***
— Какая потешная, — усмехаясь себе под нос и печатая очередной невольно вызубренный код в обшаренной буквально вдоль и поперек программе, мексиканка без труда уже который раз проникает в «чужое личное пространство», изучая давно изученный профиль предмета своего ненасытного обожания. Запала ли она на Лакруа? Может быть, ей просто нравилось над ней потешаться? Этого Оливия не знала, да и углубляться в столь бесполезные предположения не хотелось, хотя они периодически сами навещали нередко скучающую голову хакерши. — ²Tan-tan… значит, наш паучок скоро будет плясать в большом театре? Будет ну о-очень некрасиво, если я там не появлюсь. Девушка еще недолго пыталась найти что-то новое в личных данных, сообщениях и прочей ереси чужого профиля, но, кажется, в связи с нескончаемыми взломами, Лакруа посчитала разумным не разглашать на его просторах ничего важного, а уж тем более сугубо личного. Хорошее решение, ничего не скажешь, но вот только для мексиканки не было огромной проблемой даже это: если ей потребуется, она сумеет взломать телефонную линию, лишь бы подслушать разговоры француженки, камеры подле ее дома, чтобы знать точное время ее появления в квартире и ухода из нее… черт, да даже ее собственный персональный компьютер! Но пока Оливия ограничивает себя по неясным на то причинам. Кто знает, какой невероятно грандиозный план может быть в голове профессиональной хакерши, подстерегающей потенциальную жертву? Нет-нет, простите. Назвать Амели жертвой будет неправильно.***
— Мисс Лакруа, Вы забыли… — тренер окликнула поспешно собирающуюся брюнетку, которая абсолютно молча обернулась и заметила в чужих руках свою ленту для волос, которую, кажется, оставила на одной из лавочек. Благодарно кивнув ее спасительнице, Амели прихватила шелковую ленту с собой, накидывая сумку на плечо и покидая ошарашенного такой спешкой тренера. Вечерний поход за продуктами исчерпал себя на багете к утреннему чаю, бордо и любимом сыре. У Лакруа чесались руки найти способ избавиться от незваного гостя в ее личном пространстве раз и, черт возьми, нав-сег-да, ибо подпускать к себе кого-то столь близко — последнее из всех существующих планов и возможных желаний брюнетки на данный период ее жизни. Наконец, оказавшись в уютной крепости (но все еще не чувствуя себя в безопасности), Лакруа поспешила наполнить бокал вином, нарезать несколько треугольных ломтиков сыра и расслабленно упасть в кресло, наслаждаясь вечером уединения. Ну или не совсем того — утрированно. Француженка так яро желала мести, как минимум масштабного возмездия против неверных, но вот только сейчас, сидя перед ноутбуком, «лицом к лицу» со своим оппонентом, она отчасти растерялась: что делать-то? Были некоторые мысли на этот счет, но для начала Лакруа решила воспользоваться поисковыми сайтами, чтобы накинуть еще парочку вариантов на так называемый план «Б». — Бесполезная трата времени, — практически бездыханно заключила брюнетка уже через минут пятнадцать и решила бросить это дело, почти смирившись с тем, что от назойливой мухи в виде злосчастного хакера ей поможет избавиться лишь только такой же хакер. Но на самом деле Амели заботило это все меньше, а в скором времени она, скорее всего, совсем перешла бы сугубо на телефонные звонки, если бы не… «звоночек» — внезапное сообщение. На почту. Это Ангела? Вряд ли.³Mais alors qui?
⁴Ella.
«Hola, мой милый паучок. ~» Через пару секунд пришло еще одно письмо, и Лакруа моментально нажала на мигающий значок, открывая оба сообщения и стреляя глазами на строчку с адресантом. Некая «Sombra», и данное прозвище француженке совсем не показалось знакомым. Предчувствие обострилось, и она была более чем уверена, что сейчас ей пишет именно тот самый хакер. Обстановка заметно накалялась и, пригубив наполовину опустошенный бокал, брюнетка пробежалась глазами по содержимому послания, сводя темные брови к переносице: «Взломать можно все, ты знаешь?» — Да что ты говоришь, — шепчет одними губами, все еще касаясь ими сосуда; думает, что ответить, но оказывается более лаконичной, чем даже хотелось: «Чего ты хочешь?» Ответ не подразумевался сам собой, ведь Амели действительно не имела понятия, кому что может быть нужно от нее, да так сильно, что заставляет идти на такие вот противозаконные поступки. Волю фантазии… хотя какую еще волю? В такие по-сумасшедшему внезапные моменты собственная голова играет с тобой в жестокие игры, надумывая множество версий от самых приземленных до таких глобальных, что, казалось бы, Лакруа просто слишком много о себе думает. Хотя отчасти это действительно так — высокой самооценки этой молодой особе не занимать, пусть она никогда и не спешит афишировать подобное. Итак, ответа все еще не было; пребывая в ожидании, брюнетка решила не забивать свою голову всем этим бредом до конца, поэтому взяла телефон и подумала, что неплохо было бы позвонить Ангеле и рассказать о случившемся. Иногда она дает действительно стоящие советы, и пренебрегать ими за все время дружбы с той Лакруа не привыкла. Но снова знакомый «звоночек». Шоколадно-медовые глаза устремились в открытое окошечко; француженка, вновь сводя брови к переносице, переходит к новому письму и коротко выдыхает перед прочтением: «Какая резкость. ~ Уверяю, это лишнее. Но я дам тебе шанс узнать, зачем я все это делаю. Совсе-ем скоро.» Следом пришло еще одно: «Соскучиться не успеешь, паучок.» И еще: «Аха, а все французы так много выпивают?» Амели чуть было не подавилась, но сумела сдержать порыв рвущегося наружу кашля, лишь слегка прочистив горло. Периферийным зрением она подметила бокал в своей ладони, немного подумав и сопоставив экстремальность ситуации, а затем отставила его на столик рядом. Позже допьет. Кажется, ее только что раскусили. Брюнетка молчит около пары минут, обдумывая то, что хочет сказать (или то, что в данный момент сказать нужно), а затем неспешно печатает ответ: «Попробуй узнать самостоятельно. Тебе же нравится добывать информацию и лезть в чужие души.» Дело пошло, и диалог завязался. Не сказать, что он поддерживался лишь саркастической ноткой с обеих сторон экрана, ведь между тем возник взаимный интерес, однако этого было крайне недостаточно, чтобы не дать уснуть Амели во время написания одного из уже неизвестно какого по счету сообщений. Репетиции перед постановкой в последнее время становились все более выматывающими и нещадными, а время стремительно близилось к полуночи. Звук уведомлений прекратился. Экран потух. К утру вся переписка исчезла.