Мы всё-таки перебрались на кровать и сейчас Тайлер мирно сопит у меня на груди, в то время как я аккуратно перебираю руками его тёмные волосы. Как бы мне хотелось ухватиться за этот миг, такой спокойный и безмятежный, чтобы никаких наркотиков, ссор и прочего дерьма, но я не могу и уже никогда не смогу…
Медленно тянусь к прикроватной тумбочке за телефоном, боясь разбудить парня. Но, кажется, что его сон, после череды всех ужасных событий, ничто не нарушит. Открываю галлерею и сразу же натыкаюсь на папку, где собраны все наши совместные фотографии, которых у нас больше тысячи.
Первое фото датируется двадцать седьмым февраля две тысячи семнадцатого года. На нём мы позируем на фоне постера какого-то боевика с попкорном в руках. Даже и не верится, что это на самом деле я и Тайлер. Мы были такими счастливыми… и в глазах столько жизни, радости, любви, а сейчас — только боль. Тогда наши отношения только-только начались и Тай пригласил меня на свидание в кино. Фильм мы в тот день так и не досмотрели, ведь где-то на середине сеанса Джозеф кинул в меня одну штучку попкорна, я ответила. Так и разгорелась наша «война», в конце которой нас вполне обоснованно выгнали из зала сотрудники. Потом он провожал меня до дома и мы смеялись на всю улицу, привлекая внимание прохожих, но мне было абсолютно всё равно, в тот момент единственное, что меня волновало — Тайлер Роберт Джозеф.
Пролистываю чуть ниже, к пятнадцатому марту. Селфи, на котором я мило улыбаюсь, а Тай, как маленький ребёнок, кривляется с сахарной ватой на заднем плане.
Свидание в парке аттракционов, до сих пор помню, как я боялась идти на те чёртовы американские горки, а Тайлер, крепко держа меня за руку, утверждал
«Тебе не о чём беспокоиться, когда я рядом с тобой, малышка». Мог ли он знать тогда, что именно он и станет одной из главных причин всех моих страхов?
Я боялась, что Тай однажды переборщит с дозой, боялась его во время так называемого кайфа, боялась каждой ломки, боялась, что он навредит себе ещё больше. Но теперь не буду.
возможно
Ещё вниз, второе июня. Общая фотография с родителями Тайлера с нашей первой встречи. В тот день меня всю трясло от волнения: Тай — мой первый парень и, конечно же, с родителями я никогда ещё не знакомилась. Да и опасалась того, что миссис и мистер Джозефы — через чур строгие и я им не понравлюсь. Но все опасения были напрасны, ведь Келли и Крис оказались добродушными и жизнерадостными людьми прямо, как Тайлер… когда-то.
А вот знакомство с моей матерью и бабушкой спустя пару недель прошло далеко не так хорошо. Правда фото всё равно есть и на нём мы все улыбаемся, мама даже стоит в обнимку рядом с Тайлером. Чёрт, сколько лицемерия, рука так и тянется удалить эту фотку, но всё потом, потом.
Листаю дальше, четвёртое сентября всё того же года. Фотография в зеркале, которую мы сделали по инициативе Тая, на ней мы стоим в коридоре моей квартиры, Тайлер обнимает меня за талию, а я закинула руки ему на плечи. Мы собирались ко мне на школьный праздник в честь начала учебного года, потому одеты мы были подобающе: оба в брючных чёрных костюмах и белых рубашках. Наше появление тогда вызвало множество эмоций у окружающих: кто-то восхищался, кто-то нескрывая завидовал, кто-то просто кидал незаинтересованный взгляд. Но мы вновь не обращали внимания ни на кого, кроме друг друга. Казалось, что во всём мире существовали только «я и он».
С каждой просмотренной фотографией я снова проживала все те дни, и в какой-то момент я начала задумываться о том, правильно ли моё решение, всё же было так хорошо… И ключевым словом является «было», ведь в тот же момент, когда такие мысли начали навязываться всё больше и больше, я наткнулась на снимок, сделанный на следующее утро после того, как увидела те злополучные шприцы в его портфеле. Похоже, он случайным образом попал в эту папку, но на нём запечатлена я с красными от слёз глазами, под которыми так же ярко красовались синяки, и доминирующей эмоцией была грусть.
Эта Хейли так контрастировала с той, что была на фотографиях до этого…
Но я не останавливаюсь и продолжаю просматривать эту, наполненную любовью и разочарованием, папку.
Вот и до празднования Рождества дошла. Я тогда так долго уговаривала мать отпустить меня отпраздновать с Тайлером, но она была непреклонна и ответ её был «нет». Какого же было моё удивление, когда в один день она всё же согласилась, но только с условием того, что парень вернёт меня домой к одиннадцати часам вечера.
Тот вечер был одним из лучших в моей жизни…
Flashback
Сначала я и вовсе не узнала обитель своего молодого человека, ибо никогда не видела её такой яркой. Повсюду были развешаны разные рождественские украшения: гирлянды и прочие безделушки, а по центру гостиной стояла высокая, красиво украшенная ёлка. Даже и не верится, что он сам это всё сделал.
— Сам от себя не ожидал, — раздаётся довольный голос позади меня. Видимо, Тайлер заметил мой немой восторг, когда я крутилась, рассматривая всю эту красоту. — Но это ещё не всё, — произнёс Джозеф и быстро ретировался, оставляя меня, до жути заинтересованную, одну в комнате.
Только я села в кресло, как из-за угла вышел Тай с омелой в руках. Парень неспеша повесил её на какой-то крючок, который он непонятным образом прибил к потолку. А я удивлённо наблюдала за этим всем. Да, я знала о традиции поцелуя под этим растением, но не думала, что Тайлеру вдруг захочется это сделать.
— Давай, — произнёс он, подходя ко мне. — Вставай, — взяв меня за руку, Джозеф потянул вверх, а после повёл к тому месту, где пару минут назад пыхтел над тем, чтобы закрепить покрепче омелу. — Ты ведь знаешь о «ветке поцелуев»? — не отпуская моей руки, спросил Тай.
— Ага, — улыбаясь, ответила я.
— А знаешь, что символизировал поцелуй под омелой? — отрицательно машу головой в ответ. — Вечную любовь.
В следующую секунду Тайлер притягивает меня к себе, затягивая в страстный поцелуй.
Вечная любовь… а если это действительно так? Вдруг не забуду, не смогу и он тоже. Я же сделаю только хуже
нам себе.
Рука затекла из-за неудобного положения, но я уже не могу остановиться: фотография за фотографией, день за днём, я наблюдаю за тем, как постепенно увядала и превращалась в эту Хейли, измученную, но всё ещё без ума влюблённую, от чего я так устала. И Тайлер вместе со мной, вот только причины у него другие.
С каждым месяцем мы делали всё меньше фото. Если раньше мы любили кривляться на камеру, то сейчас… всё наше свободное время мы или проводили в объятьях друг друга, смотря какие-то фильмы, или же ссорились часы напролёт, ведь я до последнего пыталась убедить его в том, что лечь в рехаб — не такая уж и плохая идея, ну, а в особо редкие случаи я спасала его от ломок.
Восьмое марта две тысячи восемнадцатого года. Ровно две недели назад. Нас сфоткала какая-то незнакомая, милая женщина, она просто мимо проходила, но любезно откликнулась на нашу просьбу. Мы стоим в том самом сквере, в котором так любили гулять и кормить уток, Тайлер, пристроившись сзади, обнимает меня за талию, а я держу в руках подаренный букет моих любимых лилий. Это один из немногих снимков, сделанных в период, когда я уже знала о его зависимости, на котором мы искренне смеёмся, и он… последний.
Я даже и не заметила, как дошла до конца, как вспомнила все запечатлённые моменты с Таем и как палец потянулся к кнопке «выбрать всё». Значок с мусорной корзиной начинает светиться в правом нижнем углу и тут я замираю. А действительно ли я хочу этого? Просто взять и стереть воспоминания о всех тех днях, проведённых с ним, удалить все фото, на которых запечатлены столько светлых моментов.
Нет.
Нет, я не могу.
Не хочу.
Выключаю телефон, швыряя его обратно на тумбочку. Чувствую, как глаза начинают гореть, я держусь, пытаюсь не заплакать, но у меня не получается.
Тайлер чертыхается, когда мои слёзы начали скатываться на него, а после резко открывает глаза, поднимая голову.
— Ты плачешь, — он подносит руку к моему лицу, вытирая слёзы. Вижу в его сонных карих глаза уйму непонимания и это вполне объяснимо, — Прости, пожалуйста, прости.
Снова. Тайлер снова извиняется, целуя руки и поднимаясь всё выше. Я знаю его, знаю, что будет дальше, и молю, чтобы он всё же остановился. Мне же будет ещё сложнее.
Прошу,
не надо,
не целуй…
Парень сокращает расстояние между нами, нежно накрывая мои губы своими. И я, конечно же, отвечаю. Думаю, он снова опешил, ведь я целую его слишком страстно, слишком резко, кусая
его губы до крови.
Целую так, как в последний раз…
Поцелуй со вкусом слёз и крови.
Тай отстраняется первым, вытирая струящуюся по подбородку кровь. Во взгляде по-прежнему недопонимание и удивление, ну и пусть. Это к лучшему, мы ещё успеем настрадаться…
Спустя пару минут Джозеф принимает прежнее положение, а я утыкаюсь носом ему в волосы, вдыхая его аромат. Не могу контролировать себя и свои чувства, от чего в очередной раз реву.
Вновь пытаюсь ухватиться за момент, который вот-вот утечёт навсегда.
***
Не знаю как, но я всё же уснула, если это можно так назвать. Всё время я просыпалась и наблюдала за ним, за тем, как спокойно вздымается его грудь, как несколько прядей волос спадают на его лицо. Хочется провести рукой по скулам, очертить идеально ровный нос, поцеловать… но не могу, ведь осознаю: сделаю хоть что-то из этого — не смогу остановиться.
Тайлер — самый настоящий наркотик для меня. Чёрт, как же иронично.
Мы оба зависимы…
Через занавески начинают пробиваться первые лучи солнца и я понимаю. Время.
Как бы я не пыталась оттянуть этот момент, это, к сожалению, невозможно.
Аккуратно убираю руку Тая со своей талии и поднимаюсь. В этот же момент у меня начинает кружится голова и тошнить, скорее всего это последствия вчерашнего столкновения с тумбочкой.
Бреду в ванную, по пути собрав свою одежду, где первым же делом смотрю в зеркало и замечаю небольшую царапину на щеке. Дурацкая лампа. На синяки под глазами, бледную кожу и ужасно красные глаза я уже и внимания не заостряю, ведь привыкла. Но надеюсь, что вскоре я буду той самой Хейли Джессикой Франк, коей была полтора года назад, иначе для чего это всё тогда?
Пока я чистила зубы и в целом приводила себя в порядок, начали появляться мысли по поводу того, что последние месяца мой внешний вид оставлял желать лучшего, а он всё равно называл меня самой прекрасной, говорил, какая я красивая. Значит любит…
Эти мысли сопровождали меня, когда я одевалась и причесывалась. Тогда я осознала, что аппетита вовсе нет, потому завтракать я не буду. Они были и тогда, когда я, вырвав из тетради листочек в клеточку и взяв из пенала ручку, начала писать записку.
«Дорогой Тай,
когда ты будешь читать это, я уже уйду. И больше не вернусь. Я прощала многое, отчаянно боролась за тебя, не покладая рук, и не заметила, как потеряла себя. Я уже не та Хейли и ты не тот Тайлер, мы идём ко дну, а так не должно быть, ты сам понимаешь. Но я честно верю, что мы сможем вернуться к началу, правда только по отдельности.
Не звони, не пиши и не ищи встречи. Прошу. Ты так сделаешь только хуже нам обоим. Нам нужно отпустить друг друга.
Я постараюсь забыть все плохие моменты, оставив в воспоминаниях только то огромное количество позитивных моментов, связанных с тобой.
Ты — моя первая настоящая любовь, Тайлер, и ты даже не догадываешься, как сильно я люблю тебя. Но мы не можем быть вместе.
Прости.»
Приходилось несколько раз переписывать, ведь я всё портила своими слезами или писала всякую чушь…
***
Я оставлю это письмо на прикроватной тумбочке, когда зайду в спальню попрощаться. Я буду долго стоять, в очередной раз бессовестно разглядывая тебя, а после наклонюсь и оставлю поцелуй на лбу.
— Прощай, — прошепчу я, выпрямившись.
И, когда окажусь уже почти у самой двери, в спину услышу твой хриплый голос:
— Малышка, приготовишь нам кофе?
Закрыв рот рукой, я вылечу из этой комнаты, а вскоре и из квартиры, чтобы в подъезде упасть на пыльный пол и зарыдать, что есть мочи. Спустя минут пятнадцать я всё же найду в себе силы подняться и спуститься вниз, опираясь на стены из-за слабости.
Подъездная дверь откроется и я выйду на улицу, которая будет расплываться перед глазами из-за пелены слёз. Но я вздохну полной грудью, вдыхая воздух… свободы. На душе будет тяжело, но на плечах больше не будет никакого груза.
Я абсолютно разбита. Но я свободна.
Я буду плакать дни и ночи напролёт, буду по сотому кругу просматривать наши фотографии и прокручивать моменты. Пару раз матери прийдется вызвать скорую, чтобы мне вкололи какое-то успокоительное.
Я буду срываться, приходя к тебе под подъезд, всматриваясь в окна, буду хватать телефон, набирая твой номер, но так и не позвоню. Я буду уверена, что ты чувствуешь тоже самое.
Ты всё же выполнишь мою просьбу, не будешь искать встреч, и звонки или сообщения не будут поступать.
Ты будешь пытаться забыть меня по-своему. Я буду рыдать ещё сильнее, когда слухи о твоих передозировках будут доходить до меня.
Я отпущу. Это будет ни завтра, ни через три недели, ни через месяц и даже ни через два. Но я смогу. Отпущу тебя, смогу жить дальше, вернусь к жизни «до Тайлера Джозефа», буду веселиться и радоваться жизни, возможно, даже когда-нибудь снова полюблю.
Но никогда не забуду, оставив в воспоминаниях только самое лучшее о нас, Тайлер…
