Кровь дракона

Сегодня измучен я Преследующими меня словами: Прости, что не могу вернуться назад, Прости, что я так эгоистичен. The Rose - Sorry

      В путь отправляются на рассвете. Лошадей и фургон приходится оставить, поскольку продвигаться по Запретным Землям верхом – все равно, что бить в гонг, призывая всю нечисть на обед, поэтому провизию и необходимые вещи распределяют поровну в заплечные мешки, а Повелитель снабжает каждого удобной походной одеждой, обувью и оружием.       Момент прощания выходит мрачным, никак не придавая путникам энтузиазма. Дракон с самым печальным видом обнимает всех по очереди, при этом Мингквана, очевидно, пытаясь задавить в объятиях, отчего Кит хмурится и от своей порции нежностей от Повелителя демонстративно отказывается. Вайо же наоборот позволяет Чейну не только себя обнять, но и запечатлеть легкий поцелуй на своей щеке, окатив при этом напрягшегося Фа ледяным взглядом.       Дракон держит слово, поэтому до границы их сопровождают молчаливые эльфы, и атмосфера в отряде стоит удручающая.       - Здесь мы покинем вас, Хранитель, - глава отряда заговаривает на границе Серебряного Леса, который дальше переходит в нечто мрачное и покореженное не то злой магией, не то огнем. – Дальше, за Черным Лесом, начинаются проклятые земли, и нам туда путь заказан. Надеюсь, вы вернетесь целым и невредимым.       - Спасибо за помощь, - Мингкван кивает. – Возможно, мы видимся в последний раз, так что не буду говорить «До встречи».       - Да пребудет с тобой свет, Сын Дракона, мы еще выпьем вместе, как когда-то, - эльф чуть улыбается, а затем Минг, словно неожиданно поддавшись какому-то порыву, заключает сурового конвоира в объятия, а тот даже не пытается сопротивляться.       - Может, кто-то из вас передумал идти? – маг обращается к своим спутникам, отстраняясь от старого друга. – Можете вернуться с Лаэртом.       - Надеюсь, этот вопрос был задан не мне, - Кит вновь хмурится. – Я однозначно не передумаю.       - Я тоже, - Вайо говорит ровным голосом, зачем-то прижимая руку к груди. – Я должен следовать за Хранителем.       - Я тем более иду, - Фана лишь пожимает плечами. – Мы это обговаривали.       - Что же, тогда мы покинем вас, - эльф чуть усмехается, очевидно, имея свое мнение о храбрых дураках. – Да пребудет с вами свет.       Отряд следует цепочкой, пытаясь ступать след в след. Первым идет Мингкван, за ним Кит, Вайо, а Фана замыкает шествие.       - Минг, ты знаешь, куда идти? – Кит подает голос лишь после часового перехода сквозь гущу покореженных черных деревьев, которые никак не располагают к разговору.       - Чейн снабдил меня древней картой, но местность могла поменяться под воздействием магии, - Мингкван продолжает путь, даже не обернувшись. – В любом случае, нам нужно выбраться из леса до сумерек, поскольку кто знает, во что превратятся эти деревья ночью.       - А что нам бояться? – Йо говорит немного язвительно. – У нас же есть некромант, он защитит нас от чудовищ.       - Я – Говорящий с мертвыми, а не герой древности, покоряющий зло, - Фана лишь вздыхает, понимая, что его ждет нелегкий путь. Вайо не желает с ним разговаривать, пресекая любые попытки подойти ближе, но с удовольствием язвит в его адрес.       - Не переживай, малыш, - Мингкван оборачивается, слегка улыбнувшись. – Ты столько времени путешествовал уже с чудовищами, что, думаю, еще парочка тебя не напугает. Мне просто не хочется сжигать все вокруг. Огонь может привлечь орков, а они пострашнее оживших деревьев.       - Почему мы не пересекли границу на Рубеже? Возле Цитадели магов? – оборотень мрачно смотрит на спину Хранителя.       - Потому что сюда орки точно не сунутся, а там мы сразу же оказались бы в их руках, - тот объясняет, как ребенку. – В чаще леса должна быть поляна. Если ее не затронула тьма, то мы сможем сделать там привал.       - Это тоже есть на карте? – Кит мрачнеет еще больше. Ему никак не хочется устраивать привал в месте, от которого пробирает озноб. Окружающие их сухие деревья с черной корой скручены так, будто их безжалостно ломали и мучили великаны. Черная магия выглядит пугающе.       - Это есть в моих воспоминаниях, котенок, - Минг говорит с теплотой в голосе. – Я родился в этих местах, и мое детство прошло именно в этом лесу. Тогда он еще не был таким…       - Сочувствую, - оборотень шумно выдыхает, неожиданно ощутив волну чужой тоски. Глухой тоски по тому, что уже не вернуть. Он в два шага нагоняет Мингквана и, наплевав на всю осторожность, берет его за руку, переплетая свои пальцы с его. – Наверное, трудно все потерять?       - У меня есть ты, - Хранитель крепко сжимает его ладонь, - а значит, есть надежда на будущее.       - Я не могу вернуть тебе дом, - Кит пытается добавить тепла в голос.       - Мой дом там, где мое сердце, - маг говорит шепотом, одаривая барда ласковой теплой улыбкой, - а значит, ты и есть мой дом.       - Дурак, - оборотень краснеет, отворачиваясь, но не отпускает руку Хранителя, все еще шагая рядом с ним.       Поляна радует глаз и в то же время пугает. Среди голой земли и засохших деревьев клочок плодородной земли с яркой зеленой травой и красивым цветущим деревом по центру настораживает даже больше, чем сухие ветки, то и дело пытающиеся ухватить путников за шиворот. Однако Мингкван уверенно ведет своих друзей к древнему древу, пригрозив его мертвым сородичам сгустком пламени, неожиданно возникшим в его руке.       У корней древнего исполина, цветущего розовыми цветами, журчит ручеек, и Хранитель, опустившись на колени, тут же погружает ладони в прохладную воду.       - Нам можно ее пить? – Кит говорит тихо, словно боясь, что иллюзия рассеется.       - Да, это место создано богиней света, - Минг улыбается. – Считается, что она решила создать себе уголок, где можно было бы отдохнуть от тяжелой работы. Мир изменился, боги ушли, а место осталось. Вода безопасна, как и все, что здесь находится.       Кит пьет из ручья, зачерпывая воду ладонями, а Мингкван подходит к дереву и, положив руку на его кору, что-то шепчет, словно просит защиты или благословения. Никто не решается ему мешать, поэтому Фана заговаривает только тогда, когда все усаживаются под широкой кроной и решают перекусить.       - Йо, - некромант смотрит как-то жалобно, что кажется необычным на фоне его вечной невозмутимости. – Давай поговорим? Хватит на меня дуться.       - Нам не о чем разговаривать, - Вайо отвечает уже заученную фразу, напрягаясь всем телом.       - Между мной и тем эльфом ничего не было, - Говорящий продолжает, понимая, что другой возможности высказаться может и не представиться. – Он просто… Просто кое-что пытался мне показать…       - Я прекрасно видел, что он пытался тебе показать… - Йо прикладывает ладонь к груди. – Если бы я не пришел, он бы много чего показал.       - Не знаю, что ты там видел, - Минг, лежащий на траве и устроивший голову на коленях Кита, вмешивается в разговор, даже не открывая глаз, - но между нашим Фаной и эльфом действительно ничего не могло быть. Сыновья Леса скорее себе что-то отрежут, чем позволят некроманту прикоснуться к себе. Даже я у них не в почете…       - То, что я видел, говорило об обратном, - Вайо не дает себя убедить.       - Можешь мне поверить, малыш, это было лишь невинным развлечением, - Мингкван приподнимается. – Если бы было иначе, я не попросил бы эльфов помочь Говорящему разобраться в себе.       - Попросил о помощи? – Кит неожиданно мрачнеет, сталкивая мага со своих колен. – Так это из-за тебя они теперь ругаются?       - Им просто была нужна встряска, - Минг садится, в недоумении пожимая плечами. – Это был лучший способ.       - Встряска, значит? – оборотень сжимает кулаки. – И ты считаешь, что толкнуть Фану в объятия эльфов – лучший способ?       - Брось, Кит, - маг лишь вздыхает. – Они должны были как-то продемонстрировать друг другу свои чувства.       - А если бы на месте Вайо был я? – в глазах Кита появляется странный блеск. – Ты бы и мне устроил такую «встряску»?       - Ты бы не оказался на месте Вайо, - Минг, наконец, осознает, что его любимый, кажется, злится.       - Как ты можешь вмешиваться в чужие судьбы вот так? – между тем продолжает тот, едва не срываясь на крик.       - Хватит, Кит, - Фана решает вмешаться, виновато поглядывая то на оборотня, то на менестреля. – Минг хотел помочь, это не его вина, что я позволил эльфам поиграться с собой. Никто меня не заставлял это делать.       - Но идея ведь исходила от него, - бард едва не шипит. – Почему ты такой, Мингкван? Вайо пришел к тебе за помощью, а ты просто посмеялся над его чувствами, предложив Фа развлечься с эльфами…       - Проклятие, - маг вскакивает, вспылив. – Да, я привык переступать через чувства и жизни других. Еще бы месяц назад я прошел мимо тела некроманта в лесу и уж точно не стал бы спасать кого-то из подземелий. Вот только в моей жизни появился ты. Можешь считать меня, каким угодно, Кит. Я устал доказывать, что изменился. Устал доказывать свои чувства к тебе, постоянно натыкаясь на твою ревность. Ты ведь изначально знал, кто я, так прими меня таким, как я есть.       - Бим был прав, когда говорил, что я слишком тебя идеализирую… - Кит выплевывает слова, глядя с непонятной для Минга ненавистью.       - Бим? – тот парирует, уже тоже не в силах остановиться. – Это такой красивый черный волк с густой мягкой шерстью?       - Откуда ты его… - оборотень говорит шепотом, уже зная ответ.       - Мир тесен, не так ли? – маг лишь усмехается.       - Ты спал с моим другом… - Кит шепчет, опуская голову.       - Тогда я не знал о твоем существовании, так откуда мне было знать, кем он тебе приходится? – Минг все еще смотрит с усмешкой. – Кроме того, он был в таком состоянии после отрекшихся, что, если бы не я, вряд ли он смог бы излечить свою сущность.       - Ты спал с моим другом, - бард повторяет обвиняюще.       - Проклятие, ну что за глупая ревность? – маг разворачивается и отходит к краю поляны, желая прекратить разговор. Ему дико хочется наплевать на все и отправиться дальше в путь, оставив остальных здесь. Вот только Минг чувствует резкую боль. Боль Кита, которая отражается вдвойне в его груди, и Хранитель не может сделать ни шагу. Потому что, если он сейчас уйдет, эта боль не прекратится. Если он уйдет, больше ничего не останется, кроме этой боли.       В воздухе словно раздается странный звук, и кажется, будто что-то разбивается со звоном осыпающихся осколков стекла.       Мингкван резко поворачивается, чтобы столкнуться с удивленным взглядом побледневшего Кита, находящегося в объятиях Вайо и не сводящего с него глаз.       - Кажется, вода все же отравлена, - Фана смотрит напряженно, - она затуманивает разум, заставляя ненавидеть. Мир изменился…       - Кит, - Минг тут же подскакивает к оборотню. – Ты в порядке?       - Уже да, - Вайо отвечает вместо того. – Когда я его обнял, наваждение спало.       - Я… - бард тихо вздыхает. – Я не хотел всего этого… слышать… и говорить.       - Брось, - маг смотрит с тревогой. – Что сказано, то сказано. Давай больше не будем это обсуждать.       - Минг, - Йо поднимает взгляд на мага, все еще сжимая Кита в объятиях. – Я не сержусь на тебя и больше не сержусь на Фа. Давайте не ругаться, пока не достигнем того места, куда ты нас ведешь.       - Хорошо, малыш, - Мингкван кивает. – Пусть будет так.       Аудиенция подходит к концу, и в зале уже никого нет, когда дверь распахивается и заскучавший Форт видит высокого сурового человека, уверенной походкой приближающегося к трону.       - Что привело вас в мой дворец, - Император заговаривает первым, невольно любуясь красотой пожилого мужчины. Красотой оборотня.       - Я взываю к Гласу Справедливости, - мужчина смотрит прямо, не отводя взгляда. – Прошу Императора свершить суд над преступником.       - И каково же преступление? – дракон уже чувствует, как по телу проходит холодок. Глас Справедливости, древний закон, который не может нарушить даже Император, являющийся судьей, проявляется печатью на теле вершащего приговор.       - Посягательство на чужую женщину, - человек отвечает, не задумываясь. – Преступник совратил главную жрицу нашего храма, а затем сбежал.       - Вы знаете, где он сейчас? – Форт выгибает бровь, надеясь, что ему не придется разыскивать этого «преступника» и заранее сочувствуя тому.       - Знаю, поэтому и требую наказания, - мужчина, кажется, тверд в своих словах. – Этот паршивец запятнал честь нашего рода и должен ответить.       - Какого же наказания требует твой род, Сын Луны? – Император решает, что лучше согласиться, тогда он быстрее сможет избавиться от грозного оборотня.       - Поскольку это мой собственный сын, я не могу его покалечить, - тот шумно вздыхает, - поэтому я требую для него порку. Думаю, 20 раз будет достаточно.       - Что же, я согласен на подобное наказание, - Форт кивает, а печать вспыхивает на его теле. – Веди своего преступника, и мой палач накажет его.       - Это Вы должны его позвать, Император, - оборотень вновь смотрит ему в глаза. – Мой сын Бим живет в Вашем дворце. И не надо палача, я сам ему всыплю.       Внутри Форта разливается холод, и он замирает на мгновение. Бим? Проклятие, как он сразу не подумал. Вот только теперь поздно. Поздно нарушить слово, данное Императором. Поздно отменять приказ. Не сейчас, когда на пороге война. Не сейчас, когда все верят в справедливость Императора. Не сейчас, когда печать Гласа Справедливости жжет плечо.       - Приведите Бима, - Форт отдает приказ стражникам. Что он там сделал? Со жрицей храма спутался? Неудивительно, что сбежал. Кажется, волчицы, хранящие заветы демиургов, неприкосновенны.       Бим смотрит хмуро, очевидно, крайне возмутившись грубому обращению и желая все высказать Императору, но, увидев своего отца, замирает, бледнея больше обычного.       - Что смотришь, негодяй, - тот говорит со сталью в голосе, - думал, что сможешь опозорить род и сбежать? Не выйдет.       Форт молча поднимается с трона и медленно спускается по ступеням, словно боясь упасть. Отец Бима уже достает плеть, а стражники стягивают с растерявшегося Бима рубашку.       - Прости, у меня не было выхода, - Император шепчет на выдохе, подойдя вплотную, а затем разворачивается и покидает помещение.       Ему хочется выть, хочется просто ворваться в зал и все там разломать, нарушив собственное слово. Хочется схватить Бима и унести туда, где не будет глупых законов, которыми так легко его сковал хитрый старик. Вот только печать жжет все сильнее и сильнее, и Форт поднимается к себе в покои и укладывается на кровать, сжимаясь весь от боли. От боли, которую чувствует его сердце. От боли, которую сейчас испытывает Бим…       Только когда печать исчезает, Форт понимает, что все закончилось. Он проваливается в дрему, пытаясь хоть ненадолго выбросить из головы случившееся, и засыпает крепким сном, дарующим облегчение после болезненных ощущений.       Поэтому Император уже не слышит, как вернувшийся Бим тихонько устраивается за его спиной, обняв его руками. Не слышит и то, как оборотень целует его. Целует на прощание. Не слышит, как тот уходит…