна усмешка.       — Меня зовут Дин и самое интересное обо мне это то, что я отщепенец с шестью баксами за душой.       — И ты думаешь, что Дженни объект для насмешек, — колко заметил Аллен. Дин беспечно пожал плечами, прежде чем снова сел.       — Ну ладно, Аллен, хватит. Почему бы тебе не представиться? — предложила доктор Перри.       — И дать этому мудаку возможность поострить? Нет, спасибо.       — Аллен…       — Я сказал, нет!       В воздухе повисла неловкая тишина. Все в группе старались не смотреть друг другу в глаза и лишь Кастиэль уставился на Дина. Дин даже не моргнул под ледяным взглядом Кастиэля.       — Ну ладно, может быть кто-то вызовется сам? Как насчет тебя, Тим?       — Почему я? Почему не Ким или Кастиэль? — проворчал Тим.       — Ты что, думаешь, что Кастиэль действительно заговорит? Ты шутишь? — усмехнулась Дженни.       — Он мог бы написать, — услужливо предложил Ким.       — Да, конечно. У Кастиэля нет времени для таких, как мы. Он слишком важен, — саркастически заметил Аллен.       — Давайте не будем нападать на членов группы, — строго сказала доктор Перри. — Кастэль, ты хотел бы поделиться?       К удивлению практически всей группы, Кастиэль кивнул. Он взял предложенные доктором Перри листок бумаги и ручку и написал:       Привет, Дин. Меня зовут Кастиэль. Не могу поделиться ничем интересным.       Он протянул листок Дину, сидящему напротив него. Дин прочитал и хмыкнул.       — Приятно познакомиться с тобой, Кас, — сказал он и протянул руку. Кастиэль просто кивнул в ответ.       После этого доктор Перри заставила представиться Ким и Тима. Аллен все же отказался и даже пропустил свою очередь поделиться. Было очевидно, что Дин нажил себе врага. Когда групповая терапия закончилась и все убирали свои стулья, Дин подошел к Ким.       — А что с этим парнем, Кастиэлем? — прошептал он.       — Что ты имеешь в виду? — спросила Ким.       — Я хотел сказать… Почему он не разговаривает? Он болен или что-то еще?       — Что? Нет. Почему он должен быть болен?       — Не знаю, просто предположил. Он когда-нибудь говорит, или всегда пишет?       — Нет, он никогда не разговаривает, и обычно не пишет. В действительности ты первый человек, которого он вообще признал. Я здесь уже шесть месяцев и, насколько вижу, он игнорирует всех.       — Мне следует ощущать себя особенным или испугаться? — шутливо ответил Дин.       — Безусловно, особенным. Три недели подряд я пыталась разговорить его. Я сидела с ним за обедом, ходила за ним по комнате отдыха, задавала вопросы во время групповой терапии, а он даже не посмотрел на меня. В конце-концов я сдалась, потому что было ясно, что он не хочет иметь со мной ничего общего. Но ты, кажется, заинтересовал его. Может быть ты окажешься тем, кто достучится до него. — Ким сухо улыбнулась и продолжила. — В любом случае, я на это надеюсь. Было бы приятно увидеть, как рушатся его стены.       — Я бы не стал на это рассчитывать. Думаю, ему любопытно. Я просто новый парень, о котором он хочет узнать. Когда он поймет, что во мне нет ничего особенного, он начнет игнорировать и меня.       — Не знаю, Дин. Кастиэль находит блеск, казалось бы, в обычных вещах.       Ким широко улыбнулась и вышла из комнаты. Дин был смущен похвалой, но ее добрые слова дали ему маленькую надежду. Может быть, в конце-концов он и не был совсем бесполезен.