Чёрная Кровь: Заложник Императора

*** Что это за чувство? Откуда оно? Сколько ещё продлится? Почему так нестерпимо? Снова один. Снова в кровати. Снова не нужен. Но что-то мешает уйти в мир книг и отрешиться от реальности. Мысли. Они в его голове. Назойливые, будто жужжание комара. Впрочем, какие комары, когда зима за окном? Холодно и одиноко. Быть может, ему лишь показалось? Быть может, Джитендра сам всё это придумал? И Рохан на самом деле не испытывает к нему ничего? Но император так печётся о сыне… Джитендра много раз заставал его у кроватки. Заставал мысленно. Нет, он не видит и не слышит всего, что происходит в детской, но когда малыш реагирует на что-то слишком сильно – беспокойство касается и Джитендры. И в то же мгновение он отправляет своё сознание в полёт. Правда, видеть, как сын радуется отцу, невыносимо. Наверное, это называется «ревность». Прошёл почти месяц, но Рохан так ни разу к нему и не пришёл. Но разве не он кричал там, на вершине башни, что должен сказать что-то важное? Может, Джитендра не так его понял? Интересно, когда это началось? Это недовольство? Когда император успел стать настолько необходимой частью существования Джи? Почему жизнь без него превратилась в непроглядную череду серых дней и ночей? Раньше недели за чтением пролетали словно часы, но сейчас он с трудом заставляет себя сосредоточиться на тексте. Да и сколько уже можно читать?! Надоело! Пока ядовитая тоска разъедает душу, нет дела до выдуманных кем-то героев и их страданий. Ему нужно что-то придумать. Чем-то заняться… Может быть, тренировкой? В книгах часто говорят: «физические нагрузки – лучшее лекарство от душевной боли» – но для этого надо хотя бы заставить себя вылезти из кровати… Завтра. Он сделает это завтра. И Джитендра действительно начинает новый день с зарядки. Более полугода он не тренировался нормально – и его тело ослабло. Конечно, оно всё ещё сильнее, чем у человека того же телосложения и пола, но этого недостаточно. А что если именно из-за дряблых мышц Рохан и не хочет больше видеть его? Или императору настолько не нравятся короткие волосы? Но они уже отросли ниже плеч… Нет, это уже смахивает на истерию. Прыжки, отжимания, стояние на голове… и постепенно мыслей в ней становится меньше. Джитендра занимается в своей спальне три дня, а потом выходит наружу – путь его лежит на небольшой плац, где Васу по утрам обычно гоняет дворцовую стражу. Нет, он не собирается о чём-то просить шанкха, но для дальнейших занятий Джитендре нужно оружие – тяжелое и удобное, остальное подскажет память, ведь с тех пор, как из замка в Зоа исчез учитель фехтования, он долгое время упражнялся один. В корзине с инвентарём как раз находится несколько тренировочных шпаг. Шпага – не меч, она легче, тоньше и принцип фехтования совершенно другой. Но на первое время хватит и её. Через неделю после начала своих тайных тренировок Джитендра натыкается на слугу. Не то чтобы он раньше не попадался людям на глаза, но в этом закутке на заднем дворе – невидимом ни из одного окна и скрытом от случайных взглядов старой беседкой и высокими зарослями – его поймали впервые. Однако, это не повод куда-то бежать или прерывать уже начатую серию упражнений, или даже удивляться, когда спустя какое-то время у тренировки появляется наблюдатель. – Неправильная серия шагов, – раздаётся за спиной. Приход Васу Джитендра заметил около получаса назад, но замечаний от него не ожидал. – Вы знаете арвинскую вязь? – Конечно. «Арвинской вязью» зовётся набор хваток и положений тела, легко перетекающих друг в друга, способный – в теории – отразить любую атаку. И это совсем не секретная техника. Но хорошо, когда есть учитель, способный заметить неточности и направить в нужное русло. Однако под надзором Джитендра занимается всего пару дней – когда Васу убеждается, что привел в норму все его неправильные формы, снова оставляет одного. И даже слуг, первое время появлявшихся следом за теперь уже Первым Советником, больше не видно. Но одиночество уже не кажется Джитендре таким уныло-постыдным – и в последнее время он даже почти не чувствует себя жалким. Разве что обиженным, подавленным и забытым… На самом деле, это всё очень знакомо: точно так же Джитендра с головой уходил в тренировки в замке Зоа, обижаясь на мать, сбегая от насмешек братьев и настороженных или презрительных взглядов слуг… Неужели с тех пор ничего не изменилось? А ведь он грезил, как вырастет. Как отправится в путешествие. Найдёт любимую и друзей… Быть может, ещё не совсем поздно? После вынесения приговора Джитендра ждал, что его вышлют на полуостров вместе с другими родственниками Джая Кайлаша, но когда Равиндра пришёл и спросил, хочет он отправиться с ним или остаться – Джитендра отказался. Он ещё верил, что Рохан скоро освободится и придёт к нему. Придёт и… и что-то изменит в этом мире. Но Рохан так и не появился. Интересно, как он отреагирует, если Джитендра возьмёт и исчезнет? Вот прямо сегодня, на пятьдесят пятый день после смерти Калидаса? Погода кажется подходящей для подобного настроения. С каждым днём всё теплее и в воздухе уже во всю пахнет весной. Солнце светит нежнее, готовятся лопнуть набухшие почки и выпустить первые зелёные листья. Хочется улыбнуться высокому небу и отпустить душу в полёт. Далеко-далеко, чтобы никогда не вернуться… Ксандрия, Интертега, Вивет – столько мест ещё есть на свете, где он никогда не был, столько людей и ганда, которых не видел… На полуостров можно и не спешить, но найти Тауруса и убедиться, что тот ничего не натворил – обязательно! Столько дел… стольким можно заняться! Ведь Джитендра наконец-то свободен. Свободен… и может делать всё, что пожелает. А почему бы и нет? Он достаточно ждал. Но уходить просто так совершенно не хочет. А значит – пойдёт к Рохану сам! Вообще-то Джитендра давно думал об этом, просто не решался. Боялся, что его не поймут, осмеют и унизят… Но если и так, то и пусть! Пусть Рохан всё ему скажет в лицо! Это лучше, чем ждать. Лучше, чем жить, бесполезно надеясь! …надеясь на что? На каплю внимания? Презрительную усмешку или тёплое прикосновение сильных рук? Это нелепо! Но как же хочется снова оказаться во власти объятий императора – в этом стыдно признаться себе и ещё стыднее – кому-то другому. Словно принять поражение. Но что такого? Да, он – сдаётся! Сдаётся, чтобы положить конец своей пытке. Сегодня. Он сделает это сегодня. Когда солнце начинает клониться к закату, Джитендра заканчивает тренировку и привычно приказывает принести в его комнату воду. Он стал мыться каждый день. Быть может, ганда и способны тренировать тела намного дольше, чем обычные люди, но потеют они точно так же. А после тщательных водных процедур, Джитендра с трудом дожидается темноты. Радостное волнение борется в нём со страхом. Да, он решился, но сердце ходит в груди ходуном. Хорошо, что ранней весной день кончается всё ещё быстро, а жизнь во дворце уже не так оживлённа, как месяц назад. В последнее время тайком находя Рохана, Джитендра всё чаще заставал его в кабинете одного, и знает, что иногда император читает и пишет письма, иногда просто пьёт вино, стоя у окна, порой чертит или рисует – что-то похожее на изображение корабля по частям, и что сегодня он скорее всего снова будет один. Тоже один. «Рохан настолько не желает видеть меня, что даже предпочитает пить в одиночестве», – вот что раньше крутилось в голове у Джитендры, но в этот вечер он впервые не ощущает обиды. В конце концов, это возможность. Форма одежды – ночная. Длинная сорочка до пола и шерстяная накидка с капюшоном, чтобы спрятать лицо. Незаметно передвижение по дворцу давно вошло в привычку. Слуги, солдаты… не миновать только охрану у дверей кабинета. Перед лицом скрещиваются две тяжёлых секиры. – Кто такая? От волнения Джитендра не может сразу ответить. Он не думал, что его не узнают. Но оказывается, вот что может случиться, если почти два месяца прятаться ото всех во дворце. – Милорд… приказал… Когда шёл сюда, Джитендра уже был готов к косым взглядам и даже ухмылкам – с подобным он часто сталкивался в башне – но раз уж так получилось, признаваться ведь не обязательно? Вот он и выдаёт эти два слова тоненьким голоском, плотнее натягивая на лицо капюшон. Его больше не спрашивают ни о чём. Но и внутрь пропускать не спешат. Вместо этого один из стражников, почти такой же огромный, как Васу, стучит дважды в дверь. – Что? – доносится нетерпеливое из кабинета. – К вам тут дама, Ваше Величество! – Гони в шею, я никого не жду! – Слышала? Пошла прочь. Охранник груб, но не зол. Он не кричит, а просто лениво произносит эту грубую фразу. Возможно, он принял Джитендру за резвую служанку, решившую навязать своё общество императору… ну… Нет, это глупо. Джитендра отходит за угол. А потом представляет себе кабинет. Он видел его много раз, наблюдая за Роханом, так что переместиться туда не составляет труда. Просто он так давно не использовал эту способность, что забыл о ней. А ведь мог даже из спальни не выходить… Этот кабинет больше, чем тот, в башне. Здесь много пустого пространства и окон, но стол почти точно такой же. И точно так же завален стопками бумаг, конвертов и папок. Рохан быстро пишет, склонившись к перу. Щурится. Болят глаза? Он устал? Тихий треск вылетает вместе с искрами со спинки кресла. В тот же момент император хватается за меч. И только потом вскидывает взгляд. Джитендра касается тонких шнурков под подбородком, но тянуть за них не спешит. Пальцы онемели, а в ногах образовалась противная тяжесть. Как быть? Сбежать? Притвориться, что случайно сюда заскочил? Рохан смотрит настороженно. И Джитендра понимает, что забыл скинуть капюшон. – Побеспокоил? Спросить получается довольно спокойно. И неважно, что горло сжало от страха – страха, что настороженность на этом усталом лице сменится презрением, раздражением или насмешкой. Но всё, что он видит и чувствует от императора – изумление. – Рохан? – А? Да? Джитендра? Это правда ты? – А ты ждал кого-то ещё? – Нет, я не… Странный разговор. Но дышать становится немного свободней. – Ты… пришёл попрощаться? – вдруг спрашивает император. – Что? Нет. Почему?.. – Но ты так одет… Рывком скинув капюшон и развязав простой узел у горла, Джитендра позволяет накидке упасть на вытоптанный тонкий ковёр. – Что не так с моей одеждой? – О… Если Рохан продолжит и дальше себя вести непонятно, он просто подойдёт и ударит его. Но в этот момент взгляд Джитендры падает на горло императора. – Я вижу, ты избавился от ошейника? – А что, тебе бы хотелось, чтобы я до конца жизни носит эту дрянь? – Ну… она довольно полезна… – И унизительна. – Это да… Снова тупик. Нет, правда, ему что, действительно всё нужно делать самому? Видимо – да. До стола пять шагов. Ещё семь, чтобы обойти. – Ты хотел мне что-то сказать. Если мы выживем. Помнишь? Рохан отодвигается от стола вместе с креслом и опускает взгляд. На что он смотрит? – Или это больше неважно? Император продолжает молчать. Но его пальцы на подлокотнике кресла начинают выстукивать мелкую дробь. – Извини, – наконец произносит он. И сердце Джитендры проваливается прямо в желудок. – Ты спрятался ото всех, и я хотел дать тебе время… – Время на что? – Точно не знаю. Равиндра сказал, что у тебя шок. – И поэтому ты даже ни разу не навестил меня? – Поэтому. А ещё я ведь обещал тебе спокойную жизнь… и что не трону. Хочется сломать что-нибудь. Желательно ценное. Но и этот стол подойдёт. Схватив клинок для бумаг, Джитендра одним движением вонзает лезвие в еле заметную щель – дерево издаёт протяжный стон, по столешнице пробегает трещина, и на пол падает отколовшийся угол. Осыпается стопка бумаг. С грохотом обрушивается тяжёлое пресс-папье в виде мраморной черепахи. Вздрогнув, Джитендра закрывает глаза. Но лишь на миг. – Ты обещал. Что-то сказать. Нет, ни за что. Он не заплачет. Не сейчас. – Обещал, – соглашается Рохан, касаясь отколотого края стола пальцем и ведя по нему до ещё удерживаемого Джитендрой клинка. Добирается до его запястья. И хватка слабеет, отпуская холодную стальную рукоять. Джитендра позволяет чужой ладони скользнуть вверх до плеча. Потом пальцы Рохана дотрагиваются до его подбородка. И губ. – Просто я хотел выбрать время и место. Сам. Джитендра не знает, что ответить. Всё его существо трепещет. Он больше не зол. Не испуган. Но замер, словно с приставленным к сердцу ножом. Одно движение и конец. Так опасно. И так горячо. Прикосновения Рохана обжигают, от них хочется бежать со всех ног. – Я так долго ждал… От сказанных тихо слов по спине сбегает нервная волна. Ноги подгибаются. Но Рохан тут же ловит его и усаживает к себе на колени. Снова это приятное чувство. Этих объятий. Словно Джитендра в самом надёжном и безопасном на свете месте. Его обнимают, прижимают к большому и сильному телу. И снова ему хочется в нём раствориться. Остаться здесь навсегда. – Я тоже. Но ты всё не шёл. Шеи касаются губы. Вместо ответа. Ладони Рохана спускаются по животу вниз, но замирают. Джитендра чувствует его опасение. И кладёт свои ладони сверху, направляя дальше вниз. – Если ты не против, я не буду меняться… – Не меняйся. Выдох в шею. Чуть дрогнувший голос. Только от этого мышцы сводит сладкая судорога. И тут сквозь тонкую ткань член обхватывают сильные пальцы. – Больно? – Нет… мне хорошо. Джитендра чувствует нарастающее возбуждение Рохана, но как ему разделить с ним своё? Быть может… если он смог убить, поделившись желанием смерти, то сможет передать и другое чувство? Его ладони всё ещё на руках императора. Он чувствует их тепло и даже биение пульса. И если соединить со своим… – Я не могу больше… – сипло и тяжело выдыхает Рохан. Заставляя сжаться. И так же ответить: – Хорошо. Я готов. Я хочу, чтобы ты вошёл. И всё же Рохан медлит. Его пальцы сильнее обхватывают член Джитендры, губы касаются затылка, опаляя дыханием. – Я не уверен, что смогу быть нежным… – И не надо. Я к этому всё равно не привык. Хриплый смешок. Обхватившие за живот и поднявшие в воздух руки. Снова край стола врезается чуть ниже солнечного сплетения, снова трещит разрываемая ткань, а ягодиц качается горячее и большое. Твёрдое и пугающее, стоит только представить, как оно входит внутрь… – Ты… можешь смочить его слюной? Нет, он не против. Давление рук на поясницу исчезает, Джитендра оборачивается и опускается на колени. Он уже ласкал член Рохана однажды в купальне. И с тех пор у него не было ни желания, ни возможности улучшить свои навыки. Но если только слюной… полностью взять в рот не выходит. Можно попробовать облизать… До сих пор едва касавшаяся волос рука ложится на голову, надавливает, слышится выдох. И вдох. Словно Рохан пытается перестать дышать. А всё потому, что сгорает изнутри. Джитендре сложно отделить свои ощущения от его, и сердце начинает стучать рвано, совсем непослушно. И вдруг член в руке напрягается, делается ещё толще и твёрже. Внутри чувствуется нарастающая дрожь. И прямо на лицо Джитендры брызгает жидкость. Она не холодная и не горячая. Начинает стекать по шее и щеке. – Извини. – Ничего. Его поднимают и усаживают на стол, обтирают лицо обрывками сорочки. Но Рохан делает это так торопливо, что Джитендра ловит и останавливает его руку. Разводит ноги пошире и откидывается на спину. Ширины стола как раз хватает, чтобы голова не свесилась с другой стороны. – Ты же не скажешь сейчас, что больше не хочешь? – спрашивает не то насмешливо, не то игриво. Вместо ответа к бедру изнутри прижимается твёрдый член. Рохан наклоняется сверху, почти касаясь подбородка губами. И шепчет: – Не скажу. Никогда не скажу. Его руки властно подхватывают колени, одна соскальзывает вниз, и Джитендра закрывает глаза, готовясь к боли. Всё-таки он немного соврал. Но желание столь велико, что он готов потерпеть. И член входит действительно туго. Кажется, что-то внутри уже почти готово порваться. Но Рохан не спешит. Его дыхание становится медленнее и тяжелей. Огромное тело еле заметно дрожит от напряжения и нетерпения, но он ждёт, пока внутренности Джи привыкнут. И только немного погодя делает новый толчок, на этот раз погружаясь значительно глубже. И доставая до той точки, от прикосновения к которой у Джитендры перехватывает дух и искры вспыхивает под плотно зажмуренными веками. И снова остановка. Приоткрыв один глаз, Джитендра замечает, что Рохан рассматривает его лицо. И вдруг император спрашивает: – Как ты это делаешь? – Что? – Сводишь меня с ума. Знаешь, я ведь… ходил посмотреть на урваши. Всё гадал, чем же так хорош мальчишка из Зоа? И почему он кажется милее самых красивых девушек мира? – Знаешь, меньше всего на свете я хотел бы узнать, что ты сравнивал меня с кем-то… Это напоминает о Санджи. О том, что тот ходил в спальню Рохана… но новый толчок заставляя забыть обо всём. Да не так уж это и важно. Пока он чувствует, что желанен. – Обещай, что не исчезнешь. Голос Рохана звучит как приказ. Впившись губами в его плечо, император двигает бёдрами всё быстрее. Его пальцы вцепились в бёдра прямо под коленями. Эта боль… он словно специально её причиняет. Это его способ донести до Джитендры свои чувства. Он просто не знает, что Джитендра читает их сам. И тоску. И надежду. И даже страх обмануться. Рохан и правда словно открытая книга. Но внутренний мир его сложен. Его натура, его характер, предпочтения и привычки – Джитендре хочется лучше узнать это всё. Но сейчас он желает лишь наслаждаться. Подаваться навстречу. Отдавать всего себя без остатка. И брать столько же в ответ. – Выходи за меня. – Что? – Выходи за меня! Воздуха не хватает. Собственный член елозит по пупку, а живот Рохана то и дело прижимается к нему. Джитендра просто не может понять, что услышал. Не может поверить. Он почти на грани, он вот-вот готов кончить… и именно в этот миг Рохан вдруг замирает. Это так подло. Но один короткий встречный толчок заставляет его изогнуться. А Джитендру – начать забрызгивать собственную грудь собственной спермой. – Ещё? – Ох… Снова толчок. И снова сладкая нега. Теперь Рохан движется не спеша. И Джитендру затапливает эта неторопливая нежность. Но ждущий взгляд императора заставляя закрыть горящее лицо руками. Прикосновение губ к сгибу локтя почти невесомо. – Так ты выйдешь? – Я же не девушка… – И что? – Думаю… мир к этому… не готов… Его укачивают. Его наполняют теплом и медленно нарастающим удовольствием. Его снова целуют. Руки, лоб, колено, живот… Происходящее кажется сном. Ожившей фантазией. Становится страшно, что всё вдруг прекратится. Развеется, словно туман. Джитендра приподнимается и обхватывает плечи Рохана, насколько хватает рук. И уже сам утыкается лицом в его шею. Ловит губами мягкую мочку уха, сжимает, касается языком. И чувствует, как напрягается Рохан, пытаясь сдержаться, остановиться… но его член уже сокращается внутри. Уже заполняет Джитендру новой порцией спермы. – Ах ты негодник… *** – Выходи за меня. Сколько прошло времени – неизвестно. За окнами царит ночь. Они оба лежат на шерстяной накидке, укрытые плащом Рохана, согревая телами друг друга. На самом деле толку от Джитендры немного, это император вечно горячий. Вот зачем он спрашивает это снова? – Зачем? Разве в империи уже пятьсот лет как не появлялось императриц? – Причём тут это? Подперев голову кулаком, Рохан смотрит на него сверху вниз. Свечи давно догорели и теперь кабинет освещает лишь свет звёзд. – Ну как же… жена императора – императрица? – Нет, императрица – император женского рода. То есть правитель. А ты что, желаешь взять управление страной на себя? А то я уже порядком устал от всех этих дел… – Нет, я… – Ну вот… Его рука заползает под плащ и ложится Джитендре на живот. – Ты же понимаешь, чтобы наш сын имел право на трон, я должен взять тебя в законные жёны. – Трон… И как ты себе это представляешь? Что я буду превращаться в женщину, когда тебе будет понадобится показаться на людях с супругой? Но это же глупо. Вся столица давно уже в курсе, что у тебя сын то ли от служанки, то ли от проститутки. – Ну, мы можем сказать, что ты приехал сюда, прикинувшись пацаном, а на самом деле девчонка? К тому же, смотри, ты из Зоа. Получается объединение старой династии Ваха Манара… – Да, Калидас говорил что-то об этом… – Откуда ты знаешь? – От Рагху. Невинная ложь. – Ну так что? – Ты хочешь одурачить весь мир? – Нет. Только его половину. От ладони Рохана исходит тепло. И оно живительнее и приятней всех самых мощных энергий на свете. Джитендра не уверен, что должен согласится на его предложение, но знает точно – он хочет быть рядом. Несмотря ни на что. – Есть кое-что, в чём я должен признаться, – произносит Джитендра тихо, поворачиваясь и пряча лицо у Рохана на груди. Рука с его живота перебирается на спину. – Знаешь, я до сих пор не знаю, как относиться к нашему сыну. Я вроде понимаю, что должен чувствовать что-то… – Ты ненавидишь его? – Нет, но… – Боишься? Не хочешь видеть? Он напоминает тебе о чём-то плохом? – Всё не так! Просто я даже боюсь к нему прикоснуться… Тяжёлый вздох Рохана приподнимает голову Джитендры. – Тогда ты ведёшь себя не как мать, а как отец. Так что я очень хорошо тебя понимаю. Я ведь тоже, когда прихожу, лишь смотрю на него. И всё думаю, какое дать ему имя? – Имя? – Ну конечно, не может же мой сын расти безымянным? – И то верно… Может быть «Индра»? – Кхм… я слышал, что в вашей семье принято называть детей в честь этого бога, но чтобы так нагло украсть его имя… – Да ладно, думаешь, ему есть до нас какое-то дело? Улыбка Рохана кажется озорной. – Ну Индра – так Индра! Кстати… великий санракши, не побоявшийся украсть имя у бога, не соизволите ли вы перенести нас отсюда прямо в мою спальню? А то знаете, мне-то ничего, но вот вы вряд ли привыкли спать на полу. А идти отсюда пешком… Звучит здраво. Но почему-то не особо приятно. – Я думал, ты отнесёшь меня на руках… НЕТ, СТОЙ, ПОГОДИ, Я ПОШУТИЛ!!! – Поздно, Джи, поздно. Громкий смех Рохана отражается от высокого потолка, стёкла в окнах вздрагивают, дверь распахивается, плащ стелется по воздуху шлейфом. Стражники вытягиваются, прижимая секиры к груди. Джитендра ещё несколько раз бьёт в грудь императора сжатым кулаком и тоже отчего-то начинает смеяться. А как же целый мир? Путешествия? Потом. Всё потом… ________________ Следующее: Эпилог, дополнительная глава и послесловие автора