Давай разрушим стену между нами.

Я решил сразу идти в школу. Хотел понять, какая там сейчас обстановка. Я представляю, какой ажиотаж произвела вчерашняя ситуация, но хотел убедиться, действительно ли всё будет так, как я вчера обещал Салли. В школе, конечно, есть адекватные люди, но и ублюдков там полно. Особенно прихвостни Трэвиса. Я не могу допустить, чтобы после возвращения Салли рухнуло так тяжело построенное мной для него спокойствие. С первого взгляда, вроде, ничего не изменилось. Ученики так же бродили по коридорам, но атмосфера всё же немного не та. Было какое-то напряжение в воздухе. Не было привычного галдежа и криков, была тишина. Разговоры велись шёпотом: все разбрелись по кучкам и что-то активно обсуждали. В отличие от вчерашнего дня, когда на меня смотрели заинтересованно и любопытно, сегодня же все взгляды были сочувствующие. Несколько ребят тормозили меня посреди коридора, спрашивали про самочувствие Салли. Даже те, кто его, по сути, не знал. Я был в шоке. Нет, я был в ахуе. В приятном ахуе с нотками гордости. Насколько сильно я недооценил учеников нашей школы. Возле шкафчиков я заметил своих ребят. Эшли и Тодд, как и все, тихо что-то обсуждали. Как только девушка меня заметила, тут же рванула с места и кинулась мне на шею. Пришлось напрячься, чтобы не рухнуть вместе с ней. — Боже мой! Ларри! Скажи мне, это правда? — её голос был приглушён моим плечом. Казалось, девушка издавала лёгкие всхлипы. Я точно не смог понять, лишь слегка поглаживал её по спине. — Да. К сожалению, — и тут я уже чётко услышал её плач. После моего ответа он словно в разы усилился. Я тяжело вздохнул. Слишком уж она чувствительна. К этому моменту Тодд уже был возле нас. Его лицо было мрачнее тучи. Видимо, он тоже расслышал мой ответ. Рыжий покачал головой, поправив сползавшие очки. — Какой-то кошмар, — неуверенно произнёс он, видимо, не зная, как правильно реагировать, — Досталось же Салу, — я кивнул, продолжая утешать рыдавшую Эш. Это нытьё меня порядком заебало на самом деле, но, с другой стороны, её тоже можно понять. Поэтому пришлось просто терпеть. — А что с Трэвисом? — тихо спросил парень. — Скорее всего, отправится в психушку. Мне вчера сказали копы, что у него крыша поехала. — Я так и знал, что он больной. Он всегда был слишком жестоким, — чуть ли не вскрикнул рыжий. Заметив, что Кэмпбелл более-менее успокоилась, я аккуратно отстранил её. Она продолжала тихонько подрагивать, не поднимая головы, закрыв волосами заплаканное лицо. — Эй, — мягко обратился я к ней, убирая волосы за ухо, — всё нормально, ты чего? Даже сам Фишер так не реагировал. Всё с ним хорошо, Эш, клянусь тебе. Самое главное, что этот ёбнутый теперь сидит там, где ему и место. А Сал почти оправился, завтра его выпишут, — услышав про выписку, она подняла голову и слегка улыбнулась. — Правда? — тихо уточнила она. Я бодро кивнул. — Сам сегодня слышал от врача, — гордо заявил я, и девушка наконец просияла. — Скажите-ка мне, чего все такие напряжённые? — тихо спросил я у ребят, оглядываясь на снующих туда-сюда учеников. — Ну…- начал Тодд, — вчера, когда вы уехали, пара полицейских опрашивала и других ребят: не видел ли кто чего в тот день. Насчёт Трэвиса много спрашивали: как вёл себя с другими учениками. Нас тоже опрашивали, — он сделал небольшую паузу для глубокого вздоха, — Теперь кто-то боится, кто-то растерян. В общем, ребята просто в шоке сейчас. Сам понимаешь, — я снова кивнул, действительно понимая всю абсурдность ситуации. — А не знаете, что вообще говорят? О Салли, например? — я внимательно уставился на ребят. Они, чуть ли не синхронно, покачали головой. — Ну, по крайней мере, ничего плохого, насколько я знаю, — всё-таки добавила Эш, спустя пару секунд. В принципе, я был удовлетворён ответом. В целом, всё было в порядке. А кто посмеет упрекнуть Салли в чём-то — не жилец. — Ладно, я пойду тогда, надо ещё домой зайти и к Салли. — Подожди, — перебил меня рыжий, — ты в школе толком уже сколько не был? Останься хотя бы на пару уроков, — всё-то он только об учёбе думает. — У меня веские причины… — Да…- поддержала его Эшли, — Сейчас Меган придёт. Останься. Она как раз хотела с тобой увидеться, — я удивлённо взглянул на девушку. — Я смотрю, вы подружились, — с лёгкой улыбкой констатировал я. Ребята кивнули. — Здорово, но мне всё равно надо идти. Сейчас он для меня важнее всего, — уверенно произнёс я и, махнув друзьям на прощание, я пошёл к выходу. Оказавшись возле дома, я решил сначала зайти к себе, принять душ, переодеться и что-нибудь перекусить. Дверь в квартиру оказалась, на удивление, открытой. — Мам? — крикнул я, как только зашёл в квартиру. Она тут же выпорхнула из кухни. — Дорогой? Ты почему не в школе? — конечно, она знала ответ на этот вопрос, но всё же ждала его от меня. — Салли попросил некоторые вещи. Его завтра выписывают, — мама тут же просияла. — Ох, я так рада. Возьми ключи от их квартиры на столе, — она махнула рукой в сторону стола возле входной двери. Я слегка напрягся. — А почему ключи от их квартиры у нас? — я непонимающе уставился на маму. — Ах, да, — тут же встрепенулась она, — Утром заходил Генри. Сказал, что ему нужно срочно уехать в командировку, попросил присмотреть за Салли. Говорил, он в курсе, — и я ахуел уже второй раз за сегодня. Странно, что для мамы не было ничего подозрительного в том, что отец Салли уехал, пока его сын в такой ситуации. С другой стороны, она не знала всех тонкостей отношения отца к сыну. А я уже весь кипел от злости. Как он мог бросить его; ещё так трусливо: просто взять и слиться. Грёбаный урод! Кинув маме быстрое "спасибо", я схватил ключи и помчался в квартиру Фишеров. Внутри всё было как обычно. Но ощущение пустоты и одиночества давило с огромной силой. На кухне, на столе, я нашёл записку. Не удержавшись, я прочитал её. Там действительно говорилось о какой-то командировке, о том, что Генри попросил Лизу присмотреть за Салом, говорилось, что он оставил карточку, на которую будет высылать деньги, потому что не знает, когда вернётся. Никогда! Как гром возникла у меня эта фраза в голове. Я неосознанно медленно стал сжимать клочок бумаги в кулаке, пока он не превратился в скомканный мусор. Я был так зол! Хотел было выбросить эту писанину, сжечь её, чтобы Салли никогда не узнал, как подло бросил его родной отец. Я присел на стул, пытаясь унять дрожь в теле. Нет. Он должен знать. И должен знать, что я всегда буду с ним. Плевать, я заменю ему всю семью, стану ближе родителей и никогда не подведу его. Я быстро запихнул бумагу в карман куртки и направился в комнату Сала. Взяв необходимые вещи, я вернулся в больницу. Салли был уже один в палате. Видимо, сеанс с психотерапевтом уже кончился. Я рассказал ему о происходящем сейчас в школе — он был приятно удивлён. А также о том, как переживают наши ребята. — Я даже не думал, как много людей, оказывается, волнуются за меня, — сказал он, улыбаясь. В его глазах был блеск. Я никогда не видел его таким со дня нашего знакомства. Я действительно был счастлив, что он может теперь так искренне улыбаться, но холодная бумага, которую я сжимал в своём кармане, не давала мне абсолютного покоя. Я всё искал подходящие слова, моменты, чтобы сообщить ему об отъезде отца, но на протяжении всего дня так и не смог их найти. Всё играло на таких прекрасных нотах, что омрачать это поступком его говнородителя я не мог. Но был обязан. Когда за окном сгущались сумерки, я всё же смог себя пересилить. — Сал, — тихо позвал я его. Он отошёл от окна, в которое минуту назад курил и подошёл ко мне, сев рядом на кровати. — Мне нужно тебе кое-что сказать, — видимо, моё лицо выдавало все мои эмоции — лицо Фишера тут же исказила гримаса страха и волнения. Я не знал, что сказать, и просто отдал ему записку. Сначала он непонимающе смотрел на неё, долго не решаясь принять из моих рук, но всё же несмело развернул лист.