Одиночество вдвоем

      В течение нескольких следующих дней Дин избегал комнаты отдыха, пропускал занятия с группой и даже срывал встречи с доктором Перри. Пару раз Дастин и Анна пытались выманить Дина из комнаты, но когда его ботинок просвистел в паре миллиметров от головы Дастина, они решили, что лучше оставить его в покое. Он ни с кем не разговаривал, даже с Кастиэлем. В основном, Дин проводил свои дни в постели. Он не читал, не слушал музыку и даже не спал. Он просто смотрел на стену стеклянным, далеким взглядом. Иногда из глаз выскальзывали слезы, хотя на самом деле он не плакал. Он не всхлипывал, не рыдал и не кричал. Слезы просто тихо текли по его окаменевшему лицу, а взгляд прожигал дыру в стене.       На третий день бездействия, Кастиэль начал беспокоиться. Он знал, что Дин скорбит, но, казалось, было что-то еще. Дин вел себя не так, будто потерял брата, он вел себя так, будто потерял волю к жизни. После того, как Дин опрокинул свой поднос с обедом, отказываясь от еды второй день подряд, Кастиэль понял, что пришло время действовать. Он должен был поговорить с Дином, и он не примет молчание за ответ.       — Дин, детка, — начал Кастиэль, — ты должен поесть.       Дин лежал неподвижно и безразлично, продолжая пристально смотреть на стену. Он даже не посмотрел в сторону Кастиэля.       — Это выходит из-под контроля. Ты не ешь, и не разговариваешь, и даже не двигаешься уже почти три дня. Надо что-то делать, хотя бы сесть или принять душ.       Молчание.       — Дин, ты не можешь вечно скорбеть.       Дин перевел на Кастиэля злой взгляд. — Потеряй своего брата, самого близкого тебе человека во всем этом гребаном мире, и тогда скажешь мне, насколько ты будешь готов встать и двигаться дальше.       — Я не говорю, что…       — Именно, блядь! Ты и все здесь пытаются заставить меня взбодриться и отряхнуться с той самой секунды, как доктор Перри сообщила мне. Но это так не работает, понятно?! Если ты собираешься сидеть здесь и читать мне лекции о том, что жизнь несправедлива и все умирают, и я должен ценить каждый день и всю эту чушь, тогда уебывай прямо сейчас! — выкрикнул Дин. — Это моя вина, что Сэм ушел, и я просто не могу встать и продолжать жить, зная это.       — Это не твоя…       — Закончи это гребаное предложение и я врежу тебе, Кастиэль Новак. Не испытывай меня.       — Дин, я просто пытаюсь помочь, — не отставал Кастиэль. — Перестань быть таким придурком.       — Если ты действительно хочешь помочь, то оставь меня в покое. Дай мне несколько часов. О, и когда вернешься, принеси мне новое одеяло со станции медсестер. Это — дерьмо, — прорычал Дин и снова повернулся лицом к стене.       Кастиэль стоял, разинув рот, и пытался сообразить, что сказать. Но вместо того, чтобы продолжать с Дином бессмысленный спор, он решил сделать так, как его просили. Он вышел из комнаты, не сказав ни слова.