***
— Где был? — спросил Эйс, найдя розоволосого возле того места, где они впервые серьезно подрались. У озера, где Атай в первые дни знакомства хотел брюнета утопить, за тупые выходки. Старший только отвел немного взгляд в его сторону и выдохнул. — В городе. Портгас сочувствующе на него посмотрел и почесал в затылке, отведя немного взгляд. — Я может чего-та не понимаю… но, Мэрилин… — Мэрилин там нет… вообще. И мы больше не увидимся… Эйс не нашелся, что сказать. Но примерно представлял это чувство — разбитость… когда сил не осталось даже на гнев, и вроде бы, тебе хочется злиться, но ты даже не знаешь на кого и за что. — Может… лучше сейчас об этом не думать? Тебе восстановиться надо… — Ага… — Атай не сильно хлопнул себя по коленям, встал и пройдя в сторону Веснушки похлопал того по плечу, — спасибо за ценный совет… эта первая умная вещь, которую я от тебя слышал… — Пожалуйста… — проводил долгим взглядом парня Эйс, и тут до него дошло, — ЧТО ТЫ СКАЗАЛ?!***
Не думать… Кажется, Атай припомнил план, четырехлетней давности, когда его донимали дозорные, что они ему говорили… и как его, это все достало. Не думать… Заниматься чем угодно, но не думать… Не о Мэрилин… ни о своем долбанном обещании… После такого-та, он зарекся больше не давать обещаний, а сейчас — не думать об этом. Себе поклянется и разъест себя, как-нибудь потом, а пока — не думать… Найдя свой клинок, Атай вернулся в хижину, и вновь ни с кем не говоря, сел в угол чистить лезвие. — Он вообще, с кем-нибудь разговаривал? — спросил обеспокоенно Догра и посмотрел в сторону. Там к косяку прижался Эйс, недолго проследив за Старшим, а от фразы горного бандита, только громко фыркнул и отвернулся. — Цундере, недоделанный… — покачал головой Раф. Тренировки возобновились. В одиночку, или с кем-то, не важно… Сора, следящая за Атаем, однажды относила ему сменную одежду и попросила научить хотя бы основам обороны. Атай в тот момент нехило так завис, ибо, нашла блин, учителя. Учитель из него, как из Луффи — балерина… или дозорный. Вообще-м, аховый. За разговором проследил и Раф, и как обычно вставил ехидную, начиная заумничать на пустом месте. Это розоволосого допекло и он, взяв камушек, метко запульнул его в голову русого, а после вежливо попросил — захлопнуть вентиляционное отверстие для слов. Русый пофыркал, поругался, поматерился, но замолчал. А после началось немного — необычное. По принципу — мама утка? Вообще-м, когда Атай, объяснил, что не сможет ничему нормально научить, ибо он не мастер и не ДО ТАКОЙ степени умный, да и — ему самому, если подумать, все еще нужен учитель, то Сора пошла от обратного. Стала пытаться копировать некоторые его движения, и через некоторое время, даже не глядя за подростком, могла на автомате, совершить тот или иной маневр. Русый только громко присвистнул на это и тут же почувствовал себя… почему-то самым слабым. В смысле, офигеть, даже Луффи может глушануть какого-нибудь тупого крокодила и мужика, но… а он тут на правах домохозяйки, что ли? Коллинз, сознательно прихерел… Но однажды, Атай достижения Соры все же заметил и предложил ей тренироваться вместе, а после проверить ее полученные навыки, сперва на мелких, а потом, они пойдут сознательно искать драку. Так пролетело еще какое-то время, и вроде бы, розоволосый мог выдохнуть спокойно и расслабиться, если бы не одно — но… Две телеграммы, что принес Догра, заметив Сору и Атая на опушке, одна из которых была от Гарпа, а другая... — Это от кого? — протянул розоволосому конверт он, и Атай приняв последний, аж дернулся, не то что вздрогнул, а на самом деле — дернулся. Письмо было от Мэрилин, из пансионата. Как оно вообще до данного адреса дошло, он не знал и был несколько шокирован. Однако, само содержание, повергло в еще больший шок. — Я отойду… — предупредил Атай и двинулся в сторону чащи. — А-а-а… — протянул Догра и переглянулся с Сорой, что сочувствующие проводила «брата» взглядом и вздохнула, — А кто ему написал? Кто такая, эта Мэрилин… — Его знакомая… — выдохнула девочка и присела на камень, — надо бы устроить перерыв… Атай шел медленно, впившись взглядом в аккуратный почерк, чем-то пахнущим бумагу, и то длинное послание, что ему предназначалось. Ни камни, ни звери ему не мешали, так как волей он все отслеживал, но с каждой прочитанной строчкой, сердце ускоряло стук. С каждым ударом и новым словом, или предложением, начинало невыносимо болеть, а когда он дочитал до конца, то и вовсе замер. Глаза горели бледным и тусклым цветом в радужках. Уголки будто высохли, а дыхание сперло и не вздохнуть. Руки непроизвольно скомкали бумагу, а со стороны послышался неестественный вой ветра. Ветер подобрал его волосы, а по щекам в очередной раз скатилась соль. Хотя лицо было полностью безэмоциональным. За исключением одного — ярость, что горела розовым пламенем в его глазах. — Самоубийство? — Раф даже тарелку выронил, а рядом стоящий Мичи выругался, так как содержимое тарелки теперь оказалось на пороге. Сора лишь пару раз кивнула и протянула письмо, которая сама взяла у Атая, так как последний был в некой фрустрации, и на исчезновение письма ничего не сказал, а сероволосая, прочитав его, убедилась в самом страшном. Взяв письмо, осмотревшись по сторонам, перешагнув через суповую лужу и спустившись на траву, Раф быстро прочитал письмо, и посмотрел в сторону. — Может это не правда… хотя… — он поднес лист к лицу и вдохнул запах, — да, бумага фирменная… Но, мне кажется, ей никто не позволит, ибо лекарства… Тут до русого, неожиданно дошло и он обреченно выдохнул, закрыв глаза. — Черт… лекарства. — М? — Девушкам перед сном, в таких пансионатах, всегда дают снотворное… чтобы не было истерик, и они ложились спать вовремя. Иногда вкалывают успокоительное… Если она за то время, что была там… да… — русый нервно потер пальцами переносицу и опустил голову. — Что? — уточнила Сора. — Иногда… родиться девушкой в дворянской семье, подобное смертельному приговору. Сначала эти пансионаты… потом замуж, за кого попало… — на последнем слове черноглазый рыкнул, явно припомнив Нарейна, и мысленно захотел, чтобы тот его вспомнил и умер от икоты, — в подобных пансионатах, порядок как в тюрьме. В крайнем случае, как в сумасшедшем доме, и если девушка не подстроилась под режим… у нее только два выхода. Психбольница… или смерть. Она могла бы попытаться сбежать, и я уверен, она так и сделала, от чего, ее вернули… последствия были самые неблагоприятные и… если она не пила снотворное, а отложила приличное количество… — Передозировка… — в ужасе, шепотом выпалила Сора и сев на один из пней, зарылась пальцами в волосы. — Да уж, и если Атай догадался до всего этого, как и я… то… Рафаил недоуменно посмотрел по сторонам, затем на Сору… на письмо, и в сторону, откуда девочка вышла. — А куда пошел Атай? Сероволосая подняла голову, и немного обеспокоенно посмотрела в ту же сторону, что и Рафаил. Спустя несколько секунд, оба подорвались с места и побежали в сторону спуска с горы. Не было, ни его, ни Соры до самого вечера, да даже до ночи, а когда уже и сами бандиты, и Дадан пустились в их поиски, то довольно поздней ночью, Коллинз с Фукушимой, прибежали обратно почти в панике. — Эй! Вы совсем охренели?! Раф! От рук отбился? Сора! Мы весь лес в ваших поисках… — Дадан… — запыханно оборвал атаманшу Раф, и тяжело сглотнул вязкую слюну, скопившуюся от всей этой беготни. — Что еще? От наказания вас это не спасет, через несколько дней Гарп… — В этом-та и проблема! — теперь слишком эмоционально выдала Сора. — М? — Атай… — снова вставил русый и отдышавшись, закончил, — он пропал!***
На самом деле, поиски продлились даже не один день. Раф и Сора уже напридумывали худшего, а затем, пошли в Фуушу, где столкнулись с немного обеспокоенной Макино, которая встретила их уже на пути к бару. Дети затормозили возле нее. — Макино-сан! Атай был у вас? — Да… — растерянно кивнула барменша, прижимая руки и какой-то платочек к своей груди, а потом более взволнованно посмотрела на Рафа и Сору, — был вчера… приходил за газетой и ночевал у меня, пока кое-что не услышал… — Что? — прищурился русый. — Он услышал, о каком-то знатном господине и уже сегодня покинул меня… он был со своим клинком… а что с Мэрилин-чан? Макино села на корточки возле детей и вытянула руки, в которых лежал знакомый платок. — Атай сказал мне, что она уехала… Сора с Рафаилом переглянулись, и нервно сглотнули, но Раф успокоился и моргнув, кивнул. — Да это так… ей пришлось уехать. Она не важно себя здесь чувствует… — Вот как? Как Макино додумалась больше ничего не спрашивать, дети тоже не поняли, но были этому рады. Сора решила проводить женщину до ее бара. Очередной день подходил к концу. Русый же продолжил поиски до тех самых пор, пока не наткнулся по дороге, идущих к Макино, Эйса и Луффи. Он быстро понял, что они вообще обо всем происходящем не в курсе, так как сами где-то дни напролет пропадают. Но выхода, кажется не было. Атай был ослеплен самым настоящим гневом, и это было проблемой. А если он к гневу подмешает и холодный расчет, то вообще хренова будет… Так что, русый быстро сообразил, что если один пойдет останавливать Старшего, то не справится с ним. Холодная голова с невообразимо горящим гневом, ужасная штука. Это — кредо убийцы… А такой как Атай, с его-то умом быстро подавит в себе не нужные чувства. Да, было видно, что он совсем отчаялся. От смерти Сабо, от пропажи Мэрилин, от несдержанного обещания… А теперь самоубийство. У Рафа итак были подозрения по поводу довольной близости розоволосого с той дворянской девчонкой, и если это все не иллюзия, или влюбленность какая, то это уже реальный и веский повод для беспокойства им, а для Атая — повод для самосуда… Русый решил все рассказать Эйсу, с тем условием, что он отправит Луффи к Макино, так как Рафаил действительно теперь не хотел и даже, прилично боялся, что увидят они с Эйсом, и что бы предстояло увидеть Луффи… Атай, здесь у всех непосредственно ассоциировался с неким примером/братом/другом/соперником, но близким человеком. И потерять его сейчас было бы немыслимо. До Эйса все же волнение дворянина дошло, и когда внутри зашевелилось какое-то нехорошее предчувствие, он согласился и отправил Луффи к Макино, а сам скооперировался с Рафом. Тогда-то Коллинз все ему и рассказал. А сказать, что Эйс был в шоке, это ничего не сказать. Далее не сговариваясь, оба кинулись к вратам Серого Терминала. В то время, как по дороге к порту, уже начиналось то, чего они боялись…***
Розоволосый беспристрастно стряхнул кровь с клинка взмахом, и окинул жутким взглядом несколько серьезно-раненых сопровождающих дворянина и обернулся на забившегося в стенку мужика. Во взгляде проскользнуло отвращение, а глаза снова вспыхнули ярким розовым пламенем и даже на миг показалось, что какая-то неестественная аура окутала подростка, от чего даже одежда немного колыхалось, на лице и шее пролегала жуткая тень… от нее глаза лишь более яснее и зловеще горели. Мужик жалобно вопил, смотрел по сторонам, думал куда кинуться, чтобы бежать, а на лицо от ужаса уже накатывал град из соплей и слез. Было мерзко… Розоволосый начал медленный шаг в его сторону, крепко держа катану в руке. — А… а… а… что ты сделал?! — завопил мужик, — Что тебе надо от меня? Чего ты хочешь — денег? Парень остановился и немного наклонил голову в бок, теперь во взгляде было самое четкое презрение. — У меня все есть… все в экипаже… там все деньги, забери… и… и… уходи, только не трогай меня пожалуйста… Он до мерзости жалко скатился по стенке. Розоволосый окинул его безразличным взглядом и понял, что — ничего не чувствует. Ему будет все равно, даже если он отрубит ему голову. Ему лень сейчас думать над тем, что есть мучения и получше, и пострашнее, ему лень читать проповеди, нотации, задвигать какую-то невероятно пафосную речь. Лень. Он ничего не чувствует. — Я слышал… — начал мальчишка, — что вы — знать… якобы прислуживаете Тенриюбито… — А? — Это означает — Небесный Дракон, да? Вы по статусу ниже… кто вы? Ящерицы? Змеи… Жабы? Кто? Дворянин вовсе свернулся калачом, закрывая себя руками, а мальчишка безэмоционально провел пальцами по пятнам крови на лезвии и посмотрел на них. — Если я отрублю тебе голову, Горыныч… какого цвета кровь польется из тебя? На вопрос послышалось премерзкое и высокое всхлипывание. Розоволосый помолчал еще с минуту и обернулся на раненых слуг. — Они-та смертные… у них появился шанс на жизнь… а ты… ты убил ее… В вашем королевстве воздух сгнил… В вашем мире не могут жить люди… лишь земноводные твари… мне кажется… я убью крокодила на ужин… и как бы ты не вопил, на каких бы языках ты не разговаривал… я не услышу… Я просил моих братьев мне не уподобляться… но ты вынудил меня… ВЗМАХ И КРИК!***
Когда Атай вернулся к ущелью, ведущему более быстрым путем к вратам, он в последний раз взглянул на берег и море, задержался… сгорбился, и таща за собой меч, пошел в обратном направлении. Так он шел минуты три, пока не увидел чью-то тень на земле и поднял голову. В чёрных, пустых глазах было такое равнодушие, будто парня лишили чувств, он лишь на миг остановился рядом со встретившим его, а после обошел и продолжил свой путь. Уже прилично стемнело. Раф и Эйс, обрыскавшие весь город, бежали вперед, и останавливались возле переулков, а когда выбежали обратно, то с ужасом уставились на следующую картину. Атай, в сопровождении Гарпа. У обоих на лицах жутковатые тени, холод и пустота, у обоих в глазах какая-то леденящая бездна, а в руках Старшего, окровавленный клинок. — Этого я и боялся… — вырвалось у Рафаила, когда он увидел их. Разговор, по возвращению в хижину, ждал не хилый и до ужаса тяжелый. Эйс, Луффи, Сора и Раф, прятались в одном из шалашей и даже боялись зайти в хижину, настолько был весомый разнос. Клинок валялся у крыльца, закутанный чем-то, среди прочего мусора. А ужас, охвативший все пространство какой-то вампирской энергией, длился от силы час или полтора… Когда все закончилось, Атая вывели из хижины и повели куда-то за дом. Эйс вышел к краю шалаша, вспомнив, что за домом есть земница, где когда-то обитал их пес. Там же закапывали кости всех убиенных ими животных. Дверь в земницу открыли, розоволосого отправили туда и закрыли на ключ. Но у мальчишек и девочки, явно не хватало теперь смелости, спросить, что это значит. Луффи весь затрясся и опустил голову в колени, чтобы не плакать. Эйс на сей раз был бледнее мела, как и Раф. В голове на миг отдалась та, самая фраза, кинутая розоволосым в день смерти Сабо.Чтобы не случилось… кто бы вас не вынуждал… не марайте руки, какой-бы тварью ни был ваш враг… хорошо? Это вас не стоит…
— Черт! — брюнет со всей силы ударил ребром кулака по косяку, заставив на миг всех вздрогнуть, и прижавшись к нему спиной, скатился вниз, зарывшись пальцами в волосы и согнувшись. На небе собрались тучи и начал капать дождь. Детей позже позвали внутрь хижины, а Гарп стоял возле земницы до самой глубокой ночи. Старший из его внуков до сих пор молчал, сидя на земле и подобрав к себе колени. — Я не думал, что до такого дойдет. Мне же говорили, что ты не брал целый год в руки катану… с чего вдруг? Розоволосый отвернулся, посмотрев в другую сторону. — Они убили ее… — И это повод, чтобы убивать самому? — достаточно равнодушно спросил Монки Д старший. — Я убил не людей, старик… — Да? А кого же? — Рептилий… если, драконы, логически — рептилии… то я убил их разновидность… Монки Д старший усмехнулся, и отвернувшись от временной «тюрьмы» бунтовщика, вздохнул. — Да уж… я тебя не за тем, сюда привез. А ты все глупостями занимаешься. В таком случае… сиди здесь до тех самых пор, пока не остынешь. Как только попросишь выпустить тебя — сам… значит ты все осознал. Ответа не последовало. — Клинок я заберу, — Гарп забрал руки в карманы и вернулся в хижину, оставив розоволосого со своими мыслями. Тем же вечером, все узнали еще две новости. Сора отправляется в академию дозорных. А Рафаил — возвращается в Роммель…