Закат

      В немом ступоре я сидела в больничном коридоре напротив палаты. где ранее лежала моя маленькая сестренка. Дверь была распахнута, равнодушная санитарка сдирала с плоской койки постельное белье. Я наблюдала за ее действиями с тихой ненавистью — это белье, на котором были изображены веселые мишки и зайцы, Лилит покупала я, чтобы хоть как-то украсить ее существование в однотонных больничных стенах. Но сейчас я ни за что на свете не заставила бы себя прикоснуться к ткани, на которой моя родная малышка перестала дышать. Закрыв глаза, я силилась сдержать рыдания, но вышло плохо, и я громко всхлипнула. Толстая тетка недовольно на меня оглянулась, продолжая делать свое черное дело. На миг ее грузное тело сдвинулось с места, открыв воспаленному взору лежащего на полу палаты плюшевого единорога. Лилит спала с ним, я знала, что она очень любила его. Дернувшись, я вошла в палату и молча подняла игрушку. Тут-то меня и нашла совершенно почерневшая от горя мать. — Диана, — сама, словно маленький ребенок, мама ринулась ко мне, хватаясь за плечи и пряча опухшее от слез лицо на моем плече. Ее били рыдания, она вся тряслась, силилась выговорить что-то, но спазмы, сжимавшие горло, напрочь запечатали ее рот. И я поняла, что оформление похорон ложится целиком и полностью на мои плечи. Мама не выдержит этого. Вызвав в воспоминаниях прекрасный райский сад, куда ушла Лили, я тихо прошептала в материнскую макушку: — Она сейчас точно в лучшем мире, где ей больше не больно и не страшно. Нам нужно быть благодарными хотя бы за это, понимаешь? Мама кивнула сквозь рыдания.       Санитарка, наконец, расправилась с бельем, и оставила нас одних в пустой, пропахшей смертью палате. Мы присели на больничный матрас, и мама, наконец, выдавила: — Обещай мне, что не бросишь меня, Ди, я не вынесу, если еще потеряю и тебя. Горе, охватившее нас, было так велико, что на какой-то краткий миг мне показалось, что я вижу, словно оно материлизовывается в черную страшную птицу, которая смотрит на нас бездонными жуткими глазами, где мы с мамой отражались, словно две изломанные разорванные тени.       Позже я заставила маму принять лошадиную дозу успокоительного и отправила ее на такси домой отдыхать. Ей больше не было смысла дежурить тут и ждать новостей. Все кончено. Я вынуждала себя идти в морг и начинать всю эту непростую волокиту с погребением, когда меня в коридоре поймали два брата. Я с ненавистью уставилась на их красивые лица, приготовившись дать отпор, если только они опять начнут доводить меня злобными инсинуациями о вымогательствах и шантаже. Но ничего подобного я не услышала. — Нам очень жаль твою сестру, — почему-то виновато сказал Том, словно это он убил Лилит. Я равнодушно кивнула и попыталась обойти парней, тут Билл преградил мне путь и положил руки на плечи. — Мы можем как-то помочь тебе, Диана? — очень участливо поинтересовался он, пытаясь заглянуть мне в глаза.       Мне хотелось крикнуть ему в лицо, что я ни в чем не нуждаюсь, что я — сильная, и все смогу преодолеть сама, но в глубине своей израненной души я знала, что мне необходимо твердое плечо и надежная рука, мне необходим кто-то, кто будет сильнее меня, кто поддержит меня и проведет сквозь жизненные невзгоды и обязательные потери. Боже, как мне был необходим этот КТО-ТО!       И я снова кивнула, опустив голову. По щекам полились слезы, я даже не пыталась вытереть их. Билл очень нежно прижал меня к себе, обхватил руками, словно старался спрятать от жестокости этого мира, и я была очень благодарна ему за это. В тот же момент нас обнял и Том. Его щека прижалась к моему затылку, он тоже, словно вторая створка уютной раковины, заслонил меня собой. Вот так мы и стояли посреди коридора. Я тихо ревела Биллу в плечо, понимая, что мне необходимо выплакать свое горе, но отчетливо осознавая, что для меня это только его начало.

***

      Стоя у гроба сестры, я не могла оторвать от нее глаз. Пышное белое платье струилось в маленьком гробу, заполняя собой все свободное пространство. Парик с длинными пшеничными волосами обрамляли впалые щеки малышки. Бледное прежде лицо, было покрыто толстым слоем косметики и искусственный румянец добавлял видимость жизни на ее лице. Сухие, потрескавшиеся губы, слегка подкрашенные блеском переливались бликами от солнечных лучей.       У меня не было слез. Все что я могла чувствовать это только бесконечное одиночество и пустоту где-то между ребер. Знакомые и родственники без остановки подходили к гробу и едва касаясь ладоней малышки прыскали слезами и причитали о вселенской несправедливости. Я стояла у изголовья и осторожно перебирала искусственные пряди на голове сестры. Она была словно кукла в коробке. Один уголок губ был едва заметно приподнят, словно Лилит спит и вот вот откроет глаза. Ее звонкий смех все еще звенел эхом в ушах, возвращая меня в тот странный сон.       Другой рукой я провела про округлившемуся животу и в голове пронеслось «Тори». Что это значит? Что она имела ввиду? — Ты в порядке? — рука осторожно коснулась моего плеча.       Я повернула голову и увидела заплаканное лицо Дженнифер. Было очень странно видеть ее в таком виде. Опухшие красные глаза, обрамленные слегка потекшей тушью, были лишены привычного игривого блеска и оптимизма. Казалось даже рыжие кудряшки стали на пару тонов темнее. Джен внимательно смотрела на меня, ожидая ответа, но слова, застрявшие в горле наотрез отказывались выходить наружу. — Ты прости меня, Ди — предательская слеза скользнула по ее лицу, — Я ведь хотела как лучше. Он должен нести ответственность за свои поступки! — Пошла вон! — сквозь зубы шипела я.       Гнев накрывал меня с головой. Я и сама не знала почему, то ли от обиды на подругу, которая перешагнув через меня совершила глупость, выставив меня охотницей за богатенькими мальчиками, то ли я злилась сама на себя, что жизнь моя шла под откос семимильными шагами.       Джен убрала руку с моего плеча и уже не сдерживая рыданий побежала га выход из кладбища.       Я подняла голову к небу и теплые лучи солнца, пробивающиеся сквозь кроны деревьев ласково гладили мое лицо. В душе я знала, что это Лилит… *** — Диана! — мать снова едва не срывая дверь с петель стучалась в мою комнату — Немедленно открой! Диана!       Голова невыносимо гудела, словно целый табун лошадей всю ночь скакал по ней. Слегка приоткрыв глаза я зажмурилась от ярких лучей солнца, пробивающихся сквозь неплотно занавешенные шторы. — Диана, подумай о ребенке! — не унималась мать.       Рукой нащупав на полу пустую бутылку из-под дешевого виски я с силой швырнула ее в дверь, от чего она рассыпалась по полу кучей мелких осколков. Но стук так и не прекратился вызывая во мне буквально шторм злости.       Резко вскочив с кровати, не обращая внимания на тянущее чувство внизу живота я буквально за три шага подлетела к двери и рывком дернула ее на себя, выдирая щеколду из косяка.       Мать замерла на пороге и округлив глаза смотрела на меня. — Да когда же ты заткнешься наконец? — шипела я словно змея — Отвалите от меня все! Не лезьте в мою жизнь! — Диана, послушай меня… — мама осторожно потянула руки мне на встречу, в надежде успокоить.       В этот момент меня словно выключили и пелена непонятной ярости закрыла мои глаза. Я с дикими криками, не обращая внимание на осколки стекла, больно впивающиеся в кожу упала на пол и начала буквально рвать на себе волосы. Ногтями я едва ли не шматами сдирала кожу с лица. Снова этот смех в голове, как рой мух расползался по черепной коробке. Наверно это было сумасшествие в крайней его степени, но окончательно обессилив я упала среди разбитого стекла и горько заплакала.       Где-то вдалеке я слышала как мама вызывает скорую и на грани истерики пытается выговорить адрес нашего дома. Спустя некоторое время я отключилась.