Your battle

      Вернувшись в свою квартиру за вещами, за окном во всю плакал Лондон. Дождь был таким холодным и пронизывающим. Хотелось верить, что этот город плачет за мной, но это вряд ли.       Я сомневаюсь, что всё, что я наплела Доусону о любви к отцу, правда. Я не думаю, что простила его и смогу забыть это всё, нет, отнюдь. Он был мне противен, и никакая родственная связь не обоснует того, что он убил собственную жену. А после того, как я провела неделю, оплакивая всю эту ситуацию и его здравый рассудок, после чего моя психика пошатнулась, я и вовсе думаю, что ненавижу его. И всё же, спрашивать у Мориарти, зачем мой отец убил мою мать, я не стала, хотя он наверняка знает. И верить Доусону, что он убил папу из-за связи с Мориарти, я тоже отказывалась. Сейчас я не верила всему миру, и в первую очередь себе. Я не верила, что покидаю этот город, что все ещё готова жить и справляться с этим всем, и с тем, что до сих пор люблю отца. Всё — одна беспросветная ложь. И мы должны находить силы жить и бороться с этим. Хоть желания уже никакого нет. Быстро захватив чемодан и сумку, я покинула эту квартиру на Бонд Стрит. Чувств, эмоций и всего этого — не было. Я просто направлялась в аэропорт, навстречу новой жизни. После регистрации на рейс, у меня было свободных минут сорок, и поэтому я решила посетить одно из кафе аэропорта Хитроу. Зайдя внутрь, я не удивилась. Здесь было также уютно и тепло, как и во всём Лондоне в целом. Я нашла свободный столик и заказала себе горячего чая с молоком. Я очень сильно любила этот национальный напиток британцев, и мое сердце обливалось кровью при очередной мысли, что я больше никогда не смогу выпить чая с молоком, слушать колокол Биг Бена, шопиться на Оксфорд Стрит и не залипать на огромные телевизоры Пикадилли Стрит. Все это было настолько родным и приятным. И самое обидное: меня не выгоняет Джим из страны, как он обещал, нет, я сама уезжаю. И это так больно. Я даже не попрощалась с Себастьяном, это слишком больно, я знаю это, поэтому он узнает о моем отъезде скорее всего от слов Джима. На этом моменте мою мысль прервал звук открывающейся двери. На входе стоял всегда одетый с иголочки, хорошо уложенными волосами, всегда чём-то недовольный и безумный Джеймс Мориарти. Сердце невольно сжалось. Я уже подумала, что незаметно слиняю, но не тут-то было. От глаз Мориарти никто и никуда не денется. Он обвёл взглядом кафе и, заприметив мой столик, направился ко мне. Я сразу же выпрямила спину и напряглась. – Здравствуй.– Джим снял авиаторы,– я присяду? – и не дождавшись ответ, сел за стол. – Да, конечно.– я съехидничала и отвернулась к окну. – Хотела убежать от меня? – Джеймс скрестил руки перед собой и изучал меня взглядом, словно пытаясь понять, какие мысли в моей голове. – Возможно. – Ты же не думаешь, что я просто так тебя оставлю в покое? – Возможно. – Тогда ты должна знать, что я всегда буду знать где ты, с кем ты , как ты, сколько денег сняла со своей карточки и куда будешь идти вечером. И ещё, не забывай факт, что ты всё ещё жива, и если какое-то насекомое узнает о моем существовании, я быстро исправлю эту ситуацию. – Спасибо, Джим. Я действительно тебе благодарна. Будь уверен, никто ничего не узнает. Я хочу спокойной жизни, и это не в моих интересах. – Очень на это надеюсь. – Джим взял мою кружку и отпил чуть-чуть чая. – Ну а Себастьян? Тоже бросишь его? И не попрощаешься? – Джим изогнул бровь. – О нет... – я прикрыла глаза,– Не говори, что он тут... – Ты сама это сказала.– я терпеливо смотрела на Джима и ждала его последующих действий,– Пошли,– Джеймс встал и галантно подал мне руку, после чего он рассчитался за мой чай и мы вышли с кафешки. Спустя пару минут мы шли среди толпы людей по огромному залу, ожидания навстречу лучшему снайперу и просто хорошему человеку. Хотя, многие бы не назвали его хорошим, поскольку знали его как жестокого и хладнокровного убийцу, который с приличного расстояния сможет чётко попасть в намеченную цель. Но среди моего круга общения он действительно самый отзывчивый и добрый человечек. Когда до Себастьяна оставалось пару шагов, Джим резко свернул в сторону и пошёл дальше. Вот мерзавец. И теперь мы с Себом наедине. Меня этот факт огорчил, поскольку я не хотела этих проводов, а тем более, наедине, и ещё тем более, когда Себ уже понял, что я хотела кинуть их. Мне было неприятно от сложившейся ситуации, ровным счетом, как и Морану. – Так и будешь молчать? – Себ выгнул бровь и посмотрел мне прямо в глаза. – А что мне сказать? Что я хотела выехать из страны за вашими спинами? – я чувствовала вину, к слову, единственное, что я чувствовала в тот момент. – Я понимаю тебя, но ты могла хотя бы сказать мне, предупредить, чтобы я не искал тебя, знаешь... Ну или хотя бы звонок, думаю, я заслужил.– Себастьян опустил глаза, в которых была видна горечь. Мне было так жаль, что я поступаю так по отношению к нему. Кто бы что не думал о нём, что не говорил, для меня он лучший. – Да, конечно ты заслужил, Себастьян. Ты заслужил большего, прости, я не умею прощаться... – я точно также опустила глаза, и выглядели мы оба как провинившиеся первоклашки, что выглядело комично. – И куда же ты улетишь? – первый прервал тишину Себастьян. – Джеймс не сказал? – Ни слова. – Правильно сделал, – Себ поднял на меня полный удивления взгляд, – Лучше тебе не знать, правда. – Ты не вернёшься?– в его голосе, если постараться, можно было бы услышать нотки надежды и волнения. Ещё чуть-чуть и я опять начну реветь. – Нет.– я сказала это как можно жёстче, чтобы не давать ему надежды. Мне было больно всё это говорить ему. Но выхода не было. – Слишком много боли в этом городе, да и стране, в общем. Я не хочу этого всего, мне нужна новая жизнь. И я благодарна вам с Джимом за то, что приютили меня на это время, и оставили в живых. – Моран хрипло засмеялся, и я вспоминала, как первый раз услышала его смех, тогда, возле машины, когда Мориарти принял моё дело, что и послужило началом этой истории. – Да, это странно. Джим отпустил тебя, думаю, это потому, что он всё же привык к тебе. – Во всяком случае, спасибо вам. Спасибо, Себастьян, я не забуду тебя.– я кинулась в объятия этого мужчины и позволила нескольким слезам проступить на моём лице. – Не забывай нас, Джесс.– Моран по отцовски положил руку мне на голову и притянул к себе. Так не хотелось подрывать объятия, но это надо было сделать, я хотела ещё кое-что сделать. Посмотрев на ряд стульев в зале, я увидела Джима, так вовлечённого в свой телефон, и решилась всё таки на это. – Себ, я хочу попрощаться с ним. – Моран понимающе кивнул и выпустил меня из объятий. Навсегда расцепив наши руки, я кинула на него полный грусти взгляд и направилась к Джеймсу.       Присев к соседнему стулу возле Джима, я посмотрела на табло рейсов. Мой отправлялся через пятнадцать минут, что ж, мне вполне достаточно. – В общем, прощай.– я не знала, как начать разговор, потому сразу перешла к концу, на что Джим заливисто засмеялся. Мне будет не хватать этого безумца, но такого уязвимого в такие кратковременные моменты. – Ты не умеешь прощаться. – пока Джим вытирал слезы от смеха, я вытирала глаза от слез горечи. – Да, я знаю. Это моя слабость.– я лишь пожала плечами. – Поверь, сейчас у тебя нет слабостей. Тебе нечего и некого терять, потому я бы сказал ты неуязвима сейчас. Но в новой жизни ты ещё найдёшь много слабостей на свою голову, это огорчает папочку.– Джим скривил кислую мину, и даже в такие моменты он позёрствует. – Хах, прости, но это неизбежно.– я лишь грустно улыбнулась, поняв весь смысл только сейчас. Ведь и в правду, меня ждёт самая обычная и заурядная жизнь. Я вернусь в своё первоначальное состояние обычного человека, и это чертовски бесило. – Да, отпустив тебя — я позволю жить тебе как и всем. Но рано или поздно птенчики улетают с гнезда, даже если это моя криминальная сеть. Ну и скукотища. Ладно,-Джим встал со стула,– ступай. А то ещё банально опоздаешь, и пролетит твой шанс побыть обычным человеком. – Джим театрально вздохнул. – Спасибо тебе. Никто больше не будет душить меня так, как это делал ты.– не знаю чего, но у меня не было злости или обиды при упоминании этого момента. Мне было всё равно. Я улыбнулась Джиму и крепко обняла его. Он не обнял меня в ответ, но позволил себя обнимать, а это означало, что он тоже будет скучать. Это факт приятным бальзамом пролился внутри. Я стояла с закрытыми глазами и оставляла все воспоминания, связанные с этим человеком. Запах его духов дурманил и пьянил, но вспомнив, что время уже поджимает, я оторвалась от него и, посмотрев последний раз в эти бездонные глаза, сказала: – Прощай. – До скорой встречи.– Мориарти сделал акцент на том, что возможно мы ещё свидимся. Всё возможно.       Я бежала к своему самолету по прозрачному телескопическому трапу, и лишь на пару секунд повернула голову, чтобы узреть двух мужчин провожающих меня взглядом с аэропорта, после я быстро, показав свой билет стюардессе, забежала в большой и вместительный салон самолета.       Усевшись удобней, я хотела слушать музыку. Много музыки. Музыка всегда имела целебное воздействие на мои нервные клетки. Поэтому, достав с кармана куртки телефон и наушники, я включила свой любимый трэк и смотрела, как за иллюминатором постепенно начала меняться картина. Мы двинулись, и я последний раз повернула голову на очертания двух, так быстро ставших мне как родных, людей.       Так я и оставила тут, всё что у меня было: моих погибших родителей, любимую квартиру, своего первого парня, мёртвого Доусона, всю эту разведку, а также самого неуравновешенного и непостоянного в мире — Джеймса Мориарти и его лучшего помощника и по совместительству снайпера — Себастьяна Морана. Конец первой части