Чёрная Кровь: Заложник Императора

*** « – Позвольте дотронуться до вас здесь, Ваше Величество? – Но ты уже дотронулась! – Ах, простите мне мою вольность… » Стук в дверь раздаётся как раз в тот момент, когда Джи захлопывает старый фривольный роман и уже собирается отбросить его в небольшую кучу ранее отбракованных произведений на краю широкой кровати – кстати, кровать эта почти точная копия той, что стоит в спальне Рохана, только балдахин зелёного цвета и подушки потолще. А вот сама комната, в которую поселили Джи несколько дней назад, отличается от апартаментов императора сильнее: вместо щели под потолком – настоящее окно с толстым мутным стеклом и чудесной грубой решёткой, настолько проржавевшей, что кажется, ей не меньше пяти сотен лет, но зато нет книжных полок. Однако спальня-библиотека Рохана рядом, на этом же этаже, и Джи время от времени наведывается в неё, таская книги. Собственно, это единственное, чем он занимается в последнее время. Ну ещё, конечно, их чтением и сортировкой. Увлекательнейшее занятие, между прочим. Год назад Джи отдал бы всё за возможность целыми днями валяться в постели, поедая вкусняшки и следя за чужими приключениями в выдуманном мире, но прошла уже неделя – и занятие это начинает надоедать. Тем более, что неожиданные скачки настроения заставляют то и дело бросать одну книгу и браться за другую. Стук повторяется. Джи игнорирует его снова. После третьего дверь открывается без разрешения, и в комнату заходит слуга с торчащими дыбом волосами и в кожаной куртке без рукавов. Окинув вытянутые ноги Джи пустым взглядом, Джагжит открывает было рот, но тут же замирает, склоняется и только после этого сообщает: – Его Величество зайдёт к вам до полудня, желаете подготовиться к его приходу? – Нет. – Как будет угодно. Снова пародия на поклон и кивок в сторону открытой двери. Порог перешагивает Лал, вооружённый тряпкой и кувшином – ну конечно, ведь подготовить комнату им никто не запрещал. И пока один занимается избавлением горизонтальных поверхностей от пыли и грязной посуды (в последнее время у Джи обнаружился прямо-таки зверский аппетит), второй придирчиво складывает раскиданные книги в аккуратные стопки, выбрасывает из ваз яблоки с потемневшими боками, взбивает подушки, поправляет одеяла, двигает кресло… в общем совершает кучу ненужных телодвижений. Они едва успевают закончить, как дверь снова распахивается (на этот раз – без всякого предупреждения), и вместе с Роханом в комнату входит кто-то ещё. Кто-то в маленьком пышном платье тёмно-синего цвета с зелёным отливом. И с такими же сине-зелёными волосами, мелкими волнами сбегающими на спину почти до колен. – Лилавати? «…нет, это не я!» Пока голос-мысль звучит в голове, девочка смотрит в пустоту, а руки Рохана опускаются на её плечи. Взгляд же самого императора направлен на Джи. – Вы знакомы? «Мы знакомы?… В смысле, что мне ему ответить?» «…нет! Не говори ему ничего!» – Я видел её в купальне. – И всё? Рохан подталкивает девочку дальше, к креслу у окна – она послушно делает несколько шагов, но замедляется и останавливается, словно мячик, который пнули и тот немного откатился. Сравнение с игрушкой становится ещё более явным, когда император подхватывает её и усаживает в кресло, будто куклу. «…странная у тебя комната, Ситар.» «Вроде нормальная… смотри, тут даже окно есть.» «…я не про это… она словно…» – И всё же мне кажется, что вы как-то связаны, – Рохан вновь подаёт голос, обходя кресло и останавливаясь около окна, но не спуская взглядом с Джи. – Никак не могу понять… как она узнала, где ты? И как смогла сказать об этом? – Сказать? «Лила, разве не только я тебя слышу?» «…ну… это…» – Именно, – переплетя руки на груди и прислонившись к стене, Рохан прищурился. – Честно говоря, это несколько шокировало слуг. Видишь ли, прошло уже почти пять лет, как Лиливати не открывала рта… и вообще не делала ничего по своей воле. «Ах, вот как?» «…я не хотела… чтобы ты умер…» «И поэтому ты вернулась в своё тело и рассказала императору, что я в Старом городе?» «…» «Но если ты можешь вернуться, почему… не останешься в нём? Тебе нравится быть бесплотной?» «…нет! Я не могу!» «Но как же…» «…тебе не понять! Это как попасть в очень тесное место, где нельзя пошевелиться… где нет ничего… только крохотная щель… И теперь, когда Он понял, что я ещё здесь, Он снова попытается запереть меня в теле! Не позволяй Ему, прошу… Вели Ему прекратить!» – Я сказал что-то смешное? Джи вынужден спрятать горькую ухмылку. Но слишком уж это: «вели ему прекратить» – прозвучало наивно. – Нет, просто я всё гадал, откуда вы узнали… а оно вот, значит, как… – Так ты отрицаешь? – Отрицаю что? – Связь между вами. «Послушай, может, так будет лучше? Разве ты не хочешь снова ходить своими ногами и видеть глазами? Кушать вкусные блюда, купаться, спать в мягкой постели? Играть…» «…нет! Это… больно. Каждый раз, когда старики поют свои песенки, меня разрывает на маленькие кусочки… Я боюсь, что однажды не смогу собраться обратно…» Вместе со смыслом Джи передаётся и отголосок тянущего, жутко противного чувства. Секунду назад он собирался ответить, что лечение не всегда бывает приятным, но такое… А если Лила права? И то, что с ней делают – ей не помогает, а идёт только во вред? – Джитендра? – Да, Ваше Величество. – Как ты? Тебе нехорошо? Ладонь сразу невольно ложится на живот – незаметный, прикрытый складками халата. – Нормально, Ваше Величество… Для этой девочки… ничего нельзя сделать? Как она… стала такой? «…Ситар, нет! Не спрашивай!» – Ну… – взгляд Рохана соскальзывает на закрытую двери, задерживается там на пару мгновений и перетекает к книгам на краю кровати. – Это не то чтобы является тайной, просто неприятная история. Она была вторым заложником, присланным во время войны, чтобы убить меня. Но если в первом распознать убийцу оказалось нетрудно, то это дитя… из неё сделали живую магическую бомбу. Враг на войне часто использовал подобное, превращая ганда в оружие и насылая на нас… но её я убивать не хотел. И приказал Калидасу найти способ снять чары. Его попытка увенчалась успехом, но не совсем: после ритуала разум покинул Лилавати. «Лила, почему ты не хотела, чтобы я знал? Ведь это…» «…это гадко!» «Лила…» «…они сказали, что у меня будет много игрушек… что я должна просто произнести несколько слов, как только увижу императора… они не говорили, что потом будет так больно… что будет больно так долго… так долго, что я почти исчезну…» – Тебе жаль её? Джи моргает и стирает влагу, выкатившуюся из глаз. Пожалуй, он стал слишком чувствительным. – Со всеми что-то происходит… – пытается улыбнуться, – меня вон тоже заколдовали. – Ну, по сравнению с ней, тебе достался пустяк, – хмыкает в ответ Рохан. – Насколько я понял, что-то вроде страховки на случай, если собственные ненависть и жажда убийства окажутся недостаточно сильны. – О, понятно. Благодарю за разъяснение, Ваше Величество. Насмешливое выражение на лице императора растворяется – и взгляд Рохана снова превращается в спокойный и внимательный, но не менее подозрительный, чем до этого. – Ну, что же… раз ты и правда ничего не знаешь, я отведу её обратно. Отдыхай. «Ты можешь остаться?» «…» «Лила?» – Ваше Величество? – Да, Джи? Впервые он назвал его коротким именем. С той кровавой ночи никто не называл его так… Джи облизывает губы, глядя на остановившуюся посреди комнаты девочку, на её ладошку, зажатую в большой руке Рохана. – Ваше Величество, то, что вы думаете, может помочь Лиле, на самом деле приносит ей лишь страдания. Пожалуйста, не мучайте её больше. И без того небольшие глаза Рохана сужаются, но он продолжает молча смотреть на Джи, будто ожидая какого-то объяснения. Но тот лишь опускает взгляд на закрытую книгу в руках: «Настойчивая влюблённая». И откладывает её. – Хорошо, но когда-нибудь мы поговорим об этом. Хлопает дверь, и Джи заполняет разочарование. Вообще, он бы не отказался, чтобы император побыл тут немного дольше. Но даже присутствия Лилавати больше не получается ощутить. Кстати, он и правда давненько не чувствовал её рядом. Интересно, что она имела в виду, когда сказала, что его комната «странная»? *** – Но я хочу его увидеть! – Лучше не стоит, господин. – Почему?.. Просто скажи, где его камера! Я сам схожу! – Господин… Продолжая мять уже высохшую тряпку, Лал косится на Джагжита, чистящего ковёр от несуществующей грязи. Когда-то давно этот жилистый слуга с непокорными волосами был таким же молчуном, как и сейчас, правда с более нахальным взглядом и высоко поднятой головой. Но в последнее время Джи почти не видит его глаза. Зато чувствует нечто… очень похожее на ощущение пристального взгляда. Нет, сильнее. Скорее всего слуге приказали следить за состоянием Джи, но разве для этого ему не надо водить руками над телом и всё такое? Неужели способности Джагжита позволяют анализировать подопечного даже на расстоянии? Впрочем, это неважно. Одного увеличившегося живота достаточно, чтобы дать всем понять: его беременность развивается слишком быстро. А тело совершенно вышло из-под контроля. Джи уже и забыл, что значит быть не в этом пограничном состоянии между полами… но сегодня его взволновало другое. – Я хочу видеть Секара. – Прошу, господин, поговорите об этом с Его Величеством… – А где он? –…я… простите, я не знаю, господин… – Да, я тоже! Раздражение, дикое раздражение скопилось внутри. Его бросили, о нём забыли! Только слуги приходят и торчат тут изо дня в день, но нет больше совместных с другими заложниками посещений купальни, нет Санджи за стеной… И пусть он может бродить по башне почти без ограничений, искать камеру арвинца под взглядами вездесущих стражей довольно… неудобно. Зачем он ему? Можно сказать, что просто так. Просто Джи вспомнил, что не видел этого крепкого парня со дня смерти Дурги. Что с ним? Как он? Арвинец с самого начала показался ему самым нормальным из всех. И теперь, когда у Джи появилось немного свободы и целая прорва времени, которое совершенно некуда деть, почему бы и не навестить Саши Секара? Ведь возможно тот ещё таит зло на императора и вряд ли знает, что возлюбленным убитой девушки был Васу, а виновником смерти – её собственный отец. Но раз слуги упёрлись, можно и сменить тему. – И всё-таки, как же хорошо, когда в комнате есть окно, – Джи вздыхает и сползает с кровати, босыми ногами шлёпает по ещё сырому ковру и опирается на подоконник. – Если бы знал, что после побега получу столько привилегий, сбежал бы давным давно. Серое небо местами почти почернело, дождь забрызгал и без того мутное стекло, но у основания башни всё ещё можно разглядеть огромный длинный сарай. Оттуда часто доносится стук. Джи прислушивается и улавливает что-то даже сейчас, сквозь шелест дождя. – Вам повезло. Неожиданно голос Джагжита раздаётся прямо над ухом. Джи поворачивает голову – и в поле зрения попадает острый смуглый подбородок, покрытый мелкой щетиной. Похоже, слуга решил наконец-то прервать затянувшееся молчание. А заодно и отдохнуть от ненужной чистки ковра. – Что ты имеешь в виду? – Знаете, как обычно поступают с беглецами? В империи смертная казнь предусмотрена только для тех, кто сам отнял чужую жизнь или стал причиной чьей-то смерти, но воры, беглые рабы и крестьяне, прочие преступники – если их не забрал хозяин или решил наказать, оказываются в тюрьме… Так вот, если известно, что какой-то заключённый уже сбегал, его не просто запирают в камере, нет, его приковывают к стене. Без возможности пошевелиться. Около месяца такой человек проводит в собственных экскрементах, получая раз в день кружку воды и немного каши из гнилого зерна. На самом деле, из тюрем очень редко сбегают, потому что знают – если их поймают вновь, долго они уже не протянут. Даже если тело продержится какое-то время, с рассудком придётся расстаться… Поэтому я и сказал, что вам повезло, господин. Шея у Джи затекла, и он, упёршись в подоконник локтями, складывает голову в чашу из ладоней. А о стекло продолжают разбиваться всё новые и новые капли дождя. Речь Джагжита была довольно вежливой и почтительной – похоже, он ещё не вернулся к своему прежнему хамству, но можно ли принять этот рассказ за первый шаг к примирению? Или Джи только кажется, что несмотря на случившееся, они ещё могут вернуться к былым отношениям? Пусть не друзей, но и не врагов? – Я не преступник, – отвечает он после раздумий. – И я ничем не заслужил заключения в этой темнице. – Конечно, господин, – раздаётся уже за спиной. Джагжит возвращается к чистке ковра. *** Ночь. За узкими щелями окон ярко сверкают морозные звёзды. Джи спускается в купальню, хватаясь за стену – у него сильно кружится голова. Но желание забраться в тёплую воду заставило вылезти из постели и отправиться вниз. Сегодня к нему заходил Васу, недавно вернувшийся из царства Мирра – правда, не совсем понятно, зачем. Не затем же, чтобы сообщить о нелицеприятных слухах, наполнивших город? – Ты не волнуйся, никто не сможет добраться до тебя. Но я должен знать, откуда просочилась информация. В стране сейчас и так неспокойно, а тут ещё это… Речь Второго Советника была довольно свободной, словно это не второй их в жизни разговор, а сто второй, и предыдущие сто прошли в непринуждённой обстановке. Но Джи не чувствует себя оскорблённым, наоборот – хоть кто-то говорил с ним просто, без притворного почтения или затаённой обиды. А ещё именно от Васу он узнал, куда пропал Рохан. Оказывается, тот целую неделю проводил встречи со знатными родами во дворце… но сегодня утром уехал последний гость, и император уже должен вернуться в башню. Так что спускаясь по каменным ступеням, Джи чувствует странный трепет в груди, одновременно желая и не желая столкнуться с Роханом в купальне: с одной стороны, ему хочется увидеть его, возможно, даже попытаться прочесть что-то в душе… а с другой – показываться Рохану с этим уродливым животом, да ещё и без одежды, немного стыдно. Задумавшись, Джи рассеяно отступает в сторону, пропуская поднимающихся навстречу людей: Санджи в длинной белой сорочке и бредущего следом Джагжита. Но только прижавшись к стене, вдруг осознаёт, что именно ему напоминает эта картина. «Так вот оно что!» «Ну конечно, Лила же говорила, что теперь к императору водят Санджи!» «Значит, добился-таки своего, потаскун? Джагжита тебе было мало?» Горло сжимает, глаза начинает щипать. А Санджи выбирает именно этот момент, чтобы покраснеть и опустить глаза. Джагжит же молча и вежливо склоняет голову. Его сдержанность… возможно, всё это время он вёл себя отстранёно не из-за Джи, а из-за предательства Санджи… С другой стороны, разве тот мог сказать «нет» императору? Джи долго не решается пошевелиться. Только когда удаляющиеся вверх шаги почти стихают, поднимает глаза к нависшим на головой ступеням. Но слёзы всё равно переливаются через край и горячим потоком заливают лицо – в этот момент он ненавидит себя так же сильно, как и императора, и эту башню. И этого ребёнка, превратившего его в постоянно хныкающее ничтожество. «…тебе больно?» «Нет. Я просто хочу исчезнуть.» «…нет, нельзя. Я не хочу, чтобы ты исчез. И тебе лучше вернуться в ту комнату…» «В ту?» «…да, тебе нужны силы. А башня вытягивает их из тебя, как солнце воду из лужи.» «А моя комната?» «…там всё наоборот. Там уютно. Если хочешь, я побуду с тобой… Только ты должен провести меня за порог.» «А сама ты не можешь? В мою камеру, помниться, ты смогла проникнуть…» «…нет, не смогла. В тот раз ты сам протащил меня, неужели не помнишь? Я лишь ухватилась за твоё желание…» «Правда? Нет, не помню… но голова у меня и правда чуть не лопнула…» От Лилы приходит что-то похожее на смешок. И краем глаза Джи замечает облачко блестящей пыли, зависшее у плеча. Не такое чёткое, как в «доме Гаури» – видимо, ей действительно пришлось нелегко и потребовалось время, чтобы восстановить силы. «Да, давай вернёмся. Я как раз нашёл… несколько забавных рассказов.» Джи опускает взгляд вниз, на лестницу. Кто знает, не окажись рядом Лилы, чтобы он сейчас сделал? Тяжесть в груди не уменьшилась, злость не прошла, разочарование продолжает стучать в висках, но разум находит силы, чтобы заявить: «Рохан тебе ничего не должен, а то, что он чувствует к тебе что-то, ты внушил себе сам». Может, и так. *** Джитендра дремлет, положив раскрытую книгу на лицо и тем самым закрывшись от света. Он не слышал, как открылась дверь, но внутри что-то вздрагивает – и Джи чувствует, как кровать проминается под чьим-то весом. А ещё – робкое прикосновение к своему животу невесомой, но широкой ладони. Рохан. Искушение продолжить притворяться спящим велико… но ладонь сползает ниже, и Джи скидывает её так резко, словно упавшего с потолка мерзкого паука. – Я тебя разбудил? Убрав книгу с лица, Джи подтягивает себя, усаживаясь спиной к подушке, всё ещё чувствуя удар ребром ладони. Тем самым местом, столкнувшимся с рукой императора. – Чем обязан визиту? – после сна голос звучит глухо и хрипло. – Ваше Величество всё-таки вспомнило о моём существовании? – Мне казалось, что моё присутствие… негативно влияет на твоё настроение и состояние. Разве это не так? – Да уж, оказаться избавленным от вашего общества – это как раз то, о чём я мечтал! – Именно так я и подумал. Рохан отвечает спокойно, без насмешки или сожаления – и Джи уже жалеет о своих словах: кажется, для сарказма формулировка была выбрана не совсем верно. Но подумать об этом подольше ему не дают – император подсаживается ближе и снова кладёт ладонь на его живот. И в тот же момент тело Джи странным образом напрягается и обращается в камень. – Так значит, это правда… Ты хочешь побыстрее разродиться? А вдруг ребёнку повредит… такая скорость? Или тебе? На этот раз в голосе Рохана звучит горечь, или Джи ощущает её через прикосновение? – Это не я, – отвечает он хмуро. – Мне уже кажется, что это тело вообще не моё… Но если подумать, возможно, вы правы. Если что-то плохое должно случиться, чем дольше ждёшь – тем стр-… хуже. – Ты боишься? Рохан склоняет голову к плечу, и внимательный взгляд его, кажется, проникает в самую глубь смешавшихся мыслей. Тут же начинает ныть низ живота. Но Джи мотает головой. – Просто мне надоело просыпаться и обнаруживать себя в чужом теле. Словно какая-то пытка или проклятье… знаете, как в том рассказе про зачарованный камзол, который виконт приказывал сжечь, изорвать, выбросить в море, но тот всё равно возвращался каждое утро целый и невредимый. – Немного… да, думаю, немного я тебя понимаю. Снова горечь, но на этот раз вперемешку с насмешкой. Рохан отводит взгляд, поднимается и отходит к двери. Джи пытается придумать хоть что-нибудь, чтобы спросить, задержать его… но так ничего и не произносит. Потому что не может объяснить себе, зачем это нужно. А ночью начинаются схватки. __________________ Следующая глава: Незваный гость