Давай разрушим стену между нами.

Да. Пиздюлей, конечно, я получил знатных от врача. И за засосы на моей шее и ключицах, о происхождении которых врач решил тактично не спрашивать, но только дурак не поймёт. И за то, что пустил Джонсона ночью в палату, о чём пришлось рассказать опять же из-за происхождения засосов. Конспираторы из нас так себе. Хорошо, успел привести в порядок себя и постель к его приходу. Но, сделав милую моську и пообещав никогда так больше не поступать, я был великодушно прощён. Понимающий оказался доктор. — Я понимаю, что твой друг переживает за тебя. Вспомнить только, как он ломился ехать с тобой в скорой. Но чтобы такого больше не повторялось! Потерпите. Если всё будет хорошо, послезавтра тебя выпишем, — смерив меня предупреждающим взглядом, доктор покинул палату, напомнив, что сегодня придёт психотерапевт. Я тяжело вздохнул. Как об этом можно забыть. Я ждал его, как проклятья. После обхода был лёгкий завтрак. Еда в больнице была, конечно, так себе, но неприятное урчание в желудке прекратила. И на этом спасибо. Пару часов до прихода врача я просидел в телефоне. Листал новости в сети, играл в тупые приложения. За всё время, что я уже пробыл здесь, отец так ни разу не позвонил. Даже не поинтересовался моим самочувствием. Я уверен, он был бы рад, если бы я сдох. Ребятам из школы я так и не отвечал. То ли не находил нужных слов, то ли просто не было желания. Эшли писала, что сейчас в школе разговоры только обо мне. Ещё бы! Они все, как цепные псы, им только дай кусок мяса на растерзание. Грёбаные идиоты и сплетники. Не смотря на это, я знал, что мне придётся вернуться туда. Я больше не собирался бегать из школы в школу, я решил стойко выдержать всё, что преподнесёт мне жизнь. Тем более, теперь у меня есть Ларри. Я чувствовал в нём твёрдую опору, на которую могу легко положиться. Чувствовал защиту, которая исходила буквально от каждого взгляда парня. Я чувствовал, что, впервые в своей жизни, я действительно кому-то нужен. Я не мог перестать улыбаться, думая о Джонсоне. Отголоски его прикосновений, его запах преследовали меня по пятам. Нет. Я реально влюбился? Мне казалось, что так и есть, но я сам себе не мог поверить. В любом случае, я решил, что пусть всё идёт своим чередом. Торопить события я не хотел, но и тормозить я их тоже не собирался. Сейчас меня устраивало всё. Ещё бы выбраться поскорее из этой стерильной клетки, забыть всё это как страшный сон, и просто продолжить жить, как обычный подросток. Встреча с мозгоправом была более чем удачной. Я так считал. Он не был навязчивым, как мой предыдущий врач, что лечил меня после смерти мамы. Не был высокомерен. Он разговаривал со мной, как с равным себе. Это в какой-то степени помогло мне быть с ним более менее откровенным. — Скажи, Салли, — тихо позвал он, — ты действительно хотел умереть? Хотел покинуть отца? Своих друзей? — он внимательно смотрел на меня, держа наготове ручку для записи моего ответа или каких-то пометок для себя. Не важно. Я всерьёз задумался над этим вопросом. Если бы я действительно хотел, звал бы я к себе Ларри? Говорил бы ему, где я? На тот момент я считал, что просто исполняю последнее желание моего мозга. — Нет, — твёрдо ответил я, — я не хотел умирать. Скорее, это был порыв в состоянии аффекта. Сами посудите: тебя унизили, опустили на такое дно, что туда не пробирается даже солнечный свет. Ты испытываешь боль. Физическую, душевную. Единственное, что я хотел тогда, это чтобы закончилась боль, и первое, что пришло мне в голову, это смерть. Так я хотел остановить свои страдания. А потом, когда пришёл мой друг… — Ларри Джонсон, правильно? — на секунду перебил меня доктор. Я легко кивнул. — Он успокаивал меня, говорил, что всё будет хорошо, делал всё, чтобы я оставался жив. В тот момент я почувствовал, что боль отступает и понял, что её можно остановить иными способами, чем смерть. И тогда я осознал, что не хочу умирать. Хочу жить и показать этому человеку, что он не зря боролся за мою жизнь, — закончив свой монолог, я выдохнул. Оказалось, я говорил это всё на одном дыхании. Лёгкие немного защипало. Врач снова что-то записал. — Насколько сильно тебя задело то, что с тобой произошло? — я закатил глаза и цыкнул. — Меня это не задело, — я на секунду задумался, — Ну, немного. Ну да, сначала это был полный пиздец, — врач взглянул на меня исподлобья, и я осекся, — Извините. Это было ужасно. Но… Я не знаю, как это объяснить, но сейчас меня это не тревожит. Со мной происходили вещи и похуже, и я думаю, что просто научился справляться с ними. Опять же, люди, которые поддерживают меня. Это дорого стоит, — и он опять что-то записал. Было ещё несколько вопросов про семью, друзей, отношения в школе. Спустя час доктор попрощался со мной, пообещав прийти завтра. Я облегчённо выдохнул и прилёг на кровать. Я считал, что справился достаточно неплохо. Не рассказав ему ничего лишнего, но объяснив более-менее своё положение, что должно дать картину вполне адекватного и нормального меня. Да, годы лечения не прошли даром. Я схватил телефон. Время перевалило за пять, уроки давно должны были закончиться, а от Ларри ни звонка, ни сообщения. Сердце слегка защемило. Я старался не обращать внимания на это. Мало ли, задержался дома. Если он обещал, он придёт. Я точно знаю. Так прошло пару часов. Потом ещё час сверху. Когда за окном совсем стемнело, я всё-таки решил написать Джонсону. Кромсали: Я всё ещё тебя жду. Ответа не было ни через пять минут, ни через двадцать. Я сжал телефон в руках так сильно, что руку почти свело от боли. И как я должен понимать подобное? Только вчера у нас было всё прекрасно, почти идеально, а сегодня он забивает хуй на меня и даже не считает нужным мне ответить. Кромсали: Джонсон, меня заебали твои приколы. Где тебя носит? Тишина. Я бросил телефон на кровать и, встав, подошёл к шкафу, где висели мои вещи. Я ужаснулся, взглянув на них. Всё в крови и грязи. Достав из кармана джинсов пачку сигарет и зажигалку, я подошёл к окну. Целых осталось всего пара штук. Я достал одну из них и подкурил. Приятный привкус табака и легкая дымка расслабляли тело. Минута, и половины сигареты уже не было. Но дрожь от волнения, или злости на Джонсона, так и не проходила. Я изо всех сил пытался себя не накручивать, но в голове были только самые плохие мысли. Я ему всё-таки не нужен такой. Он бросил меня одного снова, даже не объяснив мне причин. Досада и обида разрывали меня изнутри. Ну почему люди так поступают?! Это так подло: дарить надежду, показать, что такое счастье, а потом взять и обрубить всё это. Словно идти по тропе в рай и в конце узнать, что шёл прямо к дьяволу в лапы. Докурив сигарету, я вернулся в кровать. Взял телефон, в надежде увидеть хотя бы один ответ от Ларри. Но его не было. Я набрал его номер. Гудки, гудки, гудки. И кроме них ничего. — Сука, — я быстро набрал ещё одно сообщение. Кромсали: Можешь больше не приходить вообще. И телефон полетел в стену в ту же секунду. Глухой удар, и он разлетелся на части. — НЕНАВИЖУ!