***
некоторое время назад
— Я пришёл за добавкой! Я смотрю на Куна и понимаю, что он просто дурак. Минсок переводит взгляд на меня и вопросительно изгибает бровь. — Иди за мной. Я прохожу мимо Куна и слышу, как он следует за мной. — Минсок, никого не впускать. Меня не беспокоить. Всё ясно? — Чанёль… Я резко останавливаюсь и Кун чуть ли не врезается в меня, тут же обхватывая своей рукой моё плечо. Я поворачиваюсь к Минсоку лишь головой и смотрю в его глаза. Он боится. Снова. — Минсок — улыбаюсь. — мой зверь просится наружу. И я не собираюсь его сдерживать. Кун пошло улыбается и любовно гладит моё плечо, даже не думая о каком звере идёт речь. Дурак. Я мечтаю содрать с него кожу заживо. А он улыбается мне, проводя языком по идеально ровным зубам. Я хочу задушить его и видеть, как закатываются его глаза, а он смотрит на меня и подмигивает. Я хочу, потому что он не такой, как… — Чанёль, не надо. Я лишь отворачиваюсь и иду в кабинет. Кун ещё шире улыбается, когда я закрываю дверь. Он садится своей задницей на мой-Квона стол и начинает расстёгивать свою рубашку. — Мы будем в кабинете… это похоже на ролевую игру… — он облизывает губы, которые не такие, как… — А ты совсем не прост, Пак Чанёль. Я подхожу ближе и встаю меж разведённых худых коленей. Которые не такие, как… — Чанёль… — он снимает с меня куртку и отбрасывает её в сторону, затем хочет снять футболку, но я резко перехватываю его руки и впиваюсь в губы, отчего он мычит от удовольствия. А у меня всё скручивает внутри от омерзения, потому что его стоны не такие, как… Он резко отстраняется и расстёгивает рубашку полностью. А затем ведёт губами вниз по торсу, спрыгивает со стола, отодвигая меня назад, и опускается на колени. Как шлюха. Ширинка расстегивается, а я до сих пор ничего не чувствую. Ритмично работающая вниз-вверх голова не приносит удовольствия и я начинаю думать о… том, что Кун не такой, как Бэкхён. Он хрупкий, но Бэкхён будто фарфор. Он стонет, как блядь, а Бэкхён заставляет своими стонами меня умирать. Он хочет меня, а я хочу только Бэкхёна.Бэкхён.
Я получаю наслаждение и всё заканчивается сорванным с моих губ любимым именем. Кун вытирает ладонью рот и поднимается, вставая напротив. Его губы припухли, челка прилипла к лицу, но Бэкхен… он красивее. Кун смотрит на меня и снова усаживается на стол. — Я навёл справки о том, что у тебя есть какой-то мальчишка… говорят сладенький и миленький… и зовут его так, как ты сейчас выкрикнул. Он отсасывал также прекрасно, как и я? — Заткнись. Мне неприятно слышать такое. И я стискиваю зубы. — В чём же он лучше меня? В постели лучше? — Кун притягивает меня ближе — Я могу показать тебе всё, что умею. Прямо сейчас. Кун целует в шею, но я ничего не чувствую, потому что его губы не такие мягкие, как… — Чем он лучше меня? Кун отодвигается и смотрит на меня затуманенными глазами. И я совершенно честно отвечаю так, как думаю. — Всем. Кун толкает в плечо и спрыгивает со стола, с ненавистью глядя на меня. Я отхожу к двери. Лишь бы подальше от него. А он начинает подходить ближе и шумно выдыхает, ухмыляясь, когда видит полное безразличие с моей стороны. — Поэтому он сейчас не здесь? Потому что он лучше? — я начинаю злиться и склоняю голову набок, не отдавая отчёта своим дальнейшим действиям и словам. — Ты ничего не знаешь. — Он просто сбежал от тебя, потому что ты сидел? Потому что убивал? — А ты знаешь, кого я убивал? Он смотрит на меня и я вижу, как в его глазах появляется страх. Он сглатывает, когда понимает, что я стою около двери, а он около стола. И он делает ещё пару шагов назад. А я чувствую, как загоняю жертву в клетку. — Я убивал хрупких миленьких парней. Но сначала… я их насиловал, причинял им боль… — киваю сам себе, понимая, насколько это страшно звучит и выглядит, но не в силах себя остановить — Я убивал их, потому что они не такие, как он. Губы, руки, бёдра, колени… — улыбаюсь, смотря на трясущиеся руки Куна — А потом… я причинил боль ему. Я такую боль ему причинил, что испоганил его жизнь... я сделал ему больно, но только потому, что я его любил. — Любил? Дрожащий голос Куна сводит с ума и я смотрю прямо в его испуганные глаза. — Да. Любил. Потому что теперь я его… ненавижу. Он ушёл от меня. Ушёл и не возвращается, хоть и обещал не бросать. Он говорил, что не уйдёт. И я верил ему, но он разрушил эту веру одним махом. И теперь я хочу… найти его и посмотреть в его глаза. Я хочу увидеть в них всю правду. Наступает тишина и Кун не сдвигается с места, когда я приближаюсь вплотную и сжимаю его рёбра своими ладонями. Он сдавленно скулит, но даже это скуление не такое, как… — У тебя губы не такие, как у Бэкхёна… колени не такие, как у Бэкхёна… — улыбаясь, поглаживаю пальцем его скулу — твои бёдра не такие и рёбра… — пересчитываю пальцами косточки и слышу всхлип — Ты не такой, как Бэкхён. Я смотрю в его глаза и целую. Медленно. Тягуче. Ничего не чувствуя. Его вскрик тонет в поцелуе и я поддерживаю его тело, отстраняясь, пока он открывает рот, смотря прямо в мои глаза. По моим рукам течёт кровь и я улыбаюсь ему, убирая прилипшую чёлку со лба. Он ничего не может сказать, лишь отчаянно смотреть на меня, задавая немые вопросы. Как и все они. Сейчас не было никакого спасительного сантиметра. Сейчас лишь был Кун, лежащий около стола неподвижно, Минсок, смотрящий на всё это с ужасом, дождь, что тарабанил по стеклу и... я. — Минсок, я не убил твоего брата… прости мне такую вольность. Я больше не буду. Минсок лишь прикрывает глаза и прислоняется к стене, не в силах сказать даже слова. А я…я, кажется, сошёл с ума.***
Чунмен лежал в палате и набирал знакомый только ему номер, ужасно нервничая. И после четвертого гудка послышался нужный голос. — Квон, Чанёль заподозрил, что я замешан в побеге Бэкхёна. — С чего такие выводы. — Не знаю, мне так кажется. — Чунмён прикрывает глаза, морщась от боли в бочине. — Ты живой? — Ты же слышишь меня, значит живой. — Как так получилось, Офицер? Чунмён стискивает зубы. — Чанёль просто сходит с ума. Как только Бэкхён сбежал — он будто с цепи сорвался. Я теперь сомневаюсь, что это было правильным решением — прятать Бэкхёна. — Пусть Чанель его ищет. Пусть собственноручно приближается к смерти. Это его выбор. А Бэкхён… всё под контролем. — Ты уверен, что всё закончится так, как ты хочешь? — Уверен. Я скоро должен вернуться. Поэтому… осталось совсем чуть-чуть. И всё это закончится. Обязательно закончится. Чунмён кладёт трубку и смотрит в окно, думая о том, что с появлением Чанёля его жизнь стала в тысячу раз сложнее. Но когда на телефон приходит сообщение, Чунмен понимает, что всё стало ещё хуже."Чанёль убил Куна"
Чунмён делает глоток воды, что стоит около него, думая о том, что устал. Устал бояться. Устал оглядываться по сторонам. Устал так жить. И он мечтает, чтобы всё прекратилось. Потому что это должно когда-нибудь закончиться.Должно.