Давай разрушим стену между нами.

— Ты труп, мразь, — прошипел я и, не медля ни секунды, в пару тяжёлых шагов сократил расстояние между нами до предела. Рука, словно на автомате, сжалась вокруг шеи блондина, и вот он уже с силой был прижат к стене. Я абсолютно не контролировал свои действия. Не ощущал, с какой силой сжимаю пальцы на его горле, с какой силой вдавливаю его жалкую тушу в стену, то и дело встряхивая его, больно ударяя затылком о холодный кафель. — Это ты сделал! Зачем? Отвечай мне! — я снова приложил его головой о стену. Он хрипел, царапал мои руки, пытался ударить меня, вырваться. Но всё было безуспешно. Злость, ярость, обида, непонимание: целый спектр эмоций, которые отключили все мои тормоза, все ощущения реальности происходящего. Единственной моей мыслью сейчас было убить его. Задушить, избить, сломать все его кости, выпустить, нахуй, кишки. Когда его сопротивление ослабло, и я вдруг понял, что он сейчас потеряет сознание, я резко отпустил его. Он с грохотом рухнул на пол и громко задышал, откашливаясь. — Ты ёбнутый псих, Джонсон, — рвано произнёс он хриплым голосом, держась за горло. Я тут же с силой пнул его по лицу. Кровь из его носа брызнула на пол уродливой кляксой. — Да что я сделал-то?! — простонал Фелпс, схватившись за разбитый нос. — Ты, блять, издеваешься? — я присел перед ним на корточки и вцепился в волосы, оттягивая так, чтобы он смотрел мне в глаза, — Он чуть не умер из-за тебя! — я кричал ему прямо в лицо, не жалея голоса, — Ты понимаешь это? Ты больной, Фелпс! Как тебе в голову пришло делать такое? Ты перешёл все границы, тварь! — я хорошенько приложил его головой о пол. Его кровь растекалась по белому кафелю. Я задыхался от своих же эмоций, продолжая держать его за волосы. — Ох, — тихо произнёс Трэвис после небольшой паузы, — Бесишься, что тронули твою игрушку, да, Джонсон? — мерзкая ухмылка кровавым шрамом красовалась на лице блондина. Я ещё сильнее оттянул его голову и приблизился, тихо шипя. — Ты хоть понимаешь, в каком положении сейчас находишься, ублюдок? Я бы на твоём месте держал рот закрытым, — он усмехнулся. — И что ты сделаешь? Убьёшь меня? — он взглянул в мои глаза и добавил, — Серьёзно? — послышался смех с нотками хрипоты. Он, блять, реально больной! Отсмеявшись, он сплюнул кровь. — Нет, гнида, я не опущусь до такого. Ты во всём сознаешься, понял? Прямо сейчас мы идём к директору, и ты во всём признаёшься. Иначе, я клянусь, сука, ты будешь до конца жизни харкать кровью: я переломаю все твои кости до единой, — и снова глухой удар об пол. Трэвис был уже в полуобморочном состоянии. Взгляд был нечётким, а сам он даже голову ровно не мог держать. Но продолжал, блять, мерзко ухмыляться. — Да похуй мне. Пойдём. Один хрен эта мелкая сучка сможет всё доказать. Мне нечего терять. Жаль только, что он всё-таки не сдох. Я был бы рад, — я резко выпустил его и отстранился. Я действительно боялся, что смогу сейчас убить его. Особенно — после этих слов. Больной на голову ублюдок! Я облокотился о раковину, пытаясь унять дрожь в теле. Грудь горела огнём от криков и отдышки. Все руки были покрыты кровью. Одежда и кончики волос также были в красных разводах. Я был растерян от быстрого согласия блондина во всём признаться. Открыв кран, я смыл кровь с рук и умыл лицо, пытаясь привести в порядок мысли и, наконец, взять себя в руки. Трэвис валялся в луже собственной крови и тихо постанывал. Это ужасно раздражало и сбивало. Закрыв кран, я подошёл к нему и резко пнул куда-то в область живота. — Заткнись уже и вставай, — я схватил его за горловину футболки и потянул вверх. Только спустя пару минут он всё-таки смог встать. До кабинета директора мы шли безумно долго. Трэвис, лишённый сил, еле передвигал ноги, то и дело облокачиваясь на меня, чтобы не упасть. Ученики уже разошлись по классам, так как урок давно начался, но пара зевак всё-таки попалось нам на пути. Они просто провожали нас ошалевшим взглядом: никто даже звука не смог произнести, не говоря уже о том, чтобы нас остановить. Без стука я ввалился в кабинет к директору, таща на себе безвольное тело блондина. Директор был уже один, сидел за своим столом и вёл какую-то беседу по телефону. Как только мы вошли, он с открытым ртом уставился на нас. Телефон медленно выскользнул из его рук и с грохотом упал на пол. Пока он приходил в себя, я повалил Трэвиса на стул перед директорским столом. — Вот личность, которая, так сказать, неуважительно относится к другим ученикам, — с сильной одышкой произнёс я, передразнивая ранее сказанные мне слова директора. Мужчина ещё пару секунд смотрел то на меня, то на Фэлпса, удивлённо хлопая глазами. — Что всё это значит, Джонсон?! — громогласно изрёк, наконец, мужчина, тут же вставая из-за стола и чуть ли не подбегая к блондину, проверяя, жив ли он вообще. — Говори, — обратился я к парню. Он исподлобья взглянул на меня и снова оскалился в неприятной усмешке. Директор находился в каком-то амёбном состоянии, не зная, что делать или сказать, и как вообще реагировать на происходящее. — Я изнасиловал Салли Фишера, — произнёс Фэлпс с какой-то гордостью в голосе. Я сжал кулаки. Вторая волна ярости накатывала с невероятной силой. Самодовольный ублюдок! — Ч… Что? — заикаясь, переспросил мужчина. — Я его изнасиловал. Избил. Вероятно, он из-за меня хотел покончить с собой, — как ни в чём не бывало продолжал Трэвис. Слова так легко срывались с его губ, как будто он рассказывал рецепт маминого пирога. Я был поражён его хладнокровностью. — Вероятно?! — вскрикнул я, — Именно из-за тебя, урод. Он сознался, — переключил я своё внимание на директора, — Он должен сидеть в тюрьме! Вызовите полицию, наконец! — я видел, как директор сделал глубокий вздох, переваривая услышанное. Все его мышцы напряглись: он изо всех сил старался не потерять лицо перед своими учениками. — Не торопитесь, Джонсон. Нужно во всём разобраться. — Вот пускай полиция и разбирается. Вы, блять, издеваетесь?! — перебил я его. Он кинул на меня гневный взгляд. — Следите за языком, молодой человек, — сердито произнёс он. — Либо я сейчас сам вызову, и будем разбираться заодно с вашим бездействием, директор, — во время нашей перепалки Трэвис продолжал сидеть, беззаботно разглядывая носки своих ботинок, которые тоже были измазаны кровью. Мои слова вызвали отголоски страха где-то в глазах директора. Он тяжело вздохнул, с какой-то безнадёгой взглянул на Фэлпса и отошёл к своему столу в поисках телефона. Найдя его, наконец, на полу, он сделал долгожданный звонок. Внутри я ликовал. Полиция приехала быстро. Время в ожидании её мы провели в тишине. Директор сидел за столом, держась за голову. Когда трое мужчин зашли в кабинет, я заметил, что за дверьми столпилось уже уйма народу. Кто-то снимал на телефон, кто-то просто смотрел — тихий гул доносился до меня. Но всё это было сейчас таким неважным. Меня волновало только то, чтобы этого упыря закрыли. Полицейские попросили запереть дверь и никого не впускать, пока более менее не станет ясно, что делать дальше. Директор подчинился. Был допрос. Долгий и нудный. Мне пришлось рассказывать одно и то же чуть ли не десяток раз. Трэвис просто повторил то, что сказал директору. Улыбка не сходила с его лица на протяжении всей беседы. После этого нас попросили проехать в участок. Трэвису оказали первую помощь, и после нас разделили. Мне пришлось повторить свой рассказ ещё раз. После этого в участок вызвали мою мать. Насколько я знаю, родителей блондина тоже вызвали. — Боже мой, сынок! — всплёскивая руками, не унималась мама, — Как же так? Почему ты не рассказал мне? — я просто сидел с закрытыми глазами, вымотанный до невозможности. — Потому что Сал не хотел этого. Понимаешь, я не мог сказать, пока у меня не было никаких доказательств. А Фишер, чтоб его, наотрез отказывался заявлять, — я старался говорить как можно спокойнее, чтобы лишний раз не нервировать маму. — Бедный мальчик, — никак не унималась она, — какая же у него тяжёлая судьба, — она покачала головой. — Я не мог оставить это всё вот так, — я разлепил глаза и внимательно взглянул на маму, ища поддержки или хотя бы понимания моих поступков, — Прости, что заставил тебя волноваться, — я искренне не хотел доставлять маме хлопот, и мне действительно было жаль, что она сейчас здесь, со мной, в участке, и переживает всё это. Она лишь охнула и крепко обняла меня. — Всё в порядке, дорогой. В твоём чувстве справедливости нет ничего плохого, — она успокаивающе гладила меня по голове, — А вот твоё рукоприкладство, — строго произнесла она и отстранилась. Я виновато опустил голову. — Прости, я не смог сдержаться, — прошептал я и тут же услышал её тяжёлый вздох. — Да, я понимаю. Когда что-то подобное происходит с твоим любимым человеком, — она покачала головой, — Я бы, наверное, вообще убила. — Вот именно! — тут же поддержал я и осекся, — Подожди, что? — смысл её слов не сразу дошёл до меня, а как дошёл, я весь сжался и покраснел, — В смысле? Я… Мы… не… э… — я запаниковал и начал мямлить, а мама засмеялась. — Я не слепая, Ларри. Чудесно, если у вас настоящие и светлые чувства друг к другу, — она ласково улыбнулась мне. Я улыбнулся в ответ. — С… спасибо, да, — всё равно лёгкий шок от происходящего не покидал меня. Наконец, уладив все бумажные вопросы, нас отпустили, но предупредили быть готовыми прийти снова для уточнения обстоятельств и вызова в суд. — А что будет с Трэвисом? — не сдержавшись, всё-таки спросил я. Полицейский окинул меня тяжёлым взглядом и после громкого вздоха всё же ответил. — Сейчас трудно что-то сказать наверняка. У нас есть сомнения насчёт его психического состояния. Он пока пройдёт некоторое обследование, если всё подтвердится, его, скорее всего, отправят на принудительное лечение, — я лишь кивнул, надеясь, что его упрячут очень надолго. Когда мы вышли из участка, было уже довольно темно. Я совсем забыл про время в плену этой суматохи. Быстро достав телефон, я чертыхнулся. Пропущенные от Салли и сообщения. Я же обещал прийти. Его последнее СМС заставило сердце затормозить. Вот чёрт! Я судорожно начал набирать его номер. Отключён. — Твою мать. — Ларри! — тут же возмутилась мама. — Прости, — одним движением я убрал телефон в карман, — мама, мне срочно нужно к Салли, — я умоляюще взглянул на нее, прося разрешения уйти прямо сейчас. — Но, дорогой, уже поздно и приёмные часы, наверняка, закончились, это не подождёт до завтра? — Нет, мам, пожалуйста, — я взял её руки в свои и крепко сжал. Через минуту она всё-таки сдалась. Пообещав надолго не задерживаться, я тут же бегом отправился в больницу. Я всё пытался дозвониться до Фишера, но телефон так и был отключен. Я не на шутку начал волноваться. Добравшись, наконец, до больницы, я решил снова использовать план с окном. Достав до стекла, я тихо постучал. Спустя пару минут никто так и не выглянул. Неужели он спит? Как только я снова хотел постучать, окно резко распахнулось. Я выдохнул с облегчением, когда увидел Фишера целым и невредимым. Он был без протеза, видимо, уже готовился ко сну. Я нежно улыбнулся ему. — Чего тебе? — как-то слишком грубо спросил он, даже не взглянув на меня. — Что с телефоном? — на кой-хер я это спросил? Видимо, от недосыпа и усталости я совсем оторвался от реальности. — Разбил, — как само собой разумеющееся произнёс Сал. — Истеричка, — в тон ему ответил я. Мы молчали где-то минуту. Я прекрасно понимал, что Салли был расстроен тем, что я не пришёл, как обещал. Но у меня были веские причины. — Можно я поднимусь? Надо поговорить, — наконец произнёс я. — Говори, — всё так же, безэмоционально, произнёс Фишер. Я начинал злиться. У нас действительно нездоровые отношения. Ну хорошо! — Трэвис в полиции, — снова в тон ему сказал я, зная, что после этого он меня точно пустит. Было забавно наблюдать смену эмоций на его лице. От удивления до непонимания с нотками злости. Он так и не смог ничего мне ответить, молча протянув руку. — Сразу бы так, — сказал я, закрывая окно. Салли внимательно смотрел на меня, скрестив руки на груди. Я хотел было обнять его, но он тут же отстранился, с каким-то страхом осматривая меня. — Что ты сделал? — прошептал он. Его голос дрожал и до меня дошло, что сейчас я не в лучшем виде. Особенно, учитывая кровь на футболке. — Спокойно, Салли. Всё в порядке, — тихо начал я, дабы успокоить парня. — В порядке? Ты видел себя? Чья эта кровь? — затрещал он, всё дальше отходя от меня. Складывалось ощущение, что он меня… боится? — Салли, — умоляюще произнёс я, протянув руки, — пожалуйста, успокойся. Эта кровь Трэвиса, но с ним всё нормально, не считая того, что он в полиции. Кстати, где ему и место, — Салли тяжело задышал и присел на кровать, пытаясь успокоиться. Он схватил свой протез с тумбочки и стал крутить его в руках. Он часто делал так, когда нервничал. Я медленно присел на противоположный край, не рискуя пока приближаться к нему, давая время привести в порядок мысли. — Как ты узнал? — спросил Фишер, спустя пару секунд. — Вас видели вместе в тот день. А после Трэвис сам всё признал, — Сал резко развернулся и взглянул на меня. — Да неужели? А кровь? Ты выбил из него признание? — парень начал переходить на повышенный тон, но тут же взял себя в руки. Я тяжело вздохнул. — Да. То есть нет. Сначала я действительно слетел с катушек и избил его. И, знаешь, оправдываться я не собираюсь: он это заслужил. А потом он действительно сознался сам. Полицейские сказали, что он не в себе, и, скорее всего, отправится на принудительное лечение, — я видел, как злость Салли тихонько сходила на нет, сменяясь на непонимание и волнение, — Знаешь, он действительно вёл себя, как псих. У него была такая безумная улыбка, пока он всё рассказывал. Жуть, — я слегка поёжился, вспоминая кровавый оскал блондина. Я осмелился придвинуться чуть ближе к Фишеру. Он был не против. — Теперь ты можешь расслабиться, Сал. Он там, где и должен быть, тебя он больше не тронет. — Да не в этом дело! — резко перебил он меня, продолжая вертеть в руках протез, — Теперь все знают, что случилось. Я уверен, уже вся школа в курсе. Как я теперь туда вернусь? — я больше не мог слушать этот бред и, резко приблизившись, схватил Фишера за плечи, разворачивая к себе. — Послушай меня внимательно, — я произносил чётко и медленно каждое слово, чтобы до этого недалёкого наконец-то дошло, — Никто не посмеет тебя обидеть больше. Ни словом, ни делом. Это я тебе обещаю. У нас в школе полно адекватных людей, которые прекрасно понимают, что и как в этой ситуации. Ты — жертва, Трэвис — злодей! Подумай своей тупой башкой, кого будут осуждать в этой ситуации! Кого НУЖНО осуждать в этой ситуации! — я смягчил тон и взглянул Фишеру в глаза, — Салли, я тебя защищу от всего, обещаю. Всегда буду рядом. Мы вместе справимся со всем, — мои руки медленно перешли с плеч на шею парня, и я нежно стал поглаживать её. Весь мой монолог Салли слушал очень внимательно, и я видел, что он действительно слышал меня. Слышал и понимал, что я прав. Он, наконец, отбросил протез, и резко прильнул ко мне, крепко сжимая в объятиях. Я обнял его в ответ, очень бережно касаясь спины. Словно боясь разрушить то хрупкое понимание, которое он только что получил. — Спасибо тебе, — прошептал он мне в плечо. Я улыбнулся. Наконец-то я смог пробить его броню, обнажив прекрасную и такую ранимую душу. Теперь моя задача защищать и оберегать её. — Сал, — тихо позвал я. Салли отстранился и взглянул на меня. Он выглядел сейчас таким крошечным, таким уязвимым. — Ещё кое-что, — осторожно начал я, — Завтра придут полицейские брать у тебя показания. Будь с ними честен, пожалуйста, и ничего не бойся, хорошо? — я с надеждой взглянул на него, а он лишь кивнул в ответ. Он доверяет мне. Действительно доверяет. Моё сердце забилось в разы быстрее от осознания, насколько сильно я люблю этого парня и как сильно я хочу защитить его.