Путь

Войдя в крепость последнего врага, Аджай идет по четко заданной цели. Убить Пэйгана Мина. У него до сих пор колени косятся, на моменты воспоминания слов Уиллиса. Не очень охота знать, что твоя родная мать, под носом у отца крутила роман с его врагом. Отца он напрочь забыл. Нет ни единого воспоминания о нем. Как и о Кирате в общем. Но нашел он все это в Сабале. В человеке, что так радушно принял его. Поверил в него. Именно поэтому он так слепо веря в правильность решения идет дальше. Пройдя по довольно красочным и ухоженным коридорам, он улавливает довольно приятный запах пищи за нотками мягкого аромата благовоний. Никого внутри нет. Точнее, по пути не встретилось. Он спокойно идет за запахом, не боясь никаких неожиданностей. Запах ведет его в столовую, где накрыт безупречный и полный изысканными блюдами стол. А за столом стоит он. Человек, по вине которого все началось. — Аджай, я довольно долго ждал тебя. Прошу, присаживайся. — Пэйган столь милостно говорил это, направляя рукой к столу. Но завидев, как Аджай повел на него пистолет, отвернулся. — Ты ведь не выстрелишь мне в спину. — Твои люди не стеснялись этого. — Ты не оставлял им выбора. Я и так старался подчистить твой хвост. Просить их дать себя убить было как минимум бестактно. А то, как ты убиваешь их, грубо и очень эгоистично. — Кто бы говорил. — Аджай сделал пару шагов и уже сжал курок, чтоб сделать решающий выстрел. — Ты можешь убить меня и остановить все. Поставить все точки над и… — Мин медленно повернулся к Аджаю, словно статуя на постаменте и медленно подошел к стулу. — Или же… — Он по прежнему медленно, стараясь не напугать сына Мохана, сел на стул. — Ты можешь сесть и закончить весь рассказ. Понять его содержимое. Мы можем сесть и поговорить. Решать тебе, миленький. Я полностью доверюсь твоему выбору. — Пэйган глядел прямо в глаза Аджая, глубоко проникая в них взором. Пронзая насквозь и давая понять, что не солжет. — Черт. — Ругнулся про себя Киратец и тоже сел на против Мина. Он чувствовал сильную дрожь и бился над вопросом «стоит ли?». Швыряясь с угла на угол, он все же сел, сильно хлопнув ладонью по столу. Из-за этого приборы на столе зазвенели и дали понять. что это было очень грубо. Это было, скорее, не из-за Пейгана, а из-за самокритичности. Он по-прежнему сомневался в своем выборе. Но слишком уж ему хотелось узнать «почему?» и «ради чего все это?». — Не знаю, поверишь ли, но я очень рад твоему выбору. Ну так… Может ты хочешь поесть? Или тебе все это не по душе? — Не услышав ответа, Мин не повесил нос и, наложив на тарелку кусок филе омара, продолжил. — Я бы позвал поваров и прислугу. Но я их отпустил. Они уже дома, наверное. Если только ты не застрелил их по пути сюда. — Ближе к делу. — Не торопись, Аджай. Тут у нас с тобой много времени. Но даже оно ограничено. — Он продолжил лакомиться блюдом и мирно потянулся к бокалу вина. Это немного нервировало Аджая, заставляя кровь разгоняться по венам. — Я сюда не есть пришел. — В итоге, мы начали все сначала. — Пэйган внезапно оторвался от дела и взглянул Аджаю прямо в глаза, пронзая взглядом душу. Не услышав никаких комментариев в адрес пояснения, он продолжил. — Я блин, просто попросил тебя немного подождать. Просто подождать меня там, в Варшакоте. — Он резко встал со стола и распахнул руки перед широким балконом, смотрящий на горы. — Это все… Все это, Аджай… было только ради тебя. Ради того, кого я принял сыном. И ты по прежнему можешь им стать. — Я не понимаю, о чем ты. — Аджай плавно стал из-за стола и направился к Мину. Тот лишь глядел на хорошо украшенное малое поместье. Маленькая комнатка на улице.  — Я так любил твою мать. Ишвари… она стала смыслом моего существования здесь. У тебя, кстати, ее глаза. — Он тяжело вздохнул, похлопав его плечо и повел к двери. Они вышли в широкий двор. Тропа, чуть ли не из золотых пластин, вела прямо к этой маленькой, хорошо украшенной комнате. — Она подарила мне причину жить. И даже не одну. Лакшману- твою сводную сестру и тебя. — Пэйган повёл Аджая по тропе и у самого входа в какой-то он остановился и заглянул Гейлу прямо в душу. — Но твой отец... Он отнял её у меня. Назло мне и Ишвари, он убил Лакшману. Мое золотце! Он сделал это на глазах у твоей матери. Но она всегда со мной, прямо тут. — Пэйган нежно показывает на символ в виде павлина, который был на его куртке. — Держи. — Мин быстро достал из своего внутреннего кармана маленькую статуэтку птицы. — Отдай это своей сестре… Знаешь, она сильно любила павлинов. — На глазах Мина образовалась красная слизистая пленка. Голос приобрел грустный оттенок. — Я думал, что Лакшмана, это такое место. Но и представить не мог, что… — Ишвари, она не смогла простить его… и убила. А после, обозлившись на весь Кират, она забрала тебя и ушла. Но обещала когда-то вернуться. — Он хлопал по двери и уже был готов впустить Аджая. Который, к слову, затаив дыхание и под сильным впечатлением смотрел на Мина. Он чувствовал, что все, что говорил этот чокнутый самовлюбленный мужчина, правда. — Она звонила мне. И не раз. Обычно раз в год. Так, говорила пару слов и бросала трубку. В последний раз она звонила мне не так давно. За пару недель до смерти. Я следил за вами. Но, как и обещал ей, не вмешивался. Тогда она сказала, что возвращается сюда, в Кират. Ко мне и Лакшмане. Тогда-то я и узнал о ее скорой кончине. Так что ты - все, что у меня осталось. Это все, что ты должен знать. Я люблю тебя. Несмотря ни на что. Аджай наконец открыл дверь в помещение. Внутри, в первую очередь, бросалась фотография маленькой девочки. По всей видимости, это и есть Лакшмана. А это был ее склеп. Внутри горели свечи и благовония. Стояли подносы с цветами и фруктами. Все, как и принято в Кирате. Аджай сдержал обещание и вознес кувшин с прахом матери на прахом Лакшманы. Назвать ее сестрой язык не поворачивался. Тяжело сглотнув, он все же почувствовал облегчение. Его немного мучила совесть. То ли за то, что он ушел, сбежал тогда; то ли из-за того, что так и не пристрелил Пэйгана. Да и выстрелить теперь рука не поднимется. Недолго постояв на месте, Аджай внезапно услышал звуки вертолета. Быстро вскочив с места, он увидел, как Пэйган запрыгнул в вертолет. Из-за недоумения, в голову Гейла врезаются мысли о том, что тот соврал и пытался потянуть время. Но все быстро улетучилось, когда Пэйган приказал пилоту притормозить. — Теперь это все твое, сынок. Это все стало твоим с тех самых пор, как только Ишвари вошла в эту крепость и мою душу. Все это время, я ждал ее и тебя. Чтобы отдать тебе и ей… — Он показал в направление склепа Лакшманы. -… то, что по праву ваше. И теперь я могу уйти. Прощай Аджай. Я всегда буду любить тебя. — Он произнес свои последние слова столь громко, что они даже приглушали звук вертолета. Сразу после этого вертолет тронулся, а Аджай со всей силы держал себя в руках, чтобы не побежать вслед за человеком, который за считанные минуты стал ему так близок. Сейчас он трезво понял, что он яро сожалеет о том, что сбежал тогда. Но так же быстро вспоминает, что иначе он бы не встретился с Сабалом. Но так ли ему близок Сабал? Этим вопросом он задался впервые. Он упал на ноги и смотрел вслед удаляющегося вертолета, держа в руках фигурку павлина. Встав на ноги, он поплелся внутрь дворца. А внутри все так же был накрыт стол, так же приятно пахло. Нотки грусти веяли в душе. Он сел за стол на место Пэйнгана и, взяв в руки золотую вилку, откусил кусочек омара. Довольно неплохо. Таких изысков в Америке ему не предоставляли. В голове крутится слово "сынок". Сколько он себя помнил, он всегда хотел, чтобы его когда-то так назвал отец. Но отца не было, а Ишвари лишь молчала. И только придя сюда, он понял, что он не сирота. Когда с первых секунд появления Сабала, понял, что он не один. Но сейчас, он понял. Его отец никогда не был ему отцом. А единственный, кого он мог назвать так, только что сел в вертолет и улетел. Боль пронзала душу и терзала собой все стенки сердца. Его самоотчуждение прервал звонок. Он был от Сабала. — Алло, Сабал? — Аджай, ты в порядке? — Да. — Ты убил Пэйгана? Прости, тут просто ужас… Так что там с Пэйганом? — Не беспокойся об этом, Сабал. — Ты убил его? — Он больше не доставит нам проблем. — Это замечательно. Мохан бы гордился тобой, — Сабал был рад услышать такие вести. Но внезапно, его голос резко поменялся, а звуки вокруг стали агрессивными. Кажется, Сабал даже тихо ругнулся под нос. — Аджай, встретимся позже. А пока отдохни. Но не долго. Крепость Пэйгана, последняя цель. — Не беспокойся, Сабал. Это уже не так важно. — О чем ты, брат? — Голос Сабала напрягся сильнее и он начал тяжело дышать в трубку, ожидая, пока Аджай даст ответ. — Пресвятой Банашур. Аджай? Аджай! — Сразу после этих слов Аджай отключил телефон. Он не хочет слышать о Мохане. Ни единого слова. На этот момент, все слова Сабала становятся столь осточертелыми. Он устал от его возгласов и примечаний о Мохане. Что Аджай спросил себя - «А кем он является Сабалу?». Нервно запив все дорогим вином, он встал из-за стола. Направившись к выходу и поняв, что теперь все это не столь важно, он садится во внедорожник. И взял курс прямиком на место, которое называл домом. Но впервые за долгое время, победа не приносит никакой радости, а лишь усугубляет ситуацию.