Не топите сакуру в крови.

Pov1. Зайдя в маленькое помещение, я не обнаружил господина полицейского, и решив, что он ушел за новой порцией чая, достал из сумки наушники и включил музыку так, что бы можно было уснуть. Свободная и теплая толстовка сейчас заменяла мне подушку и одеяло, поэтому, натянув получше капюшон, я удобно устроился, облокотившись спиной на мягкую спинку, и под звуки музыки я начал проваливаться в дремоту. Хм... А ведь я так и не понял, что происходит с Коулманом.... Сон мой продлился до самого конца нашего пути. Листинг оказался понимающим парнем и не стал меня будить. Даже когда наушники безвольно выпали из моих ушей, я не слышал от него ни шороха, возможно, он тоже спал. Как и обещали на сайте, в Лойтше мы прибыли в половине второго. Маленькая станция встретила нас безмолвно и как-то сиротливо: никакого зала ожиданий, как и прежде, местная станция представляла собой небольшое подобие крытой веранды с двумя широкими скамеечками. Осенний ветер игрался сухой листвой, тихим шепотом вкрадчиво напоминая о прошлом. С силой выдохнув, как мне казалось ответное «сгинь», я глянул на Листинга. Тот стоял и молча осматривался, а затем, так же взглянул на меня, слегка кивнув головой в знак того, что ждет моих дальнейших действий. - Вообще, нам нужно где-то остановиться на ночь. – Изрек я, запихивая руки в карманы джинсов. – Но здесь нет мотеля или гостиницы, поэтому у нас только один вариант. – Я кивнул головой в сторону протоптанной тропинки, что вела от станции к самому поселку. Шли мы молча. Детектив обводил аккуратные домики с ухоженными двориками цепким взглядом, а я просто осматривался, понимая, что за время моего отсутствия здесь ничего не поменялось. Все те же близко стоящие дома, все тот же красный, слегка потертый кирпич, разбитая асфальтовая дорога, поросшая с боков невысокой почти вытоптанной желтой травой. Где-то недалеко тонко отозвался маленький колокольчик на двери магазинчика, что держала фрау Ниарен, а у меня по спине поползли противные мурашки. Казалось, время замерло, этот звон здесь был до того, как мы приехали, и он же звучал когда я уезжал, будто он начал свою песню еще тогда, в девяносто четвертом… и не было ни работы, ни института, ни первого сентября две тысячи первого года. - Гер Каулитц? – Листинг окликнул меня, когда понял, что я слишком долго смотрю вдаль, где виднеется здание, судя по толпе детей, выходящих из него, школы. Хоть что-то здесь изменилось, подумал я про себя, пытаться отремонтировать старое здание слишком накладно, и это было бы просто кощунством. Пора прекращать выходить в астрал, я здесь не за этим. - Два поворота и мы на месте. - Объяснил я и двинулся дальше. Получив согласное мычание, мы двинулись туда, куда я думал, уже более не вернусь. Через какое-то время мы все же оказались около калитки не слишком большого дома. Я положил руку на кованую дверцу и без лишних усилий открыл ее, скрипа не последовало, что меня даже немного обрадовало. Если бы я вновь услышал этот звук, то, скорее всего, мне бы пришлось вызывать мужчин в белом с большим шприцом аминазина в наборе. Поднявшись по деревянным, но таким же не скрипучим, ступенькам я аккуратно постучался в белую дверь. После непродолжительного ожидания, она отворилась, а на пороге мы увидели светлую низкорослую женщину. - Молодые люди?! – поприветствовала она нас, растерянно обводя взглядом меня и Листинга. Ну с детективном то все понятно, а вот я … - Фрау Шефер, неужели я так изменился? – Я тепло улыбнулся, а женщина сменила непонимание на удивление. Ее до сего момента чуть прищуренные карие глаза широко раскрылись, так же как и руки, потянувшиеся меня обнимать. Я чуть наклонился вперед, чтобы оказаться в их объятьях. - Томас, милый! Бог мой, как ты повзрослел! А мы тебя уж и не надеялись увидеть. – Женщина погладила меня по спине, и я слегка отстранился. А она перевела свое внимание на мужчину в форме за моей спиной. – Том, что-то случилось? – - Обеспокоенно произнесла она. Прочитав на моем лице ответ, она пригласила нас в дом. – Рассказывайте. - Фрау Шефер, это мой детектив. – Я слегка склонил голову в сторону Листинга. – На самом деле ничего принципиально нового не произошло. Я в очередной раз хочу попытаться доказать, то, что мы похоронили не того, может быть … - Я прикусил губу изнутри и дернул бровями, на миг сводя их к переносице. - … Что Билл жив. - Ох! – Женщина привстала со своего места. – Я могу вам чем-то помочь? -Да. – Детектив, доселе сидевший в фуражке, снял ее и положил перед собой на стол, и улыбнулся без тени намека на официальность. – Можете сделать чай? - Прошу прощения! Погодите минутку. – Фрау заулыбалась в ответ и отошла от стола, чтобы поставить чайник греться на плиту. Когда чай был готов, а на столе стояли несколько красивых расписных вазочек из фарфора, наполненные всяким сладостями, я вновь почувствовал себя дома. Настолько это чувство было забыто мной, запихано в самый дальний угол меж холодных высоток , что сейчас мне казалось, будто рядом сидит не мама одного из моих старых приятелей и соседей, а моя родная, и что с лестницы сбежит близнец и мы опять наперегонки будем лопать сладости, а к утру следующего дня на его руках опять появится сыпь от съеденных вкусностей. - А где, Густав? Он еще живет здесь? – Я обратился к женщине напротив и сделал большой глоток горячего чая, который с жаром спустился по моему пищеводу, причиняя дискомфорт и возвращая меня в реальный мир. - Он учился в Стендаль -Университете прикладных наук Магдебурга. Теперь мы его редко видим, он на практике в Японии. – Она тяжело вздохнула, явно скучая по сыну. - Фрау Шефер, в качестве кого я могу с Вами беседовать? – Листинг посмотрел на меня, требуя пояснений и с моей стороны тоже. - Сейчас мы находимся в моем доме. – Озвучил я то, что так хотел упрятать от самого себя. – Раньше здесь жила моя семья. После теракта мы с мамой съехали, отдав дом семье Шеферов, так как их находился рядом со школой и серьезно пострадал в результате операции по освобождению и предшествующих взрывов. Чуть позже у нас его выкупили почти весь. - Что значит почти? – Листинг непонимающе оглядел пространство вокруг себя. - Наверху осталась комната, в которую никто из нашей семьи никогда не заходил – Поясняла фрау Шефер. – Она принадлежала близнецам Каулитцам. Симона со слезами просила меня оставить эту комнату так, как было это до смерти Билла. Я заперла комнату, оставляя ее младшему мальчику. - Хорошо. – Детектив слегка поежился и на секунду поднял глаза к потолку. – Мы можем в нее войти? – Я резко развернул голову к Листингу и недоверчиво окинул его взглядом, мне показалось это лишним. – Томас, не волнуйтесь, вы сами наняли меня, чтобы я помог вашей семье. – - Никто из следователей раньше так не делал, они вообще не интересовались личностью брата, видимо считая это ненужным. Если подумать, то что мы могли найти в нашей старой комнате? Он ведь не просто сбежал, с ним случилось черт знает что… Но, может все же… Я кивнул светловолосой фрау и она поняла мой жест. Женщина на минуту исчезла с кухни, а вернулась с маленьким ключом в руках. Старый потертый ключ в моих дрожащих руках долго не хотел попадать в скважину, но когда я все же добился этого и провернул его дважды, дверь с тихим, словно призрачным скрипом, отворилась. Запахло пылью, а глаз коснулся приглушённый пылью на окнах свет, начинающего садиться солнца. Я сделал несмелый шаг вперед. А сердце, кажется, сделало шаг назад, мощно стукнувшись о ребра. Небольшая комната была условно разделена на две части: одна была уклеена постерами с моими любимыми в детстве исполнителями, афишами фильмов, что крутили в местном кинотеатре, а противоположная стена была усыпана разными записками, наклеенными листочками с мелким почерком, разными стилизованными рисунками и маленькими фотографиями пары звезд – это была половина Билла. Я сделал еще несколько шагов, подходя к окошку, что имело вид на задний двор, и распахнул его, давая новому воздуху войти в жилое, но неживое помещение. Листинг прошел следом за мной, осматривая комнату, а фрау Шефер так и не решилась зайти. Я сел на свою кровать, проводя кончиками пальцев по густому слою пыли на рядом стоящей тумбочке. На ней же стоял маленький механический будильник и валялась куча фенечек, некоторые из которых мне сплел мой Би. Почему-то смотря на его аккуратно заправленную кровать, фотографию нашей семьи, что стояла на его тумбочке, те вырванные из тетради листы, что висели на стене и пожелтели от времени, я понял, что он сюда больше никогда не вернется. Это уже не его дом, и не мой тоже, это останки нас, то место, где мы уже были разделены, пусть условно, но все еще вместе. Большой письменный стол, стоящий перед окном отозвался глухим скрипом, когда детектив облокотился на него. Я поднял взгляд, на стоящий около двери большой шкаф. Подойдя к нему, я открыл дверцу, скрывающую часть, в которой хранились вещи самого родного на свете человека. На средней полке лежали его футболки, в основном яркие, с разноцветными принтами, но самая верхняя была темно синей, а на груди был маленькая нашивка пылающего сердца. Когда мы были детьми, я его дразнил за эту нашивку, говоря, что сердечки – это по-девчачьи. Как же я тогда ошибался, это сердце в огне было его сердечком, наполненным вечным желанием всем помочь, осчастливить, подарить частичку себя, и он был самым мужественным в своих желаниях, потому что ни кто другой не смог бы стерпеть столько боли и оскорблений, что валилось кучей на этого маленького ангела. Я взял эту футболку и уткнулся в нее лицом, сминая до боли в пальцах тонкую ткань. От нее пахло так же пылью, старым шкафом и как мне показалось немного мылом с запахом яблока, которым пользовался мелкий. По щеке поползла одинокая слеза, щипая кожу лица. Подбираясь к подбородку, она высохла, а я отошел от шкафа, закрывая его, но все еще держа в руке футболку. - Твой… Ваш брат играл? – Тихо произнес листинг, смотря на стоящую около его кровати гитару. - Я пытался играть, а он петь… - Я грустно улыбнулся. – Он писал стихи, переделывал тексты песен, иногда просто писал несколько предложений, вкладывая в них то, что его волновало. - Нам могут помочь его записки, нужно учитывать все, что мы можем знать. – С этими словами он приблизился к кровати Билла и стал вчитываться в слова на листочках. – Он был явно влюблен. – Прокомментировал Шерлок Холмс «местного разлива». Почему-то эти слова вызвали во мне непонятную злость. - Он был влюблен в жизнь. – Я вновь сел на свою кровать, так и не решаясь прикоснуться к его постельке. Бездумно проведя рукой под своей подушкой, я неожиданно наткнулся на какую-то бумажку. Достав свернутый вчетверо листок на свет божий, я развернул его. Мелким угловатым почерком было выведено несколько строк: Die Warme tragt uns bis in die Unendlichkeit Тепло уносит нас до самой бесконечности, Alles treibt an uns vorbei Все проплывает мимо нас. Im Mondlicht sind nur noch wir zwei В лунном свете нас всего лишь двое. Die Unendlichkeit ist nicht mehr weit Бесконечность больше не так далека. Die Unendlichkeit ist jetzt nicht mehr weit Бесконечность теперь не так далека. Die naechste Ewigkeit ist an der Zeit Ближайшая вечность настала Fur immer ist alles was uns bleibt "Навсегда" - это все, что у нас осталось, Durch den Horizont am Himmel vorbei До самого горизонта, до неба. Ты моя маленькая бесконечность, Билл. - Попросим фрау Шефер остаться у нее на ночь. Надеюсь, все ордеры у Вас, детектив, при себе, потому что нужно осмотреть школу, покажу Вам свою теорию на месте. – Я резко встал с кровати, от чего она скрипнула. – Если нужно будет, то мы вернемся в эту комнату. – Мужчина кивнул мне и покинул комнату вслед за мной. До здания бывшей школы мы дошли быстро, обсуждая разные тонкости, связанные с жизнью моего брата. Детектив много расспрашивал о его отношениях с одноклассниками и в принципе окружающими людьми. Пройдя последний переулок, мы оказались прямо перед разрушенной школой. По моей спине не шел мороз, меня не трясло, это не могло не радовать, но мышцы моего тела вмиг напряглись, а взгляд едко обвел все удобные для скрытого нападения места. События десятилетней давности не оживали, почти уничтоженное здание хранило молчание, поблескивая острыми осколками стекол в закатных лучах солнца. - Покажите, где вас держали, как вас вели сюда? – Тяжелый взгляд упал на одну из оставшихся трех стен спортзала, что был чуть левее основного корпуса школы. Я неистово ненавидел это место и с такой же силой надеялся, на то, что оно даст ответ на мой единственный вопрос. Поэтому, стараясь не напороться на торчащие гвозди, я повел Листинга в парадную дверь, которая была прикрыта и подперта одним из обломков, кажется окна. - Нас взяли здесь. – Я махнул рукой в сторону двери одного из классов. – Сначала напали на младшие классы, а потом и на нас. Несколько человек пытались выпрыгнуть из окон – получали пулю в спину. Мы шли по этому коридору, в нашу толпу вливались дети из других классов, находящихся по пути. – По длинному коридору, идущему через всю школу мы подошли к высокой двери спортивного зала, по бокам от которой находились раздевалки и душевые: справа мужские, слева женские. Мы вошли в зал, стена которого, со стороны заднего двора школы, была практически полностью снесена, от окон остались обломки рам, тут же валялась сетка, которая раньше защищала стекло от мячей. У противоположной стены стояли трибуны, в дальнем углу которых было небольшое углубление – вход в спортивную кладовку. – Мы были там, идем. -Я зашагал в сторону того укромного уголка, где пытался спрятать брата и себя. - Тот шахид потащил Билла к главному выходу? – Листинг достал свой неизменный блокнот и ручку и принялся делать какие-то короткие пометки с сокращениями, которых я не понимал. - Я сам не видел. Мне сказали, что его уволокли куда-то в район раздевалок, по крайней мере фрау Шефер и еще несколько людей, которые были заперты в душевых, слышали его крики там. - А как насчет Вашей теории? Давайте сейчас проделаем путь, как вы предполагаете его тащили, где он оказался и где в итоге нашли тело. Я вновь пересек зал, выходя и сворачивая в длинный коридор, что шел в обход основного. -Вы что-то необычное видели? Может, помните что-то? – Листинг постоянно крутил головой и расспрашивал обо всем подряд, иногда мне казалось, что он не придерживается никакого плана, а просто действует наугад. А что я мог ответить? Мне казалось странным все. Абсолютно все. Я тыкал пальцем почти на каждом углу, говоря что здесь могло быть и почему мне кажется, что все должно было быть иначе. Когда солнце село, мы вернулись в мой старый дом. Там нас ждал гер Шефер, и, похоже, он уже был в курсе происходившего, поэтому лишь гостеприимно открыл дверь пошире впуская нас. После вкусного ужина, приготовленного его женой, мы поднялись наверх, нам позволили расположиться в комнате Густава, пока хозяин в отъезде. Расположившись в ней, детектив на кровати, а я на надувном матрасе, я все же вновь пришел в нашу с близнецом комнату. Помещение встретило меня тишиной и запахом пыли. Я нащупал на стене рядом со входом выключатель и щелкнул им. К моему удивлению лампочка в люстре загорелась, хоть и не слишком ярким светом. Я не знаю что там хотел найти Листинг, но я там хотел обрести хоть какое-то подобие спокойствия, может, хоть там я смогу вновь почувствовать его, хотя бы на минуту. Би, малыш мой, главное, чтобы ты был жив, остальное не важно. Я тихо опустился не на свою кровать, и уткнулся лицом в подушку, обнимая ее, и растягиваясь во весь рост. В голове всплыли воспоминания о том, как мы смотрели ужастики, которые нашли у родителей в столе, а потом не могли уснуть. Я тогда залез в кровать Билла и мы спали вместе, обнявшись и нам было не страшно, потому что мы были вместе, а еще потому, что он придумал, как спасаться от тех зомби. Я улыбнулся. А ведь он не глуп, и его голову часто посещали необычные идеи. В дверь комнаты постучали, я оторвал голову от подушки и разрешил войти. На пороге появился Листинг. Первый раз вижу детектива, который вот так выезжает со своими заказчиками на места. Откровенно говоря, стоит признать, что многие, кто работал над делом №843, не воспринимали его как что-то важное и сыпали одинаковыми фразами, сухими фактами и одинаковыми заключениями. А что если… - Детектив Листинг – Я сел на кровати. – А что Вас связывает с этим терактом? - Вообще, мы – служители закона, не должны иметь каких-то личных мотивов, но сейчас я без формы - Он ткнул в свою футболку. – и я могу рассказать, все же, у нас должно быть доверие. И когда я вот так – Он обвел свой внешний вид руками. – то можно на «ты». - Ээээ … - Многозначительно протянул я. - Георг. – Поспешил он представится гражданским именем, ведь прежде мне не полагалось к нему обращаться по имени. - Хорошо, Георг. – Я улыбнулся. Жорка значит. – Так в чем твоя заинтересованность? – Я не думаю, что он родом из Лойтше. - Я был подростком, лет двенадцать, моя мама работала в больнице. Тогда случился теракт, а если быть точнее поджог в Золингене. Раненых, полуживых полумертвых людей везли в ту больницу, все они были беженцами, но это не важно. Персонала не хватало, и я вызвался помочь. Меня долго не пускали, но когда стало понятно что каждая секунда может стать для них последней, меня попросили просто привезти какие-то контейнеры, которые были на нулевом этаже. Когда я привез их, я вошел в одну из палат, ища врача, но я нашел в ней свою умирающую любовь. Там лежала девочка, ее звали Зери. Она училась со мной в одной школе, и очень нравилась мне. Я не знал, что она жила в том доме. Для меня было очень сильным ударом, то, что кто-то может вот так бесцеремонно забрать чьи-то жизни, причиняя боль всем вокруг. Поэтому я ненавижу теракты, поэтому я придирчивый и внимательный детектив и поэтому я не работаю как остальные в участке. После такого рассказа мне жутко захотелось курить. Мне было не сложно представить то, на сколько сильно это резануло по его сознанию и мироощущению. - Получается, мы с тобой чем-то похожи. – - Невесело усмехнулся я. - Да, возможно. – Он посмотрел на фотографию нашей семьи, что стояла на тумбочке. – Только я видел ее там в крови сгоревшую заживо, слышал, как врачи сказали, что ее уже не спасти, а у тебя есть надежда. И я понимаю, как сильно ты хочешь найти доказательства тому, что Билл жив. - Курить есть? – В меня полетела синяя пачка Marlboro, которую я поймал левой рукой и сразу поднялся с кровати, подходя к окну и открывая его створки. Георг подошел ближе и достал из кармана зажигалку. Мы молча затянулись едким дымом, уходя каждый в свои мысли. Детектив оказался сильнее и умнее меня, раз решил связаться с тем, что причинило ему боль. Я трус. Мой взгляд упал на гитару, корпус которой был прилично запылен, а струны наверняка были донельзя расслабленными. Затушив бычок в земле давно засохшего комнатного цветка, стоявшего на подоконнике, я взял ее в руки присел на край кровати. На одной из ее сторон красовалась надпись «Mit dir fur immer» (с тобою навсегда) . Она – подарок мамы и Билла. Я ударил пальцами по струнам, от чего они жалобно ухнули. Георг обернулся на меня. Отладка звучания заняла время, которое пошло на то, что бы вспомнить текст песни. Пальцы вновь потревожили отлаженные струны, задавая нужный темп. Я давно не пел и не играл, и как-то было странно это делать не наедине с собой, а при постороннем человеке, но мимолетный порыв вызвал во мне странное ощущение, будто это было самое важное сейчас. Тебе светит солнце - надо мной дождь. Над тобой дождь - надо мной снег; Я снова иду и ложусь на кровать, Где тебя нет, где тебя нет. Твой поцелуй мне заменит опять Дым сигарет, дым сигарет. Я снова иду и ложусь на кровать, Где тебя нет, где тебя нет… - - Неплохо. Сам? – Я кивнул. - Завтра пойдем туда, где, надеюсь, твоего брата действительно никогда не было. – Шатен отлип от так полюбившегося ему стола, подходя ко мне и хлопая по плечу. – Выходить будем рано, чтобы времени зря не терять. - Листинг скрылся из комнаты. А я вновь остался один. В кармане спортивок раздалось жужжание. Мама. Она волновалась, пыталась подальше упрятать меня от всего этого, плакала по ночам от бессилия и обиды, беззвучно всхлипывала, вспоминая счастливую молодость, любимого мужа и двух милых близнецов. - Мам, привет. – Как можно более беззаботно произнес я. Получилось наигранно… - Как дела, Томи? Где вы остановились? – Мне жутко не хотелось разговаривать на эту тему, лишнее волнение ни к чему. -Я…я дома, ма… - Трубка ответила глухим молчанием . – Шеферы были гостеприимными. Мы были у школы, ничего нового там естественно не нашлось, завтра Листинг пойдет к местным, что бы поднять документацию из первых уст, так сказать. – Сообщить о запланированном походе в морг я не мог. - Он не мог сделать это без тебя? – Её голос звучал чуть раздраженно. - Мы потеряли много времени, и если подумать, то никто еще из отделов Эссена не пытался нам действительно помочь, какую бы оплату мы не предлага… - Мы платим не за желаемое заключение, а за факты – Перебил меня голос Симоны. – Будь аккуратен, прошу тебя. – Более мягко продолжила она. - Все будет в порядке, я не один. – Попытался успокоить я ее, ненавижу ее расстраивать. -Хорошо сын. Спокойной ночи – В трубке раздался чмок от поцелуйчика. Я улыбнулся. - Люблю тебя. – Отозвался я и нажал на сброс. Устало потерев переносицу, я откинулся на кровать. Пыльные простыни сейчас были для меня самым уютным убежищем. Перед глазами летали звездочки, причудливо спутывая свои лучики меж собой, кожу приятно холодил осенний ветер, проникший в комнату через настежь открытое окно. Казалось, что чья-то мягкая рука гладила меня по чуть отросшим брейдам. Я перевернулся на бок, оказываясь лицом к стене, а под правой рукой нащупал ту самую синюю футболку. Притянув вещь брата к груди, я сжался. Не к лицу такому бруталу как я, вести себя как сопливая девчонка, вечно ныть и сожалеть об упущенном времени. Усилием воли я распрямился, оставляя несчастную футболку лежать рядом, в конце концов, как сильно бы я не комкал, она все равно не вернет мне Билла. Передо мной стоит улыбающийся во все тридцать два зуба близнец. Янтарные глазки сузились в хитром прищуре, а тонкие длинные пальчики все еще держали черную ручку. Он нарисовал мне тогда «татуировку» во всю спину, кажется это был дракон… там точно было пламя… Я осмотрел себя в зеркало насколько это позволял поворот головы, похоже, там что-то не то … - Би, а почему у этого дракона какая-то странная морда? – я обернулся на близнеца, а тот обиженно надул щечки. - Как смог, так и нарисовал. – Все озорство пропало, будто его и не было вовсе. - Дай сюда ручку. – Билл протянул мне черную пасту, и я не церемонясь подошел к нему, задрал его футболку, и присел перед ним на корточки. - Хэээй! Ты че творишь? – Возмущался он - Смотри как надо рисовать. – Я поднял ткань и хотел уже приняться выводить линии, но заметил большие синяки на его боку. – А это что? – Я посмотрел в большие испуганные глаза, смотрящие на меня сверху вниз. - Я…эм…ударился, о перила в школе, когда… шел вчера после уборки, я наклонился вниз чтобы поймать мяч… - Он смутился и резко опустил мои руки, что бы темно-синяя футболка вновь скрыла его едва загорелую кожу с этими отметинами. -Это бред. – Я строго посмотрел на младшего.- Тебя снова били, да? - Нет! – Выпалил он, складывая руки на груди. – Меня не били. – Чуть тише проговорил он. - Это чьи-то пальцы, да? – Припоминая очертания синяков, я понял, что это были ровные четыре следа, но что-то не складывалось… -Андреаса. – Сдался близнец, приседая и оказываясь со мной на одном уровне, ведь я так и не встал с колен. Я непонимающе свел брови, требуя продолжения. – Майк Вернер. Ему не понравился мой цвет волос – Билл пропустил довольно длинную для парнишечьей стрижки прядь сквозь два пальца, слегка оттягивая ее. – И это не понравилось тоже. – Он приподнял вверх проколотую правую бровь. Он и еще несколько ребят хотели мне показать, что такое быть «настоящим мужиком» . Андреас меня вытянул из их кучи, но они крепко держали, поэтому остались синяки. - Я его урою. – Я вскочил на ноги, направляясь на выход из нашей комнаты. - Том не н…- Раздался оглушительный стук, а я вздрогнул всем телом и сел на помятой кровати. Окно закрылось порывом ветра. Как только стекла не треснули, удивился я. Давно вставшие часы показывали без пяти три. Не знаю насколько это время было реально, но в доме не было ни звука, а за окном не видно ни одного фонаря или светящегося окна. Я быстро встал с кровати младшего и поправил одеяло и подушку, закрыл поплотнее окно и вышел из комнаты. Войдя в спальню Густава, что раньше была кабинетом мамы, я увидел мирно спящего Георга. На часах висящих над входом в комнату еле видно было маленькую стрелку, стоявшую в районе половины четвертого. Поспал блин… Поудобнее улегшись на матрас и накрыв себя теплым одеялом я принялся воспроизводить все то, что видел во сне. Оказалось, что это был вовсе и не сон. До Би вообще часто докапывались всякие упыри за его внешний вид и открытую позицию защитника всего, чего только можно: и кроликов, и деревьев, и некрасивых девочек. Только вот этот защитник сам нуждался в защите, а я не всегда был рядом, хотя очень старался этого не допускать. В своих мыслях я быстро потерялся, незаметно проваливаясь в дремоту. Новое утро встретило нас свинцовыми тучами, ветром и запахом тостов со свежим молоком. Я поднялся со своей импровизированной кровати и направился в ванну, попутно отмечая, что детектив уже проснулся и куда-то исчез. Закончив водные процедуры и спустившись вниз, я обнаружил наимилейшую картину: Жора набивал щеки тостами с корицей, а фрау Шефер умильно смотрела на него, говоря, что мужчины с такой ответственной работой должны хорошо питаться. Кажется, она действительно скучала по заучившемуся сыну, кстати, о старике Густаве, надо будет ему хоть звякнуть, а то некрасиво так надолго бросать своих старых друзей. - А вот и Томас! – Женщина добро улыбнулась и поставила передо мной тарелку с завтраком. - Спасибо! - Ответил я и перевел внимание на активно жующего Листинга. – Когда выходим? - Через двадцать минут – неотчётливо проговорил он, глотая еду. Через сорок минут мы стояли перед дверями местного отделения полиции, а Листинг пытался объяснить охранникам, что он не осел, и прекрасно знает о том, что о визитах нужно предупреждать заранее, но так исторически сложилось, что человек не может предусмотреть все наперед. Через еще немного минут активных переговоров нас все же пустили. Оказавшись в небольшом полицейском участке, состоявшем из десяти кабинетов и подвала, где обосновался судмедэксперт, детектив бросил меня на произвол судьбы, а сам пошел по кабинетам, в поисках архива. Всех сотрудников здесь я знал как родных, потому что еще в буйный подростковый период меня часто сюда приволакивали за шкирку, за то что я рисовал на вагонах электричек, а позже обпинывал порожки кабинетов по несколько десятков раз, добиваясь того, чтобы дело о пропаже близнеца возобновили. Сделать нам с мамой это удалось только, как не странно, в Эссене. Странные тут пути воздействия. Через полчаса моих бессмысленных скитаний вдоль одного широкого и короткого коридора из двери одного из кабинетов выскочил Георг и жестом показал мне следовать за ним. Мы спустились в холодное и отвратительно пахнущее помещение в подвале. Нас встретил мужчина в белом халате и маске, с надписью «Льюис» на бейджике. - Доктор Льюис, я детектив Листинг. Мне поручено расследовать дело о смерти Билла Каулитца, родственники считают, что похоронили не того человека, дело две тысячи первого года, если вы помните. -О, я помню те события, да, большая трагедия, но я здесь работаю не так давно… лет семь, может восемь. – Мужчина лет сорока пяти развел руками. -Я надеялся пообщаться с доктором в живую, но похоже придётся общаться лишь с документацией. – Листинг поправил полы своей идеально наглаженной формы, а я чувствовал себя все более и более неуместно. Не смотря на то, что одет я был по погоде, но противный холодок, от повисшего безмолвия здесь, все настойчивее пробирался сквозь спортивную жилетку под теплую широкую толстовку. – Мы можем видеть карту исследования тела? - Все результаты хранятся в архиве, детектив Листинг. – Как глупому ребенку объяснил доктор. Да что ж они его тут все за идиота-то считают? Этот парень пытается хоть как-то мне помочь. - Док, мы не глупые, мы просто хотим знать, кто лежит под именем Билла Каулитца на кладбище. –Вмешался я, твердо проговаривая свою цель. – Куда идти? – Я не был грубияном, но ненавидел, когда начинали косить под дурака, а здесь это похоже фишка всех сотрудников. - Томас хотел сказать, что с отчетами мы уже знакомы, нас интересует сам ход обследования и все мелкие подробности, связанные с этим. – Листинг немного выставил руку сбоку от себя, показывая, что сможет уладить все сам. - Хитрецы-ы. – Протянул мужчина и пригрозил пальцем. – Умные все приехали. – Его странная, не к месту просиявшая улыбка, хоть и была скрыта маской, но все равно четко угадывалась по приподнявшимся щекам. – Что-ж, прошу. – Он рукой пригласил нас пройти соседнюю дверь. Всюду был кафель и холодный свет казенных ламп. Немного порывшись на полках длинных стеллажей, доктор положил перед нами на стол не слишком толстую папку с датой «01.09.2001 №078» и карандашной припиской «Вильгельм Каулитц». Я цокнул языком. Вечно приходилось объяснять, что Билл это Билл, а никакой не Вильгельм и не Уильям. - Здесь ошибка. – Я ткнул пальцем в надпись. – Он Билл. – Как они могут работать с телами и правильно опознавать их, если они не могут даже имя правильно написать? Я не знаю, сколько времени мы рылись в этом небольшом ворохе бумажек, но ничего не собиралось проясняться ни на гран. Единственное что могло хоть как-то помочь – фотографии изуродованного тела, в которых я ничего не мог рассмотреть, не только из за приступов рвоты, но и потому что было мало что понятно. Я бы узнал брата по пальцам, но руки до локтя были обгорелыми, серьга еле как блестела серебряным шариком среди мяса, крови и еще чего-то непонятного. Грудь была опалена чуть меньше чем предплечье. В заключение было сказано, что смерть наступила от повреждения головного мозга осколком и многочисленных ранений, похоже, что этому бедняге прямо в руки дали взрывчатку, и она рванула. Вот только почему тогда пальцы на месте, а лица нет… - Том, - Листинг толкнул меня, привлекая внимание.- А у него шрама от аппендицита не было? – Он протянул мне снимок, где в кадре было тело. Шрама ни у Билла ни у этого бедняги не было. Все мое сознание наотрез отказывалось воспринимать то, что я видел как близнеца, и нет, дело даже не в том, что я не мог разобрать лица, просто фигура… Да у брата она была обычная, не полный, такой же худик как и многие другие. Он хоть и страдал от того что его били всякие идиоты, но он не хотел заниматься как я в атлетической группе на физкультуре. Тут меня дернуло током. Пальцы дрогнули и помяли фотографию, а я вновь внимательно всмотрелся в изображение. -Синяки… их нет! – Я нервно улыбнулся, по всему моему телу разбежалась просто орда мурашек. Листинг и Льюис уставились на меня явно ожидая пояснения. – Билл подрался, вернее его хотели побить, но Андреас вытянул его, но у него на боках остались синяки, они не могли сойти так быстро. Это было на уборке перед первым сентября… - Какого числа это было? – Доктор забрал у меня фотографию и стал вертеть ее под лупой. - Где-то дней за пять… значит двадцать седьмого августа… Они были свежие и довольно большие. - Место ушиба синеет спустя сутки, а через несколько суток оно зеленеет. – Задумчиво произнес Льюис, будто Америку открыл. -Да, но я здесь не вижу ничего вообще, обычная кожа. - Листинг стал искать листок, на котором были перечислены все ранения, что были найдены на теле. - Они ведь не исчезают, да? – Я кинул взгляд на призадумавшегося дока. - Нет, исключено, они вымываются кровью, у трупов кровь не циркулирует. - Значит это не Билл! – Я вскочил со стула, от чего тот с грохотом встретился с полом, а у меня в груди сердце сделало сальто. - Тогда кто это? – Детектив отложил листы обратно на стол, не найдя в них упоминания о гематомах. - Я не знаю, а это имеет значение? - Вы, молодые люди, понимаете, сколько всего нужно сделать, дабы опровергнуть результат судмедэксперта? – Док сдернул маску с лица, сдвигая ее под гладко выбритый подбородок. - Этим займутся знающие люди. – Листинг встал, забирая папку с документами. – Я изыму дело полностью, включая и это. Дальше будут разбираться в нашем участке, звоните наверх, - Он поднял указательный палец, указывая на потолок.- Предупредите, чтобы приготовили все сопутствующие документы. Все, что происходило дальше, меня мало волновало. Главным было то, что мы смогли найти заковырку. Это был не Би. Когда все формальности были утрясены мы вновь вернулись в морг, дабы убедиться, в том, что ни один труп больше не подходит под описание ине имеет таких же синяков. Вышли из отдела мы около семи часов вечера. На улице стало намного прохладнее, тучи никуда не рассеялись, но теперь меня грело мое личное солнце. Вернувшись в дом Шеферов, мы собрали все свои немногочисленные вещи и как сумасшедшие ломанулись на поезд, что должен был идти через Лойтше в Эссен. Оказавшись внутри единственного свободного купе, мы оба обессилено рухнули на не слишком мягкие диванчики. Меня пробрал смех, я гоготал как ненормальный, не в силах вдохнуть жизненно необходимую порцию воздуха я беззвучно бился в истерике. Георг сначала испугался, а потом я начал икать… Ребра болели, пресс ныл от частых сокращений, из глаз текли слезы, а мы просто ржали, выплескивая все напряжение, которое копилось в нас долгое время, у меня так вообще с момента объявления брата в списке погибших. Отсмеявшись, мы приятно опустошённые сидели и смотрели в окно, пока к нам не подошла милая проводница и не попросила предъявить билеты, которых у нас не было… за то на места, которые мы заняли ни кто их так и не купил, поэтому мы выкупили их сразу же у проводников. - Гео.. Гер Листинг – Оговорился я, вспоминая про то, что когда он в форме, то стоит все же соблюдать субординацию, с которой у нас в Германии, кстати, очень строго. На что детектив вяло махнул рукой, мол, пофиг называй как хочешь. – Я так жрать хочу! - Нда-а… - Многозначительно протянул он. – Тосты фрау Шефер, конечно, были очень вкусными, но их явно мало, чтобы оставаться сытым весь день. В вагон ресторан? - В вагон ресторан! – И мы отправились в гастрономический крестовый поход. Список нашего заказа был, скорее всего, длиннее всех самых длинных свитков. Просидели мы там довольно долго, поглощая вкуснейшие на свете куриные ножки с овощами и ужасным постным хлебом, который отдавал чем-то вроде тмина, запивая все это крутым кипятком с едва разболтанным в нем красителем от чайного пакетика. Но лично я в тот момент был счастлив так, как не был счастлив уже давно. Да, передо мной и моим детективом стояли просто крышесносной высоты горы, которые нужно преодолеть, чтобы найти Билла, но мы уже на шажок ближе к нему.