***
Проснулась я из-за солнечных лучей, упавших мне на лицо, которые непонятным образом смогли пробиваться сквозь тёмные шторы. Солнце уже вскарабкалось за горизонта, освещая улицы своим светом. Именно ранний восход является одной из причин моей любви к весне — моей любимой поре года. Поворачиваю голову к часам, циферблат которых показывал 6:50, и понимаю, что проснулась раньше будильника. Я проспала примерно часов десять и этого вполне достаточно, чтобы чувствовать себя бодро. И ведь действительно глаза не слипаются, спать не хочется, я выспалась. Давненько же такого не было… Встаю с кровати и сразу же плетусь в ванную, чтобы умыться. Гляжу в зеркало и вижу, что изрядно надоевших синяков под глазами нет, да и красные они совсем чуточку, а это уже придаёт моему лицу другого вида, более свежего что-ли. Я по быстрому закончила все дела и уже направлялась обратно к себе, чтобы подобрать сегодняшний наряд. Сегодня мне не хотелось, как всегда, надевать чёрные лосины и какую-то такую же тёмную большую, растянутую толстовку. Потому я достаю из гардероба джинсовую юбку до колена, лёгкую, бежевого цвета блузку, и где-то в углу замечаю светлые, давно забытые кроссовки. Краситься мне тоже вовсе не хочется, осталось всего лишь причесаться, что я и делаю. Проведя пару раз расчёской по русым волосам, оставляю их просто небрежно распущенными. На кухне в буквальном смысле запихиваю в себя несчастный бутерброд: кушать мне не хотелось от слова «совсем», но понимаю, что надо. И, когда я уже собиралась, покидать квартиру, стоя в коридоре и надевая серое пальто, я встречаюсь с матерью. Она, кажется, застыла в проходе, не сводя с меня взгляда, и это не могло не напрягать меня. Но, когда я повернулась к ней, чтобы недовольно что-то пробурчать, первое, что бросилось в глаза — улыбка мамы. Она смотрела на меня и улыбалась, а ещё, кажись, у неё заблестели глаза. — Что? — спрашиваю я у неё, не понимая причин для восторга. И сама даже не замечаю, как и у самой губы расплываются в улыбке, такой искренней… я давно не улыбалась при ней. — Да ты… ты, — запинаясь, начала мама. Но у неё так и не получилось ничего дельного, потому она просто молча подходит ко мне и обнимает. Я крепко отвечаю на её объятья, чувствуя, как по телу разливается тепло, исходящее от матери. Не знаю сколько мы так простояли, минут восемь, а может и все десять. Ни мне, ни ей не хотелось отстраняться, но всё же пришлось, когда у мамы прозвенел телефон в кармане. Она что-то быстро ответила и положила трубку, возвращая внимание на меня. — Ты выглядишь сегодня просто очаровательно, доченька, — я снова не могу сдержать улыбки и благодарю её за комплимент. — Мне надо идти, — говорю я и иду на выход. Когда дверь уже была открыта, слышу, как мама мне в спину произносит: — Я люблю тебя, — а я, ни на секунду не задумываясь, отвечаю ей: — Я тебя тоже, ма, — и захлопываю дверь, но более чем уверена, что она услышала это и сейчас стоит с улыбкой на лице. Я ведь раньше даже и не подозревала, что на самом деле скучаю за такими отношениями с мамой: за тёплыми объятиями, ласковыми словами, и поняла я это именно в тот момент, когда она обняла меня, и на душе стало так приятно и тепло… ..... На первом этаже в школе я встретилась с Роуз, с которой наше общение почти сошло на нет, но тем не менее, не смотря на это, подруга подошла первая и поздоровалась, а после обняла. Это было так неожиданно… что-то за последний час слишком много объятий появилось в жизни Хейли Франк, в хорошем смысле этих слов. — Ты — молодец, — говорит она, отстраняясь от меня, а я, не осознавая к чему это было сказано, вопросительно смотрю на неё. И Роуз, замечая это, в следующую секунду объясняет: — Хейли, я, как никто другой, понимаю, что после внешнего преображения последует и внутреннее, не сразу, но обязательно будет. И камень упадёт с твой души. А после всего этого ты будешь гордиться собой, что прошла через всё это, — она улыбается искренне, по-настоящему. Я знаю её слишком хорошо, знаю сколько грязи было и есть в её жизни, но сейчас эта девушка, не смотря ни на что, стоит передо мной с улыбкой на лице. Слова подруги тронули меня чуть ли не до слёз, собрался этот гадкий ком в горле, когда вроде как и хочется что-то произнести, но ты попросту не можешь. И она видит, и прекрасно понимает меня, потому никуда не уходит, ожидая пока я приду в себя. — Роуз, прости меня, — всё, что могу вымолвить, ведь именно из-за того, что я проводила всё время с Тайлером, мы и перестали общаться, у меня же не было на неё времени… — Не стоит, — как всегда сдержанно отвечает она, — Ты просто запуталась, подруга. Мы много преград преодолели вместе, и… это я наоборот виновата, что я оставила тебя одну, когда ты нуждалась в ком-то, кто бы помог тебе разобраться во всём этом, — и тут я уже чувствую, как глаза начинают блестеть, — Ну уж нет, не надо плакать, — смеётся Роуз, хватая меня за плечи. Мне не остаётся ничего, кроме как улыбнуться в ответ подруге, вытирая уголки глаз: — Пошли уже на урок. Время в школе пробежало быстро, а после занятий Роуз предложила прогуляться, а я не отказалась. Ведь последние месяцы я только и делала, что гуляла с Тайлером, ни с кем больше.Я так сильно пыталась ему помочь, что даже не заметила, как сама начала идти ко дну…
И именно во время этой прогулки я рассказала подруге всё, начиная зависимостью Тая, заканчивая моим личностным падением. Она слушала и не перебивала, понимая, что мне надо выговориться. И я так благодарна ей за это, ведь, когда я закончила свой рассказ, с плеч будто бы свалилась еле посильная ноша, которую я таскала с собой ежедневно на протяжении такого длинного периода времени, и сразу стало так… легко на душе. — Хейли, знаешь, — всё-таки заговорила Роуз, когда мы приземлились на скамейку, — Я далеко не эксперт в таких делах. Но одно я могу сказать точно: в отношениях оба должны мотивировать друг друга становиться лучше, вдохновлять, а не так, как у вас. Тебе надо… — но я не даю подруге договорить и перебиваю, схватившись за её руку: — Я люблю его очень сильно, я не представляю свою жизнь без него, — с глаз катятся слёзы отчаяния, ведь я прекрасно понимаю, что не смогу вот так всё закончить, не смогу оставить его, — И ему нужна моя помощь! — Уверена? Только я хотела ответить Роуз, как в кармане пальто завибрировал телефон и мы были вынуждены приостановить наш диалог. Звонит Эмили — та самая однокурсница Тая и единственная подруга, с которой мы общались последние два месяца, но все наши разговоры опять же сводились к Тайлеру и этот, уверена, будет не исключением. — Алло. — Привет, Хейли. Извини за беспокойство, но Джозеф не был на парах и сегодня, — встревоженно начала девушка, а я уже знаю, к чему она клонит, — Я пыталась дозвониться до него, но он заблокировал меня. Ему грозит отчисление, поговори с ним, — если бы она только знала, что я пыталась и не раз, но его хватало буквально на пару дней, — Может, хотя бы у тебя получится достучаться до него. И… я не могу больше прикрывать его, прости. — Оу, Эмили, — мягко произношу я, — Это вообще не твои заботы, но ты помогала ему… нам. Спасибо. — Мне надо бежать. До встречи, — тараторит Эмили и, не дожидаясь ответа, сбрасывает. Тайлер забил на универ окончательно и мои попытки уговорить его быть чуточку ответственней были четны. Он ничего слышать не хотел об этом так же, как и о рехабе, на всё отвечал «Мне это не надо», а, когда я задавала конкретный вопрос «Что тебе тогда вообще надо?», Тай просто игнорировал меня. Сначала он лишился стипендии, теперь так вообще на грани вылета. Злая я подымаюсь со скамейки, объясняю всю ситуацию и Роущ говорит, что не обидится, если я уйду. Желание поскорее поговорить с Тайлером и снова попытаться направить его в нужное русло было слишком велико, потому я всё же покидаю подругу, а та уже в след мне еле слышно произносит: — Нельзя помочь человеку, если он сам этого не хочет...***
Отворив дверь, замечаю полнейший бардак: вещи, начиная от каких-то тетрадок, заканчивая одеждой, валялись по всей квартире, которую я успела обойти в поисках Тайлера. Но осталась одна единственная комната, а когда оттуда послышался непонятный грохот, сомнений, что он в своей комнате, не осталось. Потому я поспешила в ванну, где из аптечки взяла нужные таблетки и налила воды в стакан, а после всего этого сразу вернулась к нему. Нахожу Тая, сидящим на полу, его тело и руки трясутся. Джозеф неразборчиво бредил себе под нос и истерично что-то искал в своей одежде, которую он, судя по всему, выкинул из шкафа. Моё появление, кажись, вовсе не было замечено ним, но это и к лучшему. Ставлю стакан на комод рядом с дверью, после обгинаю кровать, подойдя сзади. — Тай… — негромко говорю я, а в ответ ничего, он просто продолжает копаться в своих вещах, — Тайлер, — это обращение звучит звонче и уверенней, но я всё так же остаюсь проигнорированной. Раз словами до него не достучаться, я решаю физическим контактом привлечь его внимание. И это стало моей самой главной ошибкой, ведь во время ломки человек полностью не контролирует своё тело и практически каждого воспринимает, как угрозу… вот он и защитился… От сильного и неожиданного толчка я отлетаю в сторону, ударяясь затылком об ту чёртову прикроватную тумбочку, с которой на меня ещё и сваливается лампа. Машинально хватаюсь за место удара и слёзы брызгают из глаз. Почему, почему Тайлер снова приносит мне столько страданий? Он же любит меня, да? Любит, он сам говорил! Это не Тай, нет, это всё ломка, он не виноват. Так ведь? От этого самоубеждения почему-то не становится легчеМы стоим на точке невозврата…
Прошло около получаса, как Тайлер потихоньку начал приходить в себя: тело в спокойствии, грудная клетка размеренно вздымается, потом он и вовсе поворачивается ко мне и в его глазах, которые до сих пор горели красным, отобразился самый настоящий ужас и горечь одновременно. Понимаю, что повод для этого всего я, а, когда в отражении глаз нахожу ещё и ненависть к самому себе, то снова чувствую, как по щекам начинают катиться слёзы.он тонет, и я с ним тоже.
Тай подносит руку к моему лицу, аккуратно вытирая их, а я замечаю кровь на его пальцах. И тут же начинает щипать щека, по которой я провожу ладонью, и прихожу к выводу, что та лампа неплохо так меня задела, содрав кожу до крови. Тайлер кладёт руки мне на талию и притягивает к себе, заключая в объятия. Я утыкаюсь носом ему в грудь, ощущая дурманящий запах парня, а он в мои волосы, и начинает на повторе шептать одни и те же слова: — Прости, пожалуйста, прости... Он обнимал меня, а я рыдала навзрыд. В некоторые моменты в груди сжималось всё так сильно, что мне приходилось ловить воздух губами. Но даже это не помешало мне вновь полностью погрузиться в свои мысли. И я прихожу к выводу, что нельзя так жить. Нельзя находиться рядом с человеком, который делает так больно, потому что это уничтожает, ломает тебя изнутри. Но и без него я не смогу, это невозможно. Невозможно или я просто настолько сильно привязана к нему, что уже и представить не могу свою жизнь без Тайлера Роберта Джозефа? И именно в тот момент я приняла самое главное решение для себя, то, от которого мне будет очень больно, то, из-за которого, уверена, прольётся слишком много слёз, но именно оно поможет мне подняться со дна, по крайней мере, я надеюсь на это. Поддавшись внезапному порыву, я нахожу своими губами его и впиваюсь требовательным поцелуем. Он был в смятении первые пару секунд, ведь всего мгновение назад я билась в истерике в его руках, но после всё же усилил хватку и страстно ответил. Тай, как и всегда, хотел доминировать, но не в этот раз: я сама сажусь на него сверху, показывая своё желание быть сегодня главной, а он и не сопротивляется. В этом момент мы оба упиваемся и мне не хочется это прекращать. — Может, перейдём на кровать? — спросил Тайлер, когда мои пальцы потянулись к краям его толстовки. — К чёрту, мы и так на дне, — отвечаю я, снова прильнув к его губам. Тай удивлялся моей неожиданной страсти, не осознавая до конца, что происходит. Не понимал, почему я так легко простила его, не мог понять мои резкие перемены настроения. А у меня был ответ на все эти вопросы и он его получит тоже, но это будет завтра, а сейчас я хочу полностью утонуть в Тайлере… в последний раз.